«Полонез» Галифакса

«Полонез» Галифакса

Гитлеровское послание Чемберлену представляло собой мину замедленного действия с точно установленным сроком. Через 44 часа мир взлетит на воздух. Вот запись в дневнике начальника штаба армии Гальдера, сделанная 29 августа:

«30. 8. Поляки в Берлине.

31.8. Разрыв.

1.9. Применение силы».

Народы еще не знают этого. Но тревога быстро нарастает. Большинство стран Западной Европы закрыли свои границы, прекращены полеты гражданской авиации. Без объявления мобилизации к пограничным укреплениям подтягиваются войска. На улицах и скверах Лондона и Парижа появились зенитные орудия и наскоро вырытые траншеи. Приближение военной катастрофы ощущается повсеместно.

На рассвете 30 августа в опустевшем небе над германской столицей появилась черная точка. «Таинственный самолет вылетел сегодня из Берлина в 5 часов утра», – сообщили газеты. В 9.20 он приземлился на небольшом аэродроме «Хьюстон», вдали от Лондона. Затем, как в детективном романе, меняя несколько раз машины, чтобы скрыться от вездесущих репортеров, Далерус в 10.30 появляется на Даунинг-стрит, 10, где его с нетерпением ждали Чемберлен, Галифакс и Вильсон.

Требование Гитлера, чтобы польский представитель явился в тот же день, 30-го, ставит британских капитулянтов в трудное положение.

У всех свежи в памяти визиты к Гитлеру Шушнига и Гахи.

– Поймите, – говорит Галифакс Далерусу, – нам трудно настаивать в Варшаве… Тем более что мы даже не знаем содержания германских предложений!

Далерус, однако, полон оптимизма. Около 12 часов он из кабинета премьера соединился по телефону с Берлином.

– Гитлер хочет показать, как высоко ценит дружбу с Англией, – сообщает Геринг. – Сейчас он работает над текстом условий и намерен включить туда принцип плебисцита.

– А нельзя ли передать эти предложения через Липского?

Геринг не возражает…

По просьбе Галифакса примерно через час Далерус снова у телефона.

– Очень многое зависит от того, в какой форме будут изложены предложения. (Шеф Форин оффиса морщился при мысли, что ему придется излагать эти условия в парламенте.) Они ни в коем случае не должны выглядеть как диктат!

– Нет, это не будет диктатом, – успокаивает Геринг. – Документ готовится как «основа для дискуссии».

Около трех часов дня – новый телефонный разговор.

– Действительно ли так необходим приезд уполномоченного из Варшавы? – спрашивает Далерус.

– Это непременное требование фюрера, – отвечает Геринг. – Учтите, нельзя терять ни минуты!

Кто мог тогда представить себе, какую жалкую картину являл собой в те часы кабинет министров могущественной Британской империи! Словно стоя на коленях, Галифакс упрашивает Гитлера, чтобы расчленение Польши, на которое Англия согласна, не выглядело как диктат!

Чем же оно могло быть? А «фюрер» подхлестывает: торопитесь, нельзя терять времени, срок истекает!

Вечером того же дня Далерус снова вылетел в Берлин – поручено заверить Гитлера, что Англия продолжает стремиться к переговорам!..

Раскрывая подлинное содержание буржуазной дипломатии, К. Маркс одной лишь фразой навсегда приковал ее к позорному столбу: все ее искусство, заметил он, сводилось к натравливанию одних народов на другие. Английская буржуазия, создавшая самую обширную империю, обладала в этой области по сравнению с правящими кругами других капиталистических государств самым богатым опытом. «Блестящая техника» была продемонстрирована британской дипломатией в период предвоенного кризиса 1939 г. Предоставив Польше «гарантии», привязав к себе финансовыми путами Францию, попугав Гитлера возможностью заключить пакт с СССР и одновременно начав с ним тайные переговоры о широком соглашении, Лондон сумел сосредоточить в своих руках многочисленные нити, с помощью которых мог в эти критические дни направлять развитие событий в желательное для себя русло. Опубликованные дипломатические документы Великобритании, а также многие другие факты, постепенно всплывающие на поверхность, в совокупности воссоздают своего рода сложную партитуру, в которой каждый инструмент дипломатического ансамбля Форин оффиса имел написанную специально для него партию и точные указания, рассчитанные до минуты, когда вступать, когда выдерживать паузу.

«Полонез», исполнением которого дирижировал Галифакс, в критические часы 30 августа представлял собой целый каскад тактических «находок». Накануне, 29 августа, в предложениях, врученных Гендерсону, Гитлер выдвинул требование, чтобы облеченный полномочиями представитель Польши прибыл в Берлин в течение следующего дня. Формально это означало до 24 часов ночи 30 августа.

Когда был вручен английский ответ Гитлеру? 30 августа в 24.00!

По смыслу принятых на себя функций посредника английское правительство должно было изложить содержание гитлеровских требований Польше, ведь Германия не довела их до сведения Варшавы. В течение 30 августа обстановка обострялась с часу на час. Берлин «ожидал» польского представителя. Бек просил Лондон как можно скорее информировать его о содержании германских требований. Но Форин оффис странным образом не спешил. Документ в течение дня был направлен английскому послу в Варшаве с указанием: не вручать впредь до особого распоряжения. Когда же такое распоряжение последовало из Лондона? 30 августа в 24.00, когда срок ультиматума истек. Галифакс дал указание осуществить демарш в Варшаве, отмечает западногерманский исследователь Е. Шэфер, лишь после получения от Гендерсона сообщения о том, что он договорился о встрече с Риббентропом. Таким образом, возможность появления польского представителя в Берлине в назначенный Гитлером срок полностью исключалась!

Зная, что Гитлер ищет предлог для агрессии против Польши, английская дипломатия фактически преподнесла ему такой подарок.