Несгибаемый защитник Отечества

Несгибаемый защитник Отечества

Так назвал свое предисловие к книге «На рубеже исторических перемен» генерал-лейтенанта Ивана Лаврентьевича Устинова начальник Департамента военной контрразведки ФСБ РФ генерал-полковник А. Г. Безверхний.

По существу, здесь видится оценка жизненно-служебной деятельности самого автора.

«Генерал-лейтенант Иван Лаврентьевич Устинов, – писал Безверхний, – с 1991 года находится в отставке. Но по сути – лишь формально. К таким людям, как он, невозможно применить само понятие «в отставке», ибо эти люди – настоящие несгибаемые воины, всегда твердо стоящие в боевом строю…»

И эти слова не случайны, ибо у ветерана более чем полувековой стаж «в боевом строю». Нам, ветеранам второго поколения, – детям войны и тяжелого послевоенного детства, участникам проигранной «холодной войны», – интересно слушать теплые, откровенные, негромкие повествования с фронтов минувшей войны, самой «горячей из горячих войн на планете Земля».

Когда Иван Лаврентьевич приходит в Совет ветеранов Департамента военной контрразведки, всегда вокруг него вьются стайки любознательных его коллег моложе возрастом. Этого немолодого человека, еще твердо стоящего на земле и трезво оценивающего современную обстановку, приятно слушать, потому что из его уст никогда не вылетают порожние слова бахвальства. Говорит этот скромный труженик чекистского дела, нет – не ремесла, а искусства, тихо и правдиво. А за плечами какой жизненный ломоть!

В канун юбилеев – 90-летия военной контрразведки и 65-летия органов ВКР НКО «СМЕРШ» он выступал перед ветеранами. Его слушали с таким вниманием, что тишина, казалось, действительно звенела. Совсем молодым он пришел в органы военной контрразведки – еще перед войной, которая все явственнее заявляла права на свое существование. Пройденные ратные и оперативные пути Ивана Лавретьевича действительно впечатляющие – от курсанта Свердловского военно-пехотного училища, оперативного уполномоченного военной контрразведки 16-й армии до начальника всей военной контрразведки Советского Союза и советника при председателе Госплана СССР по проблемам безопасности.

Честность повествования не всегда сладка по вкусу – она порой горчит. Не обязательно быть Кассандрой – обладать даром пророчества, чтобы понять то, что лежит на поверхности явления. Именно это подразумевал Иван Лаврентьевич, говоря о первых днях войны и перспективах ее дальнейшего развития.

События начального периода войны, говорил он, оставили о себе тяжелое впечатление. Надежды на то, что наше молодое, но экономически уже сильное государство с мощной, как утверждалось до войны, армией способно в скором времени остановить наступление отмобилизованных немецко-фашистских войск, с каждым днем становилось все меньше и меньше. Уже тогда у непосредственных участников трагических событий мозг постоянно саднили вопросы: В чем причины поражений? Кто виноват в очередной преступной беспечности? Командование округов? Наркомат обороны и Генштаб? Или…? От этого «или» мороз по коже пробегал.

Ссылки на внезапность нападения не выдерживали никакой критики. Они вызывали раздражение, особенно у офицеров, которым известны были данные о подготовке Германии к войне с СССР, даже нам, молодым лейтенантам, прибывшим из далекого Уральского военного округа, было очевидно.

К тому же имелась конкретная, достоверная информация, добытая разведкой и контрразведкой. К сожалению, из нее не сделали правильных выводов. Здесь, бесспорно, была вина высшего руководства страны, Генерального штаба, командования приграничных военных округов, которые не приняли необходимых мер к отражению нападения, по прикрытию и защите основных военных баз и аэродромов…

Один из слушателей спросил Устинова:

– Сегодня в исторической литературе много говорится, что за провалы первых дней войны отдувались в основном командиры среднего звена. Не является ли это попыткой дезавуировать промахи верхов?

– Я думаю, на этот вопрос можно ответить – и да, и нет. Дело в том, что тогда, в 1941 году, когда рушилась построенная с таким трудом основа нашего Отечества, все внешне легкие объяснения воспринимались нами как попытки скрыть некомпетентность в управлении государством и вооруженными силами и преступную служебную халатность. А что касается санкций, то они были одинаково суровыми к командирам разных уровней. Вспомните судебный процесс над командующим Западным Особым военным округом Д. Г. Павловым. Подобные суды были совершены и над другими военачальниками.

А настоящий победный дух вселился в наши души в битве под Москвой. Он придал советским воинам уверенность в разгроме захватчиков.

– Некоторые западные историки говорят, что русским помогали два фактора: наш Дед Мороз и необъятные просторы России?

– Возможно, я бы и согласился с этим мнением, но дело в том, что мы находились в одинаковых условиях, а объяснение Гудериана о том, что фашисты, дескать, воевали в летней форме, надеясь за семьдесят дней управиться с Советской Россией, как раз и говорит о слабом прогнозировании ситуации. А просторы наши – это действительно наш стратегический потенциал. На нем спотыкались многие завоеватели.

Меня заинтересовали признания трезвомыслящего нацистского бронетанкового стратега генерал-полковника Гейнца Гудериана. В своей книге «Воспоминания солдата», написанной после войны, гитлеровский генерал признается:

«Лишь тот, кто в эту зиму нашего несчастья лично видел бесконечные просторы русских снежных равнин, где ледяной ветер мгновенно заметал всякие следы, лишь тот, кто часами ехал по «ничейной» территории, встречая лишь незначительные охраняющие подразделения, солдаты которых не имели необходимого обмундирования и питания, в то время как свежие сибирские части противника были одеты в отличное зимнее обмундирование и получали хорошее питание, лишь тот мог правильно оценить последовавшие вскоре серьезные события…

Общие наши потери на Восточном фронте начиная с 22 июня 1941 года (данные на 30 ноября 1941 года. – Авт.) достигали уже 743 000 человек, что составляло 23 % к общей численности наших вооруженных сил, которые насчитывали около 3,5 млн человек.

Наступление на Москву провалилось. Все жертвы и усилия наших доблестных войск оказались напрасными. Мы потерпели серьезное поражение, которое из-за упрямства Верховного командования привело в ближайшие недели к роковым последствиям. Главное командование Сухопутных войск, находясь в далекой Восточной Пруссии, не имело никакого представления о действительном положении своих войск в условиях зимы, хотя и получало об этом многочисленные доклады. Это незнание обстановки все время вело к новым невыполнимым требованиям».

Это говорил наш враг, но говорил откровенно и честно. И то, что сегодня некоторые нудные писарчуки и конъюнктурные борзописцы пытаются опорочить нашу победу под Москвой, переписать исторические факты, заменив их своеобразными мифами, – обречено на провал.

Да, наши деды и отцы выстояли в схватке с врагом ценой больших потерь, но ведь против этого врага капитулировали все страны Европы, с кем Гитлер устраивал сшибки. Враг был подготовлен, силен и коварен. Пожалуй, сильнее какой-то другой армии в мире в то время не было.

Но вернемся к нашему герою. Только человек, переживший апокалипсис повального отступления в первые месяцы войны, может и имеет право сказать так, как сказал в книге Иван Лаврентьевич:

«На поле царил ад. Над ним с воем носились на низких высотах самолеты противника. Они сбрасывали бомбы, непрерывно строчили из пулеметов по обезумевшим людям, разбрасывали листовки с призывом к сдаче в плен, которые падали на трупы погибших, стонущих раненых…

Попытки организовать огонь по самолетам из стрелкового оружия встречались враждебно, даже с угрозой расправы. Самое страшное в подобных условиях – всеобщая паника, она непредсказуема; каких-либо осмысленных действий не жди».

И все же молодой оперативный работник достойно перенес этот ад и с боями вышел из окружения вместе с собранными бойцами и командирами разных частей и подразделений.

Среди фронтовиков бытует мнение, что после подобных ситуаций наступает своеобразный катарсис – духовное очищение, возвышающее душу, воспитывающее личность, делающего из человека Человека. В этом контексте Иван Лаврентьевич подмечал, что нахождение людей под постоянной смертельной угрозой временами влияло на притупление остроты восприятия опасности, хотя реально было, в конце концов, страшно, однако при этом не терялось самообладание.

В одной из бесед генералу Устинову задали вопрос об авторитете Сталина, – действительно ли он был тем, о ком писали так лестно в годы лихолетья? Мол, история пишется победителями!

Он ответил лаконично, что человек – продукт обстоятельств. Культ, может, и был, но была и личность! Во время войны обстоятельства были совершенно иными, чем это видится с вершин современности.

«Мы были, – говорил он, – людьми своего времени. Поэтому, несмотря на страшные поражения, огромные людские потери, невзирая на угрозу самому существованию великого, молодого государства, авторитет И. В. Сталина даже в той страшной обстановке оставался для нас непререкаемым…

Это только он мог в сжатых, кратких обобщениях дать жесткую, но справедливую оценку обстановки без утаивания тяжелых последствий и вместе с тем указать на имеющиеся возможности отражения натиска немецко-фашистских войск и вселить в советских людей веру в неизбежную нашу победу, в то, что и на нашей улице будет праздник».

Большой интерес у слушателей вызывали рассказы Устинова о встречах с командующим 16-й армией К. К. Рокоссовским. Познавательны данные об истории создания в апреле 1943 года Главного управления контрразведки «СМЕРШ» Наркомата обороны, Управления контрразведки «СМЕРШ» Наркомата Военно-морского флота и Отдела контрразведки «Смерш» Наркомата внутренних дел СССР, о задачах органов военной контрразведки в новых условиях вытеснения противника с территории нашей Родины.

В это время армейским чекистам по ходу боевых действий приходилось заниматься «…поиском на освобожденной территории предателей, карателей, сотрудников спецслужб противника, организацией захвата их штабов, заброски в тыл противника боевых оперативных групп перед планируемым наступлением наших войск.

Сотрудники военной контрразведки включались в состав комиссий, создававшихся для расследования преступлений, совершенных немецкими захватчиками на оккупированных территориях».

Всю эту работу вел и Иван Лаврентьевич Устинов. Победные залпы салюта он услышал в Восточной Пруссии и вскоре был направлен заместителем начальника отдела военной контрразведки 36-го гвардейского стрелкового Неманского Краснознаменного корпуса, которым командовал генерал-лейтенант П. К. Кошевой, дважды Герой Советского Союза. Корпус входил в состав прославленной 11-й гвардейской армии.

* * *

Судьба-злодейка в знаковый 1953 год вовлекла и нашего героя, ставшего на некоторое время выборным партийным работником, в крутой водоворот политических событий в ГДР. В декабре он был вызван в Москву и принят начальником 3-го управления КГБ СССР генерал-лейтенантом Дмитрием Сергеевичем Леоновым, который предложил ему возглавить 3-й отдел Управления – разведку при военной контрразведке. Это была тяжелая работа для человека, не занимающегося этим тонким делом, но Иван Лаврентьевич не только справился с возложенными на него обязанностями, но и получил солидную закалку в русле разведывательного совершенства. Конкретные результаты по этой линии хранятся в секретных архивах ФСБ, – время не пришло их обнародовать!

Особенность работы военного контрразведчика такова, что ему приходится носить не только форму того рода войск, части и подразделения которого он обслуживает, но и глубоко вникать в особенности вооружения объектов. То же случилось и с полковником Устиновым. После ГДР ему пришлось руководить разными особыми отделами. В Киевском военном округе сначала стал руководителем военных контрразведчиков 69-й воздушной армии, а потом – 6-й танковой армии. После службы в КВО Ивана Лаврентьевича направляют заместителем начальника Управления военной контрразведки Дальневосточного военного округа, несмотря на болезнь супруги. Приказ отдан, – офицер, как говорится, взял под козырек. Вскоре он уже начальник Управления Особых отделов по ДВО. В 1968 году Устинова назначают заместителем начальника 3-го главного управления КГБ СССР, а потом и руководителем всей военной контрразведки страны. В 1974 году его направляют за границу, чтобы возглавить Управление Особых отделов КГБ СССР в Группе советских войск в Германии.

Причину практического понижения в должности Иван Лаврентьевич никогда перед слушателями не обнародовал и только в последней книге честно рассказал об этом, сославшись на «несработанность» с генералом Циневым – заместителем Андропова и куратором всей военной контрразведки. Послушаем искреннюю исповедь нашего героя:

«К началу 1974 года я выбыл из центрального аппарата КГБ в связи с назначением меня руководителем Управления военной контрразведки в ГСВГ. Такое решение председатель КГБ принял по моей личной просьбе. К этому меня вынудило серьезное осложнение отношений с генералом Циневым… Личные взаимоотношения он довел до абсурда. А причиной тому стало то, что Цинев поставил под сомнение правомерность моих принципиальных, но на доверительной основе сложившихся связей с руководством Министерства обороны и Генерального штаба, о чем информирован был и Андропов.

Председатель КГБ пытался разрядить обстановку, но это сделать не смог… Цинев вел себя так независимо потому, что имел прямые выходы на генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева, что осложняло работу КГБ, особенно в кадровом вопросе.

В руководстве Министерства обороны, в свою очередь, к генералу Циневу проявлялась определенная настороженность; его участие в проводимых мероприятиях по возможности ограничивалось.

При решении проблем государственной важности и отдельных вопросов я часто вынужден был исполнять роль связующего звена между Ю. В. Андроповым и министром обороны маршалом А. А. Гречко, входившим тогда в состав Политбюро ЦК КПСС. В последующем имели продолжение деловые отношения и с новым министром обороны Д. Ф. Устиновым, со всеми руководителями Генерального штаба. Это давало возможность положительно решать многие служебные вопросы и осуществлять сложные мероприятия.

Вот такие-то деловые связи с руководством другого силового ведомства и не нравились почему-то генералу Циневу, из-за чего и состоялся мой перевод в Группу советских войск в Германии».

Сказано жестко, но искренне. Дело в том, что в мемуарах, документальной литературе и публицистике последних лет откровенно говорится, что Цинев был поставлен Брежневым в качестве соглядатая за поведением и деятельностью Андропова. Видно, боялся быстро растущего авторитета этого умного человека, долгое время возглавлявшего важную спецслужбу страны.

Автору вспоминается такой эпизод. Когда Цинев был в так называемой «райской группе» – Группе генеральных инспекторов Министерства обороны СССР, он с коллегой полковником Евсеевым В. Ф. направился в Третий дом МО, чтобы пригласить И. Н. Кожедуба – земляка автора в 3-е Главное управление КГБ, чтобы он поделился воспоминаниями о последних днях войны. В коридоре мы встретили Цинева в форме генерала армии. На груди мундира у него играла бликами Звезда Героя Социалистического Труда. Он пригласил нас в свой крохотный кабинет, в котором сидело еще трое – один генерал армии и двое маршалов родов войск.

– Ну как дела в Третьем главке? – спросил он.

– Нормально, работаем по главной линии, завершился суд над Поляковым, – заметил автор этих строк.

– Вот видите, как тогда функционировал Главк, – разоблачения вражеской агентуры шли за разоблачениями… Хорошо, что вытащили эту занозу в ГРУ, я контролировал разработку. Много помогал военным контрразведчикам Леонид Ильич, с которым у меня были очень хорошие семейные отношения, – признался генерал армии.

«Да контролировал, но не очень помогал, – подумал автор, принимавший участие по ДОР на «Дипломата», – больше того, часто его «осторожность» граничила с мощными тормозами в процессе разработки этого матерого шпиона. Наверное, к старости человек не умнеет, – он только становится осторожней».

Это так, для рассуждения!

* * *

С 1981 по 1991 год Иван Лаврентьевич Устинов перешел в действующий резерв КГБ и проработал в должности советника при председателе Госплана СССР по проблемам безопасности. Эти десять лет были годами продолжающейся интенсивной работы, – по-другому фронтовик работать не умел. Госплан СССР представлял очень важную политико-экономическую структуру. Недаром председатель Госплана Н. К. Байбаков был в ранге первого заместителя председателя правительства, а в последующем входил в состав Политбюро ЦК КПСС. В этом плановом штабе решались общегосударственные проблемы экономического и социального развития СССР, международные связи и комплексы оборонных вопросов. В период «перестройки» Госплан стал объектом незаслуженной критики со стороны М. С. Горбачева и А. Н. Яковлева. Добил Госплан Ельцин в 1991 году.

Вот как описывал это событие Иван Лаврентьевич:

«Деятельность Госплана СССР была окончательно прекращена в разгар известных августовских событий 1991 года. В Госплан приехала группа лиц во главе с Е. Ф. Сабуровым и от имени Б. Н. Ельцина заменила охрану, опечатала рабочие сейфы и объявила о прекращении дальнейшей планово-экономической деятельности. Так ушел в небытие известный всему миру, талантливый, единственный в своем роде научно-практический центр былого Великого Отечества. В связи с этим была прекращена и работа Службы безопасности, а соответственно – и моя, советника при председателе Госплана СССР… Весь 59-летний трудовой стаж на государственной службе определялся интересами дела, без учета личных и семейных обстоятельств, с целевым предназначением – защищать наше Великое Отечество».

И вот что подумалось, такие люди – пример для подражания в службе Родине, которая сегодня после катастрофического развала в ходе «холодной войны» постепенно выбирается из трясины постсоветского беспредела. Навалившийся кризис – очередное испытание для России, но сколько их было за всю историю ее существования! Она выдержала благодаря таким сынам Отечества, как наш герой – Иван Лаврентьевич Устинов.

История – это свиток тайн, который пишут граждане страны своими делами и поступками. Часть истории на рубеже исторических перемен Великой Страны написал и наш персонаж. Он был героем своего времени. И как можно винить таких людей в принадлежности к тоталитарному режиму, если судьба уготовила им родиться, учиться и служить в сталинские годы с коллективизацией, индустриализацией, Великой Отечественной войной и послевоенным созиданием. Родителей, как и Родину, – не выбирают. А дети у этих родителей появляются тогда, когда они должны появиться. Иван Лаврентьевич Устинов и его коллеги родились и служили Красной Империи. Они делали для своей Родины такие дела, что сегодняшние, дешевые детективы и триллеры отдыхают.

Время не стоит на месте. Оно постоянно движется, только в одном направлении – вперед. Сегодняшнее превращает чародей-время во вчерашнее, завтрашнее в сегодняшнее. Вектор у него выстроен один – в будущее. С течением времени проходят империи, исчезают государства, умирают народы, но корни величия, если оно было, тянутся из прошлого и питают соками гордости потомков.

Мы гордимся своими отцами и никогда не отдадим их на поругание проходимцам. Они не понимают, что молодость – это такая болезнь, которая с годами проходит. Эти типы, как говорил Марк Туллий Цицерон, чего сами не знают, тому учат других, переписывая историю. Однако прошлое нельзя безнаказанно уничтожить, обгадить, оболгать – на пулю ложной инвективы оно может ответить снарядом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.