Голова-убийца

Голова-убийца

Зверь или демон, ухватившие лапами человеческую голову, представляют опасность только для нее самой, а для стороннего наблюдателя служат назиданием. Но если голова находится в руках антропоморфного бога или человека, велика вероятность того, что она используется как оружие, неся смерть окружающим.

Первым в ряду убийц, вооруженных головами, выступает, конечно, Персей с головой Медузы. С ее помощью были обращены в камень титан Атлант, морское чудовище, царь Полидект и его прислужники, жители Серифа. Но какова последующая судьба ужасной головы? По одной из версий, она продолжила свое черное дело, будучи помещенной на грудь, на плечо или на щит богини Афины. Афина могла сделать это и ради торжества над соперницей, которая, по Аполло-дору, пыталась состязаться с ней в красоте.

Павсаний, тщательно отделявший миф от реальности, уверял, что Медуза была обычной женщиной, убитой Персеем и его людьми. Географ больше доверял не романтической истории о ливийской красавице, чья посмертная красота тронула сердце героя, а рассказу о дикарке из пустыни, терроризировавшей людей, живущих вокруг озера Тритониды. С отрубленной головой Медузы убийцы поступили традиционно — упрятали в земляной холм. И лишь уродливые киклопы изготовили ее голову в мраморе и выставили у храма Кефиса (Описание Эллады, II, 20: 5; 21: 6–7). Между прочим, киклопов уничтожил Аполлон, который терпеть не мог чудесные головы. Логично было бы дополнить изложенные версии броском в море, но, как я уже сказал, древние греки об этом умолчали. Зная о склонности плывущих голов к пению и крикам, они больше доверяли земле-матушке.

В той же позе, что и Персей, пребывает измазанная кровью богиня Кали, держащая в нижней левой руке отрубленную голову царя демонов Рактевиры. Однако голова эта никого не умерщвляет. Во-первых, Кали не нуждается в подобном оружии — ей вполне хватает собственных дарований. Во-вторых, ей не до того — она подставляет под голову чашу и собирает в нее сочащуюся из шеи кровь, чьи капли, упавшие на землю, могут превратиться в демонов, аналогичных Рактевире.

Персей убивает Медузу. Древнеримский барельеф

I–II вв. Медуза выглядит как обычная женщина.

Слева стоит Афина, ожидающая, когда на ее щит поместят голову соперницы

По мнению волхва Богумила, головы Медузы и Рактевиры восходят к единому мифу о мертвой голове бога смерти, отделив которую от туловища светлые боги (Кали, в понимании волхва, тоже светлая) обезопасили мир от скорого уничтожения. Можно ли счесть горгону и индийского демона божествами смерти? Допустим, можно. Можно отнести к ним и колдуна из русской сказки, чья отрезанная голова обращает в камень живых существ. Есть еще голова мары, существа, ассоциирующегося со смертью, которую он (она) носит под мышкой, блуждая ночью под окнами изб. Мара произносит имена хозяев и домочадцев, и тот, кто отзывается на голос, умирает. Налицо сходство с ирландским Дуллаханом.

Но я склоняюсь к мнению Павсания — эти опасные головы могли принадлежать людям, как, собственно, и голова колдуна. Известны случаи несения человеческих голов самими демонами или фигурами, олицетворяющими смерть. Вспомним того же Анку с головой человека в руках и шарик в форме человеческой головы, прекращающий мучения больных. В шотландской народной песенке «Странный гость» к женщине, сидящей дома за прялкой, поочередно являются части тела человека, а напоследок приходит голова, называющая себя Смертью. Наше Лихо Одноглазое, будучи подслеповатым, использует мертвую голову, чтобы выследить своих жертв.

Мертвая голова может испускать огонь, сжигающий дотла людей и их жилища. О значении этого огня я сказал достаточно в книге о сказках, рассуждая о черепе, подаренном Василисе Прекрасной Бабой Ягой. Не думаю, что череп принадлежал кому-то из волшебников или иных кандидатов в божества. Это голова обычного человека, вместе со своими коллегами на заборе ярко освещающая лесную чащу. Яга наделила голову смертоносной силой или воспользовалась ее загробными качествами, приобщив Василису к магии.

Бертран де Борн. Иллюстрация Г. Доре (1857) к «Божественной комедии» Данте

Трубадур Бертран де Борн у Данте несет за волосы свою голову, отделенную от туловища, и освещает ею путь, как фонарем. Бертран «возмездья не избег», его мозг в наказание за грехи «отсечен навек от корня своего в обрубке этом» (Ад, 28: 134–142). Жутко представить, каких дел натворила бы голова Бертрана, вырвавшись из ада. Вот шелудивый Буняк (Солодовый Буньо) успел-таки напакостить перед отправкой в преисподнюю. Князь Роман Галицкий срубил ему голову. «Стала голова катиться. Брови у этой головы были такими длинными, что глаза сквозь не могли видеть. Как подняла железными вилами те брови на отсеченной голове, и голова посмотрела из Могилок на Городище, то целый город загорелся»[18].

Средневековая легенда упоминает о мертвой голове Жака де Моле, последнего магистра ордена тамплиеров: «Свет из черепа исходил сильный, напряженный, распространявшийся по всему помещению. Он с минуты на минуту усиливался, и через несколько времени из глазных впадин хлынули два могучих снопа пламени… это был настоящий живой огонь; он вырывался из черепа с громким свистом и воем, подобно пламени, вырывающемуся из трубы раскаленной печи».

Огненные головы, изготовляемые из тыкв накануне Хеллоуина, очевидно, служили когда-то апотролеем, но в наши дни их стали воспринимать как средство для общения с предками. «Если долго смотреть на огонек, горящий в подобии мертвой головы, — делится опытом волхв Богумил, — то рано или поздно можно начать видеть через него иной огонь, за которым сидят ваши пращуры[19], можно узреть их лики на той стороне, и отверстия в тыкве станут широкими окнами в Иной мир. Либо ликом пращура вдруг обернется сама голова-тыква с полыхающими нездешним огнем очами и устами, чудесным образом начавшая пророчить или   отвечать на ваши вопросы». Ну а если, ответив на вопросы, пращур спалит ваш дом «нездешним огнем», не обессудьте — за ним иногда такое водится.

В том мире, куда зовет нас заглянуть Богумил, много отделенных от тел голов. Избушка Яги или другое жилище, олицетворяющее мир мертвых в сказках, например дом разбойников, в изобилии украшено ими. В зависимости от ситуации эти головы служат защитой от конкурентов, используются в качестве оружия или в колдовских ритуалах. У героя есть шанс присоединиться к ним (для него приготовлен пустующий кол) и самому попасть в царство смерти.

Сам вход туда имеет вид головы. В искусстве Нового Света ее роль играет маска, чьи расходящиеся вправо и влево отростки завершаются хвостами змей, в Китае — маска Тао-те, в индуистском искусстве — Киртимукха («Пасть славы»), обрамляющая ведущий в храм дверной проем. Ю.Е. Березкин предположил, что именно эти образы были заимствованы греками под видом Медузы, от головы которой отходили две змеи (лишь позднее она стала змееволосой)[20]. Вот почему у головы Медузы губительный взгляд!

По версии Р.Г. Назирова, голове Медузы предшествовала лошадиная голова (змеи на голове Медузы — переосмысленная конская грива). И этот ученый, отыскивая прообразы смертоносной головы, наткнулся на громадную пасть, символизирующую вход в подземный мир. В первой книге Махабхараты записано: «И доныне в самом отдаленном конце океана, на страшной глубине таится Вадавамукха, Кобылья Пасть, поглощающая воды; это вселенский огонь (!), который вырвется наружу в час кончины мира и все уничтожит»[21].

Пасть ада. Фрагмент костяной пластины (IX в.) из музея Виктории и Альберта (Англия)

Интересно отметить, что Афина, таскающая на себе голову Медузы, сама родилась на свет из головы Зевса, проглотившего, по Гесиоду, свою беременную супругу Метиду. Мотив глотания и исхода (извержения) — «варварский», грекам, вообще говоря, чуждый. Но умение глотать и извергать присуще всем гигантским головам. Не потому ли Афина чувствует предательское сродство с Медузой?

В христианстве глотающие головы были переосмыслены и вполне закономерно стали обозначать вход в ад. На некоторых каролингских памятниках адскую пасть изображала голова старца с открытым ртом и змеящимися волосами. На миниатюре Утрехтской псалтыри эта голова лежит в яме с языками пламени (своеобразный вариант тыквы Хеллоуина). На костяной пластине из лондонского Музея Виктории и Альберта мы видим голову юноши, разинувшего рот, в который погружаются грешники. На иконе «Видение Иоанна Лествичника» из синайского монастыря Святой Екатерины бесы подцепляют крюками грешных монахов, и те падают в рот черной человеческой головы. В романском искусстве место человеческой головы заняла пасть Левиафана в соответствии с еще более древним мотивом инициации, который в данном случае нас не интересует.

Существует предположение, подробно рассмотренное в книге о сказках, что в XI–XIII вв. пасть ада фигурировала в сказаниях о Голгофе (от арамейского gulgalta — «череп»), и лишь позднее в связи со вспышкой интереса к восточным святыням место казни Христа отождествили с могилой Адама. Прежняя трактовка совмещала два события — Распятие и Сошествие Христа в ад по пути, ветвящемуся меж челюстей преисподней, а местом их стыковки служила Голгофа.

Следы первоначального предания отыщутся на Руси. Конечно, Адамову голову у нас уважали, но при этом считали ее лежащей на поверхности, а не под землей (Глубинная книга). В одном из русских апокрифов Соломон находит громадную Адамову голову, которую его отрок принимает за камень или пещеру. Куда ведет пещера, думаю, уточнять не надо, а если библейского Адама уподобить, как иногда предлагают, древнеславянскому Роду, то ситуация и вовсе проясняется.

Понятным становится и настрой Василия Буслаева, который набрел на пустую голову, валяющуюся на земле. В одном из сказаний это была именно Адамова голова, но лежала она не на Голгофе, а на горе Фавор. Голова на поверхности, да еще и говорящая смертельно опасна!

Пасть ада. Фрагмент кальвера из Гимилъо(1581–1586)

И ведь Василий знает, откуда она взялась: «Али, голова, в тебе враг говорит или нечистой дух!»; «Ужли, голова, в тибе враг мутит? В тибе враг-от мутит, да в тибе бес говорит?» (естественно, голова с этим не согласна). Однако излишне самоуверенный герой не хоронит голову и не опускает в воду, а бросает ей вызов, плюнув и пнув ногой. Она же пророчит ему смерть, которую он и находит, перескакивая через камень, оказавшийся на месте головы. Славяне думали, что грешные души сидят под камнем и, споткнувшись об него, читали молитву[22]. Так что Василий был прав насчет «беса».

Как грешная душа угодила под камень? В народе могилу человека, умершего насильственной или неизвестной смертью, закладывали камнями, предполагая, что он способен проявлять загробную активность. Не в последнюю очередь это касалось бесхозных черепов, а их привычка кататься туда-сюда и чесать языком подтверждала народную мудрость. Надгробный камень предохранял от мертвецов наравне с землей и водой. У кельтов бытовал тот же обычай, но в усложненной форме — вот в чем суть кельтского «культа голов».

Ирландский каирн — груда камней, складываемая там, где было совершено убийство или иное деяние, — по мнению Т.А. Михайловой, маркировал нечистое место[23]. «Насыпал ему Мак Кон могильный холм и сложил каирн для каждого из его людей. Похоронили их, стоя и со щитом впереди, всякого под своим каирном» («О потомстве Конайре Великого»). «Обратили они в бегство войска Лоэгайре и устроили им кровавое побоище, а потом собрали головы врагов и поставили из них каирн» («Борома»).

Дольмен в Карнаке. Памятная гробница или место погребения беспокойного мертвеца

Нужно было защититься и от мертвецов, подпавших под власть злых сил в ночь Самайна. В «Повести о Конхобаре, сыне Несс» у каждого из тех, кто не пришел «в Эмайн в ночь Самайна, пропадал разум, и на следующий день клали его курган, его надгробную плиту и его камень». Вероятно, целям защиты служили и распространенные в Бретани дольмены — мегалитические гробницы, сложенные из больших каменных глыб или плит.

Поведение тех, кто закапывает голову убитого героя и ставит поверх могилы камень, вполне объяснимо. Так поступили Лугайд и его соратники, убившие Кухулина: «Потом ушли оттуда воины, унося с собой голову Кухулина и его руку. Пришли они в Тару и там погребли голову и руку, завалив щит Кухулина землей доверху» («Смерть Кухулина»). Но зачем отрубленные головы водружают на камень?

Часть таких эпизодов можно списать на торжество над врагом, а часть — на внешние ассоциации: камень столь же гладкий и мертвый, как череп (вариация на тему «прах к праху»). И хотя «верхушка» камня на древнеирландском наречии означала «голова» (cend), этимологическая связь, по мнению Бондаренко, восходит к загадочному ритуалу, в рамках которого голову ставили на камень.

Если помните, туда поставили шумную голову Суалтайма, чтобы ее успокоить. Конал Кернах, отрубивший голову Лугайду, убийце Кухулина, водрузил ее на камень у Ройре и уехал. «Потом пришли они в Грис. И спросил там Конал Кернах, взял ли кто-нибудь с собой голову. “Мы не брали”, — ответили все. Так сказал тогда Конал Кернах: Клянусь тем, чем клянется мой народ, — это непростительное деяние”». Надо же — спохватился! А почему он сам не забрал ее? Либо он боялся, либо выжидал. И действительно, через некоторое время «двинулось войско туда, где осталась голова, и увидели, что никто не взял ее, и не прошла она сквозь камень».

Итак, мертвая голова могла пройти сквозь камень. О чем говорил такой проход? Исчерпывающего ответа мы не найдем. После битвы при Маг Туиред вредоносную голову Балора, вождя фоморов, помещает на камень его внук бог Луг. Вытекший из головы яд разрушает камень. В легенде, упомянутой Широковой, на камень ставят голову самого Кухулина, и та расплавляет камень, глубоко погрузившись в него якобы вследствие «боевого пыла» покойника (поздняя трактовка). Последнее деяние на совести Конала Кернаха, главного ирландского специалиста по камням и головам[24].

Предание «Осада Эдара» описывает ритуал водружения подробнее. В нем снова заходит речь о противостоянии Конала и Мес Гегры, но без мозговых шариков-снарядов. Побежденный Мес Гегра просит Конала: «Положи мою голову на свою голову, а мою честь — на свою честь». Водрузить голову на голову просил и Балор, но если бы Луг послушался дедушку, яд пропитал бы его самого, а не камень. Вот и Конал сначала ставит голову Мес Гегры на камень у края брода. Из шеи головы выходит капля крови (наполненная ядом?) и, пропитав камень насквозь, вытекает на землю. После этого Конал сам кладет голову на камень. Верхушка («голова») камня падает и скатывается в реку, а Конал становится косым. После этого он приставляет голову Мес Гегры к своему затылку. Косогла-зость проходит, а Конал заполучает в качестве трофеев жену и имущество покойного. Понятно, что Мес Гегра пытался отомстить Коналу, но зачем тот осуществлял манипуляции с камнем, а не зарыл голову сразу? Неужели ради воинской чести, усвоенной им от врага? Или таким манером он обеззараживал голову, чтобы предъявить ее вдове Мес Гегры?

Слабым отголоском этого ритуала является широко распространенная практика борьбы с вампирами и другими ходячими мертвецами. Трупу отсекают голову и кладут ее между ног. Однако сила мертвой головы настолько велика, что она может продолжать болтать, провозвещая всякие гадости, как это происходит в исландской «Саге о Греттире». В этих случаях рекомендуется вложить ей в рот камень.

Голова на колонне и два льва. Рельеф на фасаде аббатства Сен-Леже де Мюрбах (XII в.)

Мы уже выяснили, что в Темре погребали головы убитых героев, включая Кухулина. Этимологически temair восходит к индоевропейскому корню «tem» («темный»), связывая Темру с миром мертвых, нижним миром. Подобное место требовало надежной защиты. Но избытка камней в Темре не было, зато был камень Лиа Файл (Лиа Фаль), который «вскрикивал под каждым королем, кому суждено было править Ирландией». Воцарение монарха у народов древности, согласно М. Элиаде, символически повторяло сотворение мира. В трактовке Р. Генона необработанный камень представлял собой «первичную материю», или Хаос. Крик Лиа Файл под ногой законного монарха означал сопротивление Хаоса процессу упорядочивания Космоса.

Подчинение Хаоса гарантировало безопасность королевской столицы от пришельцев из иного мира[25]. Мертвые головы тоже кричат, и крик их сулит беду. В саге «Битва при Алмайне» победители захватили королевского шута, заставили его издать «крик шута» и отрубили ему голову. «Воистину громким и славным был этот крик… еще три дня и три ночи стоял в воздухе», то есть кричала, по-видимому, отрубленная голова. Возможно, ирландцы хотели обезопасить себя этим криком, как монарх — криком Лиа Файл, но в итоге крик шута начал загонять людей в болото[26]. В качестве параллелей этому крику укажем на крик Анку и ночных призраков в Бретани (о них речь впереди), крики черепов в Англии и, конечно, крик банши, предвещающий смерть.