Глава 2 НЕВЫСОКОЕ СОЛНЫШКО ОСЕНИ

Глава 2

НЕВЫСОКОЕ СОЛНЫШКО ОСЕНИ

Нельзя безотчетно упиваться миром – это ведет к превращению людей в пошлых пацифистов… Мы должны готовиться… к такой войне, в которой капиталисты не остановятся ни перед какими, самыми дьявольскими средствами в борьбе за свое существование. Чтобы составить себе хотя бы приблизительное представление об этой войне, достаточно вспомнить, например, войну с Финляндией. Вот к какой войне мы должны готовиться.

Председатель президиума ВС СССР Михаил Калинин

Как будто бы ничего и не случилось в России 25 октября 1917 года по старому стилю.

Во всяком случае, такое впечатление могло сложиться у инопланетянина, который с увлечением наблюдал за земными событиями с орбиты, а потом, бегая за очередной порцией попкорна, пропустил русскую революцию и Гражданскую войну.

Он видел, как в XIX веке две больших империи – Британская и Российская, расползаясь по земному шарику, в некоторых местах начали встречаться. И там сразу же начинало искрить.

Продвигаясь на восток, русские столкнулись с движущимися на запад англосаксами в Америке. Русские проникли аж до Калифорнии, а Аляска вообще была Россией. Англосаксы всячески старались выдавить Россию из Америки, натравливали на русские форты дикарей, и, в конце концов, убрать Россию с континента им удалось. Но искрило при соприкосновении не только там.

Британская империя надвигалась с юга, через Индию. А Российская – с севера, через Среднюю Азию и Кавказ. Места соприкосновения – Персия, Афганистан и Тибет. Британцы были настроены очень решительно, они понимали: Российская империя – враг империи Британской, поскольку претендует на те же территории, что и Британия. Британия мечтала выдавить Россию из Средней Азии и с Кавказа. Нам сейчас кажется, что Кавказ – исконно наш, и Средняя Азия тоже, и потому притязания Англии представляются нелепыми. Но тогда мир только находился в процессе раздела. Война на Кавказе закончилась буквально вчера. И Туркестан был завоеван только-только. И потому привычки к этим пространствам у русских еще не было.

На рубеже веков Россия уже практически овладела и Персией. Порядок в Персии обеспечивали русские войска, а казачья форма в Тегеране была так же естественна, как в Ташкенте или Самарканде. (Это именно те казаки, которые позже, в начале двадцатых, развернут оглобли Красной Армии.) Русский капитал, русские концессии настолько проникли в Персию, что, формально оставаясь независимым государством, Персия фактически была русский вотчиной. Англичане уже настолько смирились с этой потерей, с российским проникновением в северную Персию, что задавались только одним вопросом: удастся ли им удержаться хотя бы в южной Персии. А русские тем временем начали предпринимать активные действия по созданию своей базы аж в Персидском заливе!

И вот усвоивший это инопланетянин убегает на секундочку, затем прибегает на свое место с ведром попкорна и спрашивает:

– Ну, чего тут без меня было?

А на него напряженно шикают. Он смотрит и ничего не пронимает. Чего они шикают? Вроде и не изменилось ничего. Как лезла Россия в Тибет, так и лезет. Как лезла Россия в Афганистан, так и лезет (вплоть до конца XX века). Как планировали англичане выдавить Россию с Кавказа, так и планируют (вспомним английские планы бомбежек Батуми в 1940 году). И вот, пожалте вам, Персия все так же разделена на две части: север в 1941 году отошел России, а юг – Англии.

Неужто игра зависла? И почему тогда так напряжены остальные зрители, которые за попкорном не бегали? Ведь ничего ж не изменилось! Какой встретила Россия XX век, в таких границах она и оказалась к середине века. Только у царя теперь бороды нет. Но усы, френч и хромовые сапоги – в наличии! Сбрил, что ли, бороду? Сверху не разберешь…

По-прежнему растет империя! Воюет, строит… А что строит? А то, что прежние цари не достроили.

Вот был давным-давно такой царь – Александр Македонский. Он много чего хотел сделать и почти все из задуманного совершил. Но одна его мечта так и осталась неосуществленной. А мечтал он соединить Черное и Каспийское моря каналом. Ну, не напрямую, конечно, там ведь Кавказ между ними, горы. А вот чуть повыше, в приволжских степях, если прорыть канал между двумя могучими реками – Танаисом и Итилем, то на кораблях можно будет прямо из Европы и Африки ездить в самую глубокую Азию. Там есть одно местечко, где речки не очень далеко друг от друга протекают…

И персидский царь Дарий I об этом мечтал. И русский князь Святослав Игоревич. И великий турецкий султан Селим II. И Петр I… Потому что идея-то на поверхности лежала. Ну неудобно без канала! Приходится корабли на руках таскать. Волоком это называется. Подкладываешь бревна, льешь на них масло или курдючный жир и тащишь пеньковыми канатами. Адский труд! А времени сколько отнимает!..

Испокон веков тут корабли волоком таскали. С VII века до нашей эры. Но первую попытку прорыть канал осуществил султан Селим II в 1563 году. Для такого дела он даже послал в степь несколько тысяч землекопов под охраной янычар. Но его хлопцы с делом не справились. После нескольких месяцев адовой работы начальник строительства послал султану покаянную депешу, в которой говорилось, что дело такое для человеческих рук неподъемно.

Вторую попытку сделал Петр I в 1696 году. Уже начали копать, однако все деньги, выделенные для этого, сожрал русский экспансионизм (Северная война), и проект был заброшен.

После Петра царские архивы сохранили более 30 разных проектов этого канала, но все они так и остались нереализованными.

Какому же царю удалось сделать то, чего не удалось сделать всем другим царям?

Правильно, Иосифу Грозному!.. Волго-Донской канал (101 км), про который турецкий прораб доносил своему господину, что прорыть его не удастся даже силами всех подданных Османской империи за сто лет, при Иосифе Грозном был прорыт за четыре года. Для сравнения: Суэцкий канал (160 км) строился 22 года, а Панамский (80 км) – 35 лет. Но более длинный Суэцкий канал – это просто канава. А Волго-Донской имеет еще и сооружения – 13 шлюзов, насосные станции, плотины, дамбы, несколько поселков для персонала, обслуживающего механизмы.

Чудесное сочетание самой передовой на тот момент техники (бульдозеры, экскаваторы) и самой отсталой формы труда (рабский труд заключенных) позволили Иосифу Сталину воплотить в жизнь трехтысячелетнюю мечту человечества.

Ну не велик ли сей государь?

А чтобы потомки про подвиг государственный не забывали, на всем протяжении канала были воздвигнуты циклопические статуи и грандиозные триумфальные арки, выполненные в любимом Иосифом имперском стиле. Как пишут люди, с историей канала знакомые не понаслышке, «тысячелетняя форма арок должна была напоминать путешественникам о древности самой идеи Волго-Донского канала…»

Есть в этих арках и нечто римское, и одновременно что-то напоминающее о древних восточных деспотиях Месопотамии. А вот фонари на берегах канала похожи на древнеримские штандарты. Только со звездами и гербом советским. Но от этого уж никуда не денешься, поскольку, как мы знаем, Иосиф Грозный был самодержцем с вынужденно пролетарской фразеологией и идеологией. И эта идеология очень помогала ему в планах мировой экспансии. И не только ему.

Мы видели, что вся большевистская головка идею красной экспансии не только разделяла, но и осуществляла. Мы помним ответ Сталина на вопрос американского журналиста Говарда о планах коммунистов касательно мировой революции. Сталин сказал: таких планов и намерений у нас нет и никогда не было (см. том 14 сталинского ПСС).

По сути, ответ Сталина состоит из двух частей. Часть первая: таких планов у нас нет. Часть вторая: и никогда не было.

Со вторым Сталин явно погорячился. Соврал на ровном месте. Сталин явно забылся: в лице Говарда он обращался не к своему забитому населению, привыкшему ничему не удивляться и менять мнение в течение 24 часов вслед за сообщениями газет. Через Говарда Сталин говорил с заграницей, а там люди были не столь дрессированными. Лучший друг физкультурников просто решил эмоционально усилить своей ответ, а вышло странно.

Современные историки эту странность обходят стороной. Они, будучи специалистами, прекрасно осведомлены обо всех неудачах юной советской власти в попытках насадить красную веру в соседних странах. Историки знают: планы такие у большевиков были. И вовсю осуществлялись, и кровь при этом лилась рекой. Историки понимают: Сталин соврал. Поэтому на вторую половину сталинской фразы они внимания не обращают. Соврал и соврал, впервой ли Сталину врать?

А вот первой половине сталинской фразы историки почему-то верят. Я думаю, что верят зря. И покажу это.

Помните сообщение французского информационного агентства «Гавас»? То самое сенсационное сообщение, которое приводит рассуждения Сталина: нам-де выгодно, чтобы империалисты войнами ослабили друг друга, поэтому мы заключаем договор с Гитлером, дабы он имел возможность напасть на Польшу. То самое сенсационное сообщение, в подлинность которого до сих пор не верят некоторые историки. То самое сенсационное сообщение, в котором, по сути, не было ничего сенсационного.

Сталин ведь не сказал ничего такого, что не вытекало бы из его действий. И повторял он это, надо сказать, довольно часто. Но не для обнародования. А опровергал Сталин агентство «Гавас» только потому, что на сей раз его слова, не предназначенные для чужого уха, утаить не удалось.

Но вот 7 сентября 1939 года Сталин объяснял руководству Коминтерна свою позицию: «Война идет между двумя группами капиталистических стран за передел мира, за господство над миром! Мы не прочь, чтобы они подрались хорошенько и ослабили друг друга. Мы можем маневрировать, подталкивать одну сторону против другой, чтобы лучше разодрались. Пакт о ненападении в некоторой степени помогает Германии».

Чем эти слова Сталина отличаются от слов Сталина, приводимых в сообщении «Гавас»? Да ничем. Мысль Сталина в обоих случаях одна: учтите, ребята, борьба идет за мировое господство, и Советский Союз не прочь после того, как империалисты ослабят друг друга, прийти на готовенькое и это самое мировое господство получить.

А что по поводу мировой войны думал товарищ Молотов – правая рука Сталина? Может быть, хотя бы Молотов, в отличие от Сталина, был миролюбцем? Нет. Правая рука Сталина говорит: «Сейчас мы убеждены более чем когда-либо еще, что гениальный Ленин не ошибался, уверяя нас, что Вторая мировая война позволит нам захватить власть во всей Европе, как Первая мировая война позволила захватить власть в России».

Как же Молотов планирует захватить власть в Европе? Очень просто: после того как Европа будет истощена и доведена войной до голода, «в этот момент мы придем… со свежими силами, хорошо подготовленные, и на территории Западной Европы… произойдет решающая битва между пролетариатом и загнивающей буржуазией, которая навсегда решит судьбу Европы».

А вот что сообщает Наркомат иностранных дел своему послу в Японии в служебной переписке: «Заключение нами соглашения с Германией было продиктовано желанием развязать войну в Европе». Германию Советский Союз подталкивал напасть на Польшу, а Японию миролюбивый СССР подталкивал к агрессии против США. Наркоминдел так инструктировал своих послов в Японии и Китае: «Мы пошли бы на любое соглашение, чтобы обеспечить столкновение между Японией и Соединенными Штатами».

Просто все эти слова не были предназначены для ушей широкой публики и потому никогда вслух не опровергались.

Сталин фактически отрекся от ленинизма в середине тридцатых. А к концу тридцатых он постепенно начал сбрасывать маску миротворца. Сталин решил, что СССР накопил уже достаточно сил, и пора разворачивать курс в сторону мировой войны. Час пробил!

Но как развернуть столь большой и инертный корабль, как массовая психология?

С помощью пропаганды.

Империя товарища Сталина представляла собой сплошной военный завод, о чем еще будет сказана пара добрых слов. Любовь к войне прививали в миролюбивом СССР с молоком матери. Войной дышало все в красной империи. Война была основным смыслом и главной целью ее существования. В стране товарища Сталина даже дипломаты носили форму, неотъемлемой частью которой было оружие – кортик. А советским писателям и поэтам товарищ Сталин присвоил воинские звания.

Кто такие писатели и поэты и для какой надобности они сдались товарищу Сталину? За что им – погоны?

Здесь нужно понять одну вещь, которую человеку в свободном мире, вообще-то, понять не просто: поэты и писатели в красной империи – это совсем не то, что писатели и поэты в любой другой стране мира. Схожесть названий не должна вводить читателя в заблуждение. В сталинской империи писатель или поэт – это должность. Писатели и поэты Сталина – штатные пропагандисты. Отличие только в том, что обычный штатный пропагандист устно доводит до личного состава воинских частей, колхозов и заводов правильную линию партии – сегодня одну, завтра другую, но неизменно ведущую к светлому будущему. А писатель делает это письменно. Устный пропагандист работает повременно (сидит на зарплате), а пишущий – сдельно (сидит на гонораре).

Обычному пропагандисту трудящиеся задают вопросы, и он на них отвечает – тупо и без затей. Это воздействие на людей через разум. А поэты и писатели – «инженеры человеческих душ», они воздействуют на людей через эмоциональную сферу.

Оказывается, воздействие через эмоциональную сферу с помощью увлекательных историй и вербально-музыкальной ритмики не менее, а даже более эффективно, ибо лучше запоминается та информация, которая людьми прочувствована, то есть эмоционально окрашена. У Сталина были и те, и другие воздействователи, так же как в его армии были и длинноствольные, и короткоствольные пушки. Каждому инструменту – свои задачи.

Если бы у Сталина было телевидение, Сталину было бы еще легче управлять народом. Работники московского телецентра с гордостью говорят, что их телецентр в сутки сжирает столько электроэнергии, сколько ее вырабатывает Днепрогэс. Представляете эту огромную мощность, эти гигаватты, которые можно направить только и исключительно на изменение сознания граждан?.. Но телевидение тогда находилось еще в зачаточном, экспериментальном состоянии. И товарищу Сталину приходилось пользоваться всем остальным, кроме телевидения, – газетами, журналами, радио, кино, книгами, театральными постановками.

Товарищ Сталин понимал важность информационных каналов, через которые осуществляется управление массами. Сам признавался: «Нет в мире лучшей пропаганды, чем печать, газеты, брошюры. Печать – это такая вещь, которая дает возможность ту или иную истину сделать достоянием всех».

Я бы посоветовал самое пристальное внимание обратить на построение этой сталинской фразы. Как сказал бы человек демократического склада, например, Борис Немцов или какой-нибудь, прости господи, Вольтер? Какой-нибудь Вольтер-Немцов сказал бы: нет в мире лучшей пропаганды, чем говорить правду… Или он сказал бы, что нет лучшей пропаганды, чем пропаганда свободы и личной ответственности человека. Что-нибудь в этом духе.

Но Сталин понимал под пропагандой не столько процесс донесения до масс какой-либо идеи, сколько сами инструменты ее донесения. И он был по-своему прав: если у вас есть корыто, вы можете наполнить его чем угодно – картошкой или помоями. Сталина интересовало корыто, а не качество блюд и не процесс еды. Потому что он знал: сожрут, что дадут. Сегодня он бросил массам в корыто одну истину, а завтра, не отмыв тару, загрузил совершенно другую.

Индустрия сталинской пропаганды была построена как любая другая индустрия – она имела свои главки, конторы и управления. Каждое учреждение отвечало за свой фронт работ. Одни отвечали за газеты, другие за книги, третьи за кино, четвертые контролировали их работу…

Предварительным контролем за информацией, а попросту говоря, цензурой, занималось Главное управление по делам литературы и издательств (Главлит). Оно было создано, едва отшумела Гражданская война – в 1922 году, поскольку большевики остро понимали: без контроля над информаций и массового оболванивания им не удастся удержать в руках власть, несущую народу счастье, мир и изобилие.

Монстр-Главлит пропускал через себя весь поток информации, циркулирующий в стране. Бойцы незримого фронта контролировали газетные статьи и географические карты, пьесы и игральные карты, книги и рисунки, фотоснимки и настенные плакаты. Но одного Главлита показалось мало. Поэтому в 1938 году большевики придумали цензуру цензуры: был учрежден особый институт политредакторов, которые проверяли работу главлитовских цензоров.

Тысячи человек неустанно просеивали информацию перед тем, как она становилась доступной обществу. Вы только прикиньте объем работы: каждый день одно только центральное радиовещание выдавало в эфир 720 машинописных страниц текста. А общий объем радиовещания по всему Союзу, учитывая региональное, составлял 383 часа в сутки. И за всем – глаз да глаз! Все нужно вычитывать и согласовывать перед выдачей в эфир.

Каждое направление курировал свой главк. А порой и не один. Главное управление по делам искусств контролировало, как ясно из названия, искусство, в том числе публичные мероприятия, лекции, доклады, эстрадные номера, пьесы и проч. Параллельно тем же самым занимался так называемый Репертком, который Главлиту не подчинялся, а подчинялся Наркомату образования. В четыре глаза наблюдали. И в составе других министерств тоже были свои цензорские отделы по контролю за информацией. Скажем, в Наркомате иностранных дел существовал отдел печати, который отвечал за работу с иностранными корреспондентами и параллельно с Главлитом и институтом политредакторов цензурировал статьи на международные темы, которые готовились к публикации в самой свободной советской прессе. Втроем бдили!..

Вся монополия на распространяемую информацию в Советском Союзе принадлежала государству и осуществлялась ТАСС.

Кино в СССР тоже было не просто развлечением, но всегда – «величайшим средством массовой агитации» (копирайт Сталина). Темы для кинофильмов Сталин порой утверждал лично.

Свободного творчества в СССР быть не могло. Точнее говоря, свобода творчества была ограничена рамками партийного заказа, который заключался в том, что необходимо осветить такую-то тематику такими-то средствами. При этом донесено до народа должно быть следующее.

Инженерами человеческих душ руководил товарищ Жданов – бывший выпускник сельскохозяйственной академии, тонко понимающий линию партии. Именно ему в мае 1934 года Сталин поручил подготовку Первого съезда советских писателей. Впрочем, одним Ждановым не ограничилось. У партии было много талантливых выдвиженцев, которые успешно рулили искусством.

Вся красная литература строилась в полном соответствии с ленинскими словами о том, что «литература должна стать „колесиком и винтиком“ единого, великого социал-демократического механизма».

Первый Съезд советских писателей так сформулировал задачу совписам: «Дать книги о вероятных противниках, вскрыть качество их сил, их противочеловеческие цели и показать, как в тылах капиталистических армий готовятся к бою союзные нам пролетарские силы». Сами себя участники этого съезда писателями даже не называли. К чему высокий слог? Люди четко понимали свое место в рабочем строю и скромно именовали себя «солдатами новой культуры».

Съезд, понятное дело, ставит глобальные, стратегические задачи. А вот тактикой занимаются структуры помельче. Проходит, допустим, очередное Всесоюзное совещание писателей по вопросам оборонной литературы. Какие вопросы на нем обсуждаются? Вот темы докладов: «Художественная литература о Дальнем Востоке», «Красная Армия в советской художественной литературе»…

В 1930 году в Советском Союзе для управления армейскими писателями было создано Литературное объединение писателей Красной Армии и Флота (ЛОКАФ). Цель этой конторы – не обеспечение свободного творчества, разумеется. Задачи писателей весьма конкретны, например: «Красная армия реконструктивного периода в художественной литературе».

В СССР даже зарубежная литература публикуется не просто так, для развлечения, а с определенной целью. Как сказал на Съезде писателей один их руководителей ЛОКАФ, «мы вносим в литературу практику, которую получили в военно-академическом порядке. Мы брали на изучение страницы западной литературы… для того, чтобы знать политику, практику и психику их. Мы действовали, как разведчики и исследователи, как люди, которые будут наносить им же контрудар».

Политические заказы постепенно спускаются сверху до конкретных писателей. Которые свою боевую задачу понимают четко – от мала до велика. Вот как, например, ее сформулировал маленький писатель П. Павленко: «Сейчас наша военная тема – тема строительства, ибо наша война – это созидательная война, наши бойцы и командиры – строители. Они будут строить ревкомы и воспитывать людей на тех территориях, где придется драться. Мы строим, а не уничтожаем».

А большой писатель Алексей Толстой выражал задачу партии на текущий момент в полном соответствии со своим масштабом и писательским дарованием: «литература должна говорить сейчас о самом главном, ставить большие, мировые цели. От нас ждут спасения мира, спасения человечества».

Совписа Толстого многие читали. А совписа Павленко никто. Поэтому вот вам для ознакомления маленький кусочек из романа Павленко:

«– Коммунизм сметет все границы, – сказал Измаров. – Очень сильно надо понимать эту мысль, очень серьезно. Думают, может быть, когда еще сметет? Сейчас сметет! Я так понимаю.

Но и все понимали, что границей Союза являлась не та условная географическая черта, которая существовала на картах, а другая – невидимая, но от этого еще более реальная, которая проходила по всему миру между дворцами и хижинами. Китай вырастет в могущественную советскую страну. Япония станет счастливой. Индия получит свободу».

Таких романов в то время издавались – терриконы. И все – про осчастливливание. (Я все время употребляю это слово – «осчастливливание» – потому что это почти термин. Почти официальный синоним «освобождения». Он так часто употреблялся в СССР поэтами, газетчиками, прозаиками. Да и сам Сталин использовал его. В 1940 году, подводя итог завоевательных походов Красной Армии, он сказал: «Это благоприятно для человечества, ведь счастливыми себя считают литовцы, западные белорусы, бессарабцы, которых мы избавили от гнета помещиков, капиталистов, полицейских и всякой прочей сволочи».)

…Короче говоря, для инъекции в советское общество идеи наступательной войны Сталин использовал весь свой информационный аппарат. Собрав в конце сентября – начале октября 1938 года на совещание руководящую головку этого аппарата, Сталин указал им стратегическое направление, в котором теперь должна была вестись работа. Суть новой линии партии заключалась в следующем: пора перестать болтать о мире и оборонительной войне. Лозунг «нам чужой земли не надо, но и своей ни пяди не отдадим» в первой своей части устарел. Пришла пора начать говорить о войне наступательной, а не оборонительной. Запомните, товарищи: большевики – не мягкотелые пацифисты, которые могут браться за волыны «только в том случае, если на них напали». Нет! Напротив! «Большевики, – сказал Сталин, – сами будут нападать, если война справедливая, если обстановка подходящая, если условия благоприятствуют». И то, что мы ранее кричали об обороне, товарищи, продолжил свою мысль Сталин, это «всего лишь вуаль». Усекли, нет?

Усекли…

С тех пор началась массированная пропаганда наступательной войны. И потому в довоенной директиве «О политических занятиях с красноармейцами…» современные историки могут прочесть буквально следующее: о войнах справедливых и несправедливых иногда дается такое толкование – если страна первая напала на другую и ведет наступательную войну, то эта война считается несправедливой, и наоборот, если страна подвергалась нападению и только обороняется, то такая война якобы должна считаться справедливой. Но теперь все изменилось, товарищи, говорит директива! Теперь Красная Армия сама будет нападать, ибо «всякая война, которую будет вести Советский Союз, будет справедливой». По определению. Вопросы есть?

Вопросов нет. Все предельно ясно всем, кроме историков будущего, которые свято верят в миролюбие Сталина. Вот читают историки-антирезунисты в архивах фразы о том, что СССР теперь будет справедливо нападать на своих соседей, и ума не могут приложить, как же их толковать?! И потому толкуют как сталинское миролюбие. А как иначе? Ведь нас же со школы учили: СССР – миролюбивое государство!

Итак, в самом конце тридцатых началась развернутая пропаганда агрессивной войны. Причем шла она на фоне массированной антигитлеровской пропаганды, которая к тому моменту бушевала уже несколько лет, поскольку началась почти сразу после прихода Гитлера к власти.

Все информационные пушки Сталина – и длинноствольные, и короткоствольные – долбили одновременно. Центральные газеты лучшие места отводили крупным иностранным писателям-антифашистам, которые козлили Гитлера и в хвост, и в гриву. Роллан, Фейхтвангер, Бредель и прочие громкие на тот момент имена капиталистических, но весьма прогрессивных писателей мелькали на страницах социалистической прессы. Идея была хорошая. Во-первых, советский народ, который своим писателям где-то в глубине души может и не доверять, получает независимое свидетельство из-за рубежа, что Гитлер – очень плохой человек, а фашизм – даже хуже социализма, хотя, казалось бы, куда уж. Во-вторых, иностранные писатели, которых так обильно публикуют и уважают в СССР, проникаются к стране Советов уважением и приязнью. Это же чистая психология – приязнь возникнет практически у всех, кому вдруг начинают платить хорошие деньги и оказывать знаки внимания. Мелкие недостатки спонсору при этом простят. Даже то, что он жену бьет. «Бьет, значит, любит!» – слюнявя пальцы, скажет себе интеллигент, пересчитав гонорар и прочтя розовую поздравительную открытку от семейного тирана.

Разумеется, это не значит, что к делу разоблачения гитлеризма не были подключены советские писатели. Очень даже были! И советские поэты тоже. И советские пропагандисты. И советские лекторы. И советские журналисты. И советские историки. И советские кинематографисты.

Фильм о хорошем эксплуататоре трудового крестьянства князе Александре Невском несет откровенно антигерманскую нагрузку: спокон веков мы с немцем воевали и били его!.. Фильм режиссера Рапопорта «Профессор Мамлок» обличает нацизм… Фильм «Если завтра война» показывает, как лихо наши громят немцев. По книге Фейхтвангера «Семья Оппенгейм» в СССР снимается одноименный антифашистский фильм. Фейхтвангер по личному указанию Сталина получает солидный гонорар и радуется своему антифашизму, который неплохо оплачивается.

Разумеется, не отставали и мастера рифмованной строки. Муза, одновременно посетившая тогда всех советских поэтов, по какому-то странному совпадению была настроена антифашистски и антинемецки. Поэтому в стихах то и дело мелькали лица немецкой национальности, которые получали изрядных люлей от Красной Армии.

«Пусть приходят фашистские гости, – самозабвенно рифмовал Лебедев-Кумач. – Пусть идут, коли жизнь не мила!»

Но одного стихотворения на антифашистскую тему от одного поэта мало! Работать нужно больше, товарищи, отрабатывать сталинскую краюху. Поэтому тот же Лебедев-Кумач строчит еще:

И когда ударит гром,

Вместе бой дадут фашистам

Пулеметчик с машинистом

В бронепоезде одном!

И другие поэты не отставали от товарища Лебедева-Кумача, обличая гитлеризм. Старались люди – на всю пайку…

Если человеку с младых ногтей, то есть с того возраста, когда он уже начинает что-то понимать, кроме игрушек, – лет эдак с двенадцати, например, – начать промывать мозги некоей идеей, то годам к восемнадцати из него вырастет настоящий фанатик. За несколько лет в СССР выросло целое поколение молодежи, воспитанное яро-антифашистски.

Народ в СССР был убежден: фашизм не пройдет! Люди знали: вся прогрессивная мировая общественность борется с гидрой фашизма! Советские граждане записывались добровольцами, чтобы воевать с фашизмом в Испании. В 1938 году во время чехословацкого кризиса многие советские граждане были уверены, что вот-вот им придется защищать братьев-славян от фашизма с оружием в руках, и были к этому готовы.

Все эти настроения культивировались Сталиным и царили в стране до 23 августа 1939 года, когда Молотов и Риббентроп поставили свои подписи под договором о дружбе между СССР и Германией. С нуля часов 24-го августа Гитлер перестал быть кровавым исчадием ада, а немцы – исконным врагом России. С нуля часов Гитлер стал лучшим другом советского народа. Утром советский народ узнал об этом из передовой статьи газеты «Правда».

Главная газета страны объяснила, что традиционная «дружба народов СССР и Германии, загнанная в тупик стараниями врагов, отныне должна получить необходимые условия для своего развития и расцвета». Фильм «Александр Невский», в котором русский народ негуманно громил своих традиционных друзей – псов-рыцарей, был снят с проката. Потому что товарищ Молотов на заседании Верховного Совета СССР велел свернуть всю антифашистскую и антигерманскую пропаганду и даже предостерег особо непонятливых «близоруких людей» от «упрощенной антифашистской агитации», которой те увлекались до 24-го числа.

Советский народ – очень понятливый. Советский народ свою понятливость не раз демонстрировал и неоднократно декларировал ее устами лучших своих представителей. Вот, например, выступая на XVIII съезде ВКП(б) Герой Советского Союза Сергей Денисов успокаивает партию: «Мы, летчики, хорошо поняли исторический доклад т. Сталина на съезде партии и его слова…» И далее рассказывает о том, как именно советские летчики поняли т. Сталина. Поняли верно, и теперь сталинские соколы вполне готовы «на крыльях Советов» нести «свободу и счастье рабочим» из Европы: «Мы сделаем все, чтобы полностью стереть с лица земли зарвавшихся империалистов…» (Это тот самый комбриг Денисов, под командованием которого советские самолеты через год обрушат на мирно спящих трудящихся Хельсинки и Выборга сотни тонн советских бомб, несущих свободу и счастье.)

Понятливому советскому народу порой одного намека достаточно, одного движения бровями, чтобы догадаться, кто теперь враг, а кто друг. Дело привычное. Сегодня человек – верный ленинец и со Сталиным взасос целуется, а завтра его посадили в президиуме не рядом со Сталиным, а на краю стола. Значит, спета песенка верного ленинца. Через пару-тройку дней зачистят его. И станет верный ленинец врагом народа, воющим разбитым ртом в подвалах Лубянки.

Но иногда даже бездонной понятливости советского народа не хватало, чтобы быстро сориентироваться. Именно так было 24 августа 1939 года.

Потому что еще 23 числа Гитлер осуществлял еврейские погромы, убивал детей, женщин и стариков, проводил человеконенавистническую политику, варварски жег на площадях книги прогрессивных писателей, был мрачным реакционером, душителем свободы, покушался на мирный труд, мечтал завоевать Европу и двинуть на Восток. При нем сажали и расстреливали коммунистов. Он имел низкий интеллект и узкий лоб. А у похожих на обезьян гитлеровских прихвостней (если судить по карикатурам) руки были по локоть в крови немецкого народа. С каковым народом мы, кстати, исконные враги.

24 числа все это стало совершенно неважно. Потому что «различия в идеологии не должны быть препятствием для дружбы и установления добрососедских отношений», объясняли газеты.

Это был шок.

Причем, если люди постарше привыкли и не к таким вывертам сталинской пропаганды, то вся молодежь, мечтавшая взять в руки винтовку и пойти воевать с фашизмом за светлое будущее человечества, на своем веку информационных катастроф подобного масштаба еще никогда не переживала. Не успели.

Ни в одной демократической стране ни один политик такого провернуть, конечно, не смог бы: общественное мнение не поймет! Но Сталину на свой народ было плевать с кремлевской башни. Сталин в стране жил один. И решал все один, без оглядки на кого бы то ни было. А народ…

С народом нужно поработать. Социальная психология ригидна, инертна, враз такую махину на 180 градусов не развернешь. Народу нужно помочь! Поэтому газеты начинают массово публиковать «народные мнения» – письма трудящихся, в которых те изливают свою любовь к Германии и ее великому вождю. Из кинотеатров, помимо «Александра Невского» куда-то исчезают антифашистские ленты «Профессор Мамлок» и «Семья Оппенгейм», а из репертуаров театров срочно снимают спектакль «Путь к победе» о немецкой интервенции времен Гражданской войны. Изымаются, перестают публиковаться и исполняться антифашистские и антинемецкие стихи и песни. А писателям и поэтам срочно поступают новые заказы, о которых чуть ниже.

На страницах прессы тоже все хорошо – советское общество бодро и с песнями приветствует своего старинного кореша Гитлера, дружбу с коим не может омрачить ничто, и как бы ни старались враги народа разлучить нас, мы им не поддадимся, а будем крепить дружбу с фашизмом!.. Так пишут газеты.

Но в Советском Союзе – поголовная грамотность. Поэтому в Советском Союзе умеют писать не только газеты. В Советском Союзе каждый может взять и написать что-нибудь на своего соседа. И в НКВД начинают в массовом порядке стекаться доносы о неблагонадежных гражданах, которые позволяют себе усомниться в мудрой политике партии и необходимости крепить советско-фашистскую дружбу. Пригрела же Родина таких вот, понимаешь, мразей на своих дебелых грудях!..

А уж НКВД проявляет активность по локализации антисоветчины и параллельно составляет для партии и правительства сводки – о чем говорят в народе. Историк Владимир Невежин приводит примеры подобного рода документов.

Вот ленинградский инженер-химик в частной беседе заявляет (цит. по рапортам УНКВД Ленинградской области): «Как же теперь наши историки будут чувствовать себя, ведь они кричали о псах-рыцарях, о ледовом побоище… а теперь придется кричать о столетиях дружбы. Если бы года два назад об этом заговорили, то в лучшем случае посадили бы, а то и вовсе расстреляли».

Вот на обувной фабрике «Скороход» директор, явно не понимающий текущего момента, допускает следующее высказывание: «Мы люди пожилые и привыкли при советской власти к очень многому. Мы научились ничему не удивляться. Но молодежь не только удивляется, но и возмущается. В демонстрации дружбы с погромщиками она видит просто измену со стороны руководства партии. Молодежь учили ненавидеть фашизм, и вдруг Сталин встал рядом с погромщиками».

Директора фабрики «Скороход» поддерживает мастер: «Советская власть часто убеждала народ вместе с нею бранить то, что вчера единодушно возносилось до небес и наоборот. Но то, что опубликовано 24 августа – это уже выходит за пределы доступного понимания».

Поворот, осуществленный Советским Союзом от антифашизма к фашизму столь резок, что даже на официальных политзанятиях некоторые неустойчивые элементы не стесняются разевать свое поганое хайло и задавать провокационные вопросы политагитаторам. Причем, поскольку цель германо-советского пакта для людей разбирающихся в политике шита белыми нитками (он нужен, чтоб дать возможность Гитлеру развязать мировую войну, напав для начала на Польшу), некоторые граждане ее прямо так и озвучивают!..

Вот младший командир стрелковой роты Калининского военного округа Семенов буквально устами младенца глаголет: «Советский Союз дал возможность начать вторую империалистическую войну. Если бы не заключили с Германией договора, она бы побоялась начинать войну с Польшей, а теперь Гитлер осуществляет свои планы».

Ну, какой же молодец этот Семенов! Как на волшебном блюдечке увидел, а точнее говоря, вычислил то, чего знать по своему статусу просто не мог! Куда нашим историкам до простого младшего командира Красной Армии…

Не все в стране советской были круглыми идиотами. Многие граждане, варившиеся в котле эпохи, разгадывали хитросплетения сталинской политики просто потому, что долго следили за ней на профессиональной основе. Органы НКВД зафиксировали слова заместителя начальника отдела управления РККА товарища Шулькина, который простодушно ляпнул, что к советско-германскому договору о дружбе наверняка прилагается еще какая-нибудь «секретная часть», а иначе незачем было и огород городить.

А начальник кафедры Военной академии товарищ Волков брякнул в тесном кругу, что наверняка в газетах договор опубликован не полностью и там есть пункты, согласно которым Россия и Германия разделили Польшу так, чтобы России отошла та часть, которая в начале века принадлежала Российской империи. А Германии, как верно догадался товарищ Волков, достанутся те территории, которые принадлежали ей до 1914 года.

О том же догадался и инструктор пропаганды 138-го кавполка старший политрук Караваев, который выразил уверенность, что Германия и СССР просто договорились между собой тайным образом о разделе Польши.

Красноармеец Харченко в кругу друзей тоже заявил, что «СССР и Германия при заключении договора, очевидно, договорились между собой о разделе Польши и теперь это практически осуществляют».

Еще дальше в своих рассуждениях пошел курсант Пермской авиашколы товарищ Ведерников. До него вдруг дошло, что, подписав мирный договор с Германией, СССР на самом деле готовится к «агрессивным действиям против стран Западной Европы».

Сколько их таких было!..

И куда они все потом делись?..

Конечно, не все были такие догадливые. Но абсолютно всех, в том числе и догадливых, неожиданное известие о советско-фашистской дружбе ошеломило. Простые люди были совершенно растеряны. Не менее растерянными оказались и рядовые пропагандисты, для которых в ночь с 23-го на 24 августа мир перевернулся. Утром проснулся, ничто не предвещало, потянулся за газетой. Оп-па! Бог у нас теперь дьявол, а дьявол – бог. Нет, сама-то новая диспозиция красному пропагандисту как раз понятна, читать он, слава богу, умеет. Непонятно другое – как это людям объяснить? Ведь никаких ЦУ для красных пропагандистов к газете «Правда» не прилагается. А по своей линии инструкции еще не получены. А люди уже сегодня спросят. Чего говорить-то? Во положение! Хуже губернаторского.

Рапорта НКВД отразили и эту растерянность профессионалов. Штатные пропагандисты Красной Армии возмущались: мол, теперь «агитацию и пропаганду против фашизма нельзя проводить, так как наше правительство не видит никаких разногласий с фашизмом».

Надлом был такой, что один из советских пропагандистов направил письмо товарищу Жданову, в котором в форме горькой иронии излагал свои недоумения по поводу этого политического конфуза. Письмо было, разумеется, анонимным, поскольку его автор хоть и желал изложить свое возмущение, но при этом очень не хотел получить пулю в сталинском подвале. В этом письме Жданов прочел напоминание о том, что в своей речи на XVIII съезде партии (то есть всего за пять месяцев до германо-советского пакта) товарищ Сталин, дай бог ему здоровья, говорил о германском экспансионизме. О том, что Германия – одна из самых агрессивных стран, поскольку хочет завоевать и постепенно завоевывает Европу. А теперь, писал анонимный пропагандист, у нас «видите ли, поджигатели войны в Европе – Англия и Франция!.. Как нам, работникам мест, отвечать (вернее, лгать) рабочим и колхозникам? Ответа не находим».

Ответ нужно было срочно найти, потому что недоумение в низах росло с каждым днем. Нужно было быстро придумать какую-то версию. Не скажешь же людям правду о том, что союз с Гитлером нужен миролюбивому СССР только для того, чтобы развязать мировую войну, на которой будут убиты миллионы трудящихся!..

И версия была придумана.

С высших партийных верхов спустилось спасительное указание: трактуйте этот пакт как Брестский мир № 2, то есть временную передышку, которая Советскому Союзу якобы необходима для того, чтобы получше подготовиться к будущему разгрому фашистов. Говорите быдлу, что этим пактом мы оттянули войну. Вот откуда пошла эта идиотская версия о неготовности СССР к войне с Гитлером! Эту версию придумал Сталин для дураков с целью оправдать свой мир с Гитлером. Дураками оказались советско-российские историки. Многие из них, заучив эту версию в школе и затвердив в вузе, до сих пор в нее истово верят. Что ж, у нас свобода вероисповедания…

А в СССР между тем вовсю шла тотальная информационная зачистка в целях реабилитации фашизма. В коммунистическом Советском Союзе были изъяты из продажи книги немецкого коммуниста, брошенного фашистами в концлагерь, – Тельмана. По решению Главлита уничтожена книга Вишнева «Как вооружаются фашистские поджигатели войны» – за то, что лидеры дружественной Германии в ней были показаны «как террористы и бандиты». Сдан в макулатуру песенный сборник Лебедева-Кумача – за «несколько абзацев антигерманского характера». Книга «Путь Гитлера к власти», выпущенная в 1933 году, запрещается. В этой книге цензор отчеркнул следующий крамольный абзац: «Теперь фашизм торжествует. Он справляет кровавые оргии по всей стране, истребляя коммунизм». Хрен с ним, с коммунизмом, главное фашизм не трогайте!..

На факультете экономической географии Ленинградского университета служащие цензурного ведомства нашли просто вопиющую антисоветчину! Там Германия рассматривалась как главный виновник в развязывании Первой мировой войны. Завкафедрой было строго указано «на безответственное отношение к составлению программ».

Карательная машина не отставала от информационной. По всей стране шли аресты людей, «недопонимающих» правильную линию партии. Поразительная в этом смысле история произошла с Николаем Ивановым – первым секретарем советского посольства в Париже. Он прибыл в Париж летом 1939 года, когда фашизм был врагом всего прогрессивного человечества. Но пока Иванов входил в курс дела, фашизм стал другом всего прогрессивного человечества.

Советский посол о ту пору болел гриппом, и второй секретарь посольства, который работал в парижском посольстве не по линии Наркомата иностранных дел, а по линии «соседнего» ведомства, принял решение поздравить товарища Сталина с этой крупной победой на дипломатическом фронте – подписанием пакта Молотова—Риббентропа. Он отправил в Москву телеграмму за подписью посла, которую даже забыли зашифровать на радостях. На следующий день французская пресса это поздравление опубликовала. Разразился страшный скандал. Франция не без оснований считала договор между Сталиным и Гитлером ножом в свою спину и подножкой делу мира. И действительно, менее чем через год Франции не стало – с молчаливого одобрения Сталина Гитлер по весне ее съел.

А тогда советский посол был французами резко выставлен из страны, и исполняющим обязанности посла, как старший по дипломатическому званию, стал недавно прибывший Иванов. Он был убежденным коммунистом и потому снабжал советскими паспортами и укрывал на территории посольства людей, преследуемых гестапо. И это все ужасно не нравилось тому самому второму секретарю, который принял сближение с Германией за чистую монету, и потому постоянно слал на Иванова доносы, в которых писал, что Иванов неверно понимает политику партии на сближение с фашизмом и что коммунистов надо не спасать, как это делает Иванов, а сдавать в гестапо.

В результате в декабре 1940 года Иванова вызвали в Москву. Там его принял лично Молотов, пожал руку:

– Говорят, вы с немцами не можете сработаться? Ну, ничего-ничего, идите, отсыпайтесь! Завтра увидимся.

Ночью Иванова взяли.

Следствие шло ни шатко, ни валко, суд состоялся только в сентябре следующего 1941 года, когда немецкие войска уже подходили к Москве. В этот самый момент Особое совещание вынесло Иванову приговор. Он получил пять лет по обвинению в… антигерманской пропаганде.

Карательная машина Сталина работала четко. Да, сейчас немцы наши враги и с нами воюют, но вы, товарищ подсудимый, вели антигерманскую пропаганду не сейчас! А тогда, когда генеральная линия партии была совсем другой! Значит, вы в любом случае противоречили линии партии. А колебаться можно только вместе с линией партии. Для тех же, кто колеблется в противофазе, у нас наказание известное – тюрьма или пуля. Вам еще повезло, гражданин бывший посол, самый гуманный суд в мире учел все смягчающие. И отправился Иванов на исправление и перевоспитание в концентрационный лагерь.

А мы отправимся обратно, в переломный 1939 год… В декабре этого года Гитлер поздравил Сталина с юбилеем, тому 60 лет стукнуло. Гитлер пожелал своему другу крепкого здоровья и «счастливого будущего народам дружественного Советского Союза». Сталин в долгу не остался. Он выслал фюреру германской нации ответный реверанс, в коем говорилось: «Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной».

Какую кровь имеет в виду Сталин? Где это фашистские солдаты сражались плечом к плечу с советскими против общего врага? А в Польше! Как только пакт о дружбе заключили, так сразу дружно на Польшу и напали. Поэтому сталинский текст, по уму, должен был звучать так: «Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью Польши, имеет все основания быть длительной и прочной».

Любопытно, что вторжение Красной Армии в Польшу многие рабочие в СССР приняли с восторгом, поскольку ошибочно восприняли это вторжение как «идем бить немца»! И это была вполне понятная ошибка: немцы ведь вторглись в Польшу, и если Красная Армия вошла туда же, значит, она волей-неволей столкнется там с немецкой армией. И, значит, наподдаст фашистам!.. Увы! Оказалось, Красная Армия шла биться не с немцем, а вместе с немцами – против славян-поляков. В этой политике сам черт ногу сломит!..

Данный текст является ознакомительным фрагментом.