Глава третья В родной Таш Чишме
Глава третья
В родной Таш Чишме
Яркий солнечный день. Новенькая «Волга» бодро катит нас по хорошо проложенному шоссе все дальше и дальше на северо-запад от Уфы. Вокруг раздольные колхозные поля, зеленые перелески, деревни с хорошо знакомыми мне названиями. Еще до войны по этой дороге мы добирались до Уфы.
Вспоминается моя первая поездка в город. Два четырнадцатилетних парня решили поступить в железнодорожный техникум и ехали сдавать вступительные экзамены. Вез нас отец. Ему очень нездоровилось, и он всю дорогу лежал в телеге, укрывшись тулупом, а в ногах у него белел молоденький барашек с черной звездочкой на лбу…
Одно воспоминание вызывает другое. Перед глазами встают далекие полузабывшиеся картины детства, учебы в Уфимском аэроклубе, годы войны. Сталинград, Крым, Белоруссия, бои на территории врага… День Победы в ликующей Москве…
Я поудобнее устраиваюсь на заднем сиденье и закрываю глаза. Галя думает, что я уснул, но мне сейчас совсем не до сна. У меня, кажется, впервые появилась возможность спокойно и неторопливо вспомнить о том, что прожито и пережито.
…12 мая 1945 года мы с Сашей Кирьяновым вылетели в Уфу. В Куйбышеве что-то случилось, и наш самолет задержали. Пришлось ночь провести на аэродроме.
Утром нас пригласили в самолет. Не успели набрать высоту, из пилотской кабины выходит молоденький радист и, окинув быстрым взглядом салон, направляется ко мне.
– На побывку, товарищ дважды Герой Советского Союза?
– Да, давно не был дома.
– А откуда родом будете? Из Уфы?
– Не совсем. Из деревни в ста двадцати километрах от Уфы…
Радист ушел. Вскоре я забыл об этом разговоре. Через час внизу показалась Уфа. Приземлились. Вижу, народ к самолету бежит, «Кого-то встречают», – мелькнуло в голове, а меня между тем уже приветствуют, протягивают цветы, подхватывают чемодан. Я растерянно гляжу вокруг, думая, что это ошибка, и вдруг замечаю среди встречающих знакомое лицо. Да это же начальник аэроклуба Волохов! Помнит ли он, как проверял меня перед тем, как разрешить первый самостоятельный вылет? Вряд ли. Мало ли было в аэроклубе молодых учлетов? Всех не запомнишь.
Волохов проталкивается вперед и долго трясет мою руку. Я напоминаю ему об аэроклубе, спрашиваю, как там сейчас, и вижу, как уже немолодое лицо его начинает расплываться в счастливой улыбке. Признав, наконец, во мне одного из воспитанников Уфимского аэроклуба, он тепло обнимает меня и долго не выпускает из своих объятий.
По дороге к зданию аэровокзала я узнаю, что он уже давно на другой работе, но с авиацией не порывает. Из аэроклуба его перевели начальником аэропорта, того самого, на котором только что приземлился наш самолет.
Волохов быстро ведет меня к площади, где собралось уже довольно много народу.
– Чуть не забыл на радостях о митинге. Вы уж, голубчик, скажите пару слов. Люди ждут.
– Это какой еще митинг? По поводу чего?
– По поводу встречи дважды Героя Советского Союза Мусы Гайсиновича Гареева.
– А откуда они узнали, что я прилетел? Да и вы, кстати, – тоже?
– Как откуда? Только чТо сообщили, что таким-то рейсом в Уфу прибывает герой, – организуйте встречу. Вот мы и организовали…
Все ясно – это работа молодого радиста самолета.
– Ну раз так, и люди ждут, идем… Только предупреждаю; говорить я не мастер.
– Теперь говорить придется часто: дважды герой у нас в республике пока один!
– Ну, хорошо, – согласился я и выступал без подготовки. Волохов сказал, что получилось неплохо…
Встреча закончилась, а я продолжал волноваться.
После митинга отправляемся в город. Первым делом зашли в парикмахерскую.
–Теперь, – говорит Кирьянов, – и в столовую можно. Со вчерашнего дня ничего не ели…
Выходим на улицу Ленина. Когда-то здесь был ресторан «Уфа», Увидев вывеску, Кирьянов довольно улыбается. К нам подходит предупредительный швейцар:
– Вы, товарищи, с талончиками или нет?
– Мы пришли пообедать…
– Так вот я и спрашиваю: талоны у вас имеются?
– Талоны? – задумчиво переспрашивает Кирьянов. – Талонов нет. А без них нельзя?
– Нельзя, товарищи дорогие, нельзя…
– А где же их можно купить?
– А тут, напротив, в столовой. Спешим в столовую:
– У вас талоны купить можно?
– Можно. Только на хлеб талонов нет, предупреждаю сразу, – отвечает нам миловидная женщина. Идите к военному коменданту. Военные у него получают талоны на хлеб.
Идем в комендатуру. По дороге несколько раз останавливаемся.
– Вот как оно, в тылу-то, товарищ майор. Трудно, видать, – говорит Кирьянов.
– Война, Александр, война. Помнишь Белоруссию, Украину? Сколько городов разрушено, сколько деревень сожжено… Просто ли?
Лицо Кирьянова темнеет.
– Ничего, товарищ майор, восстановим, перемучаемся. Потом жить будем лучше.
У здания комендатуры нас догоняет Волохов.
– Ну и попало же мне за вас, хлопцы! Отругали меня в обкоме партии и поделом.
– А что случилось?
– Ничего не случилось. Ждут, просят вас обоих немедленно быть…
– Мы пообедать решили… Может, чуть попозже?.. Волохов и слушать ничего не хочет:
– Что вы! Вас народ ждет! Потерпите немного.
– Хорошо хоть побриться успели, с обедом придется повременить. Как-нибудь потом, – соглашается Кирьянов.
Зал заседаний обкома партии. Здесь собрались партийные и советские работники Уфы, аппарата областного комитета партии, журналисты. К такой встрече я не был подготовлен. Волнуясь, рассказал о ратных делах, о действиях нашей авиации в Великой Отечественной войне, о боевых товарищах. Потом было много вопросов. Отвечал. Встреча закончилась – надо домой.
Кто-то уже позвонил в районный центр Илишевского района, Верхне-Еркеево. Вызвали начальника аэроклуба, договорились о самолете. Его ведет знакомый мне пилот, инструктор аэроклуба Вениамин Карпов. Мне хочется спросить его о Петрове. Я настолько был взволновал событиями этого дня, что никак не мог успокоиться. А тут и дороге конец. Уже пошли на посадку, а я не успел поговорить с Карповым.
Посадка неожиданно оказалась сложной. Небольшое ровное поле сплошь заполнили встречавшие нас люди – самолет посадить негде. Карпов делает один заход, второй, третий. Советую ему выбрать площадку рядом. Покружив еще немного, наконец, садимся.
И снова митинг – прямо в поле, у самолета. Вокруг – женщины, старики, ребятишки. Мужчин почти совсем нет. Ушли на фронт, и многие из них никогда уже не вернутся к родным очагам…
После митинга едем в Таш Чишму. За рулем райкомовской машины – молодая женщина. И опять я думаю о том, что мужчин осталось мало – печальный след войны.
…Машина остановилась, жена осторожно коснулась моего плеча:
– Выходи, Муса, приехали!
Я открываю глаза: наш дом! Даже усталости не чувствую.
Галя уже вышла из машины, ждет меня. Я благодарю водителя.
У дома стоят мальчик и девочка – мои племянники Данилка и Лизочка. С веселым криком бегут они нам навстречу и тут же повисают у меня на шее. Выходит моя сестра, тревожно вскидывает на меня свои большие серые глаза и грустно качает головой:
– Милый Муса, ты совсем седым стал… – И тут же обращает мое внимание на деревья у дома:
– А яблони-то, которые ты посадил перед войной, растут, бушуют, ждут тебя, братенек…