Полицейский разведчик представляется великой герцогине

Полицейский разведчик представляется великой герцогине

Два полицейских разведчика приблизились к настоящему трону — к трону великой герцогини люксембургской. Под видом американских журналистов, который так любили принимать полицейские разведчики, двое из них явились к привратнику, охранявшему главный вход в люксембургский парламент. Оба они были в хороших костюмах и имели при себе документы, удостоверявшие, что они являются представителями известных американских газет.

— Мы посланы, — объяснили они по-французски, — чтобы информировать наши газеты о чрезвычайно важных дебатах, происходящих в настоящее время в вашем парламенте по вопросу о будущей политике Люксембурга. Американский парод очень интересуется вашей страной, так много страдавшей и так приветливо встретившей наших солдат.

Польщенный привратник их впустил. Они без труда проникли в зал парламента, встретились с представителями всех партий, расспросили их, прислушались ко всем немецким и французским разговорам и присутствовали при прениях. В конце концов, они были представлены всем великим герцогиням.

Кроме небольшой доли оборонительной контрразведки против тех из союзников, кто придавал заключению мира иной смысл, чем мы, мы занимались наступательной контрразведкой против немцев, с которыми наша секретная служба должна была оставаться на положении войны до подписания мира. Война могла возобновиться в любой момент, потому ли, что спартаковцам удастся занять в Берлине господствующее положение, потому ли, что республиканцы откажутся подписать договор. Война означала бы наступление союзных армий та Берлин, которому немцы старались бы противодействовать. Таким образом, у разведывательного отдела были две задачи: знать возможно больше о германской армии, которая должна была бы отражать наступление, и устроить так, чтобы немцы как можно меньше знали о нашей 3-й армии, которая должна была бы это наступление вести.

В то время наша секретная служба, как и все прочие службы американской экспедиционной армии, действительно знала свое дело. Некоторые полицейские разведчики были уволены, а другие на опыте научились работе секретных агентов. Кроме того, их задача облегчалась местными условиями в Люксембурге и в Германии. Американскую зону называли иногда зоной голландского дяди, настолько велико там было число жителей, имевших племянников в Соединенных Штатах. В Чикаго больше люксембуржцев, чем в самом Люксембурге, а в Милуоки больше немцев, чем в Кобленце. Тысячи солдат оккупационной армии говорили по-немецки. Значительное число полицейских разведчиков было немцами по рождению.

Поэтому сведения поступали в огромном количестве.

Немцы прибегли к старому методу, которым пользуются все отступающие армии, а именно, они оставляли позади себя шпионов под видом крестьян. Большинство этих шпионов скоро провалилось. Население передавало их в руки американской разведки, иногда из дружественных побуждений, а иногда, чтобы получить какой-нибудь подарок — кусок мыла или плитку шоколада. Таким образом, мы обнаружили в Люксембурге много немецких шпионских гнезд и выдали их французам.

По просьбе союзников наша секретная служба всюду искала бывших командиров германских подводных лодок, грабителей и людей, обвинявшихся в зверствах. Англичане составили черные списки последних, и об этом в Германии знали. Один немец, арестованный на вокзале в Кобленце, немедленно запротестовал:

— Но ведь моя подводная лодка никогда не топила госпитального судна.

В другом случае французы просили американцев арестовать одного бывшего офицера, пользовавшегося очень дурной репутацией. Его хитростью выманили из дома и в его отсутствие произвели у него обыск. Были, найдены бесспорные улики грабежа — ящики с бельем, с серебром, ковры, награбленные им в домах Дуэ.

— Почему вы меня арестовали? — спросил он.

— Нам известны все ваши действия, — ответил полицейский разведчик.

В ту же ночь немец покончил в тюрьме самоубийством.

Новая германская республика не была невинна по части шпионажа. Германская секретная служба работала активнее, чем когда-либо. Она систематически допрашивала всех немцев, возвращавшихся из оккупированной зоны. Она посылала опытных агентов в Кобленц. Полицейские разведчики в свою очередь встречали все приходившие поезда и брали под наблюдение некоторых агентов тотчас же по их приезде. Другие оставались незамеченными. Один из них выдавал себя за зажиточного торговца маслом и яйцами. Его торговля казалась вполне реальной, бумаги были в порядке, родился он в США. Он не внушал никаких подозрений, и его пропустили. Но вскоре некоторые его действия показались подозрительными. Быть может, он задавал слишком много вопросов, касавшихся оккупационной армии. Быть может, он слишком часто забывал, что находившиеся в Кобленце немцы из Америки были скорее американцами, чем немцами. Как бы то ни было, однажды вечером его посетил человек в костюме, по всей видимости, сшитом в Германии во время войны. У него была чисто немецкая внешность и речь и манеры настоящего немца.

— Я приехал из Берлина, — сказал он. — Меня послали вам в помощь.

— Я не понимаю, что вы хотите сказать, — ответил торговец.

Незнакомец доказал ему, что он очень хорошо понял, о чем идет речь, и стал его компаньоном. Под различными предлогами они разузнавали обо всем, касавшемся американских полков в Германии: об их передвижениях, численности, моральном состоянии. По ночам, запершись в своей конторе, они записывали результаты своих расследований на тонких листках шелковой бумаги. Все эти листки они спрятали в двойном дне чемодана, принадлежавшего коммерсанту, который намерен был направиться кружным путем в Берлин. Он послал свой чемодан на вокзал, взял билет и в ожидании отхода поезда пошел прогуляться по городу.