«Остров Крым»: проблемы регионализма и сепаратизма

«Остров Крым»: проблемы регионализма и сепаратизма

К 1991 г. Украина существовала в современных политических границах 37 лет — ее последним по времени территориальным приобретением был Крым, перешедший в состав Украинской ССР на правах области в 1954 г. С точки зрения исторического наследия, культурных и политических традиций, экономической географии, культурно-языковых приоритетов населения новое государство представляло собою весьма разнообразную картину.

В начале 1990-х гг. в связи с принятием Декларации о суверенитете, и сразу после провозглашения независимости в украинском политикуме происходили дискуссии по поводу территориального устройства Украины. Главный вопрос державного устройства — федерализм или унитаризм — был решен в пользу унитарного государства. Однако проблема территориально-политического устройства Украины не сводилась к дискуссиям политиков. Она в полном масштабе проявилась в событиях, которые в определенные моменты представляли реальную угрозу территориальной целостности Украины

В первой половине 1990-х гг. сразу в нескольких регионах Украины возникли движения, которые прямо или опосредованно пропагандировали идею создания автономных или даже самостоятельных территориально-политических единиц. Мотивы и движущие силы этих движений были разными — в одних случаях они инспирировались местными хозяйственными элитами и партийной номенклатурой, стремящимися обезопасить свою экономическую власть от центра и при этом удачно играющими на мифах, стереотипах и предубеждениях местного населения (Донбасс, Харьков, юг Украины), в других — это была смесь национально-культурных амбиций, поддержанных диаспорами, и не совсем ясно структурированных попыток местной коммунистической номенклатуры закрепиться у власти (русинское движение и автономистская риторика в Закарпатье), иногда речь шла об удовлетворении культурно-национальных амбиций (венгры Закарпатья), в некоторых случаях все свелось к автономистской риторике местной интеллигенции («Новороссия»), иногда это были просто политические маневры и декларации с целью упредить действия центральной власти, якобы могущие подорвать суверенитет Украины (Галичина). В большинстве случаев «федералистские» или «сепаратистские» заявления и лозунги не выходили за пределы выяснения отношений с Киевом и заканчивались или закулисными сделками, или естественным угасанием искусственно раздутых авантюр. Единственный пример сепаратизма, который в 1990-е гг. реально поставил под угрозу целостность Украины, был связан с Крымом, Черноморским флотом и Севастополем. Разумеется, общим для всех этих случаев было то, что Украина переживала тяжелейший экономический и социальный кризис, и недовольство стремительным падением уровня жизни спонтанно, а иногда и целенаправленно фокусировалось на неспособности Киева решать эти проблемы с последующим выводом о необходимости автономизации регионов. Заметим, что все указанные движения возникали «по периметру» нового государства и все они были своего рода копией центробежных процессов, закончившихся распадом Союза. Их возникновение и организационно-идеологическое оформление совпало с переходом Украины от суверенитета в составе СССР к выходу из Союза.

Один из первых эпицентров «автономизма» возник в Закарпатье — здесь возникли проблемы с венгерским меньшинством и русинским сообществом. Венгры требовали гарантий культурно-национальных прав, а в 1992 г. активисты этого движения направили в Верховную Раду проект создания Закарпатской автономии в составе Украины, не встретивший поддержки даже среди местного населения (согласно опросам, идею такой автономии поддерживало не более 12 % закарпатских венгров). 1 декабря 1991 г. во время референдума по независимости, в Береговском районе Закарпатской области, где компактно проживали украинские венгры, большинство населения проголосовало за создание здесь национального автономного округа. Впрочем, после принятия законов о правах национальных меньшинств и особенно после подписания украинско-венгерского государственного договора 1993 г., где права венгерского меньшинства в Украине были специально оговорены, автономистские настроения в этой среде были нейтрализованы.

Созданное в феврале 1990 г. культурно-просветительское Общество подкарпатских русинов, провозгласившее своей задачей возрождение культуры русинов (официально признаваемых лишь как субэтнос украинского народа) уже в сентябре 1990 г. заявило о необходимости превращения Закарпатской области УССР в автономную республику. По инициативе Общества и при поддержке областного совета на референдум 1 декабря 1991 г. был вынесен дополнительный вопрос об автономии Закарпатья. Вмешательство киевской власти и противодействие части местной общественности, агитировавшей за независимость Украины, способствовали смягчению формулировки — речь на референдуме шла об «особом статусе» самоуправляемой территории в составе независимой Украины. «За» высказалось 78 % участников голосования.

В декабре 1991 г. Общество направило петицию правительству Чехословакии с предложением поднять вопрос о возвращении в ее состав Закарпатья, ответа на которую так и не пришло. Летом 1993 г. члены Общества создали «временное правительство» Подкарпатской Руси, которое продуцировало многочисленные заявления и протесты против «притеснения» и даже «геноцида» русинов в Украине. Политическим прикрытием Общества стала Республиканская партия Закарпатья, которая выступала с требованиями признания русинов отдельной нацией и превращения Закарпатья в самостоятельное нейтральное государство. Эти организации получили ограниченную финансовую поддержку русинской диаспоры США, однако когда она иссякла, затихло и само движение («правительство» самораспустилось в 2001 г.). Оставшаяся группа активистов, ограниченная немногочисленной интеллигенцией иногда напоминает о себе петициями в моменты обострения внутриполитической ситуации в стране (например, во время выборов). Никакой политической поддержки извне это движение не нашло, если не считать спорадических заявлений о солидарности отдельных депутатов Государственной думы России.

В соседнем западном регионе — Галичине, созданная по результатам выборов 1990 г. Галицкая ассамблея трех областных советов до распада Союза пропагандировала идею федерального устройства Украины. Политическая подоплека была очевидна — обезопасить себя от контроля центральной (в данном случае московской) власти. В 1992 г. Галицкая ассамблея прекратила существование, а ее лидер, Вячеслав Чорновил, признал необходимость унитарного устройства Украины. Впрочем, «галицкий сепаратизм» периодически всплывает на поверхность в моменты обострений внутриполитической ситуации — в основном как достаточно громкие, но неопределенные намеки на общественное мнение по поводу тех или иных действий центрального правительства или заявления местных интеллектуалов. Например, разговоры об автономизации Галичины активизировались сразу после переизбрания Л. Кучмы президентом Украины на второй срок в 1999 г. — разговорами дело и ограничилось.

На востоке и юге Украины вспышки автономистских и сепаратистских настроений стабильно совпадали с событиями, могущими угрожать положению местных управленческо-хозяйственных элит. Например, осенью 1990 г., вскоре после провозглашения Декларации о суверенитете Украинской ССР, в Донбассе возникло движение за самостоятельное вхождение Донецкой области в СССР в случае, если украинское руководство не подпишет Союзного договора. В местной прессе обсуждался исторический опыт существования Донецко-Криворожской республики, созданной большевиками в 1918 г. и просуществовавшей чуть более полутора месяцев, и идея ее воссоздания с последующим вхождением в состав РСФСР.

После провозглашения независимости в августе 1991 г. в Донбассе зазвучали призывы к автономии региона, сформулированные Интердвижением Донбасса и рядом более мелких организаций. Подготовка к референдуму о независимости сопровождалась здесь активной агитацией в «защиту нрав русского языка» и призывами к созданию территориальной автономии, вплоть до издания собственных законов и создания собственных органов правопорядка. Интердвижение выступило с инициативой проведения референдума об автономии Донбасса в составе Украины, которая, впрочем, не получила поддержки населения. После окончательного утверждения независимости здесь стали более популярными требования экономической автономии для региона (зона свободной торговли, например), и введения специального статуса для русского языка. В 1993 г. массовые шахтерские выступления были использованы местными верхами для обеспечения себе места в центральной власти. Последняя, в лице Л. Кравчука зашла в своих уступках настолько далеко, что была готова предоставить региону экономическую автономию. Эту идею не поддержал парламент, ссылаясь на то, что будет создан прецедент, который обострит ситуацию на западе страны. В марте 1994 г., на пике экономического и политического кризиса, в Донецкой области был проведен референдум о признании русского языка государственным и о превращении Украины в федеративное государство — около 90 % участников высказалось в пользу таких изменений.

Несколько экзотически выглядит достаточно вялая попытка создать движение за «Новороссию» в южных регионах Украины, также связанная с провозглашением суверенитета Украинской ССР летом 1990 г. Идея возникла среди русскоязычной интеллигенции Одессы. Летом этого года здесь был создан оргкомитет Демократического союза Новороссии и Бессарабии, провозгласивший своей целью автономию южного региона (Одесская, Николаевская, Херсонская, Запорожская, Днепропетровская области) в составе федеративной Украины. Пропаганда этой идеи среди населения не принесла сколько-нибудь заметных результатов, кроме того, она не встретила активной поддержки местной номенклатуры, хотя в ряде областных советов и были ее сторонники.

Впрочем, все описанные события меркнут на фоне того, что происходило в 1990–1994 гг. в Крыму. В свое время русский писатель Василий Аксенов написал впечатляющий роман-утопию «Остров Крым», где описал весьма привлекательный образ благополучного, процветающего Крыма, удержавшегося в 1920 г. против красных и построившего на полуострове потребительский рай и демократию западного типа. Вряд ли действия крымской партийно-советской номенклатуры в первой половине 1990-х гг. были инспирированы идеальными образами Аксенова, ее мотивы были куда более прозаичными. Однако попытка превратить бывшую Крымскую область Украинской ССР в «остров Крым» и связанные с этим события вполне могли бы послужить сюжетом для политического детектива.

В 1989–1990 гг. на полуострове публично обсуждались проблемы, связанные с «белыми пятнами» истории Крыма — депортацией крымских татар и других неугодных национальностей в 1944 г., и кратковременным существованием Крымской Автономной Социалистической Советской Республики в 1921–1944 гг. Исторические дебаты переросли в политические. От слов перешли к делу. Созданное в 1990 г. республиканское движение Крыма во главе с Юрием Мешковым, ссылаясь на перспективу «насильственной украинизации» Крыма, выдвинуло идею восстановления Крымской автономии. Ее поддержала областная компартийная организация и областной Совет. Спустя пять лет, объясняя мотивы своих действий, Николай Багров, в 1991 г. возглавлявший областной совет и областную парторганизацию (и соответственно ставший первым главой парламента новосозданной автономии) говорил: «Мы не отождествляли Крымскую автономию с Крымским сепаратизмом. Мы добивались экономической независимости для Крыма, а это сильно отличается от политического сепаратизма»[498]. Учитывая политическую моду тех лет, можно этим словам поверить — стоит только учесть, что речь шла об экономической независимости местной номенклатуры.

В январе 1991 г., перед референдумом о сохранении Союза, был проведен областной референдум о восстановлении Крымской АССР — 93,3 % населения Крыма проголосовало «за» создание республики в составе СССР и ее участие в новом союзном договоре — нетрудно догадаться, что референдум был, кроме прочего, сигналом Киеву о возможных осложнениях на юге в случае чрезмерного увлечения суверенизацией Украины. 12 февраля 1991 г. Верховный Совет Украины принял закон о восстановлении Крымской АССР в составе Украинской ССР. Слово «восстановление» выглядело странным, поскольку «восстановить» крымскую автономию можно было только в составе РСФСР. В любом случае именно тогда была заложена прочная основа для будущих проблем. О том, что проблемы будут, свидетельствовали результаты голосования на референдуме о независимости — здесь показатель проголосовавших «за» был самым низким по Украине — 54 %.

Ситуация с Крымом осложнялась целым рядом исторических факторов. Во-первых, крымская экономика была очень тесно связана с бывшим Союзом — тысячи предприятий туристического и оздоровительного профиля, многие из них — общесоюзного подчинения, промышленные предприятия, обслуживающие военно-промышленный комплекс, военные части (Черноморский флот, пограничники, противовоздушная оборона, обслуживание космических программ), а с ними и благосостояние сотен тысяч людей напрямую зависели от «материка», который явно превышал размеры независимой Украины. Во-вторых, Крым представлял собою своеобразный «коммунистический заповедник». Здесь были очень сильны позиции коммунистической номенклатуры, которой не нужно было, в отличие от номенклатуры центра, перекрашиваться в желто-голубые тона. Напротив, для нее очень удобно было играть на страхах местного русского и русскоязычного населения (составлявшего на начало 1990-х гг. 67 %) перед фантомом насильственной «украинизации» и эксплуатировать тему «крымского патриотизма» и исторических связей с Россией, особенно близкой осевшим здесь пенсионерам, которые составляли около 30 % населения. Массовое сознание значительной части населения также было глубоко индоктринировано советскими историческими стереотипами, которые сознательно культивировались местными политическими элитами. В-третьих, с конца 1980-х гг. началась массовая репатриация на полуостров крымских татар, что привело к обострению как социальных так и межэтнических проблем. В четвертых, стремление к «экономической самостоятельности» уже в начале 1990-х гг. достаточно четко трансформировалось в масштабную эксплуатацию и присвоение государственной собственности, сопровождавшиеся стремительным ростом местных криминальных структур. Ко всему этому добавились острейшие противоречия между Россией и Украиной по поводу Черноморского флота и прямое вмешательство части российских политиков в крымские проблемы.

Помимо всего этого, крымская проблема в какой-то мере создавалась в самом Киеве. Центральная власть поначалу была слишком слаба идеологически, политически и экономически, чтобы диктовать свою волю региону. Определенный отпечаток на региональную политику наложила и личность главы государства Л. Кравчука. Парадоксально, однако именно его способность сидеть между двумя стульями в определенной мере способствовала сглаживанию конфликтов центра с регионами и уберегла страну от их более острых проявлений — не зря любимым тезисом Л. Кравчука впоследствии стало то, что Украина благодаря ему избежала кровавых этнических конфликтов, хотя с одной стороны он действительно сглаживал остроту проблем, с другой — загонял их внутрь, усугубляя их на перспективу.

Ситуация значительно осложнялась вмешательством российских политических сил и институтов. Вот краткая хронология: в январе 1992 г. Государственная дума РФ подняла вопрос о законности передачи Крымской области Украине в 1954 г. В апреле того же года во время визита в Крым вице-президент Российской Федерации Александр Руцкой фактически призвал крымчан к отделению от Украины. 21 мая 1992 г. Дума признала постановление Верховного Совета России от 5 февраля 1954 г. о передаче Украине Крымской области «не имеющим юридической силы с момента принятия». Тогда же Дума начала дебаты по поводу статуса Севастополя, а командующий Черноморским флотом Игорь Касатонов заявил о том, что Севастополь является местом расположения исключительно российских Вооруженных сил. В апреле 1993 г. депутат Думы Валентин Агафонов заявил, что Россия готова поддержать референдум об отделении Крыма от Украины и вхождении автономной республики в состав СНГ на правах самостоятельного государства. В июле этого же года Дума подтвердила «российский федеральный статус города Севастополя» и поручила правительству РФ разработать государственную программу «обеспечения статуса города Севастополя» и начать переговоры о выводе из города украинских спецподразделений. Все эти действия прямо противоречили договору между Украиной и Россией ноября 1990 г. и соглашениям о создании СНГ, не говоря уже о том, что они нарушали между народные акты, по поводу чего и была издана специальная резолюция Совета Безопасности ООН. Только в феврале 1994 г. высшее российское руководство внесло ясность в официальную позицию России — премьер-министр РФ Виктор Черномырдин заявил о том, что Россия не имеет претензий к Украине по поводу Крыма. Это не помешало в октябре того же года председателю Комитета по делам СНГ российской Думы Константину Затулину вновь заявить о нелегитимности передачи Крыма Украине в 1954 г. В марте 1995 г. посольство РФ в Украине отправило в Симферополь консульскую группу, которая начала выдавать жителям Крыма российские паспорта. После резкого заявления украинского МИД группу отозвали.

К началу 1992 г. в Крыму обострилась конкуренция между старой партийно-хозяйственной номенклатурой, пытающейся удержаться у власти, и формирующимся блоком русских националистов, местной интеллигенции, новых бизнесменов со связями в России, военных пенсионеров и второго эшелона той же номенклатуры, желающего перехватить власть в условиях политической нестабильности (они создали Русскоязычное движение Крыма и Республиканскую партию Крыма). Первые эксплуатировали тему большей самостоятельности Крыма в составе Украины, однако были готовы удовлетвориться гарантиями экономической автономии со стороны Киева. Политической основой для объединения вторых стала борьба за власть, идеологической — превращение Крыма в российский анклав, выход из Украины и «воссоединение» с Россией. Эта конкуренция привела к радикализации отношений обеих конкурирующих сторон с Киевом и интенсивной эксплуатации угрозы «украинского национализма». Последняя тема, к сожалению, получила дополнительный импульс, когда в феврале 1992 г. состоялся рейд в Крым нескольких сотен членов Украинской национальной самообороны (УНСО) вместе с депутатом С. Хмарой. Эта «демонстрация силы» добавила баллов тем, кто выступал за отделение Крыма.

Весной 1992 г. между Киевом и Симферополем развернулась так называемая война законов, 29 апреля Верховная Рада приняла закон «О статусе Автономной республики Крым» и закон о представителе президента в автономии. Через неделю, 5 мая 1992 г. Верховный Совет Крыма в ответ принял акт «О провозглашении государственной самостоятельности Республики Крым». 6 мая была принята Конституция Республики Крым, в которой речь юла о праве Республики Крым на самостоятельную внешнюю политику, на собственные правоохранительные органы и на владение всеми ресурсами на ее территории. При этом республика якобы оставалась в составе Украины, отношения с которой регулировались отдельными договорами… Решения Верховного Совета автономии должен был подтвердить крымский референдум. 13 мая Верховная Рада назвала решения своих крымских коллег антиконституционными и потребовала отменить их до 20 мая 1992 г. Переговоры закончились тем, что на референдум был наложен мораторий, а 25 сентября была утверждена отредактированная совместными усилиями конституция автономии — в смягченном варианте Крым назывался «государством в составе Украины». Это не помешало крымским парламентариям тогда же принять закон о государственном флаге, согласно которому флаг автономии был идентичен российскому. Вдобавок начались дискуссии о гражданстве — крымские парламентарии настаивали на необязательности украинского гражданства для крымчан. Разумеется, государственным языком автономии объявлялся русский — об украинцах и крымских татарах, живущих здесь почему-то забыли…

Новый конфликт разгорелся во время избирательной кампании зимой 1994 г. В борьбу за учрежденный в сентябре 1993 г. пост президента Крыма вступили шесть кандидатов, и в первом туре лидерами стали поддерживаемый центром Н. Багров и лидер Республиканской партии Крыма, кандидат от блока «Россия» Юрий Мешков, человек с весьма пестрой биографией, успевший побывать и моряком, и слесарем, и следователем прокуратуры и депутатом.

Во втором туре 4 февраля 1994 г. убедительную победу одержал Ю. Мешков-малоизвестный до сих пор политик, яркий демагог, обещавший крымчанам независимость, возвращение в рублевую зону и разговор со стремительно набирающей силу преступностью на «языке калибра 7.62» (автомат Калашникова). Выборы в крымский парламент в апреле 1994 г. также принесли победу его сторонникам — блоку «Россия». Во время парламентских выборов был таки проведен референдум (под видом опроса) — 90 % голосовавших поддержали идею расширения автономии. По результатам референдума в мае 1994 г. был возобновлен майский (более сепаратистский) вариант Конституции Крыма 1992 г. Спеша воспользоваться инициативой и некоторой растерянностью Киева, занятого общеукраинскими парламентскими выборами и грядущими президентскими, Ю. Мешков издал указы, подчинявшие ему силовые ведомства республики (до этого формально подчинявшиеся Киеву), создал личную президентскую гвардию, заявил о намерении ввести российский рубль в качестве крымской валюты и стал добиваться заключения крымско-российского договора. Его наиболее вызывающими действиями было назначение на пост председателя правительства российского гражданина Е. Сабурова и введение на территории автономии московского времени.

Киев судорожно пытался овладеть ситуацией. Прибывший в Симферополь еще в марте 1994 г. представитель президента Украины практически не имел средств, чтобы заставить местную власть выполнять распоряжения центральной. Все попытки наталкивались на «войну законов» или открытый саботаж. Верховная Рада потребовала от крымских коллег до конца мая 1994 г. привести законодательство автономии в соответствие с общеукраинским, и поскольку ответа не последовало, приостановила действие всех законодательных актов автономной республики, которые противоречили законодательству и Конституции Украины (1978 г. с дополнениями). Впрочем, это решение не выполнялось. В мае 1994 г. Л. Кравчук, пытаясь наверстать упущенную инициативу, переподчинил своими указами Министерство внутренних дел и Службу безопасности автономии соответствующим киевским ведомствам — однако и это не возымело действия, поскольку присланный им представитель не стал идти на силовой конфликт, а практически создал параллельные органы. В конце мая 1994 г. в Крым было переброшено подразделение Национальной гвардии Украины — для защиты базы ПВО украинской армии, которую попытались занять морские пехотинцы Черноморского флота РФ. Выступая в Верховной Раде 1 июня 1994 г. Л. Кравчук заявил: «Де-юре Крым является частью Украины… де-факто мы его потеряли»[499].

Впрочем, довольно скоро представилась возможность для реванша, поскольку неожиданно избранный президентом Ю. Мешков вполне ожидаемо и стремительно стал терять популярность. Из всех указов президента действовал так называемый мешковский указ о московском времени. Практически все предвыборные обещания не были выполнены. Шаткое ситуативное единство в правящем блоке «Россия» было нарушено внутренними раздорами, связанными с дележом власти и нежеланием умеренных автономистов идти до конца в конфликте с Киевом. Сепаратисты не получили и ожидаемой поддержки извне. Российская исполнительная власть более чем прохладно отнеслась к идее о рублевой зоне для Крыма, высшее руководство России избегало встреч с одиозным крымским президентом.

Тем временем на полуострове воцарился экономический и правовой хаос, развернулась криминальная война, сопровождаемая громкими террористическими актами, заказными убийствами и перестрелками на улицах среди бела дня (за год на полуострове было убито более 20 известных бизнесменов, криминальных авторитетов и политиков). К разборкам оказались причастными люди из ближайшего окружения президента автономии. Общая нестабильность значительно усиливалась позицией, занятой местной властью в отношении крымских татар, — почти 200 тысяч новых граждан Украины, вернувшихся на свою историческую родину, пребывали в положении изгоев, встречая на каждом шагу враждебное или настороженное отношение местного населения, саботаж и взяточничество местной власти, обязанной заниматься проблемами репатриантов, и враждебную позицию высшей исполнительной власти полуострова по отношению к представительным органам крымских татар — меджлису и курултаю.

Летом 1994 г. разгорелся острый конфликт между президентом автономии и крымским парламентом, вызванный обострением борьбы за власть на полуострове. Поначалу разногласия возникли по поводу приватизации, поскольку Ю. Мешков явно отдавал предпочтение российскому бизнесу, игнорируя интересы местных экономических и мафиозных кругов, в том числе тех, которые привели его к власти. Противоречия переросли в соревнование декретов и постановлений, закончившееся тем, что в сентябре Ю. Мешков издал серию указов, направленных на полную концентрацию власти в его руках. Одним из таких указов он распустил Верховный Совет Крыма, за который «неожиданно» заступилась Верховная Рада Украины, настаивавшая на том, что подобные решения являются ее исключительным правом. Умеренная часть крымской политической элиты вступила в переговоры с Киевом, где президентский офис занял Л. Кучма. В сентябре 1994 г. крымский парламент под предлогом гармонизации законодательства автономии с общеукраинским упразднил пост президента автономии и передал всю исполнительную власть председателю правительства, которым стал ставленник Л. Кучмы, бывший вице-премьер правительства Крыма и отец зятя президента Анатолий Франчук. В ноябре 1994 г. крымский парламент, где правящий блок «Россия» окончательно раскололся, принял условия Киева о приведении в соответствие законов автономии с законами Украины. В марте 1995 г. Верховная Рада приняла закон «Об автономной республике Крым» — была отменена Конституция республики (с предложением разработать новую), ликвидирован пост президента. Одновременно Л. Кучма своим указом подчинил себе правительство крымской автономии (оно избиралось парламентом Крыма, но утверждалось президентом Украины). В конце весны 1995 г. Ю. Мешков выехал в Москву.

В июне 1995 г. роль центральной власти для Крыма еще более усилилась в связи с резким обострением крымско-татарской проблемы. После зверского убийства рэкетирами двух крымских татар на одном из рынков вблизи Феодосии и явного попустительства убийцам со стороны милиции, начались стихийные выступления. Похороны убитых превратились в манифестацию крымских татар, переросшую в погромы контролируемых рэкетом магазинов, ларьков, кафе и баров на восточном побережье Крыма, захваты заложников из числа милиционеров, подозреваемых в связях с местной мафией, перекрытие дорог. Как и все массовые выступления они сопровождались провокациями со стороны неустановленных «третьих лиц», в результате чего произошло кровопролитие (в стычке с подразделением полтавского спецназа погибли двое и были ранены около десятка татар). Поскольку местная власть была не в состоянии овладеть ситуацией, за дело взялся Киев. На полуостров были введены части спецназа из центральных районов Украины и Национальной гвардии. Дороги были перекрыты блок-постами. Переговоры крымской власти с представителями крымских татар велись при посредничестве киевских силовых ведомств и центральных органов власти. В Судаке и Феодосии, местах крупнейших крымско-татарских поселений, поддержание порядка было временно возложено на подразделения украинского флота. Попытка председателя крымского парламента Сергея Цекова воспользоваться ситуацией и вернуть крымское правительство и силовые ведомства полуострова под свой контроль, закончилась ничем (вскоре он лишился своего поста). При активном участии Киева порядок был восстановлен.

В 1996 г. принятием Конституции Украины и внесением в нее статей, посвященных крымской автономии, эпопея сепаратизма закончилась. Крым пе стал «островом», однако проблемы, бывшие первоисточником напряжения и основой для сепаратистской риторики (экономические, социальные, национальные), остались. Крым оставался одной из наиболее горячих конфликтных точек независимой Украины.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.