Положение и судьбы гостей в конце XVII – XVIII в.

Положение и судьбы гостей в конце XVII – XVIII в.

Почти на всем протяжении истории России периода феодализма, включая первую четверть XVIII в., гости вместе с торговыми людьми гостиной сотни составляли наиболее могущественную, в экономическом отношении наиболее сильную часть торгово- промышленного населения. Уже в памятниках X в. (договорах Олега и Игоря с греками) этот термин распространялся на русских купцов, торгующих в чужих землях 1* . В дальнейшем, с XIV в., когда главным городом южной торговли Руси становится Сурож (Судак), за гостями – вначале выходцами из Крыма, а затем и русскими – закрепляется бытовой термин «сурожане». С падением в конце XV – начале XVI в. крымской торговли слово «сурожанин» исчезает из обихода 2* , а название «гость» получают представители зародившегося во второй половине XVI в. и окончательно сформировавшегося во второй половине XVII в. высшего купеческого корпоративного объединения.

Здесь преследуется цель изучения гостей в заключительный период их существования и уяснения по мере возможности характера «угасания» этой социальной группы. Ввиду того что гости представляли не только экономически господствующую, но и самую привилегированную торговую прослойку, целесообразно проследить изменение правового их положения, а затем уже обратиться к динамике формирования состава гостей и их конкретным судьбам.

Изучение истории гостиных родов имеет некоторые особенности, о которых следует сказать. Состав гостей в XVII – начале XVIII в., хотя и был довольно стабилен, не оставался неизменным. Некоторые из них теряли звание «гостей», разоряясь или умирая, другие приобретали его. В целом можно выделить две тенденции. Вплоть до конца XVII в. шло некоторое увеличение количества гостей, а в первые полтора десятилетия XVIII в.- резкое сокращение. Окладной список гостей и гостиной сотни 1713 г. очень ярко показывает степень этих изменений. Если по окладу Военного приказа 1705 г. (о котором говорится в списке 1713 г.) среди гостей насчитывалось 27 фамилий (собственно гостей было, естественно, больше, поскольку в ряде родов было несколько представителей в этом звании), то в 1713 г. в качестве «наличных» московских гостей числилось только 10. Из оставшихся 5 жили «по другим губерниям» и «10-й деньги по Москве не платили», а члены прочих 12 фамилий либо умерли (11), либо «оскудали» 3* .

Изменения, происходившие в составе гостей, особенно связанные с фактором биологического разрушения родов, несколько облегчают задачу прослеживания судеб их и их детей в XVIII в. Из числа 10 родов «наличных» московских гостей только 5 дали потомков, доживших до середины или даже конца XVIII в. Это Исаевы, Филатьевы, Чирьевы, Шустовы и Нестеровы 4* . Здесь предпринята попытка раскрыть характер их деятельности и положение в XVIII в. Относительно других, и в силу характера развития фамилий, и в силу скудости фактического материала, мы вынуждены были ограничиваться чаще всего отрывочными характеристиками. Но и эти сведения дают отчетливое представление о состоянии института гостей накануне его юридического уничтожения в 1728 г. Что касается гостиных родов, которые исчезли еще в XVII в., то хотя нами и не ставилась задача их специального изучения, но данные о них были использованы при исследовании динамики количественных изменений состава гостей во второй половине XVII в.

О юридическом положении гостей в Древней Руси известно немного. В. Е. Сыроечковский считал, что они занимались не только торговлей, но выполняли также посольские, чиновничьи (сбор пошлин) и даже военные функции 5* . Для нас важно прежде всего выяснить их правовой статус как представителей торгового сословия. Очевидно, что важнейшей привилегией гостей как купцов, если исходить из понятия «гость», была торговля с другими странами. Другой привилегией, ставившей их над всем остальным торгово-посадским населением, было право приобретать землю. Уже с XIII в. в числе землевладельцев, кроме служилых людей, встречаются и гости. С. М. Соловьев полагал, что только они одни среди торговых людей, будучи богатейшими купцами, могли приобретать земельную собственность. Это право гостей он объяснял их возможностями заниматься одновременно торговлей и сельским хозяйством, т. е. «совмещать в себе два характера: человека служилого и человека данного» 6* .

Другими словами, государство, награждая привилегиями служилого сословия гостей, сознательно выделяло их в высшую группу торгово-промышленного населения. Это способствовало одновременно превращению «купца-гостя в феодала-вотчинника, постоянно сохранявшего свою купеческую деятельность» 7* .

Права гостей долгое время фиксировались исключительно «жалованными» и «льготными» грамотами на «гостиное имя». Только в XVII в. их привилегированное положение закрепляется и законодательными актами. Суммы пени, назначенные за бесчестье Соборным уложением 1649 г. и другими указами, показывают, как велик был разрыв между гостями и остальным посадским населением. Если гостям полагалось за бесчестье от 50 8* до 100 руб., то тяглецам черных слобод – от 5 до 7 руб., а гостиной сотне – от 10 до 20 руб. 9*

По-прежнему важной привилегией гостей было то, что они могли покупать вотчины. Но во второй половине XVII в. правительство вводит для них некоторые юридические ограничения, связанные с оформлением вотчинных приобретений. Дважды, в 1666 и 1679 гг., издаются указы, по которым покупка вотчин могла осуществляться лишь после того, как соответствующие челобитные гостей будут подписаны думными дьяками 10* .

Наиболее полно права гостей представлены в жалованной грамоте Михайле Гурьеву 1679 г., по которой одновременно с награждением званием гостя давались разрешение на внешнюю и внутреннюю торговлю (с освобождением от пошлинных сборов) и освобождение от податей и служб, которые несло тяглое население (мостовые, постойные, караульные и т. п.) 11* . Вероятно, подобное освобождение было характерно для всех гостей, так как в грамоте Гурьевым говорится, что тягла им не тянуть, «опричь своей братьи гостей».

Важно отметить, что, награждаясь привилегиями, гости и гостиная сотня не освобождались вовсе от государственных служб, а выполняли те из них, которые соответствовали их положению. Основными казенными поручениями для гостей и гостиной сотни были должности голов и целовальников при сборе таможенных и кружечных пошлин, определенные Новоторговым уставом 1667 г. 12* Головы обладали значительной властью, что позволило некоторым гостям, «правившим» эту службу, ставить ее на один уровень с деятельностью дьяков. Правительство, впрочем, не поддержало эти претензии, отделяя тем самым казенные поручения, налагаемые на торговых людей и носившие в основном фискальнофинансовый характер, от служб чиновничьего сословия 13* .

Выраженное в законодательстве привилегированное положение гостей и гостиной сотни распространялось и на первую четверть XVIII в. Изменение же его связано с попытками Петра I собрать воедино «рассыпанную храмину» городов и купечества принципиально новым разделением городского податного населения, в результате которого «регулярные» граждане были представлены купцами 1-й и 2-й гильдий 14* , принадлежность к которым определялась податным цензом 15* . Сам по себе факт такого разделения свидетельствовал о падении значения гостей и гостиной сотни, хотя они еще не были лишены всех своих привилегий. По регламенту Главного магистрата 1721 г., узаконившему новое деление посадского населения, гости, гостиные дети и гостиная сотня еще продолжают выступать на первых ролях при избрании членов и президентов магистратов 16* , а по инструкции магистратам 1724 г. они еще не были включены в состав гильдий 17* . Однако это уже не могло остановить процесса «уравнения» их с остальной массой купечества, и в 1728 г. Сенат приказал «гостям и гостиной сотне быть во всех городах в подушном окладе и в службе с прочими посадскими наряду и верстаться между собой по богатству обще, а не особо» 18* . С этого времени звание гостей и гостиной :отни сохраняет, по выражению А. А. Кизеветтера, исключительно «титулярное значение», хотя в середине XVIII в. потомки их носят это звание наследственно 19* .

Таким образом, гости и гостиная сотня с 20-х годов XVIII в. потеряли положение привилегированной верхушки торговых людей, какой они были в XVII в. Причина этого кроется в их экономическом падении. Неадекватность привилегированного положения гостей их имущественному состоянию привела к переоценке и перераспределению преимуществ среди торгово-промышленных слоев, в первую очередь среди первогильдейского купечества, возникшего в XVIII в. И прежде всего это перераспределение коснулось прав на приобретение земель. Уже в последней трети XVII в. покупка гостями или пожалование им земель были определены наличием у них промышленных предприятий. Все известные случаи становления Панкратьевых, Грудцыных, Шустовых, Филатьевых и других землевладельцами были связаны с заведением ими соляных промыслов 20* . С их потерей в начале XVIII в. терялась и земля, а с разрушением гостиных родов право на приобретение земельной собственности перешло к новым первогильдейским купцам-промышленникам.

Показанное изменение правового положения гостей в сторону падения их значения вызывает прежде всего вопрос о соответствии состава гостей периода их могущества и правовых привилегий (т. е. XVII в.) периоду отсутствия соответствующих преимуществ. Другими словами, важно выяснить зависимость в изменении юридического положения и самого состава гостей.

Состав гостей и гостиной сотни в XVII в. не был постоянным. Его количественные колебания определялись прежде всего степенью деловой устойчивости. Гости, ворочавшие крупными торговыми операциями и огромными суммами 21* , а также имевшие недвижимую собственность в виде покупаемых ими вотчин, были подвержены этому в меньшей степени. Существенное влияние на стабильность состава гостей и гостиной сотни оказывали внешние факторы. В XVII в. такими факторами были период смутного времени, война с Польшей. Результатом «московского разорения» явилось то, что торговые люди в продолжение XVII в. уже не могли «поправиться» 22* . Это выражалось прежде всего в резком сокращении количественного состава тяглоспособной части торгово-промышленного населения.

Причины и степень этого явления четко выразили сами представители гостиной и суконной сотен в челобитной 1649 г. о пополнении их «прибавочными» людьми. По их свидетельству, аналогичные челобитные гостиная сотня и гости подавали в 1643 и 1647 гг. В них челобитчики, жалуясь на оскудение тяглового состава из-за разорений и смертей, просили пополнить их «лутчими» людьми Кадашевской и черной слобод. Проведенный в связи с этим Казенным приказом «сыск» выявил, что в гостиной сотне до московского разорения было «с 350 человек», в суконной – 250. «А по окладным книгам, за руками сотенных людей, ныне в гостиной сотне гостей 13 человек, гостиные сотни торговых людей, лутчих и середних и худых, и с теми, которые служеб не служат и в тяглые не положены, 158 человек», а в суконной сотне – 116 человек 23* .

Названные источники не содержат сведений о поименном составе гостей и гостиной сотни. Первое более или менее систематизированное известие о гостях относится к 1675 г., когда в ответ на указ от 2 марта ими была составлена 4 марта окладная роспись служб на 1675 -1681 гг.24* Здесь гости также жалуются на малочисленность 25* , но по количеству их уже больше, чем в 1649 г.

В общей сложности по росписи 1675 г. насчитывается 25 гостей. Цифра эта свидетельствует о довольно большом росте численного состава гостей. Важно, однако, выяснить качественную сторону этого роста.

Среди упомянутых в росписи гостей названо двое Филатьевых (Евстафий и Василий), двое Сверчковых (Семен и Иван), двое Кдимшиных (Кипреян и Иван), двое Юрьевых (Федор и Алексей), двое Кириловых (Аверкий и Яков), двое Веневитиновых (Никифор и Афанасий). Таким образом, половину всего состава гостей 1675 г. (12 человек) дали шесть фамилий. А это значит, что количественный рост осуществлялся в значительной степени за счет внутреннего воспроизводства. Наглядно это видно на примере торговых людей гостиной сотни, включенных в роспись служб 1675 г. и ставших позднее гостями. Все они, за исключением Семена Лузина, являлись сыновьями или родственниками фигурирующих здесь же гостей – Ивана Гурьева, Кипреяна Климшина, Федора Юрьева.

Сказанное не означает, что пофамильный состав гостей оставался неизменным. В конце концов звание гостя не было наследственным. Конечно, сыну или родственнику гостя было легче его получить, однако лишь при условии, если имущественное и служебное положение претендента оставалось на уровне его предшественника. В противном случае семейная традиция нарушалась, и со смертью обедневшего гостя освобождалась и вакансия на его место. Это и приводило к необходимости пополнения гостей новыми людьми. Степень этих пополнений хорошо прослеживается при пофамильном сравнении гостей по росписи 1675 г. и указу 17 января 1687 г. «по случаю вечного мира» с Польшей 1686 г., которым московские гости были пожалованы поместными и денежными окладами «за многия их службы и за денежныя подати» на военные нужды 26* .

В указе назван 31 гость, кому были назначены оклады. Конкретное сопоставление фамилий показывает, что из состава 1675 г. в 1687 г. не фигурирует 9 человек, или 7 фамилий 27* , место которых заняли другие люди. За 12 лет, таким образом, этот состав обновился ровно на половину. Но по-прежнему значительную часть всего количества гостей (19 человек) составляли родственники. Так, из новых фамилий встречаем троих Лабазновых (Яков, Кирилл, Сергей), троих Чирьевых (Афанасий, Иван, Гаврила), двоих Нестеровых (Федор и Илья). Пополнились некоторые старые фамилии. Среди Панкратьевых в качестве гостей, кроме Ивана, фигурируют Семен и Андрей, у Сверчковых, кроме Семена и Ивана,- Панкрат, к Василию Шорину добавился Михаил. Наряду с Евстафием и Василием Филатьевыми назван также гость Алексей Филатьев.

Сложившийся’ к 80-м годам XVII в. состав гостей почти целиком дошел до XVIII в. В первые полтора десятилетия XVIII в. насчитывается 27 фамилий гостей. Из числа новых по сравнению с 1687 г. можно назвать лишь Исаевых, Афанасия Олесова, Якова Бабушкина, да двоих торговых иноземцев, причисленных к гостям (Вестов, Фонкельдерман) 28* . Все другие принадлежали к старинным фамилиям, встречающимся в упомянутых уже источниках. Происхождение гостей, получивших это звание позже, точно устанавливается только для Исаевых. По переписной книге Мещанской слободы 1676 г. значится Ивашко Исаев с сыновьями Ивашкой, Семкой и Илюшкой родом из города Дубровны. В 1655 г. его «взял полоном» некто Матвей Васильев сын Жидовинов, после смерти которого он перешел к его брату Ивану. С убийством последнего в Симбирске Иван Исаев в 1671 г. был «освобожден на волю» и по указу 1673 г. перешел жить в Мещанскую слободу «без поручной записи». В это время он торговал в шелковом ряду и имел собственный двор «по Большой улице от Земляного города по правой стороне». В дальнейшем дела Ивана Исаева еще более упрочились. В 1676 г. он служил на мещанских кружечных дворах у питейной продажи и у денежного сбора головою, а через два года взят в гостиную сотню «и от того числа с мещаны служеб не служит и тягла в слободские расходы не платит» 29* .

Обратимся теперь непосредственно к судьбам гостей в XVIII в. Картину разрушения старых московских гостиных родов уже в начале столетия раскрывают окладные списки 1713 и 1717 гг. Только среди умерших гостей насчитывается 10 человек (И. Сверчков с племянниками, И. Климшин, И. Антонов, Г. Никитин, К. Климов, К. Лабазной с братьями, Н. Сырейщиков, В. Шапошников, С. Боков) и две умершие «гостиные жены» (М. Ф. Суханова и А. В. Шиловцова). Смерти эти либо прекращали род, либо приводили к оскудению семьи, как это было, например, с вдовами умерших гостей Семена и Василия Шиловцовых или с сыном умершего Саввы Малыгина. Степан Саввич Малыгин при отделении от отца получил всего 100 руб. «на дело, а из пожитков ему ничего не дано», из-за чего он не был записан после смерти Саввы даже в гостиную сотню и лишь после долгих хлопот обложен 5-рублевым окладом. Та же участь ожидала и тех немногих из гостей, кто еще числился в «наличных людях» и платил порой значительные оклады. Среди них: Матвей Семенников с детьми (160-рублевый оклад за него оплатил сын Федор), Иван Юрьев с сыном (50 руб.), Логин Добрынин с сыном (320 руб.), вдова Михаила Шорина, Екатерина Семеновна (15 руб.) 30* .

В ревизских сказках 1-й и последующих ревизий мы уже не встречаем фамилий этих лиц среди московских купцов 31* . Редкие известия, содержащиеся в архивных источниках, подтверждают факт оскудения. Михайла Федорович Шорин, например, занял в 1706 г. у Алексея Евстафьева сына Филатьева 5 тыс. руб. в заклад своего дома и «по смерти своей не расплатился», в результате чего жена Шорина едва не лишилась дома 32* . На оскудение прямо указывает справка о долгах покойного гостя М. Шорина, составленная позже в конторе конфискации 33* , а также дело об отдаче принадлежавших ему вещей и бумаг ярославским родственникам А. и И. Лузиным 34* . В аналогичной ситуации встречается имя «гостина внука» Петра Семенникова, у которого за долги были конфискованы вещи и товары в 1740 г. 35*

Из пяти оставшихся гостиных родов, представители которых продолжали занимать в XVIII в. более или менее видные места, наиболее выдающимся был род Исаевых. Детей Ивана Исаева следует отнести к числу немногих гостей и их потомков, которые добились в XVIII в. значительных успехов, выйдя в дворяне. Дела умершего до 1713 г. отца приняли его сыновья, Илья и Семен. Главой был, безусловно, Илья. Назначенный в 1712 г. обер-инспектором в Ригу, он сделал распоряжение, что по «отлучении в доме своем он имел усмотрение своему брату Семену Исаеву в Москве и других городах» 36* .

В судьбе Ильи, как и в судьбе Никиты Демидова, решающую роль сыграл Петр I, которому Илья стал известен в Архангельске и понравился своей сметливостью. Именно с этим обстоятельством и связывается его назначение в Ригу после занятия ее русскими войсками 37* . В должности обер-инспектора Илья Исаев был наделен довольно широкими правами, выступая в качестве и «первого надсмотрщика купецких дел», и «президента магистрата».Его первые действия на этом посту, сообщенные английским послом при русском дворе Ч. Витвортом, свидетельствуют одновременно и о решительности и о полномочности. Сразу после прибытия в Ригу он распорядился закрыть прежние учреждения, подведомственные магистрату, забрать их доходы, городскую артиллерию и обезоружить горожан 38* . Не исключено, что в первое время Илья Исаев осуществлял высшую власть в Риге не только в отношении купечества, но и других сословий. Лишь указом от 14 октября 1713 г. лифляндское шляхетство было отдано под ведомство рижского губернатора, а купечество – обер-инспектора Исаева, которому вменялось в обязанность доносить обо всех делах губернатору 39* .

Назначение обер-инспектором в Ригу предоставило Илье Исаеву с братом и привилегии, важные для их торговой деятельности: освобождение от тяглых купеческих служб, постоев, а также отсрочку платежей доимок до возвращения в Москву 40* .Факты эти показывают, что сами по себе преимущества для гостей в это время уже не были чем-то данным вместе с гостиным именем. Гостю, как и другим представителям купечества, их следовало заслужить, что свидетельствует о падении правового значения этого звания.

Указанные освобождения, впрочем, не являлись источником процветания, а лишь сопутствовали ему. Основные доходы Исаевым приносили суконные заводы, которыми управлял Илья 41* , и поставки сукна на нужды армии, осуществляемые им во время Северной войны совместно с Матвеем Евреиновым 42* . О величине этих поставок имеются данные в фонде Сената. 25 апреля 1711 г. «гостиной сотни Матвей Евреинов да гостиной сын Илья Исаев» просили мундирную канцелярию из числа невыданных им денег за поставленные туда в 1710 г. товары (сукна) в размере 4152 руб. 16 алтын 4 денег зачесть в платеж таможенной пошлины 43* .

Именно операции по поставке сукна армии и принесли Исаевым необходимый капитал и положение, позволившее им в дальнейшем продвигаться по служебной линии. Последующая карьера Ильи Исаева – неуклонное восхождение вверх. В 1720 г. он стал первым президентом Петербургского 44* , а с 1723 г.- Главного магистратов. В 1727-1729 гг. Илья Исаев состоял президентом Рижского магистрата и за успешное взимание таможенных сборов был награжден 2 тыс. ефимков из рижских доходов и серебряным кубком 45* . В 1731 г. он уже вице-президент Коммерц- коллегии 46* . Уволенный от службы 2 января 1737 г., он был пожалован 8 июля 1741 г. званием действительного статского советника и в соответствии с Табелью о рангах получил потомственное дворянство 47* .

Судьбы детей Ильи Исаева связаны уже с дворянством. Дочь Ирина была замужем за адмиралом Иваном Лукьяновичем Талызиным, а Евдокия – за Владимиром Ивановичем Лопухиным 48* .

Значительных успехов добились и потомки Семена Ивановича Исаева. Его сын, Иван Семенович, именуемый по 2-й ревизии «гостиным внуком», по окладной книге 1748 г. состоял в гостиной сотне Москвы по 1-й гильдии и являлся президентом Главного магистрата. В 1763 г. он был пожалован званием надворного советника 49* , т. е. получил личное дворянство. Сыновья Ивана Семеновича вышли из купечества и успешно продвигались по военной службе. Алексей Иванович, женатый, кстати, на вдове Алексея Ивановича Лопухина, Анне Николаевне, дослужился до звания подполковника Каргопольского карабинерского полка. Еще успешней была военная карьера Якова Ивановича, который в 1762 г. начал службу в Конной гвардии, а в 1764 г. был уже поручиком Кавалергардского корпуса. 12 октября 1777 г. Яков получил чин подполковника и в 1788 г. уволился от службы отставным бригадиром 50* .

Из других фамилий гостей, потомки которых в XVIII в. продолжили род и занимали если не ведущее, то видное положение, следует назвать Филатьевых и Чирьевых.

В первой четверти XVIII в. Филатьевы были представлены четырьмя братьями: Василием, Алексеем, Федором и Андреем – детьми упомянутого в росписи 1675 г. Остафья Филатьева, назначенного на 1677 г. в Сибирский приказ для соболиной оценки. С начала XVIII в. в делах братьев наблюдается сильнейший упадок. Введение в 1697 г. казенной монополии на пушнину 51* лишило Филатьевых традиционной для них торговли соболями. «Многие убытки учинились» братьям от разорения принадлежавших им еще с 1680-х годов в Соли Камской соляных промыслов 52* , которое произошло в результате потопов и пожара. Поэтому уже в 1705 г. оклад Филатьевых составлял 860 руб. вместо прежних 1250 руб., а к 1713 г. он снизился до 100 руб., «для того что они выплатились и торгов никаких у них нет». К этому времени братья уже, вероятно, разделились, так как по окладному списку 1713 г. положенные на них 100 руб. они платили порознь – по 50 руб. с каждого 53* .

В сказках, поданных к 1-й ревизии, значатся двое Филатьевых – Андрей Остафьев сын Филатьев 42 лет с сыном Максимом 11 лет и Алексей Филатьев 65 лет с внуком Петром Дмитриевым 8 лет 54* , живущие в Китай-городе своим двором. Сказка Василия Филатьева в 1-й ревизии не встречается, но он еще назван в Московской книге сбора мостовых денег 1718-1723 гг. по Китай- городу как уплативший с 8 саженей земли 3 руб. 27 алтын 5 денег 55* . Федор Остафьев сын Филатьев также не проходит по 1-й ревизии, а в переписной книге выбывших после 1-й ревизии его имя упоминается в связи с выбытием из оклада дворовых его людей. По той же книге Андрей Остафьев сын Филатьев назван умершим, а его сын Максим пропавшим без вести. Единственным продолжателем рода Филатьевых оказался, таким образом, «гостиный внук» Петр Дмитриев. По сказке, поданной ко 2-й ревизии, он числился в гостиной сотне среди купцов, плативших 40-алтынный оклад, и имел сына Алексея 3 лет 56* . В это же время он жил в родовом доме Филатьевых в Китай-городе в приходе церкви Ипатия Чудотворца. Его оклад, по книге 1748 г., как купца 1-й гильдии составлял значительную сумму – 45 руб., которую он платил с имеющихся у него вотчин, лавок и фабрики 57* .

Шелковая фабрика, которой владел П. Филатьев, была заведена в 1742 г. в селе Новорождественском Ростовского уезда. Вначале она работала на 26, а в 1753 г.- на 35 станах. В качестве рабочей силы использовались доставшиеся ему по наследству от деда Алексея Филатьева 936 душ в Ростовском уезде, в Нагорном стане, и 20 душ в Московском уезде 58* . Известий об объеме производства и состоянии фабрики мы не имеем. По ведомостям о состоянии фабрик и заводов, хранящимся в фондах Комиссии о коммерции и о пошлинах и Мануфактур-коллегии, она не проходит 59* . Вероятно, ее существование прекратилось со смертью владельца. П. Д. Филатьев был последним из фамилии в купеческом звании. В 1757 г. он умер, а годом раньше «отбыл» в военную службу его сын Алексей 60* .

Гораздо более представительным в количественном отношении был род гостей Чирьевых, который доходит до конца XVIII в. Он представлен двумя ветвями, которые вплоть до середины века жили вместе в Огородной слободе за Мясницкими воротами в приходе церкви Трех святителей, но состояли в разделе. Первая линия идет от Гаврилы Афанасьевича, вторая – от Григория Афанасьевича Чирьевых. По окладным спискам 1713 и 1717 гг. сумма обложения Гаврилы Чирьева с сыном Василием составляла 50 руб., а Григория Чирьева с братом Василием – 25 руб. 61* Гаврила умер, очевидно, вскоре после 1717 г., так как сказку 1-й ревизии подали его сыновья, «гостиные дети» Василий (42 лет) и Алексей (30 лет). Гость Григорий Афанасьевич Чирьев был еще жив в 1725 г. (ему было в это время 60 лет). По сказке, поданной им к 1-й ревизии, он имел трех сыновей: Алексея 12 лет, Алексея 7 лет, Василия 5 лет 62* . После смерти отца главенствующее положение в семье занимал старший из сыновей. Так, место Григория занял старший Алексей, а после его смерти в 1752 г. – Василий 63* .

Обе ветви Чирьевых и в середине XVIII в. считались состоятельными купеческими семьями и входили в 1-ю гильдию еще в 1766 г. 64* Однако их имущественное положение изменилось. В 1748 г. оклад Василия Гавриловича с сыном Иваном и внуками Яковом и Константином составлял 15 руб., а Алексея Григорьевича с братом Василием – 9 руб. Но уже в 1757 г. все было наоборот: Василий Григорьевич платил 20 руб., а сын умершего в 1749 г. Василия Гавриловича, Иван Васильевич- 10 руб. 65*

В дальнейшем положение в семье Ивана Васильевича не улучшалось, что в значительной мере, вероятно, было связано со смертью его самого в 1774 г. и его сына Константина в начале 1782 года. Оставшиеся после Константина сыновья: 14-летний Алексей и 11-летний Иван (первый сын Иван умер вместе с матерью Прасковьей Михайловной в «чумной» 1771 г.) -вместе с мачехой Прасковьей Яковлевной, второй женой отца, и бабкой Маврой Тихоновной числились по сказке 4-й ревизии в мещанах и жили в доме московского купца Алексея Бирюкова, очевидно, по найму 66* . О последующей судьбе Алексея и Ивана ничего не известно, а их имена не фигурируют в сказке их мачехи- мещанки, поданной к 5-й ревизии 10 декабря 1795 г. 67*

Имущественное положение семьи Василия Григорьевича, умершего в 1766 г., было, надо полагать, много лучше, так как его сын Михайла записался в 1771 г. в военную службу, дочь Елизавета была выдана замуж за поручика Александра Филипповича Воронцова, а жена Татьяна Петровна, дочь московского l-й гильдии купца П. Г. Ерофеева, еще и в 1782 г. имела собственный дом 68* .

Кроме названных, среди потомков старинных гостей, живших и в середине XVIII в., можно отметить гостиного внука Ивана Матвеевича Шустова. Фамилия Шустовых, дяди и племянника, Якова и Григория, еще в качестве торговых людей гостиной сотни встречается в росписи служб гостей, назначенных на 1678 г. к соляному промыслу в Соли Камской 69* . С этого времени они выступают здесь и как владельцы промыслов 70* . В начале XVIII в. их дела, видимо, шли на убыль, и в 1711 -1712 гг. один из них встречается в материалах Сената в связи с описанием его двора и находившихся в нем припасов Адмиралтейского приказа 71* . Вероятнее всего, что речь в данном случае идет о госте Григории Шустове, поскольку именно его двор значится в московской книге по сбору мостовых денег в Китай-городе 72* . Имя «гостиного внука» Ивана Матвеевича зафиксировано лишь в его сказке во 2-ю ревизию, так как в 1-ю ревизию он был «прописан», т. е. пропущен. В это время ему уже был 41 год, он числился купцом 1-й гильдии и служил ратсгером в Главном магистрате. В 1759 г. он умер, не оставив потомства, и род Шустовых пресекся 73* .

Изучение судеб гостей неизбежно, таким образом, подводит нас к выводу о том, что лишение их в первой трети XVIII в. прежних привилегий вытекало из логики развития этой группы торгово-промышленного населения. С одной стороны, в условиях относительной социальной замкнутости существенное значение имел биологический фактор. Отсутствие внутреннего воспроизводства, являвшегося одним из главных источников пополнения гостей в XVII в., привело к физическому исчезновению части гостиных родов в начале XVIII в. С другой стороны, безвозвратная потеря гостями былой экономической мощи привела к уничтожению самого института гостей и замене его более предприимчивым первогильдейским купечеством.

Причины «оскудения» в каждом Конкретном случае, разумеется, были свои. Но вместе с тем можно обнаружить и некоторые общие черты. Одна из них состояла в том, что в результате петровской торгово-финансовой политики конца XVII – начала XVIII в. гости лишились некоторых традиционных для них видов торговли и промыслов. Введение в 1697 г. государственной монополии на пушнину отняло у Филатьевых соболиную торговлю. Объявленная в 1705 г. Петром I казенная монополия на продажу соли 74* привела к тому, что Панкратьевы, занимавшиеся вываркой соли, «против прежняго торгами и пожитками умалились». Соляной промысел «отшел» также и у Филатьевых 75* . В начале XVIII в бездействовали соляные варницы Грудцыных 76* . На отсутствие «торгов и промыслов и вотчин» жаловалась Татьяна Захарьевна Чирьева, вдова гостя Максима Чирьева 77* , который еще в 1689 г. был назначен «в Кунецкой палате у приему и у продажи на деньги и на мену на товары соболиные и у мягкой рухляди» 78* и уже в силу этого своего положения не мог не торговать пушниной.

Другой причиной, которая приводила к разорению купечества и ослаблению гостей, была налоговая политика правительства Петра I, изыскивавшего средства на ведение Северной войны, новые таможенные пошлины, многочисленные «канцелярские сборы» 79* и т. п. Тяжесть этих налогов отчетливо видна из челобитной 1713 г. Филатьевых и Панкратьевых, жаловавшихся на то, что наряду с основным побором десятою деньгою, который вплоть до введения подушной подати был постоянной податью 80* , на них положены «государевы подати драгуны и фураж и рекруты провиант и на известь и в недостаточные Московской губернии на расходы и всякие протчие случившиеся для военного случая поборы» 81* .

Эти обстоятельства сыграли существенную роль в положении гостей как торговцев. По данным Р. И. Козинцевой, среди многочисленных московских купцов, имевших в 1710 г. на Архангелогородской ярмарке внешнеторговые обороты свыше 5 тыс. руб., числилось только 7 московских гостей: Иван Панкратьев и Никита Сырейщиков (оборот от 6 тыс. до 7 тыс. руб.), Степан Боков, Федор Семенников и Алексей Филатьев (оборот от 10 тыс. до 15 тыс. руб.), а также Илья и Семен Исаевы (оборот свыше 40 тыс. руб.) 82* . Со смертью первых четырех, как было показано, эти гостиные роды исчезли совсем. Практически лишь для Исаевых первая четверть XVIII в. стала тем благоприятным временем, которое в еще большей степени укрепило их. Это не было случайным, поскольку именно они использовали войну как арену торговых операций, именно они были освобождены от служебных и налоговых повинностей, которые вынуждены были нести все остальные.

По всем другим гостям в этот период был нанесен сокрушительный удар. Даже те немногие из них, потомки которых как будто заняли прочное положение, испытали это на себе. Поэтому, несмотря на внешнее благополучие, роды Филатьевых, Чирьевых и других медленно, но неуклонно приходили в упадок в середине XVIII в. Это выражалось прежде всего в том, что ни по одной из рассмотренных фамилий в это время мы не находим данных об их торговой деятельности. Зато и Чирьевы, и Филатьевы, и Нестеровы непременно имели в середине XVIII в. вотчины в рядах 83* . Это значит, что их предпринимательская деятельность из активной сферы торгово-промышленных интересов переместилась в использование ранее нажитого недвижимого имущества путем сдачи его в наем. В экономической же жизни России XVIII в. ведущую роль стали играть представители восходящей линии русского купечества – первогильдейцы, вытеснившие некогда могучие торговые фамилии гостей.