2.3. 1943 год Обещанный второй фронт вновь отложен Курская битва — коренной перелом во Второй мировой войне Высадка союзников в Сицилии, антифашистская борьба в Италии

2.3. 1943 год

Обещанный второй фронт вновь отложен

Курская битва — коренной перелом во Второй мировой войне

Высадка союзников в Сицилии, антифашистская борьба в Италии

Наступательные операции советских войск и союзников зимой — весной 1943 года

Контрнаступление под Сталинградом, как и под Москвой, переросло в зимнее стратегическое наступление на всем советско-германском фронте. На юге завершалась гигантская битва за Кавказ. В ходе крупной стратегической наступательной операции группы фронтов совместно с силами Черноморского флота нанесено серьезное поражение фашистской группе армий «А», советские войска продвинулись на глубину 300–600 км и освободили обширную территорию Юга России. Одновременно велось наступление на Донбасс.

На Верхнем Дону нанесено поражение 2-й немецкой армии, разгромлены 2-я венгерская и остатки 8-й итальянской армии. В результате в обороне группы армий «Б» образовалась 400-километровая брешь, и наступающие советские войска освободили в первой половине февраля Белгород и Харьков. В январе 1943 г. прорвана блокада Ленинграда, героические защитники города и ленинградцы, стойко выдержавшие жестокую блокаду, получили связь со страной, снабжение продовольствием и топливом. Наступательные операции проводились также в центре советско-германского фронта — против групп армий «Центр» и «Север».

Однако противник перебросил на южное направление свежие войска из Западной Европы и, создав сильную группировку, перешел в контрнаступление. В марте он вновь овладел Харьковом и Белгородом. В итоге весенних сражений образовалась огромная Курская дуга — рубеж, на котором летом 1943 г. предстояли ожесточенные бои.

Зимой 1943 г. в Северной Африке высаженные союзные экспедиционные силы медленно продвигались к Тунису. Немецкое командование сумело быстро перебросить туда войска и остановить наступление, но события на советско-германском фронте не позволили немцам создать группировку, способную разгромить англо-американский десант. В марте союзники, нарастив превосходство на суше, перешли в наступление на Тунис с двух направлений: с запада — экспедиционными силами с присоединившимися французскими войсками и с востока — 8-й английской армией. Длительная борьба в Северной Африке сковала значительные англо-американские силы. Только к 20 апреля им удалось оттеснить итало-немецкие войска на небольшой плацдарм у побережья. Огромный союзный флот блокировал их с моря. Окруженные, в основном итальянские, войска капитулировали 13 мая. По официальным данным, в плен сдалось 240 тыс. человек, однако английский историк А. Тейлор писал: «Союзники взяли в плен 130 тыс. человек, но после войны эта цифра раздута до четверти миллиона»[99].

Захват Северной Африки завершил достижение ближайшей цели глобального плана войны «WW-1» — создать «кольцо вокруг Германии» для дальнейшего его сжатия в ходе длительной «изнуряющей» войны. Однако итоги борьбы на советско-германском фронте внесли коренные изменения в военно-политическую обстановку. Фашистская Германия потерпела поражение под Сталинградом и отступала. Сложились благоприятные условия для высадки и наступления союзников в Северной Франции в 1943 г. с целью быстрейшего завершения войны в Европе: основные силы фашистского блока вели тяжелые бои на советско-германском фронте, а союзникам удалось надежно защитить свои океанские коммуникации.

Весной 1943 г. в Атлантике против немецких подводных лодок действовали противолодочные силы союзников в составе около 3000 надводных кораблей различных классов, 2700 самолетов и 17 дирижаблей, вооруженных новыми средствами наблюдения — радиолокацией и гидроакустикой. Важным фактором успеха их действий стала расшифровка разведкой союзников донесений подводных лодок с указанием о своем местонахождении. Об эффективности противолодочных сил говорит, например, тот факт, что в мае 1943 г. в Северной Атлантике против 16 конвоев (около 930 судов и эскортных кораблей) действовали 10 групп немецких подводных лодок численностью 214 единиц. Потоплено всего 19 судов, а немцы потеряли 22 лодки и 13 были повреждены. Всего в том месяце потери немцев составили 42 лодки. Немецкое командование выводит подводные силы из Северной Атлантики и отказывается от крупных действий против конвоев. В длительной борьбе союзников против немецких подводных лодок сказались и события на советско-германском фронте, что игнорируется западными историками. На совещании в гитлеровской ставке главком ВМС докладывал: «С апреля 1942 г. флот испытывал недостаток в людях, так как большая часть людского состава, намеченная для флота, была передана армии»[100].

Подготовка к решающим сражениям лета 1943 года

В начале 1943 г. руководители обеих противостоящих коалиций хорошо понимали, что крушение немецкого плана летнего наступления 1942 г. и поражение под Сталинградом положили начало коренному перелому во Второй мировой войне. Однако ясно и то, что это только начало. Германия и весь фашистский блок в целом имели еще большие силы для ведения оборонительной войны в надежде добиться мира на приемлемых условиях.

Гитлеровское руководство принимает чрезвычайные меры для восстановления и повышения боеспособности вооруженных сил. В Германии и странах порабощенной Европы шла тотальная мобилизация материальных, производственных и людских ресурсов для увеличения численности армии, совершенствовалось оружие. Производство танков и штурмовых орудий в 1943 г. возросло на 73 % и достигло 10,7 тыс., самолетов — на 71 % (до 25,2 тыс.). Войска оснащались новейшими типами танков, штурмовых орудий и самолетов. Основная масса войск и вооружения направлялась на советско-германский фронт, где к лету 1943 г. немцы сосредоточили свыше 5,3 млн. человек, более 54 тыс. орудий и минометов, более 5,8 тыс. танков и штурмовых орудий и почти 3 тыс. боевых самолетов[101]. Гитлеровское командование не теряло надежды летом 1943 г. взять реванш за Сталинград.

Советский Союз в течение почти двух лет один вел тяжелейшую борьбу против гитлеровской Германии и ее европейских союзников, использовавших экономический потенциал всей Европы. Дважды испытав натиск всей мощи гитлеровской военной машины, утратив треть территории, где производилась треть валовой продукции, находилось 47 % посевных площадей и проживало 40 % населения, страна выстояла и продолжала наращивать силы для достижения коренного перелома в войне. Совершив беспримерный маневр производительными силами из угрожаемых районов на восток в 1941 г., советская экономика уже в марте 1942 г. давала столько военной продукции, сколько ее выпускалось до войны. Это был великий подвиг тружеников тыла, достойный героизма фронтовиков. Восточные районы страны превратились в основную военно-промышленную базу.

^{Сборка танков KB в цехе завода им. С. М. Кирова. Челябинск. 1942 г.}

К середине 1942 г. перестройка экономики на военные нужды была завершена, а к концу года страна имела слаженное и быстро растущее военное хозяйство. Действующая армия и флот насчитывали свыше 6,6 млн. человек, более 105 тыс. орудий и минометов, 10 тыс. танков и самоходных орудий, 10 тыс. боевых самолетов[102]. В войска поступала наша, превосходящая немецкую, военная техника: танки Т-34, самоходные артиллерийские установки СУ-122 и СУ-152, новый истребитель Ла-5ФН, штурмовик Ил-2, пикирующий бомбардировщик Пе-2, реактивные минометы «Катюша».

Следует отметить, что в наращивании вооружений Красной Армии, снабжении ее боеприпасами и продовольствием определенную роль играли и поставки союзников по ленд-лизу как оружия, так и материалов, необходимых промышленности, в том числе алюминия, листовой стали, меди, химикатов, высокооктанового бензина. Они шли северным маршрутом, а также через Иран и Дальний Восток. Объем их, определенный по специальному соглашению с союзниками, учитывался в производственных планах, поэтому Сталин, руководивший в целом народным хозяйством, так резко реагировал на срыв поставок. Западная историография преувеличивает значение ленд-лиза для советского промышленного производства и его влияние на ход вооруженной борьбы на советско-германском фронте.

В статье «Роль ленд-лиза в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», опубликованной в журнале Journal of the Slavis Military Stuadies (1994. V. 7. N 4, December), автор на основе сомнительных расчетов со значительными тенденциозными допусками пытается доказать следующее положение: «В целом, можно сделать вывод, что без западных поставок Советский Союз не только не смог бы выиграть Великую Отечественную войну, но даже не смог бы противостоять германскому вторжению, не будучи в состоянии произвести достаточное количество вооружения и боевой техники и обеспечить ее горючим и боеприпасами»[103]. Это заявление рассчитано на неграмотного читателя, так как явно противоречит очевидному факту, что Советский Союз остановил фашистскую армию и повернул ход Второй мировой войны в 1941 г., добился начала коренного перелома в 1942 г., когда поставки по ленд-лизу еще только начинались. Четкий ответ на этот вопрос дал Гопкинс в беседе со Сталиным в конце мая 1945 г. «…мы никогда не считали, что наша помощь по ленд-лизу является главным фактором в советской победе над Гитлером на восточном фронте. Она была достигнута героизмом и кровью русской армии»[104].

Современные исследования английских ученых более объективно оценивают роль ленд-лиза: «…в разные годы войны роль ленд-лиза менялась. Особенно высокой она была в 1944 г., когда достигла в финансовом отношении 13 % от общих государственных расходов, 25 % от расходов на войну, а в валовом национальном продукте равнялась 10–12 %. Многие поставки по отношению к собственному производству СССР были сравнительно невелики, не носили определяющего характера (выделено авт.), но они помогли преодолеть некоторые трудности. Неоценимую помощь союзники оказали главным образом поставками автомобильного транспорта»[105].

В статье Л. В. Поздеевой «Ленд-лиз для СССР: дискуссия продолжается» (Вторая мировая война: актуальные проблемы. М., 1995) приводится выдержка из доклада президента США Конгрессу об осуществлении программы ленд-лиза за период до 31 марта 1945 г., в котором указывалось, что советские армии снабжались в основном советским вооружением и материалами. Так что миф о якобы «решающей роли ленд-лиза в победе Советского Союза» не имеет никаких оснований, и экономическая победа социалистической экономики в Великой Отечественной войне бесспорна.

В 1990-х гг. в исторической литературе на Западе и в отечественных публикациях периода оголтелой антисоветской «гласности» поднималась проблема «долгов» Советского Союза Соединенным Штатам за поставки по ленд-лизу. По этому вопросу полезно напомнить, что писал начальник Управления по соблюдению Закона о ленд-лизе США Эдвард Стеттиниус в книге «Ленд-лиз — оружие победы»: «Правительство США в таких договорах (о ленд-лизе. — Примеч. авт.) заверяет о своей готовности выполнять поставки по ленд-лизу… а союзные правительства обязуются „вносить свой вклад в оборону США“. Главным „вкладом в оборону США“, сделанным Англией, Советским Союзом, Китаем и другими странами, явилась, конечно, их война со странами „Оси“… В докладе Конгрессу 25 января 1943 г. я подчеркнул: „Эту помощь невозможно измерить в цифрах. Не существует стандартных оценок, с помощью которых, например, можно сопоставить тысячу погибших русских солдат и тысячу истребителей. Все, кто погиб на полях сражений… пали, защищая свою родину. Но эти народы воевали и воюют с нашим общим врагом. Их жертвы спасают жизнь американцев…“ …окончательные условия расчетов по ленд-лизу, согласно договорам, должен был определить „ход событий“, когда станет ясно, как лучше всего решать эти вопросы в наших интересах и в интересах наших союзников. В договорах, однако, обозначено, что эти окончательные расчеты должны „иметь в виду экономические цели“, предусмотренные Атлантической хартией»[106].

Как видно, в годы войны американские руководители ясно представляли значение ведения непосредственных военных действий для достижения победы над общим врагом и не стремились определять в долларах цену крови, пролитой на полях сражений.

Однако вернемся к событиям лета 1943 г. Количество отечественной техники, поступающей в армию, позволило создать крупные объединения танковых войск — танковые армии однородного состава, обладающие большой ударной силой и маневренностью. Создаются артиллерийские корпуса Резерва Главного Командования (РГК); в сухопутных войсках совершенствуется организационная структура — вводится корпусная система. Существенно улучшается подготовка командных кадров и всего пополнения в действующую армию, к 1 июля в резерве фронтов и армий находилось более 100 тыс. опытных боевых офицеров. В тылу врага развертываются массовое партизанское движение и деятельность подпольных организаций. В 1943 г. состав партизанских формирований увеличился до 250 тыс. человек. Центральный штаб партизанского движения организовал их систематическое снабжение оружием, боеприпасами, продовольствием и медикаментами.

^{Вручение Красного знамени Совнаркома УССР и ЦК КП(б)У партизанскому соединению Черниговщины. У знамени — командир соединения Герой Советского Союза А. Ф. Федоров. 22 декабря 1942 г.}

Советские вооруженные силы, закаленные в тяжелых испытаниях 1941–1942 гг., воодушевленные победами под Москвой и Сталинградом, завершили успешное зимнее наступление и начали подготовку к решающим сражениям лета 1943 г. Советское руководство, получив заверения союзников об открытии второго фронта в 1943 г., готовилось к совместному наступлению против фашистской Германии. Высадка англо-американских войск в Северной Франции, которую союзники «твердо» обещали Сталину в тревожные дни августа 1942 г., ставила Германию в безвыходное положение. Так вырисовывалась перспектива скорого окончания войны. Лето 1943 г. становилось кульминацией глобальной вооруженной борьбы в ходе Второй мировой войны.

Союзники вновь откладывают открытие второго фронта. Кризис в союзнических отношениях

В Лондоне и Вашингтоне после Сталинградской битвы, как и после победы под Москвой, начали опасаться «преждевременного», с их точки зрения, окончания войны. Советский Союз показал способность одержать победу над Германией и получить право на соответствующую роль в послевоенном мире. Правые силы в США и Англии усилили антисоветскую пропаганду, а некоторые реакционные политики начали призывать к сепаратному миру с Германией. Сенатор Тафт заклинал: «…для Соединенных Штатов более выгодным является мир с Гитлером»[107]. Посол СССР в Вашингтоне М. М. Литвинов, анализируя политику США и Англии в этот период, писал: «Не подлежит сомнению, что военные расчеты обоих государств строятся на стремлении к максимальному истощению и изнашиванию сил Советского Союза для уменьшения его роли при разрешении послевоенных проблем. Они будут выжидать развития военных действий на нашем фронте»[108].

Сложившаяся обстановка в конце 1942 г. вызвала необходимость определить направления основных усилий англо-американских вооруженных сил в кампании 1943 г. Рузвельт, учитывая возрастающую роль СССР в коалиционной войне, предложил организовать встречу глав правительств вместе со Сталиным.

Преодолевая сомнения Черчилля, он обращается к Сталину с посланием, в котором пишет: «…мы должны достигнуть некоторой предварительной договоренности относительно тех действий, которые должны быть предприняты в случае краха Германии… Если будет принято правильное решение, мы сможем — и я думаю, что мы это сделаем, — нанести Германии поражение в войне гораздо скорее, чем мы ожидали»[109]. Сталин одобрил идею встречи, но сообщил, что он не может отлучиться из Москвы в связи с необходимостью постоянного руководства военными действиями. Уклонившись от встречи, он 14 декабря 1942 г. пишет: «Мне пока неизвестно, какие именно вопросы предполагалось Вами, г. Президент и г. Черчилль, обсудить на нашем совместном совещании. Нельзя ли эти вопросы обсудить в порядке переписки между нами, пока нет возможности устроить нашу встречу? Я допускаю, что у нас расхождений не будет.

Разрешите также выразить уверенность, что время не проходит зря и обещания насчет открытия второго фронта в Европе, которые были даны Вами, г. Президент, и г. Черчиллем, в отношении 1942 г. и уже, во всяком случае, в отношении весны 1943 г., будут выполнены и второй фронт в Европе действительно будет открыт общими силами Великобритании и США весной будущего года»[110].

Конференция глав правительств и военных руководителей США и Англии в Касабланке проходила с 14 по 24 января 1943 г. На ней выработан совместный англо-американский план ведения военных действий в 1943 г. Американские военные историки отмечают, что в стратегическом планировании на 1943 г. «союзники могли выбрать один из двух вариантов: продолжать крупные операции в районе Средиземного моря и на Тихом океане („периферийная“ стратегия в соответствии с планом затяжной войны. — Примеч. авт.)… или, не начиная крупных операций в этих районах, сосредоточить силы, необходимые для вторжения на континент и для операции в Бирме. Были все основания полагать, что президент и премьер-министр изберут первый вариант, несмотря на все попытки Маршалла убедить их в обратном»[111].

Здесь следует отметить, что второй вариант, представленный начальником штаба армии США генералом Маршаллом, убедительно доказывал стратегическую необходимость и возможность открытия второго фронта в 1943 г. в Северной Франции для решительной победы над Германией в наиболее короткие сроки. Этим еще раз подтверждается, что план ведения коалиционной войны, на котором настаивал Сталин, соответствовал не только интересам Советского Союза, но и всей антифашистской коалиции, всем народам, стонущим под игом фашизма, и мог бы обеспечить победу быстрее и с меньшими жертвами.

В течение 10 дней шло обсуждение различных вариантов планов, о чем подробно пишут западные историки, не затрагивая вопроса о том, как связывались эти планы с развитием событий на советско-германском фронте. В качестве итога обсуждений английский историк замечает: «В беседах с Черчиллем Рузвельт проявил большую заинтересованность идеей вторжения на Сицилию, после этого „средиземноморская стратегия“ была принята окончательно»[112]. При этом в докладе генерала Маршалла указывалось, что вторжение на Сицилию дает «возможность вывести Италию из войны», но в то же время делает невозможным высадку во Франции в 1943 г. В конечном счете на конференции принято решение проводить наступательные операции на Средиземном море и на Тихом океане. На европейском театре предусматривалось только готовить операции для захвата плацдармов и проведения наступления «в случае упадка морального духа немецких войск и отсутствия у противника достаточных ресурсов», а высадку на континент проводить «в случае полного краха Германии»[113]. Как видно, эти условия ожидались в ходе борьбы на советско-германском фронте.

Таким образом, на лето 1943 г. союзники вновь оставляли СССР воевать наедине с Германией — главной силой фашистского блока. Гитлеру предоставлялся шанс взять реванш за Сталинград и организовать длительную борьбу с Красной Армией. Политика выжидания результатов действий на советско-германском фронте и истощения противоборствующих сторон взяла верх над стратегической целесообразностью совместного решительного наступления вооруженных сил коалиции для достижения победы в короткие сроки.

В конце конференции Рузвельт объявил, что целью войны является «полная и безоговорочная капитуляция стран „Оси“». Это положение, высказанное в данной ситуации, по-разному объясняют и часто критикуют в западной историографии как необдуманное, исключающее варианты мирного урегулирования из-за столь жестких условий. Однако, сопоставляя его с принятым планом длительной войны, можно заключить, что здесь был тонкий политический расчет: вынудить Германию к упорному сопротивлению в затяжной войне, так как в конце условия мира будут определять США, которые к тому времени будут располагать наиболее мощными вооруженными силами. Вся тяжесть борьбы за коренной перелом в 1943 г. целиком ложилась на Советский Союз и одновременно союзники сокращали поставки СССР по ленд-лизу под предлогом подготовки второго фронта.

На совещании 18 января Рузвельт отметил важное значение фактора внезапности и необходимость дезинформации противника о планах кампании 1943 г. Комитет начальников штабов разработал специальный план дезинформации. Главное внимание уделялось задаче убедить немецкое командование в том, что основные действия наземных союзных войск на Средиземноморском театре будут проводиться против о. Крит и Греции в восточной части Средиземного моря, а против Корсики и Южной Франции — в западной его части[114]. Маскируя высадку в Сицилии и показывая намерения высадиться в других районах Средиземноморья, союзники вместе с тем вольно или невольно давали немецкому командованию достаточные основания считать, что в Северной Франции высадки не будет, то есть открывать второй фронт летом 1943 г. они не планировали.

В совместном послании Рузвельта и Черчилля Сталину об итогах конференции сообщалась расплывчатая информация о запланированных операциях, которые во взаимодействии с операциями на русском фронте, по их мнению, «могут, наверное, заставить Германию встать на колени в 1943 г.»[115]. Сталина не удовлетворила такая информация, и он прямо поставил вопрос: «Понимая принятые Вами решения в отношении Германии как задачу ее разгрома путем открытия второго фронта в Европе в 1943 г., я был бы Вам признателен за сообщение о конкретно намеченных операциях в этой области и намечаемых сроках их осуществления»[116]. Послание Сталина поставило в тупик руководителей союзников, выход из которого они нашли в прямом обмане. Вот как описывает этот политический «пассаж» английский историк: «Когда премьер-министр предложил информировать Сталина о намерении союзников провести в августе 1943 г. крупную операцию по высадке дивизий через Ла-Манш, комитет начальников штабов „указал ему, что такой прогноз слишком оптимистичен“. Президент передал из Вашингтона более уклончивый проект ответа: „Мы также форсируем подготовку, в пределах наших возможностей, к проведению в августе десантной операции через Ла-Манш, в которой будут участвовать английские и американские части… Если операцию придется отложить из-за погоды или по другим причинам, она будет готовиться большими силами на сентябрь“»[117]. Эта формулировка и включена в послание Черчилля Сталину от 9 февраля 1943 г., так что «грех» обмана лежит не на одном Черчилле, как это часто представляют западные историки.

В решении конференции предусмотрено вовлечь в войну на стороне союзников Турцию, что возложено на Великобританию. После конференции Черчилль 30–31 января провел встречу с турецким президентом, премьер-министром и министром иностранных дел. Протоколы встреч показывают, что он стремился побудить Турцию ввести свои войска на Балканы при отступлении немецких войск для подавления революций и предотвращения вступления туда советских войск. Турецкие руководители дали принципиальное согласие, а Черчилль обещал им помощь в случае возникновения конфликта с СССР. Сталину же Черчилль сообщил, что в ходе переговоров он выражал надежду на разрешение воспользоваться турецкими аэродромами для налетов на румынские нефтепромыслы в Плоешти[118].

После конференции в Касабланке обстановка весной 1943 г. серьезно изменилась. Итоги зимнего наступления Красной Армии вызвали опасение у американского руководства — затягивание высадки на европейский континент может привести к тому, что СССР разгромит Германию без участия войск союзников. На переговорах в Вашингтоне министра иностранных дел Великобритании Идена с руководителями США 17 марта Гопкинс заявил: «…Если только мы не будем действовать быстро и наверняка, может произойти одно из двух: либо Германия станет коммунистической, либо там наступит полная анархия… Фактически то же самое может произойти в любом европейском государстве, а также в Италии…»[119]

11–27 мая 1943 г. в Вашингтоне состоялась новая конференция, получившая кодовое название «Трайдент». На ней столкнулись два плана дальнейших действий: англичане стремились к развитию наступления в Италию и на Балканы, американцы настаивали на высадке в Северной Франции. В итоге принято окончательное решение, что главный удар по Германии может быть нанесен только через Ла-Манш, а не со стороны Средиземного моря, но после захвата Сицилии союзники продолжат военные действия на Средиземноморье, чтобы вывести Италию из войны. Вторжение же на континент через Ла-Манш из Англии начать к 1 мая 1944 г. Кроме того, планировалось продолжить воздушное наступление против Германии. Вновь встал вопрос: как сообщить это решение Сталину? С трудом родилось послание Рузвельта и Черчилля, составленное с участием Маршалла, в котором подробно излагалась глобальная стратегия, а в предпоследнем абзаце таилась роковая фраза, что второго фронта в 1943 г. не будет. Послание Рузвельта в Москве получили 4 июня.

История повторялась: в преддверии очередного летнего немецкого наступления союзники объявляли о переносе сроков открытия второго фронта, сокращали или вовсе прекращали поставки в СССР. Так было в 1942 г., то же самое произошло в 1943 г. Выводы напрашивались сами собой.

Ответ Сталина 11 июня был суров: «Нужно ли говорить о том, какое тяжелое и отрицательное впечатление в Советском Союзе — в народе и в армии — произведет это новое откладывание второго фронта и оставление нашей армии, принесшей столько жертв, без ожидавшейся серьезной поддержки со стороны англоамериканских армий…

Что касается Советского правительства, то оно не считает возможным присоединиться к такому решению, принятому к тому же без его участия и без попытки совместно обсудить этот важнейший вопрос и могущему иметь тяжелые последствия для дальнейшего хода войны»[120].

Последующий обмен посланиями еще более обострил отношения. Сталин 24 июня пишет Черчиллю: «Должен Вам заявить, что дело идет здесь не только о разочаровании Советского Правительства, а о сохранении его доверия к союзникам, подвергаемого тяжелым испытаниям. Нельзя забывать того, что речь идет о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв советских армий, в сравнении с которыми жертвы англо-американских войск составляют небольшую величину»[121].

Советское правительство отозвало из Лондона и Вашингтона своих послов «для консультации», показав отрицательное отношение к военным решениям союзников, что было расценено ими как протест против политики западных держав. В связи с этим «создалась тревожная обстановка… и возродились опасения заключения сепаратного перемирия между Россией и Германией»[122]. Англо-американской разведке, вероятно, стали известны предложения Муссолини и Осимы, японского посла в Берлине, по этому вопросу. Твердая позиция Сталина заставила союзников быть сговорчивее, они начали переговоры о созыве совещания министров иностранных дел в Москве, за которым должна была последовать встреча глав правительств.

Фашистский блок готовится отразить наступление антифашистской коалиции

Фашистский блок готовился к летней кампании 1943 г. как определяющей возможность изменить ход всей войны. Планирование летних операций вермахта проводилось в феврале — марте 1943 г. с одновременными консультациями с союзниками — итальянским руководством и делегацией японского командования. Общее мнение высшего военного руководства фашистского блока заключалось в том, чтобы в ходе стратегической обороны, последовательно сосредоточивая усилия на различных театрах, нанести поражение каждому из противников, расколоть их коалицию и добиться приемлемых условий мира.

Характерно, что и в идее и в методах вооруженной борьбы явно проглядывают черты немецких планов периода Первой мировой войны: ведение позиционной обороны ограниченными силами на одном театре и активные маневренные действия для достижения решительных целей основными силами — на другом, с последующим перенесением усилий на первый. «Принцип маятника» в распределении основных усилий вермахта между театрами войны на востоке и западе применялся немецким генералитетом в Первую мировую войну, его намеревались использовать гитлеровские стратеги и в 1943 г. Такая преемственность понятна и психологически, так как гитлеровские генералы были участниками минувшей войны или учились на ее опыте, а господствующее убеждение, что германская армия не потерпела поражение, а подорвана революционным движением изнутри, создавала ореол непогрешимости стратегических решений германского генерального штаба. Целесообразность такого решения казалась обоснованной еще и тем, что положение Германии в 1943 г. было значительно лучше, чем в 1915 или 1916 гг., так как союзники все еще затягивали открытие второго фронта.

В вопросе выбора театра для активных военных действий летом 1943 г. мнения у военного руководства фашистской Германии разделились. Штаб ОКВ считал, что, поскольку на восточном фронте больше нельзя добиться решающих стратегических успехов, центр усилий в 1943 г. целесообразно переместить на Средиземноморский театр, чтобы отразить возможное вторжение англо-американских войск на юге Европы, удержать этим Италию в военном блоке, показать «несокрушимость обороны крепости Европа» и создать тем самым предпосылки для примирения с западными державами. Предложение ОКВ поддерживал штаб военно-морского руководства. Наиболее ревностным сторонником «средиземноморского» плана был Муссолини, который даже предлагал попытаться заключить временное перемирие с Советским Союзом, чтобы полностью развязать руки для войны на Западе и на Средиземном море[123]. Примечательно, что в этот период Черчилль и Рузвельт направили телеграмму Сталину о том, что они якобы планируют открытие второго фронта в августе — сентябре 1943 г.

Генеральный же штаб сухопутных войск Германии считал, что, пока нет реальной угрозы открытия второго фронта, необходимо сначала подорвать наступательную мощь Красной Армии, лишить ее способности вести широкие наступательные действия, а затем только переместить основные усилия в район Средиземного моря или на запад, если англо-американские войска высадятся на континенте. Командующие группами армий на советско-германском фронте поддержали эту точку зрения. Представители руководства сухопутных войск видели «единственный выход в том, чтобы в рамках стратегической обороны нанести противнику мощными, но ограниченными в пространстве ударами такой ущерб, чтобы заранее решительно ослабить ударную силу его наступления, которое ожидалось летом». Этот способ ведения военных действий одобрил и утвердил Гитлер.

Курская битва — коренной перелом в коалиционной войне

После рассмотрения различных вариантов действий на восточном фронте гитлеровское руководство приняло решение провести операцию против крупной группировки советских войск в образовавшемся Курском выступе. Этой операции отводилась роль центрального события всей кампании 1943 г. Окончательное решение изложено в оперативном приказе ОКХ № 5 от 13 марта 1943 г. Переписка ОКВ, штабов главнокомандующих видами вооруженных сил и штабов групп армий в феврале — марте 1943 г. по вопросам планирования кампании, расшифрованная союзниками, давала возможность Черчиллю и Рузвельту выявить замыслы гитлеровского руководства, что во многом влияло на планы операций англо-американских войск. Ожесточенная борьба основных сил гитлеровской армии на советско-германском фронте создавала благоприятные условия для наступления союзных войск на Италию.

После поражения в Тунисе Гитлер заколебался в отношении наступления под Курском. Май и первая половина июня 1943 г. были периодом особо активной деятельности разведывательных служб Германии и союзников с целью выяснения обстановки и намерений сторон на летнюю кампанию. К этому времени англо-американское руководство имело хорошо поставленную систему дезинформации службы «психологической войны» и отлаженную расшифровку перехваченных радиограмм гитлеровского руководства. Кроме того, на союзников работало значительное число сотрудников военной разведки Германии, сам руководитель абвера адмирал В. Канарис и его заместитель находились в прямом контакте с А. Даллесом, возглавлявшим резидентуру УСС в Швейцарии[124]. Используя эти рычаги, руководство США и Великобритании активно воздействовало на процесс принятия стратегических решений гитлеровским руководством. Подробные планы «психологической войны» на этом уровне, разумеется, засекречены. Но известные факты и система работы позволяют представить картину психологической атаки на верховное командование гитлеровской Германии в рассматриваемый период Второй мировой войны.

Одним из широко известных сейчас фактов, повлиявших на окончательное стратегическое решение германского командования, была специальная операция союзнической разведки «Минсмит» с подброшенными в начале мая 1943 г. у берегов Испании «секретными» документами вместе с трупом «майора морской пехоты Мартина». Они дали основания германской разведке сделать вывод (вопреки прошлому прогнозу) о том, что союзники готовятся высадиться не на Сицилии, а на острове Сардиния и в Греции. Этим самым союзное командование стремилось ввести в заблуждение противника относительно сицилийской операции, что широко разрекламировано в западной историографии. Однако тщательно замалчивается второй, более важный и далеко идущий аспект дезинформации — она убеждала гитлеровское руководство в том, что масштабная высадка союзников на континент летом 1943 г. не планируется.

10 июня 1943 г. штаб ОКВ отмечал, что «достоверные сведения» разведки позволяют сделать вывод об ожидаемой операции против Сардинии, вслед за которой начнутся действия против Корсики, а несколько позднее — против Южной Франции. Предполагалось также, что в Восточной части Средиземного моря в любое время могла начаться операция английских вооруженных сил по захвату Пелопоннеса[125]. Эти действия не представляли для Германии большой угрозы, и Гитлер 21 июня принял окончательное решение о начале наступления против советских войск под Курском в первых числах июля, когда фронт получит достаточное количество новых танков.

Стратегическая идея плана военных действий на советско-германском фронте, как и общий план кампании 1943 г., во многом напоминала замысел немецкого командования в Первой мировой войне в кампании 1916 г. на западном фронте. Через два года после начала Первой мировой войны у Германии уже не было сил для ведения широкого наступления, и немецкое командование решило захватить стратегическую инициативу проведением наступления на узком участке фронта — на Верденском выступе, с падением которого, по его расчетам, рушилась вся французская оборона.

Планируя военные действия на восточном фронте летом 1943 г., гитлеровское руководство, за неимением численного превосходства, решило предпринять наступление на одном участке фронта — в районе Курского выступа, с целью захвата стратегической инициативы. Оно рассчитывало, что разгром советских войск под Курском приведет к крушению обороны в центре советско-германского фронта, позволит развернуть дальнейшее наступление и надолго свяжет основные силы Красной Армии, которые будут обескровлены в длительной борьбе. Операция «Цитадель» в районе Курского выступа становилась главной операцией вермахта в летней кампании 1943 г. Гитлеровское руководство рассчитывало достичь в ней крупных стратегических целей и политических результатов — поднять престиж вермахта, сплотить союзников и показать англо-американцам силу Германии.

ДОКУМЕНТЫ И МАТЕРИАЛЫ

OKX, генеральный штаб сухопутных войск.

Оперативный отдел (I).

№ 430246/43.

Штаб 2-й армии.

Оперативный отдел.

№ 591/43.

Совершенно секретно.

Только для командования.

Поступило 17.4.1943. (Два приложения).

Ставка фюрера, 15.4.1943.

Отпечатано 13 экз. Экз. № 4.

Совершенно секретно.

Только для командования.

Передавать только через офицера.

Оперативный приказ № 6[126]

Я решил, как только позволят условия погоды, провести наступление «Цитадель» — первое наступление в этом году.

Этому наступлению придается решающее значение (выделено авт.). Оно должно завершиться быстрым и решающим успехом. Наступление должно дать в наши руки инициативу на весну и лето текущего года.

В связи с этим все подготовительные мероприятия необходимо провести с величайшей тщательностью и энергией. На направлении главных ударов должны быть использованы лучшие соединения, наилучшее оружие, лучшие командиры и большое количество боеприпасов. Каждый командир, каждый рядовой солдат обязан проникнуться сознанием решающего значения этого наступления. Победа под Курском должна стать факелом для всего мира.

Я приказываю:

1. Цель наступления — сосредоточенным ударом, проведенным решительно и быстро силами одной ударной армии из района Белгорода и другой — из района южнее Орла, путем концентрического наступления окружить находящиеся в районе Курска войска противника и уничтожить их.

В ходе этого наступления в целях экономии сил следует занять новый сокращенный фронт по линии Нежега — р. Короча — Скородное — Тим — восточнее Щигр — р. Сосна.

2. Необходимо

а) широко использовать момент внезапности и держать противника в неведении прежде всего относительно времени начала наступления;

б) обеспечить максимальное массирование ударных сил на узком участке, чтобы, используя местное подавляющее превосходство во всех средствах наступления (танках, штурмовых орудиях, артиллерии, минометах и т. д.), одним ударом пробить оборону противника, добиться соединения обеих наступающих армий и таким образом замкнуть кольцо окружения;

в) как можно быстрее перебросить из глубины силы для прикрытия флангов ударных группировок, чтобы последние смогли продвигаться только вперед;

г) своевременными ударами со всех направлений по окруженному противнику не давать ему передышки и ускорить его уничтожение;

д) осуществить наступление в возможно быстром темпе, чтобы противник не смог избежать окружения и подтянуть мощные резервы с других участков фронта;

е) путем быстрого создания нового фронта своевременно высвободить силы для выполнения последующих задач, в особенности подвижные соединения…

<…>

Адольф Гитлер

КТВ OKW, Bd. III, Hb. II, S. 1425–1427.

Гитлер все еще надеялся изменить ход войны.

Таким образом, в 1943 г. при продолжающейся «периферийной» стратегии англо-американских союзников, ведущих наступление на средиземноморском и тихоокеанском театрах, кульминацией борьбы коалиций за коренной перелом в войне определилась Курская битва на советско-германском фронте. От ее исхода зависела способность Германии к длительной борьбе с СССР и возможность вести переговоры с позиции силы с англо-американскими руководителями о заключении сепаратного мира.

Убедившись, что второй фронт открыт не будет, гитлеровское руководство сосредоточило на советско-германском фронте к июлю 1943 г. основную массу сухопутных войск, танков и авиации — 253 дивизии и 2 бригады (до 70 % всех вооруженных сил). Для действий на участке в 13 % протяженности советско-германского фронта использовалось 70 % танковых, 30 % моторизованных, более 20 % пехотных дивизий и 65 % боевых самолетов. Всего в этой операции участвовало около 50 дивизий (свыше 900 тыс. человек), более 2700 танков и штурмовых орудий, свыше 2000 самолетов. Гитлеровское руководство, поистине, шло ва-банк.

Особые надежды возлагались на новую боевую технику — танки «тигр» и «пантера», штурмовые орудия «фердинанд», самолеты «Фокке Вульф 190А» и «Хеншель-129». Замыслом операции предусматривалось нанести два сходящихся удара по Курскому выступу с севера и юга группами армии «Юг» и «Центр», окружить и уничтожить обороняющуюся группировку советских войск. Командование группы армий «Юг», наносящей главный удар, предусмотрело высокую степень массирования сил и средств, чтобы обеспечить максимальную пробивную мощь наступления: на 80-километровом участке фронта оно сосредоточило все танковые дивизии и расположило их в одном эшелоне вместе с пехотными дивизиями.

Советское командование приступило к разработке плана летне-осенней кампании в конце марта 1943 г., имея уже послание Черчилля о якобы намеченной союзниками высадке в Северной Франции в августе — сентябре 1943 г. Оценка действий противника базировалась на точных данных разведки. В 1990-х гг. опубликованы сведения о том, что в окруженной под Сталинградом группировке удалось захватить экземпляр шифровальной машины. В короткий срок советские специалисты разработали дешифровальную машину и получили возможность расшифровывать немецкую оперативную переписку.

Ставка пришла к выводу, что наиболее целесообразным способом действий советских войск в сложившейся обстановке будет переход к временной преднамеренной стратегической обороне. Создав мощные оборонительные рубежи, особенно в противотанковом отношении, в районе Курского выступа предполагалось в ходе оборонительного сражения нанести наступающим войскам противника большие потери и создать благоприятные условия для перехода в контрнаступление на орловском и белгородско-харьковском направлениях. Оборонительная и наступательные операции на Курской дуге были объединены единым замыслом, в результате выполнения которого перехватывалась стратегическая инициатива и начинался переход в общее наступление на советско-германском фронте.

Главный удар в ходе летне-осенней кампании 1943 г. намечалось нанести на юго-западном направлении. Разгром действующих здесь немецко-фашистских войск, освобождение Левобережной Украины и Донбасса лишали противника возможности использовать важные экономические районы. Другой удар предполагалось нанести на западном направлении, с тем чтобы, разгромив сильную группировку врага, снять окончательно угрозу Москве и всему центральному промышленному району страны[127].

Таким образом, советское командование, имея превосходство в силах, выбрало на первом этапе кампании оборонительный способ действий для нанесения наибольшего поражения противнику с наименьшими потерями. Вместе с тем на тот случай, если противник откажется от наступления, предусматривался и вариант перехода к активным наступательным действиям. В период стратегической паузы с апреля по июль 1943 г. проведены крупномасштабные мероприятия по подготовке к летне-осеннему наступлению в целом и оборудованию оборонительных рубежей на Курском выступе. В этом районе сосредоточились силы двух фронтов, имевших 1 млн. 336 тыс. человек, более 19 тыс. орудий и минометов, 3444 танка и САУ, 2172 самолета. В период с апреля по июль проведены воздушные операции по завоеванию господства в воздухе, которые существенно подорвали силы немецкой авиации[128]. В тылу обороняющихся фронтов развернут Степной фронт, предназначенный усилить при необходимости оборону на угрожаемом направлении, а главное — нанести мощный удар с началом контрнаступления. В целом на этом направлении создано значительное превосходство в силах, чтобы гарантировать успех в битве, которая определяла дальнейший ход борьбы в 1943 г. и могла иметь важное политическое значение.

В конце июня и начале июля советская разведка выявила подготовку к началу наступления на Курском выступе, оно ожидалось 3–6 июля. Вскоре был установлен точный день, и даже час атаки — 5 июля, 3 ч утра. Советское же командование сумело скрыть масштаб и характер готовящихся действий системой мер маскировки и дезинформации.

Утром 5 июля началась грандиозная по масштабам Курская битва. Но начало ее оказалось не таким, как его замышляли гитлеровские стратеги. По изготовившимся к наступлению немецким соединениям советские войска нанесли массированный упреждающий артиллерийский удар, и ошеломленный противник начал операцию на 2,5–3 ч позже.

На первом этапе немецкого наступления намечался глубокий прорыв обороны советских войск. Но именно здесь началось крушение тщательно разработанных немецких планов. Пять яростных атак провели немецко-фашистские войска против Центрального фронта 5 июля, не достигнув ощутимых результатов. На Воронежском фронте в первый день наступления враг бросил в бой до 700 танков, впереди шли новейшие танки-«тигры», но ценой огромных потерь им удалось продвинуться только на 8–10 км и то на узких участках фронта. Везде противник встретил упорную, хорошо подготовленную оборону, стойко удерживаемую советскими войсками.

Последующие дни также не принесли немцам ожидаемого успеха. За шесть дней наступления гитлеровцы вклинились в оборону Центрального фронта на глубину 12 км и в полосе шириной до 10 км. Потеряв 800 танков и 42 тыс. человек, они прекратили наступление. Упорные бои развернулись в полосе Воронежского фронта — на главном направлении немецкого наступления. Враг маневрировал, бросал в бой крупные массы танков, поддерживаемых авиацией, направив основные усилия в район Прохоровки, чтобы прорваться к Курску. Здесь 12 июля развернулось грандиозное танковое сражение, в котором участвовало с обеих сторон около 1200 танков и самоходных орудий. К исходу дня противник потерпел поражение, оставив на поле боя 400 танков, 300 автомашин и свыше 3500 солдат и офицеров. Ожесточенные оборонительные бои продолжались южнее Курска еще три дня: противник смог вклиниться в оборону Воронежского фронта на глубину до 35 км, но 16 июля атаки прекратились, начался отвод войск на Белгород. Так, за 11 дней была сломлена наступательная мощь немецко-фашистских войск, план операции «Цитадель», на которую гитлеровское руководство возлагало столько надежд, полностью провалился.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.