Организация разведки США: послевоенные проекты

Организация разведки США: послевоенные проекты

Резко обозначившийся к концу второй мировой войны поворот государственной политики США в сторону гегемонистских притязаний на руководство миром неизбежно выдвинул задачу соответствующей реорганизации разведывательного аппарата.

Этот процесс формирования новых и расширения традиционных разведывательных органов достиг в Соединенных Штатах в послевоенные годы такого размаха, что в американской печати даже появился и прочно утвердился термин «разведывательное сообщество».

Используя опыт, да и кадры, своих недавних противников [В распоряжении американцев, в частности, оказались: начальник XII отдела фашистского генерального штаба (разведывательный отдел, изучавший армии стран Востока) генерал-майор Гелен; бригаденфюрер Шелленберг, глава VI управления главного имперского управления безопасности (РСХА), занимавшегося заграничной разведкой; группенфюрер Олендорф — руководитель III управления РСХА и другие], правящие круги США в короткий срок развернули систему тотального шпионажа, превратили спецслужбы страны в тайное орудие осуществления своей экспансионистской империалистической политики. Этому предшествовали острые дебаты в правительстве и конгрессе о будущем разведки США.

Накануне второй мировой войны разведывательная система США состояла из множества независимых организаций; страдала от ведомственной раздробленности и отсутствия координации. Например, функции политической разведки выполняли госдепартамент, ФБР, военное и военно-морское министерства. В самом Вашингтоне, по признанию американских экспертов, «дюжина агентств считала разведку своей основной обязанностью».

«Разведывательные группы и организации,— писал в свое время адмирал Э. Захариас,— вырастали в столице, как грибы после дождя; причем каждая стремилась установить собственные принципы работы вместо того, чтобы позаимствовать опыт у существующих разведывательных служб».

Президент Франклин Рузвельт, стремившийся привести разведку США в соответствие с требованиями военного времени, решил создать орган централизованного сбора стратегической информации. В июне 1941 г. возник общегосударственный Комитет по координации информации. Но и эти меры президента, встретившие сопротивление влиятельных, и в частности военных, кругов, не устранили децентрализации и, как показали вскоре события в Перл-Харборе, не обеспечили разведке необходимой независимости от интересов различных противоборствующих группировок в правящих кругах страны.

Вступление Соединенных Штатов Америки в войну ускорило процесс реорганизации стратегической разведки. В июле 1942 г., вскоре после образования Объединенного комитета начальников штабов вооруженных сил, взявшего на себя руководство военной разведкой, Комитет по координации информации был упразднен. Вместо него создали два новых ведомства. Одному из них — Бюро военной информации (БВИ) — вменялась в обязанность организация в США и на территории союзных, нейтральных и враждебных государств пропаганды и контрпропаганды. Другому — Управлению стратегических служб (УСС) — шпионаж, операции и исследования, связанные с оценкой военного потенциала противника.

УСС как централизованная разведывательная служба было продуктом чрезвычайных обстоятельств, вызванных развитием второй мировой войны в непредвиденном для американских монополий направлении. После разгрома Франции недооценка правящими кругами США угрозы со стороны фашистской Германии уступила место страху перед ее экономической и военной мощью, перед могуществом нацистского третьего рейха, угрожавшего превратиться из орудия монополистического капитала, обращенного против СССР и революционного движения в Европе, в государство, стремящееся к покорению мира, в том числе и американского континента. Соединенные Штаты в срочном порядке стали укреплять безопасность и оборону собственной страны. Создавая и развивая разведку, самим ходом войны, естественно, нацеленную против фашистской Германии и милитаристской Японии, американские правящие круги вместе с тем ни на минуту не забывали о подрывной работе против Советского Союза, которого считали главным противником, хотя официально он и был союзником на поле брани. Поэтому еще в ходе войны в деятельности УСС стали отчетливо проявляться антисоветские тенденции.

В этих фактах находит подтверждение одна из наиболее важных тенденций в эволюции современной империалистической разведки — самые различные повороты политических событий не приводят к сколько-нибудь серьезному ослаблению антикоммунистической направленности ее деятельности. Для монополистической буржуазии главным врагом всегда остается социализм, а это неизбежно обусловливает непрерывную активизацию антисоветской деятельности ее агентуры.

Для всех акций УСС в годы войны были характерны две особенности, предопределившие его внутреннюю структуру: нацеленность на проникновение в мировое революционное движение и стремление к изоляции и ограничению роли Советского Союза в послевоенном мире. Не случайно поэтому УСС явилось предшественником разведывательной организации США современного типа, руководящие посты в которой заняли выходцы из того же УСС.

В ходе дебатов вокруг послевоенных проектов организации разведки американские политологи, выражая взгляды правящей верхушки, настойчиво доказывали необходимость ликвидации в короткий срок раздробленности и формирования единой централизованной разведывательной службы, принципы организации и методы деятельности которой соответствовали бы положению США как «величайшей державы мира», В разных вариациях они пытались теоретически обосновать эту новую для Соединенных Штатов концепцию и причины, побуждающие администрацию заняться кардинальной перестройкой разведки.

Одни брали в качестве основной посылки печальные для США последствия внезапного нападения Японии на Перл-Харбор 1 и сдержанно обосновывали конечную цель. Другие откровенно исходили из внешнеполитических устремлений США в послевоенном мире, хотя также ссылались на «опыт» Перл-Харбора. По существу итог один: Америке необходима всеобъемлющая, глобальная разведка. Все сходились в том, что предвоенный и военный опыт США свидетельствует о губительности разобщения органов разведки.

Трем разведывательным службам было известно о тайных приготовлениях Японии, угрожавших Соединенным Штатам. Но эти службы действовали разобщено, и поэтому их осведомленность не приобрела концентрированный характер, влияющий на принятие правительством определенного решения. Американские руководители еще за полгода до события в Перл-Харборе знали о критических отношениях с Японией, но положились на разведывательные службы.

Военные не были в курсе того, чем располагал госдепартамент, а дипломаты в свою очередь не имели доступа к разведывательным материалам армии и флота. Между сухопутными войсками и военно-морскими силами существовала только неофициальная и оказавшаяся чисто формальной договоренность об обмене информацией, касающейся их общих планов.

Если бы вся эта информация, рассуждали далее сторонники централизованной разведки, была сосредоточена в одних руках, если бы ее должным образом проанализировали, оценили и свели воедино, то это безусловно позволило бы заблаговременно предупредить американского президента о надвигающейся угрозе. В этом случае японцам было бы трудно, а может быть, и вообще не удалось реализовать свой коварный план.

Итак, информация о приближающемся кризисе не анализировалась должным образом и не доводилась в обобщенном виде до сведения руководителей американской администрации.

Любопытно в этом плане признание профессора Вандербильтского университета Гарри Рэнсома. «Из всей массы предостерегающих сигналов,— утверждал он,— из всех элементов информации, указывающих на то, что может случиться, руководители разведки и лидеры, принимавшие решения, отбирали такие виды на будущее, которые им больше нравились, или те, которые им хотелось бы иметь. Они не желали считаться с объективной реальностью, игнорируя признаки вероятных и возможных событий». Следовательно, речь шла не только о неосведомленности. Такие обобщения противоречили антисоветским настроениям и стремлениям весьма могущественных в США сил, выступавших против войны с фашистскими государствами. Они были заинтересованы в подталкивании японской агрессии в сторону советского Дальнего Востока. Ориентированная должным образом разведка также не всегда допускала мысль о возможности нападения Японии на США.

Весьма существенно, что точка зрения всех сторонников централизованной разведки отражала стремление американского монополистического капитала использовать создавшуюся после окончания второй мировой войны обстановку для дальнейшего укрепления своих позиций в различных районах мира. Все они связывали необходимость создания глобальной разведывательной службы с новым внешнеполитическим курсом США, стержнем которого стали ярый антикоммунизм и борьба за установление мирового господства. Ключевое значение для общей оценки роли разведки имел, по их мнению, тот факт, что Соединенные Штаты, являясь монопольным обладателем атомного оружия, могут диктовать свою волю другим народам и должны активно готовиться к применению силы там, где американский диктат встречает противодействие.

Практически реорганизация американской разведки началась 1 октября 1945 г., когда «изжившее себя» УСС было расформировано, а его функции согласно исполнительному приказу президента Трумэна переданы другим правительственным ведомствам. Те финансово-олигархические группы, которые считали реалистический курс Ф. Рузвельта, выступавшего за сохранение принципов сотрудничества с СССР, сложившихся в годы войны, «опасной болезнью», решили подвести черту под деятельностью УСС, однако речь не шла об упразднении этого учреждения совсем; предстояло, используя его опыт и кадры, сформировать на базе УСС организацию нового типа, застрахованную от какого бы то ни было «вредного влияния» союзнических настроений грозного военного времени. Деятельность новой организации намечалось целиком и полностью направить против СССР, а также стран, вырвавшихся из мировой капиталистической системы.

Жесткая политика в отношении Советского Союза стала проводиться фактически уже с весны 1945 г. Поэтому в процессе реорганизации американской разведки предполагалось прежде всего провести в ее недрах своеобразную «ревизию и чистку» в соответствии с новым внешнеполитическим курсом США. По настоянию представителей реакционных кругов в Соединенных Штатах в это время была развернута кампания против многих сотрудников УСС и ряда военных ведомств, перешедших после упразднения последних в 1945 г. на службу в государственные учреждения [Например, из 4 тыс. человек, переведенных из УСС в госдепартамент, 3 тыс. стали объектом специальной проверки со стороны службы безопасности. В итоге в отношении 285 было признано целесообразным воздержаться от приема на работу, а 79 рекомендовалось уволить. Комиссия по расследованию антиамериканской деятельности занялась разбором персональных дел служащих госдепартамента, обвиненных в «сотрудничестве с русскими». Поскольку рекомендации службы безопасности не были своевременно реализованы, вопрос об очистке госдепартамента от «нежелательных элементов» стал предметом обсуждения в конгрессе. Член палаты представителей К. Мундт настаивал на немедленном отстранении всех, кто «признан неблагонадежным», и требовал обязать госдепартамент проводить «твердую политику в отношении лиц, находившихся в связи с коммунизмом».].

Под видом «нежелательных элементов» и «сомнительных» из правительственного аппарата США удалялись не только последователи и сторонники прогрессивного внешнеполитического курса Рузвельта, сохранения и укрепления сотрудничества с СССР, но также те, кто, по мнению ФБР, был «опасно заражен» союзническими настроениями и контактами с коммунистами, участниками движения Сопротивления, развернувшегося в десятках стран, оккупированных гитлеровцами или японскими милитаристами.

Но не все шло так гладко, как хотелось бы агрессивным кругам США. Тем, кто определял новую политику и ратовал за необходимость проведения «жесткого курса» в отношении СССР, приходилось считаться с настроениями широких масс американского народа, убедившихся в трудные военные годы в полезности сотрудничества с Советской страной и одобрявших курс на развитие советско-американских отношений, а также выступавших против притязаний США на мировое господство и угрозы военной конфронтации с СССР. Прогрессивные силы США, видя опасные перемены во внешней политике страны, были охвачены тревогой, в частности, по поводу того, что создание системы «тотального шпионажа» и вмешательства во внутренние дела других государств в конце концов окажется несовместимым с элементарными принципами поддержания межгосударственных отношений, осложнит обстановку в мире и превратится в оружие американского интервенционизма.

Для обработки общественного мнения страны в действие была приведена огромная пропагандистская машина. Всячески возвеличивая подвиги американских разведчиков военных лет, она вместе с тем внушала мысль, что «хваленое УСС» как разведывательная организация в новой исторической обстановке уже не соответствует предъявляемым требованиям. Известное время были даже популярны нападки на УСС. Получило также распространение мнение, что в Вашингтоне, мол, была тенденция к приукрашиванию результатов деятельности этой организации, и потому ее успехи казались более важными, а провалы менее значительными. И хотя признавалось, что УСС сыграло свою роль в поражении держав фашистской оси, многие его операции на поприще тайной войны оценивались как малоэффективные, а некоторые просто как бездарные. В подтверждение ссылались на тот факт, что Америка значительный период войны зависела от англичан, так как получала от них большую часть необходимой секретной информации.

Во всем этом был определенный политический смысл: привлечь к разведке максимум внимания и подготовить почву для задуманного поднятия роли преемника УСС. Ведь дело шло к тому, чтобы возвести подрывную деятельность разведки в ранг государственной политики. Никогда еще за всю историю Соединенных Штатов периодическая печать, книжный рынок не были так наводнены материалами о разведке, как в то время. В дискуссию, направляемую из-за кулис могущественными сторонниками создания мощной централизованной разведки и призванную мобилизовать в нужном направлении общественное мнение страны, активно включились видные государственные деятели и крупные чиновники правительственного аппарата, ответственные за разработку и осуществление внешней политики США, журналисты, руководители разведывательных органов, практические работники разведки.

Президент Трумэн, государственный секретарь Джеймс Бирнс, многие сенаторы и конгрессмены, влиятельные газеты высказались в поддержку идеи создания объединенной разведки, которая была бы способна обслуживать область «высокой политики и генеральной стратегии США», все явственнее обнажавшей свой империалистический характер и антисоветскую направленность. Необходимость «широкой службы шпионажа во всем мире» уже получила к этому времени всеобщее признание в высших эшелонах власти. Дискуссия шла главным образом вокруг того, какое ведомство должно стать центром координации и руководства различными правительственными органами разведки.

Генерал Донован, который еще в 1944 г. представил президенту Рузвельту обстоятельный доклад о будущем американской разведки — об учреждении единой национальной разведывательной службы, обосновывал необходимость создания на базе УСС новой организации, деятельность которой была бы направлена на то, чтобы максимально противодействовать росту влияния Советского Союза и его внешней политики, всемерно укреплять на мировой арене позиции Соединенных Штатов. Донован считал, что новая организация для сбора и координации информации и проведения тайных операций должна быть куда более крупномасштабной, чем УСС, выведена из-под контроля комитета начальников штабов и подчинена непосредственно президенту СШA, как единственному административному лицу, власть которого распространяется на армию, военно-морские и военно-воздушные силы и госдепартамент.

Другого мнения придерживался комитет начальников штабов, на рассмотрение которого был передан план Донована. Профессиональные военные считали проект Донована малоприемлемым. Он предусматривает слишком большую централизацию, говорилось в заключении военных, и практически неосуществим, поскольку каждое из ведомств (военные и гражданские) нуждается в специфической для него оперативной информации.

Словом, под предлогом того, что каждый вид вооруженных сил, имеющий свои особые информационные потребности и цели, заинтересован в собственной разведывательной службе, представители милитаристских кругов выступили против централизации разведки. В создании организации, единолично распоряжающейся в этой сфере деятельности, они усматривали угрозу диктата политической разведки и принижения роли разведки военной. Они опасались, как бы разведывательные службы вооруженных сил, которые приобрели внушительные размеры во время войны и которым отводилась важная роль в разработке планов втайне подготавливаемого внезапного атомного нападения на Советский Союз, не утратили своего положения и не растворились бы в централизованном агентстве. Военные ведомства боялись появления и таких разведывательных подразделений, которые частично находились бы под их юрисдикцией, но также имели бы право докладывать непосредственно централизованному агентству.

Другая не менее влиятельная в правительстве группа придерживалась той точки зрения, что координацию разведывательной деятельности «на уровне национальной стратегии и политики» и контроль за тайными операциями разведки лучше всего возложить на госдепартамент. Как утверждают, государственный секретарь Бирнс считал, что именно вверенный ему департамент должен осуществлять контроль над любым учреждением, занимающимся стратегической разведкой в национальном масштабе. Эта точка зрения на какое-то время возобладала. Сообщая о расформировании УСС и передаче его персонала, работавшего в области исследований и анализа, госдепартаменту, президент Трумэн писал Бирнсу: «Я хочу, чтобы именно Вы возглавили работу по созданию всеобъемлющей и скоординированной системы разведывательной деятельности за границей для всех правительственных ведомств, имеющих отношение к такого рода деятельности». Практически эта задача должна была быть решена путем образования межведомственной группы, возглавляемой госдепартаментом. В своей директиве Трумэн всячески подчеркивал важность сохранения и углубления профессионального опыта, накопленного разведкой США в годы войны.

Некоторое время спустя госдепартамент подготовил план создания такой разведывательной службы. По оценке экспертов, ранее США никогда не предполагали иметь что-либо подобное в мирное время. Американская буржуазная печать, как но команде, на все лады принялась расхваливать «новую систему разведки». Газета «Пасифик старс энд страйпс» писала, например: «В отличие от прошлого, когда военный и дипломатический шпионаж действовали независимо друг от друга, а иногда с противоположными задачами, принципиальной особенностью нового плана является координация их действий госдепартаментом. Новая разведывательная система должна будет знать об иностранных государствах все: от развития атомной энергетики до прогноза погоды».

Вскоре после создания расширенной разведывательной службы внутри госдепартамента Белый дом под сильным давлением военных кругов изменил свое решение о том, что деятельность разведки должна координироваться государственным секретарем. Важнейшее значение имел здесь довод, что тайными операциями за границей, которые уже в то время рассматривались как одно из основных средств достижения экспансионистских целей США, должен руководить не госдепартамент, а независимый централизованный орган.

В январе 1946 г. президент Трумэн издал исполнительный приказ об учреждении Центральной разведывательной группы из высокопоставленных представителей служб разведки госдепартамента, военного и военно-морского министерств, которой отводилась роль преемника УСС и которая явилась предшественницей современного ЦРУ. Она действовала под руководством исполнительного совета — Национальной разведывательной администрации в составе государственного секретаря, военного и военно-морского министров, а также личного представителя президента. Национальная разведывательная администрация была призвана выработать на правительственном уровне единую политику для ведомственных служб разведки и издавать общие директивы по их повседневной деятельности. По мнению правящих кругов США, такая форма организации в большей степени способствовала интеграции разведки и военной политики.

Что же касается Центральной разведывательной группы, то на нее, наряду с координацией действий органов ведомственной разведки, было возложено непосредственное выполнение отдельных разведывательных задач, которые, по заключению Национальной разведывательной администрации, надежнее всего могли быть осуществлены централизованным путем. Центральная разведывательная группа анализировала разведывательные данные и снабжала информацией президента и его кабинет, а также несла ответственность за проведение тайных операций. Материальные средства и персонал она получала от ведомств, главы которых образовали Национальную разведывательную администрацию.

Хотя создание Центральной разведывательной группы и Национальной разведывательной администрации расценивалось в правящих кругах США как определенный шаг вперед на пути создания объединенной службы разведки, продолжались весьма энергичные поиски новых форм организации разведывательного аппарата. Усиливавшийся уже в то время военно-промышленный комплекс открыто выражал недовольство работой Национальной разведывательной администрации и Центральной разведывательной группы. Мысля категориями мирового господства и диктата, военно-промышленный комплекс считал, что возможности этих организаций недостаточны для проведения крупномасштабных тайных операций.

Настроения недовольства реакционных империалистических кругов Вашингтона генерал Донован обобщил в следующих словах. «Год назад мы распустили УСС,— писал он в 1946 г.— В мирное время возникла необходимость заменить УСС другим центральным разведывательным органом, соответствующим нашему положению величайшей державы мира и имеющим в своем распоряжении всю информацию, относящуюся к американским позициям всюду и везде. Вместо этого на свет появилась наспех слепленная разведывательная служба, которая предает забвению все принципы, выкованные в горниле войны». Дело в том, что каждый член Национальной разведывательной администрации, естественно, заботился прежде всего об интересах собственного ведомства. В результате, как считали ревностные поборники новой разведывательной системы, ставилась под удар сама идея концентрации сил и развертывания всеобъемлющей разведки. Центральный разведывательный орган, доказывали они, должен быть независимым от других правительственных ведомств — без этого невозможно проведение американской политики, основное содержание которой составляет борьба за «руководство миром».

Таковы условия, в которых в Соединенных Штатах зародилась и получила наиболее законченное оформление концепция «глобальной разведки». В соответствии с этой концепцией, принятой на вооружение администрацией Трумэна, закладывались основы современной разведывательной службы.