Археология

Археология

Если бы я был молодым археологом, с легкостью бросил бы к чертовой матери все свое мелкотемье и со всем пылом неистраченной души бросился бы на поиски сибирских следов Александра Македонского. Я бы выбрал близкий мне отрезок его маршрута, прошел бы по нему с археологической разведкой вдоль и поперек и добился бы «открытого листа» на проведение раскопок на наиболее перспективном участке. Понимаю, что мною руководило бы здоровое во всех отношениях честолюбие. Так что ж в этом плохого? Ведь найти материальные следы Александра в Сибири – значит вписать свое имя золотыми буквами в историю археологии.

Если бы я был старым опытным археологом, возможно, с кровью бы оторвался от любимых тем, которым посвятил десятки лет, и включился бы в Александров проект. Я «прошерстил» бы запасники местных краеведческих музеев в плане принадлежности артефактов к походу Александра. Убежден, на этой захламленной исследовательской ниве могут быть сделаны удивительные открытия.

Если бы я был академиком, доктором исторических наук, меня не очень волновало бы честолюбие и «сибирские следы Александра» я бы рассматривал совсем с другой стороны. Я поставил бы задачу доказать, что «все эти находки, о которых шумят СМИ» – чистый блеф и к Александру Великому никакого отношения не имеют.

Мой старинный приятель Н. Л. Николаев, с которым мы неоднократно обсуждали тему Александра, убеждает меня, что такой именно «академический» подход будет руководить будущими читателями этой книжки. Всякий достаточно грамотный человек возьмет ее в руки лишь для того, чтобы развенчать автора вместе с Александром.

Меня, признаться, очень радует такой мотив. История восприятия всех новых идей в обществе свидетельствует о решительном сопротивлении новому, иначе новое вовсе не новое. «Когда со мною сразу соглашаются, я чувствую, что я не прав», – воскликнул как-то один французский монарх: знать, и среди Бурбонов попадались умные люди. Но, говорят, он был не первым и лишь повторил за кем-то эту замечательную фразу. А я посчитал бы свою работу бездарной, если бы с ней сразу стали соглашаться все подряд, а СМИ встретили бы ее славословием.

Есть основания полагать, что материальные следы Александра Македонского в Сибири представляют собой чрезвычайно выигрышный объект, потому что понятно, что надо искать. Оставленные им артефакты должны быть необыкновенными.

Во-первых, вооружение части Александрова войска имело характерные отличительные признаки. «После этого Александр направился в Индию, чтобы границей его державы был Океан и крайний Восток. Чтобы славе этого похода соответствовало и снаряжение его войска, Александр приказал посеребрить бляхи на конской сбруе и воинские доспехи, а своих воинов по их серебряным щитам прозвал аргираспидами» [75, 7, 7, 4–5].

Курций Руф также отмечает это украшательство: «Между тем царь намеревался идти в Индию, а оттуда к Океану… Бывалые люди говорили, что все в Индии сверкает золотом и слоновой костью. Итак, Александр, превосходя всех и не желая, чтобы его в чем-либо превосходили, покрывает щиты серебряными пластинками, на коней надевает золотые уздечки, одни панцири украшает золотом, другие серебром; 120 тысяч вооруженных шли за царем на войну» [31, VIII, 5, 1, 4].

Однако далеко не у всех воинов экспедиционного корпуса было изукрашено оружие. И Резников указывает, что было изготовлено 25 тысяч украшенных золотом и серебром вооружений [56]. На самом деле изукрашенных доспехов было больше, потому что, согласно Курцию Руфу, такое количество шлемов и щитов с чеканкой из золота и серебра Александр получил из Фракии и из Гарапала с подкреплением, которое привел Менон. Руф пишет, что это произошло на реке Акесине уже после того, как войско Александра вернулось с Гипаниса. Что ж, и 25 тысяч – это немало! Есть что искать.

Кстати, 26 августа 2006 года РТР в «Вестях» сообщило, что в Оренбургской области археологи при раскопках Филипповских курганов обнаружили множество сарматских украшений и предметов, в том числе золотых, а также серебряные клинки. Как известно, клинков из серебра никогда не делали, разве что для ритуальных целей. Возможно, это не серебряные, а посеребренные клинки, и принадлежали они побитым воинам Александра?

Сергей Марков в «Земном круге» сообщает: «На берегах Вагая однажды нашли тяжелые железные шлемы, высокие, как колпаки, склепанные из отдельных пластин. На шлемах сияли изображения грифонов, выкованные из тонкого листового золота. Находка была сделана на месте древнего языческого святилища. Там до времени таилась и изваянная из серебра Артемида с позлащенной головой и золотыми запястьями». [38, с. 25]. Изукрашенность шлемов золотыми пластинами, возможно, свидетельствует о том, что это оружие принадлежало македонцам, несмотря на высоту шлемов. Тем более что здесь же было обнаружено изваяние Артемиды, указывающее на принадлежность артефакта к греческой культуре.

По устному сообщению томского художника Александра Филатова, который в 50–60-е годы жил в райцентре Черепаново Новосибирской области, там в 1960–61 году при копке огорода и погреба было найдено два позолоченных меча, на расстоянии 100–150 м один от другого. Один меч был найден на улице Куйбышева Касаткиными, которые свою находку никому не показывали, другой – на улице Социалистической, этот меч Филатов видел лично, длина его около метра, окончание чуть изогнуто, рукоятка позолочена, а вот фамилию хозяев Филатов не вспомнил.

Во-вторых, это военные лагеря, которые устраивал Александр для своего войска во время длительных стоянок. Каждый лагерь обносился рвом и валом. Кое-какие из этих сооружений могли сохраниться. Но особенный интерес представляет один из этих лагерей. Он был воздвигнут на реке Танаис или неподалеку от нее, когда войско Александра взбунтовалось и отказалось идти дальше в глубь Индии. «Решив здесь положить конец своим походам, он, прежде всего, соорудил алтари 12 богам, высотой в 50 локтей, затем велел обвести рвом пространство, втрое большее, чем то, которое занимал лагерь; ров выкопать шириной в 50 и глубиной в 40 футов. Груды выкопанной земли употреблены были на постройку высокой стены за рвом. Каждому пехотинцу велено было устроить палатку с двумя кроватями в 5 локтей каждая; всадники должны были, кроме того, сколотить по паре ясель, вдвое больших, чем обычные, и соответственно увеличить размеры всех предметов, которые собирались здесь бросать. Все это он делал, желая придать лагерю вид обиталища героев и в то же время оставить туземцам следы того, что здесь находились люди огромного роста, обладавшие сверхъестественной силой» [23, 95, 1, 2].

Ров шириной 15 м и глубиной 12 м и соответствующий рву вал должны сохраниться до нашего времени. Их можно обнаружить.

В-третьих, это оружие, уздечки и другие предметы сильно увеличенных размеров и веса, которые могут быть обнаружены в этом «последнем» лагере. Плутарх отмечает, что перед тем, как сняться с этого лагеря, «он пошел ради славы на хитрость. По его приказу изготовили оружие и конские уздечки необычайного размера и разбросали их вокруг. Богам были сооружены алтари, к которым до сих пор приходят цари пресиев, чтобы поклониться им и совершить жертвоприношения по греческому обряду» [49, LXII]. Трудно себе представить «уздечку для бегемота», зато ее легко искать с помощью металлоискателя. Должна же была какая-то часть этих специально разбросанных предметов затеряться, заилиться и долежать до нашего времени. А цари пресиев жили, надо думать, в Поросино.

В-четвертых, это знаменитые Александровы алтари. Они сооружались все в том же «последнем лагере» на Танаисе, перед возвращением на Гидасп (по другим авторам – на Акесин). Арриан так описывает сооружение этих алтарей: «Александр, разделив войско на отряды (по-видимому, по 10 000 воинов. – Н. Н.), приказал им соорудить 12 алтарей, высотой с самую высокую башню, а шириной больше, чем бывают башни: благодарность богам за дарованные победы и память о понесенных трудах. Когда алтари были сооружены, он принес на них положенные жертвы и устроил конные и гимнастические состязания» [8, V, 29, 1, 2].

Курций Руф подчеркивает, что жертвенники воздвигались из обтесанного камня [31, IX, 3, 19]. Филострат в «Жизнеописании Аполлония Тианского» добавляет, что между алтарями помещалась медная колонна с надписью: «Здесь остановился Александр». Свида в «Лексиконе» сообщал, что надпись гласила: «Я, царь Александр, проник до сих пор» [15, с. 412]. Юстин насмешничает: «Ни одного сооружения воины не воздвигали с большей радостью. Затем, разгромив врага, они возвратились с ликованием в этот самый лагерь» [75, 12, 8]. Ни Арриан, ни Руф, ни Диодор, ни Плутарх не упоминают об этой битве и о возвращении в этот лагерь.

Академик Б. Г. Гафуров сетует, что Александровы алтари до сих пор не найдены [15, с. 304]. Быть может, причина в том, что археологи ищут «не там, где потеряно, а там, где светлее»? Между тем ни у Плутарха, ни у Арриана, ни у Диодора, ни у Руфа впрямую не говорится, что воинский лагерь Александра стоял на Танаисе, где взбунтовалось войско. Юстин утверждает, что воевал Александр в одном месте, а лагерь стоял в другом. Плутарх о бунте ничего не упоминает, но указывает, что решение прекратить поход Александр принял после битвы с Пором, которая была на Гидаспе. «Сражение с Пором охладило пыл македонян и отбило у них охоту проникать дальше вглубь Индии» [49, LXII].

Так или иначе, но историки и археологи ищут алтари в Индии. И это при том, что еще Клавдий Птолемей, создававший свое «Руководство по географии» во II веке, помещал алтари на реке Танаис, в которой историки, не смущаясь, опознают Дон. Птолемей, однако, указывал географические координаты Александровых алтарей: 57° СШ и 63° ВД. В устье Танаиса, по Птолемею, располагался город Танаис, в котором самый продолжительный день длился 17 часов 10 минут. Для сравнения, продолжительность самого длинного дня в Москве 17 часов 34 минуты, в Минске 17 часов 8 минут, в Томске около 17 часов. Получается, что и по широте и по продолжительности дня и царские алтари, поставленные Александром, и река Танаис, и город Танаис никак не соответствуют реке Дон и городу Ростов-на-Дону. Широта последнего, кстати, состаяляет 47° с четвертью, а продолжительность самого длинного дня менее 16 часов (почти 16). Выше в пятой главе уже говорилось о том, что грекам были известны четыре Танаиса и что они их бесконечно путали. Так и Птолемей спутал один Танаис с другим, определив координаты этого города как 54° 30 минут СШ и 67° ВД [6, с. 321].

Интересно, почему бы это Птолемей так круто ошибался? Может быть, потому, что он не был историком, а был географом? Прочитал где-то у историков, что Александр воздвиг свои алтари на Танаисе, вот и поместил их на тот Танаис, который был ему известен, то есть на Дон. Но Танаис у историков мог подразумеваться и другой, и Яик, и пара каких-то других. Вот только расстояние, отделяющее их от индийского Гипаниса, непозволительно велико, чтобы предполагать, что воевал Александр на Гипанисе, а лагерь имел на Танаисе.

Другое дело, если под Танаисом подразумевалась сибирская река Тана (Томь), а под Гипанисом – Чулым. От Томска на Томи до Асина на Чулыме меньше сотни километров, пустяк для Александра. Если Александр в своем продвижении на восток доходил до Чулыма, то свои алтари он, вполне возможно, оставил на Томи. В этой связи не могут не привлекать внимания загадочные объекты в устье реки Басандайки возле с. Аникина в 5 км южнее г. Томска. Здесь есть три гигантские ямы в крутых тридцатиметровых склонах долины Басандайки, причем объемы изъятого грунта поражают воображение: 5 тысяч кубометров (рис. 14)! Кто, когда и для чего брал этот грунт, неизвестно.

Рядом расположены три не менее загадочные микроформы рельефа (рис. 15, 16). Их обнаружил археолог А. Д. Гаман, раскопавший восьмиметровый культурный слой в предместье Томска, но, к сожалению, слишком рано ушедший. Андрей Дмитриевич выражал удивление перед этими объектами – не курганы (слишком велики и не «той формы» – очень вытянутые – до 50 м, и шириной от 3 м на одном конце до 15 м на другом). Местные утверждают, что был еще один гигантский «курган», но его разровняли при строительстве стадиона. Молодые последователи Гамана, археологи Наталья Березовская, Наталья Торощина и Петр Марков давно «точат зубы» на эти объекты, но на исследования, как всегда, не хватает денег. Интересно, хватило бы у государства денег «на Александра»?

В-пятых, это города, основанные Александром на завоеванных территориях. Б. Г. Гафуров и Д. И. Цибукидис специально рассмотрели градостроительную деятельность Александра [15, с. 340–344]. Согласно Плутарху, Александр построил на Востоке более 70 городов. В. Тарн, И. Дройзен, А. Гутшмид и другие исследователи Александра уменьшают это количество до 40, при этом считая возведенное Александром не городами в подлинном смысле, а военными поселениями-колониями. Несомненно, Александр селил в этих городах преимущественно своих воинов, уже не годных к воинской службе, но размеры некоторых городов впечатляют. Так, периметр нововозведенного города, названного Александрией, на Танаисе составлял 60 стадиев [31, VI, 6, 25], а это все-таки 11 км, почти 3 на 4 км в IV веке до н. э.

Юстин указывает на основание двенадцати городов македонским царем в Согдиане и Бактрии [75, XII, 5, 13], Страбон пишет только о восьми городах [75, XI, 517]. О создании шести городов-крепостей в Маргиане для взаимной выручки друг друга сообщал Курций [31, VII, 10, 5; 15, с. 342]. Эти земли традиционно считаются среднеазиатскими, но, по крайней мере, относительно Согдианы можно ссылаться на мнение Курция Руфа, помещавшего Согдиану в нижнее течение Инда [31, IX, 8, 8]. Если Инд – это Обь, то в нижнее течение Оби.

Вообще же в Сибирском походе Александр поставил не менее 13–15 городов, из них 9 или 10 он назвал Александриями. К их числу относятся:

Александрия Эсхата на Яксарте (Танаисе, Яике) [8, IV, 4, 1; 31, VII, 25, 27],

Александрия Кавказская (северные склоны Алтая-Саян) [8, III, 28, 4; IV, 4, 1; 31, VII, 3, 23, 28, XVII, 83, 2],

Александрия Опиана в среднем течении Инда (Оби) [8, VI, 15, 2],

Александрия Согдийская в нижнем течении Инда (Оби) [8, IX, 8, 8],

Александрия в устье Инда (Оби), где были заложены верфи и порт [8, VI, 18, 1; 20, 1],

Александрия Арийская в Ариане [59, XI, 514; XV, 724],

Александрия Арахозийская [31, VII, 3, 5; 59, XI, 514],

Александрия в Гедросии [31, IX, 10, 5, 7; 13, VI, 21, 5],

Александрия в Кармании [Плиний, IV, 23, 107; Аммиан Марцеллин, XXIII, 6, 49; 43, с. 341–344],

Александрия в земле оритов (норитов) [23, XVII, 104, 8; 31, IX, 10, 7].

Гафуров указывает, что Арриан, ссылаясь на Неарха, называет этот город Кокалой [15, с. 316]. Кроме Александрий, Александр основал еще несколько сибирских городов:

Нисея в Парфии [Плиний, VI, 25, 113; 59, XI, 509, 511]. Парфяне в IV веке до н. э. жили гораздо севернее того места на юго-востоке Каспия, где они менее чем через столетие создали Парфянское царство. Судя по тому, что Плиний именует Нисею Александрополем, можно думать, что речь идет об Александрии Эсхате на Яике.

Фрада в Дрангиане. Плутарх считает, что этот город основал Александр, а Стефан Византийский пишет, что он лишь переименовал его в Проффазию и под эти именем он упоминается Страбоном [15, с. 342].

Никея и Букефалия. Эти два города были выстроены на разных берегах Гидаспа в том месте, где произошла битва Александра с Пором [8, V, 19, 4; 65, 5; 31, IX, 1, 6; 23, XVII, 30; 49, LXI]. Никея была названа в честь победы над Пором, а Букефалия в честь геройски павшего в битве личного боевого коня Александра Букефала. Плутарх при этом насмешничает, что и в честь любимой собаки Периты Александр также основал город. Правда, расположение этого города неизвестно.

Что касается Никеи, то можно быть уверенным, что городов с таким названием Александр основал больше одного, поскольку и побед совершил немало. Во всяком случае, на старинных картах Никей как минимум две, а в текстах упоминается больше.

Надо ли говорить, что успешность поисков основанных Александром сибирских городов всецело зависит от того, насколько правильно будет восстановлен его сибирский маршрут? Однако ясно, что Александрию Эсхату нужно искать не на Сырдарье, а севернее.

Этот поиск может быть более успешным, если его совместить с поисками основанного Киром Кирополя. Кирополь стоял на левом берегу Танаиса (Урала) в устье притока, который летом пересыхал. Взять Кирополь было нелегко: он имел мощные крепостные стены, а защитники его были «самые воинственные». «Тут, однако, он обратил внимание на реку, которая протекала через город и от зимних дождей становилась полноводной, но теперь совершенно пересохла. Стены не перегораживали ее русла вплотную, так что солдаты могли по нему проникнуть в город. Александр взял с собой телохранителей, щитоносцев, лучников и агриан; варвары обратили все свое внимание на машины, оборонялись в том месте, где они стояли, и он, никем не замеченный, с малым числом людей по руслу этой реки вошел в город. Разбив изнутри ворота, находившиеся рядом с этим местом, они сразу же впустили и остальное войско» [8, IV, 3, 2, 3].

В нижнем течении реки Урал леса нет, обнаженность прекрасная, и в силу этого весьма эффективными могут оказаться дистанционные методы (дешифрирование аэрофотоснимков, космических и радиолокационных снимков). Весьма перспективным представляется устье пересыхающей реки Уил.

Что касается Александрии Кавказской, то ее поиски зависят от того, где Алксандр переходил Алтае-Саянские горы. Известно, что переходил он их дважды, первый раз с севера на юг и второй раз с юга на север. Страбон утверждал, что первый маршрут располагался восточнее второго. Почти бесспорно, что второй переход через горы шел вдоль Катуни. Отсюда можно предполагать, что первый переход, с севера на юг, проходил по так называемой «дороге Чингисхана» вдоль Енисея. Следовательно, Александрию Кавказскую необходимо искать в горах южнее Минусинской котловины, в устье притока Енисея.

Арриан, однако, говорит, что Александр вновь заходил в этот город и, значит, переходил горы одной и той же дорогой. «Из Бактрии в конце весны Александр с войском пошел на индов. Переправившись за десять дней через Кавказ, он пришел в Александрию, город, основанный им в земле паропамисадов во время его первого похода в Бактрию… Придя в город Никею и принеся жертву Афине, он повернул к Кофену» [8, IV, 22, 3, 4, 6]. Это событие происходило поздней весной 327 года до н. э., а упоминаемые города Александрию и Никею он основал весной 329 года до н. э. Повторю эту цитату, описывающую события 329 года: «…он пошел в Бактрию на Бесса, подчинив себе по пути дрангов и гадросов. Подчинил он и арахотов; сатрапом же у них поставил Менона. Он дошел до земли индов, живущих по соседству с арахотами. Войско истомилось, проходя по этим землям: лежал глубокий снег и не хватало еды. …Александр подошел к горе Кавказ, где основал город и назвал его Александрией» [8, III, 28, 1, 4].

Александрию Опиану, поставленную в среднем течении Инда (Оби), следует искать неподалеку от устья Ишима. «Тут, при впадении Акесина в Инд, Александр простоял, пока не явился с войском Пердикка, покоривший по дороге независимое племя абастанов. Теперь же прибыли к Александру еще тридцативесельные корабли и грузовые суда, которые построили ему в земле ксатров. Покорились ему и согды, другое независимое племя индов. И от оссадиев (тоже независимое индийское племя) пришли послы сказать, что оссадии сдаются. Филиппу он указал, что сатрапия его доходит до впадения Акесина в Инд; он оставил ему всех фракийцев, лучников, столько, сколько казалось ему достаточно для охраны страны; при слиянии рек он велел основать город (он надеялся, что город этот будет велик и славен) и построить судостроительные мастерские» [8, VI, 15, 1, 2].

Можно предполагать, что в этом городе Александр оставил смешанный греко-персидский гарнизон. Греки, в отличие от македонцев, – искусные мореходы, а персы – прекрасные лучники. Можно также предполагать, что этот великий и славный город существует доныне. Через 17 столетий после основания, золотоордынский хан Тохтамыш пригнал сюда 200 тысяч персов из города Тебриза, что возле юго-западного угла Каспия. По-видимому, Тохтамыша сильно просили потомки персов, оставленных Александром, иначе трудно понять, что за блажь ударила в голову хану, чтобы гнать двухсоттысячный полон три тысячи километров. Населенный пункт под названием Тевриз до сих пор стоит на левом берегу Иртыша в устье реки Тевриз в 70 км выше устья Ишима. Интересно, проводили ли археологи раскопки в Тевризе и с какими неожиданностями столкнулись?

Города Никею и Букефалию необходимо искать на Иртыше между Павлодаром и Качирами. Сюда должна подходить ровная дорога с Оби, по которой на телегах привезли флот Александра: «Александр послал Кена, Полемократова сына, обратно к Инду с приказом разобрать суда, которые были заготовлены для переправы через Инд, и доставить их к Гидаспу. Суда были разобраны и привезены; те, которые поменьше, разобрали на две части, а корабли в 30 весел на три. Части эти везли на подводах до самого берега Гидаспа; здесь их сколотили вместе, и на Гидаспе через некоторое время появился флот» [8, V, 8, 4, 5].

Арриан и Курций Руф несколько по-разному описывают берега Гидаспа в районе сражения. Один говорит, что там были горы и лес, другой – что местность была открытой, залесенным был лишь остров, где и можно было спрятать войско в глубоком рву. «Над Гидаспом поднималась гора как раз в том месте, где река образует сильный изгиб; гора эта густо заросла всяким лесом, напротив нее находился остров, лесистый и совершенно безлюдный. Александр, заметив, что остров расположен прямо против горы, что оба эти места заросли лесом и могут служить прикрытием при переправе, решил, что войско переправится здесь. Гора и остров отстояли от главного лагеря стадиев на полтораста (около 30 км)» [8, V, 11, 1, 2].

Курций Руф также описывает остров посреди реки. «На реке был большой остров, покрытый лесом и удобный для засады; там же находился очень глубокий ров недалеко от берега, где стоял сам царь. Этот ров мог скрыть не только пехотинцев, но и людей с их конями» [31, VIII, 13, 17]. На нем происходили стычки разведчиков, «по результатам которых оба царя предугадывали исход всего дела» [31, VIII, 13, 12]. Мне, правда, непонятно, как можно было с большого расстояния наблюдать стычки в лесу? Еще больше непонятно, какую маскировочную роль может играть ров в лесу? И уж вовсе странно, зачем нужно было распиливать корабли и перевозить их с одной реки на другую, если на этой другой стоит свой лес? Скорее всего, на Гидаспе леса не было. А ров на острове давно замыло наносами, так что с поисковыми признаками на Иртыше дело обстоит не вполне благоприятно.

Один из основанных Александром городов, называвшийся, скорее всего, Никеей или Никой, был посещен арабским путешественником Салламом ат-Тарджуманом в середине IX века. Он был послан арабским калифом ал-Васиком (842–847 гг.) для проверки целостности стены, построенной Александром против гогов и магогов. В этом городе, который Саллам называл Икой, были железные ворота, город имел квадратную форму и фантастические размеры в 10 фарсахов одной стороны. Фарсах – это расстояние, которое проходит конь шагом за час, зависит от качества пути и принимается равным 6–7 км. Думается, Саллам имел в виду периметр в 10 фарсахов, но и при этом размеры Ики непозволительно велики.

Любопытно, что иранский энциклопедист Рашид ад-Дин упоминает город с похожим названием – Кикас, и помещает его в устье правого притока Енисея: «Та река [Анкара] находится вблизи города по имени Кикас и в том месте, где она и река Кэм сливаются вместе. Город тот принадлежит к области киргизов» [55, с. 180]. Л. Р. Кызласов, посвятивший исчезнувшим сибирским городам спецкурс, который он читал в МГУ, и соответствующее пособие [38], считает, что Кикас стоял в устье Ангары.

Древние, и в их числе Рашид ад-Дин, Абуль-Гази и др., правда, основной рекой считали Ангару, а Енисей – ее притоком. Так же считали и русские землепроходцы, и опиравшийся на их материалы первоисторик Сибири Герард Миллер. На его карте, опубликованной в середине XVIII в., Енисей определенно впадает в Ангару (рис. 13). Можно предполагать, что и древние ученые греки Гангом считали основную реку – Ангару, а Енисей – ее притоком, и неслучайно население ангарских берегов у них называлось гангаридами.

Возможно, неслучайно близ Ангары, правда, достаточно далеко от ее устья, было обнаружено бронзовое зеркало с изображением кентавра (рис. 17). Зеркало было найдено геофизиком Ю. А. Немковым в устье реки Угоян, левого притока Подкаменной Тунгуски, в ее верховьях, в 70 км к северу от Ангары, при проходке шурфа на глубине 1,5 метра.

Как и когда предмет с древнегреческим символом попал в центр Сибири? Специалисты, изучавшие зеркало, считают, что «зеркало было изготовлено по художественным и мировоззренческим канонам среднеазиатско-средневосточных мастеров доисламской эпохи, когда в искусстве допустимы были антропоморфные изображения. Сами же истоки таких канонов восходят ко времени Ахеменидов, периоду главенства на западе Азии митраизма и зороастризма» [36, с. 326–334]. При этом двое авторов, Ларичев и Бородовский, считают, что предмет попал в Сибирь с переселенцами из Средней Азии в середине первого тысячелетия новой эры, а Сибгатуллин приписывает изображение Александру Великому и связывает его появление здесь с походом Александра.

Существование среднеазиатской колонии на Ангаре возле города Балаганска доказано археологически. «При раскопках этого уникального памятника в начале второй половины XX века была обнаружена гемма с изображением „Человека-Быка“, великого божества, сотворившего человека (рис. 18). Это произведение искусства сродни „зеркалу“ с кентавром, найденному невдалеке от устья Ангары» [36, с. 334] (рис. 17).

Вернемся к Ике-Кикасу. Не исключено, что этот город стоял в устье Нижней Тунгуски, а не Ангары, поскольку от города Ика до стены, согласно Салламу, было три дня хода, это около ста километров, ровно столько от устья Нижней Тунгуски до Полярного круга. Ведь стену, если верить «Роману об Александре» и ал-Омари, Александр воздвигал в Заполярье.

Рашид ад-Дин упоминает в связи с Ангарой еще один город, возможно, имеющий отношение к сибирскому походу Александра. Он пишет (кстати, эта цитата – прямое продолжение предыдущей): «Утверждают, что эта река [Анкара] течет в одну область, по соседству с которой находится море. Повсюду [там] серебро. Имена этой области: Алафхин, Адутан, Мангу и Балаурнан. Говорят, что лошади их все пегие [ала]; каждая лошадь сильная, как четырехгодовалый верблюд; все инстументы и посуда [у населения] из серебра. [В этой стране] много птиц… Соркуктани-беги послала с тысячью людей на корабле в ту [страну] трех эмиров… с тысячью мужей. Они доставили к берегу [из глубины страны] много серебра, но положить его на корабли не смогли. Из этого войска больше 300 человек не вернулись обратно, оставшиеся погибли от гнилости воздуха и от сырых испарений. Все три эмира [впрочем] возвратились благополучно и жили долго [после того]» [55, с. 180].

Соркуктани-беги – вдова младшего сына Чингисхана Толуя, совершенно реальный персонаж монгольской истории. Важнейшая подробность этого похода за серебром состоит в том, что треть экспедиции погибла от гнилых испарений. Можно предполагать, что эти испарения были связаны с процессом добычи серебра путем плавки реальгар-аурипигментовых руд с большим содержанием киновари, дававшей ядовитые ртутные испарения.

Несомненно, именно этот город под названием Алакчин описывает хивинский хан Абуль-Гази (1603–1664). «Айкара-муран протекает посреди киргизских владений… При устье реки на берегу моря стоит большой город; селений около него много, стада и табуны пасущегося скота многочисленны… Этот город они называют Алакчин. Близ него есть серебряные рудники: у тамошних жителей котлы, чашки, блюда все из серебра» [1].

Страбон, описывая местности, которые проходил Александр в конце похода после устья Инда (Оби), описывает Карманию, и в ней рудники. «Кармания – последняя страна на побережье, считая от Инда, хотя она лежит гораздо севернее устья Инда… По словам Онесикрита, какая-то река в Кармании несет вниз по течению золотой песок; там есть и рудники, где добывают золото, серебро и киноварь, а также 2 горы: одна содержит желтый аурипигмент, а другая – соль» [59, XV, 2, 14].

Аурипигмент – «золотая краска» – минерал мышьяка As2S3. За Енисеем в бассейне Тареи действительно есть реальгар-аурипигментные ртутно-сурьмяно-мышьяковые месторождения с ураганными содержаниями золота и серебра. Мышьяк из этих месторождений издревле использовался в качестве присадки при изготовлении мышьяковистых бронз, о чем свидетельствуют результаты химических анализов этого сплава.

В-шестых, вошедшие в легенды «Железные ворота», построенные Александром против яджуджей и маджуджей. Вслед за Владимиром Мономахом лучше называть эти ворота Медными. Анализ замечательного «отчета об экспедиции» Саллама ат-Тарджумана выводит нас в поисках этих ворот в устье Нижней Тунгуски и далее на север в горы Путорана. Отчет другого, правда, вынужденного, путешественника позволяет еще более сузить район поисков.

Речь об известном баварском солдате Иоганне Шильтбергере, отправившемся в самом конце XIV в. в крестовый поход с венгерским королем Сигизмундом. В первом же бою он попал в плен к туркам. В 1402 г. в битве при Ангоре он был пленен воинами Тимура. После смерти последнего в 1405 г. он несколько лет передавался из рук в руки, пока не попал к Едигею, «серому кардиналу» Золотой Орды. Едигей взял Шильтбергера с собой в Сибирь, и здесь тот оказался свидетелем тому, как местный хан подарил Едигею двух диких волосатых людей, мужчину и женщину. Они были пойманы на горе Арбус. Вернувшись на родину после тридцатилетних скитаний, Шильтбергер опубликовал книгу о своих злоключениях, где и привел этот случай [38, с. 163].

Итак, отправимся из устья Нижней Тунгуски на север. Всего в сотне с половиной километров начинаются горы, называющиеся «Возвышенность Брус-Камень». С возвышенности стекают в Енисей две речки: Брус и Горбиачин. И если в «Брусах» наблюдается инверсия согласных относительно «Арбуса» («БР» = «АР»), то в «Горбиачине» такой инверсии нет («РБ» = «РБ»).

Севернее Брус-Камня все возвышенности называются «горы»: горы Буракан, горы Кета, горы Тонель, горы Аян-Тал, горы Имангда, горы Дынкенгда, горы Чая-Аян, Ламские горы, горы Микчангда, горы Бучарама, горы Харыялах. Таким образом, слово «гора» в названии горы Арбус представляется неслучайным.

Наконец, обращает на себя внимание топоним «горы Тонель». Если этот топоним современный, то почему в нем всего одна буква «н»? А может быть, этот топоним древний и свидетельствует о наличии в горе рукотворной пещеры, где скрывались волосатые пещерные троглодиты? А что, если именно этот тоннель перекрыл медными воротами Александр Македонский? Конечно, не приходится надеяться, что это архитектурное сооружение ждет нас в целости и невредимости. Во-первых, две опоры-башни, высота каждой 25 м, ширина 12,5 м. Во-вторых, две створки ворот, каждая шириной 25 м и высотой 37 м. Наконец, притолока, длиной 60 м и высотой 5 м. Такое сооружение должно быть видно издали, и оно не могло остаться незамеченным на земле, исхоженной вдоль и поперек. И то, что оно не обнаружено до сих пор, свидетельствует о том, что оно либо разрушено, либо скрыто под водой. Но в любом случае то обилие металла, которое, по описаниям, использовалось при строительстве ворот, позволяет надеяться, что использование современных металлоискателей может оказаться эффективным в проведении поисков.

В этой связи более чем любопытно то, что на горе Тонель есть озеро с одноименным названием Тонель, а из этого озера вытекает река Тонель. Очень может статься, что построенные Александром Медные ворота скрыты под водами этого озера.

Крайне важным для локализации Медных ворот именно в этом районе является обнаружение здесь гог-магоговской топонимики. При работе с топокартами плато Путорана в ходе подготовки экспедиции «По сибирским следам Александра Македонского» нами был обнаружен десяток гог-магоговских гидронимов. В их числе реки Тонельгагочар (река тоннель Гога), левый приток реки Тонель; Ирбэгагочар (рыбная река Гога), Гогочонда, Могокта (две реки и залив Хантайского водохранилища), реки Мокогон, Умокогон, Макус, Могады, Моген (и одноименный залив водохранилища). Все это «богатство» локализовано на площади радиусом 15 км. Немаловажно, что здесь же локализуются «тоннельные» топонимы. Тесная сопричастность гог-магоговской и тоннельной топонимики на локальной территории позволяет предполагать, что Александр перекрывал своими воротами не ущелье, а тоннель, через который выходили на поверхность подземные жители – гоги и магоги.

Остается узнать, кого называли «гогами и магогами»? Какие племена, народы? Действительно ли они были столь могущественны и воинственны, что оставляли после своих набегов лишь выжженную землю и разрушенные до основания города?

Вопрос оказался совсем не прост. Существует три подхода к нему: библейский, этногенетический и антропологический (поэтический). Согласно Библии, «Гог и Магог» были прямыми потомками Иафета, в переводе на современный научный язык – европеоидами в антропологическом плане и индоевропейцами по языку.

В этногенетическом плане относительно гогов и магогов существует полная разноголосица: на протяжении истории их считали киммерийцами, скифами, армянами, лопарями, гуннами, сабирами, татарами, хазарами, а после набегов викингов провозгласили норвежскими норманнами. Арабы «йаджуджами и маджуджами» считали тюрков, позже монголов. Кончилось тем, что слова «Гог и Магог» превратились в собирательное название северных воинственных язычников, не принадлежавших ни христианской, ни мусульманской, ни иудейской вере.

Несколько особняком в рамках этой традиции выглядят древнебританские легенды о Бруте и его войне в Гоемагогом. Последний в этих легендах, как и его спутники, описываются не обычными людьми, но гигантами.

Согласно антропологическому подходу, «гоги и магоги» вовсе не европеоиды и не индоевропейцы, кроме того, они не тюрки, не монголоиды и вообще не кроманьонцы. Они неандертальцы, реликтовые гоминоиды. У истоков этого направления трудились доктор зоологии из Бельгии Б. Эйвельманс, профессор Айвен Сандерсон из США и советский ученый, доктор исторических и одновременно философских наук Борис Федорович Поршнев.

Согласно этой концепции, с возникновением на Земле кроманьонцев, примерно 40–50 тысяч лет назад, между ними и неандертальцами разгорелась непримиримая борьба за экологическую нишу. Неандертальцы проиграли ее, хоть и были гораздо крупнее своих «младших братьев». Они бежали в необитаемые места: горы, в тундру, рассеялись, постепенно лишились социализации, речи, дегуманизировались и бестиализировались, покрылись волосяным покровом. Еще не рассеявшись окончательно, а проживая большими коллективами, для жилья и спасения от зимнего холода они создали себе подземные сооружения – искусственные пещеры, отчего получили название «пещерные троглодиты». В ходе истории люди неоднократно сталкивались с реликтовыми гоминоидами, и очевидцы нередко отмечали, что те владеют речью. Например, арабский путешественник Абу Хамид ал-Гарнати разговаривал с волосатым гигантом по имени Данки.

«А я видел в Булгаре в 530 году (1135–1136) высокого человека из потомков адитов, рост которого был больше семи локтей, по имени Данки. Он брал лошадь под мышку, как человек берет маленького ягненка. А сила у него была такая, что он ломал рукой голень лошади и разрывал мясо и жилы, как другие рвут зелень. А правитель Булгара изготовил ему кольчугу, которую возили в повозке, а шлем для его головы, как будто котел. Когда случалось сражение, он сражался дубиной из дуба, которую держал в руке, как палку, но если бы ударил ею слона, то убил бы его. И был он добрым, скромным; когда встречался со мной, то приветствовал меня и здоровался со мной почтительно, хотя моя голова не доставала ему до пояса».

За столетие до ал-Гарнати другой арабский путешественник, ибн Фадлан, попросил показать ему исполина, о котором слышал еще в Багдаде. Его держали на цепи прикованным к огромному дереву, но к приезду ибн Фадлана умертвили из-за злобного и буйного характера. Пойман этот гигант был в земле Вису.

В-седьмых, это скала Аорн, упоминаемая во всех античных источниках. Вот что писал об Аорне Арриан: «Жители Базир, узнав об этом (имеется в виду взятие города Норы. – Н. Н.), отчаялись в своей судьбе; в полночь покинули город и бежали на скалу. Так сделали и другие варвары: все они оставили свои города и бежали на эту Скалу, именуемую в той стране Аорном. Она пользовалась в этой стране великой славой; рассказывали, что ее не смог взять сам Геракл, сын Зевса. Приходил ли Геракл к индам и какой Геракл, фиванский, тирийский или египетский, я ни утверждать, ни отрицать не берусь. Скорее, однако, думаю, что никто не приходил, но люди склонны преувеличивать трудность всякого трудного дела и рассказывать басни о том, что и Гераклу оно не под силу. Так и об этой крепости я думаю, что Геракла с ней связывают просто из хвастовства. В окружности она, говорят, имеет по крайней мере 200 стадиев; высота ее в самом низком месте равна 11 стадиям; единственная дорога, ведущая к ней, проложена человеческими руками и очень трудна. На вершине Скалы бьет ключ, в изобилии дающий чистую воду; есть лес и превосходная пахотная земля, которая, будучи обработана, может прокормить тысячи людей» [8, 4, 28, 1–3].

Диодор приводит несколько иные размеры Скалы: «После осады множества других городов, уничтожив сопротивляющихся, он подошел к утесу, называемому Аорном. Сюда бежало уцелевшее население в расчете на полную неприступность этого места. Рассказывают, что Геракл в древности осаждал эту крепость и снял осаду по причине сильных землетрясений и других знамений. Этот рассказ только подстрекнул у Александра желание осадить твердыню и вступить с божеством в состязание о славе. Утес в окружности имел 100 стадиев, а в высоту 16; был он весь гладкий и круглый. Южную его часть омывал Инд, самая большая из индийских рек; с остальных сторон окружали глубокие пропасти и отвесные обрывы. Александр осмотрел эти недоступные места и отказался от мысли взять Аорн приступом. В это время к нему пришел какой-то старик со своими двумя сыновьями. Был он совершенный бедняк и давно уже жил в этих местах, поселившись в пещере, в скалистых стенах которой было выбито три ложа (далее тривиальная история о тридцати сребрениках. – Н. Н.). Хитростью Александр победил индов, не знакомых с таким способом ведения войны, и завладел скалой, не подвергая себя опасности» [23, 17, 85, 1–5; 86, 1]. Курций Руф, в целом повторяя описание Скалы, вносит некоторые подробности: «Посланный отсюда к городу Норе Полиперкон победил не подготовившихся к сражению городских жителей; преследуя врага внутри укреплений, он взял город. Много других малоизвестных городов, покинутых жителями, перешло к царю. Их жители, вооружившись, заняли скалу по имени Аорн. Молва гласила, что Геркулес тщетно осаждал эту скалу и был вынужден прекратить осаду из-за землетрясения. Александр не знал, что ему предпринять, так как скала со всех сторон была крута и обрывиста. Но пришел к нему с двумя сыновьями старик, знавший эти места, обещал показать ход на гору, если ему заплатят за труд. Царь решил дать ему восемьдесят талантов… Гора не поднималась вверх, как обычно, пологими и спокойными склонами, она возвышалась, как столб: основание ее было широкое, кверху она постепенно сужалась и переходила в остроконечную вершину… Варвары скатывали на поднимавшихся македонцев огромные камни; сбитые с ног люди стремительно падали вниз…» [31, 8, 11, 1–13]

Юстин, со слов Помпея Трога, утверждает, что Скала была не одна, что их было много: «Совершая поход по Индии, Александр пришел к утесам, необычайно суровым и высоким, на которых нашли себе пристанище многие племена. Он узнал, что землетрясение воспрепятствовало Геркулесу завоевать эти утесы. Охваченный желанием превзойти деяния Геркулеса, он с величайшими усилиями и опасностями овладел ими и подчинил себе в этой местности все племена» [75, 12, 7, 12].

Древнегреческий основоположник географии Страбон весьма небрежно упоминает скалу Аорн: «Когда Александр одним только приступом взял скалу Аорн, у подошвы которой протекает Инд, вблизи своих истоков, то его хвалители заявили, что Геракл трижды ходил на приступ этой скалы и трижды был отбит».

У ал-Идриси мы также находим подтверждение тому, что скала была не одна. Более того, Идриси указывает, что их было шесть. Описывая Русскую реку, впадающую в море Мрака, то есть в Северный Ледовитый океан, он пишет: «В упомянутую Русскую реку впадают шесть больших рек, берущих начало в горе Кукайа, а это большая гора, протянувшаяся от моря Мрака до края обитаемой земли. Эта гора простирается до страны Йаджуджа и Маджуджа на крайнем востоке и пересекает ее, проходя в южном направлении до темного, черного моря, называемого Смолистым. Это очень высокая гора; никто не может подняться на нее из-за сильного холода и глубокого вечного снега на ее вершине. В долинах этих рек живет народ, известный под именем ан-нибарийа. У этого народа есть шесть укрепленных городов, расположенных между руслами этих рек, текущих, как мы уже сказали, с горы Кукайа». Ан-нибарийа фонетически напоминают мне гипербореев, которых Филипп фон Гогенхейм (Парацельс) именовал московитами. Идриси свою мысль заканчивает так: «Никто не может покорить этих людей: у них принято не расставаться с оружием ни на миг, они чрезвычайно осторожны и осмотрительны».

Средневековый поэт Низами Гянджеви в поэме «Искендер-наме» писал, что местные жители боялись магогов и спасались от них на горах:

Царь (жаловались они Александру),

яджуджи на нас нападают порой.

Грабит наши жилища их яростный рой…

Словно птицы, от зверя взлетевшие ввысь,

На гранит этих гор мы от них взобрались.

Скала обладает плоской вершиной округлой формы с окружностью 19–39 км (диаметр ее 6–12 км). Склоны горы, у подошвы пологие, постепенно с высотой делаются все круче, а у вершины делаются вертикальными, обрывистыми. Гора это не одна, их много вблизи. Несомненно, это не альпийские горы, не Гималаи, откуда вытекает Инд, это столовые горы с плоскими вершинами. Я бы, возможно, согласился, если бы Страбон сказал, что это плато Декан. Но выше было показано, что это горы Путорана. Их абсолютные высоты достигают полутора километров, а на западе плато, близ Норильска, имеют высоту 600–800 м. Древние не умели измерять относительную высоту гор по вертикали, они измеряли длину склонов, поэтому их оценка высоты Аорна явно завышена.

Благодаря выдающимся ландшафтным особенностям скала Аорн может быть достаточно легко обнаружена. Высокая столовая гора с плоской вершиной округлой формы с диаметром 20–30 км, с родником на вершине и единственной тропой, по которой можно подняться наверх. Говорят, на плато Путорана дуют такие свирепые ветры, что выдувает весь грунт, остаются лишь камни и бронза.

Поискам скалы может поспособствовать топонимика. Рядом со скалой Аорн в той горной стране, в которой воевал Александр, некоторые скалы назывались по именам предводителей защитников: скала согдийца Аримаза (чем не аримасп?), скала Сисимитра, скала Хориена. А в горах Путорана есть гидронимы Хоронен, Хорон, Орон, чуть не один в один совпадающие с названием скал Аорн и Хориен.

В-восьмых, это корабли. В Индии Александр построил множество кораблей. «Когда Александр подошел к Инду (Оби), он увидел мост, уже наведенный Гефестионом, два тридцативесельных корабля и множество судов поменьше» [8, V, 3, 5]. Эти суда позже были перевезены на Гидасп (Иртыш). Однако для выхода к Великому морю, Александру был нужен большой флот, и он был построен. «По словам Птолемея, сына Лага, которому я преимущественно следую, кораблей было множество, тридцативесельных же около 80; всех же судов, считая в их числе грузовые для перевозки лошадей, керкуры и прочие речные суда, как старые, давно ходившие по рекам, так и вновь построенные, немногим менее 2000» [8, VI, 2, 4].

Позже, уже во время сплава к Океану, после ранения у маллов, строительство судов продолжилось: «Пока он упорядочивал все эти дела и оставался на месте по причине ранения, было построено много судов. Он посадил на них 1700 всадников-„друзей“, легковооруженных столько же, сколько и раньше, и около 10 000 пехотинцев» [8, VI, 14, 4]. Думается, флот Александра увеличился не менее чем в полтора раза, то есть до трех тысяч судов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.