XLII. Финансовое и военное напряжение Литовско-Русского государства во время Ливонской войны

XLII. Финансовое и военное напряжение Литовско-Русского государства во время Ливонской войны

Частые сеймы во время Ливонской войны для ассигнования субсидий и издания военных «устав». Постановление Виленского сейма 1559 г. о сборе серебщины в 1560 и 1561 гг. «Заставы» господарских имений в 1560 и 1561 гг.; принудительный заем у мещан. Обложение новою серебщиною господарских мещан и крестьян на сейме 1561 г., «поконевскими пенязями» военнослужилых землевладельцев; установление «побора» с товаров, вывозимых за границу и ввозимых из-за границы, с помола и материалов для спиртных напитков. Усложнение и возвышение должности подскарбия земского. Дефицит 1562 г. Виленский сейм 1563 г. и его постановления об усиленном отбывании военной повинности и о сборе серебщины в течение трех лет. Тугое поступление этой серебщины и дефициты 1563 и 1564 гг. Съезд в Трабах и его постановления о найме служебных. Ухвала поголовщины на Виленском сейме 1565–1566 гг. Постановление Берестейского сейма о взыскании двойной серебщины за невзнос ее в срок и об увеличении поборов с товаров. Новые заставы господарских имений в 1563 г. Наложение новой серебщины на господарских подданных в том же году. Постановление Городенского сейма 1566–1567 гг. об увеличении численности земского ополчения и наемных войск и о сборе серебщины в 1567 и 1568 гг. Уклонение землевладельцев от платежа этой серебщины; новые заставы господарских имений и принудительный заем у мещан и евреев. Неисправное несение воинской службы землевладельцами Великого княжества в 1567 г. Постановление военно-полевого сейма об ускорении сбора второй серебщины, определенной на Городенском сейме. Новые заставы господарских имений. «Ухвала» увеличенной серебщины на Городенском сейме 1568 г. Усложнение и возвышение должности гетмана наивысшего.

Борьба за Ливонию потребовала от Литовско-Русского государства крайнего напряжения финансовых и военных сил и заставила правительство почти каждый год обращаться к «станам» государства за материальною и моральною поддержкою и созывать их на сеймы. Сеймы собирались в 1559, 1561, 1563, 1564, 1565, 1566, 1567 и 1568 гг., в 1566 г. собиралось даже три сейма: в Вильно – в начале года, в Берестье – в середине и в Городне – в конце года. Сверх того, устраивались иногда экстренные съезды для обсуждения и решения некоторых неотложных вопросов, например в Трабах в 1565 г.; происходили затем совещания и принимались известные решения в собрании шляхты на ратном поле, например в Лебедеве, Борисове. Главным предметом этих совещаний и решений были меры для покрытия военных издержек и для увеличения войска.

Уже сейм 1559 г., на котором заключен был договор о защите Ливонии, должен был прибегнуть к экстренному обложению ввиду пустоты земского скарба. Дело в том, что серебщина, определенная на сейме 1554 г., собрана была всего за один только 1555 г., за следующие два года не собиралась вовсе по случаю постигшего в то время Великое княжество неурожая. В течение последних трех лет все государственные расходы Великого княжества покрывались поступлениями господарского скарба. А расходы эти были немалые, ибо за все время на украинных замках стояли наемные войска на случай нападения татар и москвитян; кроме того, в 1557 г. снаряжался поход против ливонского магистра Фюрстенберга, который засадил в заключение рижского архиепископа, двоюродного брата короля Сигизмунда Августа. Для пополнения скарба господарь еще в конце 1558 г. издал распоряжение о сборе двух недобранных серебщин: первой – к Сретенью 1559 г., а второй – к Сретенью 1560 г., но в половинном размере. Теперь, когда над Великим княжеством нависла опасность тяжелой войны, стало очевидно, что нельзя обойтись без нового обложения на наем «служебных». Поэтому станы сейма определили дать со своих имений «податок» на увеличение наемных войск, а именно: к пяти грошам с сохи, которые они должны были выплатить к Сретенью 1560 г., прибавить еще по пяти грошей и такой же податок дать и в следующем, 1561 г. Господарь со своей стороны постановил собрать такой же плат со своих крестьян, а мещан, как всегда, обложить известными суммами на каждое место.

Все эти средства вместе с обычными поступлениями в скарб быстро израсходованы были на содержание наемных войск, расставленных в ливонских замках, и литовское правительство должно было прибегнуть к экстренным займам в счет будущих поступлений. В течение 1560 и 1561 гг. множество держав отдано было «в заставу» князьям и панам. Не довольствуясь этим, Сигизмунд Август прибег к принудительному займу у «мест». Мещанам предписано было внести определенную сумму со всего места в скарб к 29 июня 1561 г. или, если найдут это для себя неудобным, 10 % со своих маетностей под страхом конфискации имущества за неповиновение этому распоряжению, вызванному крайнею нуждою. Внесенные суммы король обещал вернуть после осеннего сбора доходов с господарских волостей. Недостаток денег в скарбе помимо больших расходов, сделанных в 1560 и 1561 гг., происходил и от крайне неудовлетворительного поступления доходов за предшествующие годы. В скарб не поступили еще сполна доходы с господарских волостей за 1556–1561 гг., серебщина с господарских мест за 1559 и 1560 гг., серебщина с владельческих крестьян за 1554–1556, 1560–1561 гг. Впереди предстояли еще новые и большие расходы вследствие тех обязательств, которые принял на себя Литовско-Русский господарь по защите Ливонии. В силу договора 1561 г. о подчинении Ливонии Сигизмунду Августу последний брал все издержки по обороне ее на себя, т. е. на средства земского скарба Великого княжества, ибо Польша, как уже было сказано, воздерживалась пока от подания помощи Ливонии. Для пополнения скарба господарь на сейме в конце 1561 г. обложил новою серебщиною своих людей и мещан: по 20 грошей с волоки или, где не было волочного измерения, с полной (парной) воловьей или конской сохи, по 10 грошей с пол-волоки или полсохи, по 10 грошей с тех, у кого не было волов и лошадей, но была полная земля, по 7 грошей с тех, у кого были морги (неполный надел), по 5 грошей с огородников. Военнослужилых землевладельцев господарь и паны-рада постановили привлекать к уплате «поконевских пенязей», по 2 копы с коня с тех, кто не поедет на войну (предполагалось предоставить в этом отношении свободу ввиду того, что опустошенная Ливония не могла прокормить значительного войска). Затем господарь и паны-рада постановили собирать «побор» по известной таксе со всех товаров, которые вывозились из Великого княжества за границу (с воска, сала, кож и мехов, пеньки, льна, пряжи, хмеля, пшеницы, овса, ячменя, гороха, круп, пшена, гречихи, рогатого скота, домашней птицы, говядины, свинины, меда, простого сукна и полотна и разнообразных лесных товаров), а равно также и со всех товаров, которые ввозились в Великое княжество (с иностранных вин, пива и горелки, соли, рыбы, селедок, пряностей, сахара, олифы, красок, дорогих мехов, шелковых и златотканых материй, дорогих сукон и т. д.). Побор с товаров, вывозимых за границу, должен был собираться в пограничных мытных коморах, а с товаров, ввозимых в Великое княжество, – либо на этих коморах, либо в местах их склада. Это дело возлагалось на особых бирчих, которых должны были выбрать из своей среды мещане, причем никто не имел права отказываться от этой обязанности. Побор предлагалось взять не только с тех товаров, которые должны были впредь ввозиться в Великое княжество, но и с тех, которые уже были ввезены. Этот побор должен был собираться до тех пор, пока не кончится война; при этом как сами купцы за утайку товаров, так и бирчие за пособничество подлежали конфискации всех маетностей. Наконец, на том же сейме господарь и паны-рада постановили взимать побор по определенной таксе с помола со всех тех, кто будет молоть пшеницу, рожь, солод и крупу на мельницах или домашних жерновах для продажи, а равно с материалов производства пива, меда и горелки, приготовляемых «на шинк». Этот побор в господарских местах должны были собирать войты и другие местские урядники с двумя достойными веры мужами и отдавать в руки господарскому дворянину каждые четыре недели. В имениях князей, панов и бояр-шляхты побор с помола должен был собираться их урядниками и идти в пользу владельцев, с тем чтобы они лучше снаряжались на войну. Владельцам запрещалось освобождать своих людей от этого побора, дабы этою льготою не привлекать к себе в имения торговых людей из господарских мест и сел. Все грамоты, в силу коих отдельные лица или целые общества освобождались от платежа пошлин с товаров, кассировались на все время войны.

Для большей успешности сборов руководство, контроль и все делопроизводство по ним сосредоточены были в руках подскарбия земского. Все поборцы ставились под его присуд и «послушенство»; он имел судить их по жалобам на злоупотребления и давать им «науку и приказания». Господарь обязывался не отдавать поборов в аренду или в чье-нибудь заведование помимо представления подскарбия земского. Последнему предоставлялось также вознаграждать поборцев за их труд и старание по своему усмотрению, смещать неисправных и нерадивых и поставлять других на их место, представлять господарю об увольнении от платежа поборов по бедности или по случаю разорения от служебных людей. Собранные деньги подскарбию предоставлялось расходовать по приказанию господаря, а в его отсутствие – по решению панов-рады на служебных и оборону земли Лифляндской, а также на снабжение украинных замков и на другие нужды господарские и земские. Так, еще более усиливалось значение подскарбия земского как министра финансов, наметившееся уже в связи с введением волочной «уставы».

Благодаря усиленному взысканию недоимок за предшествующие годы, а также займам у мещан и евреев под залог драгоценностей, взятых из дворного скарба, у панов под залог господарских имений, к началу 1562 г. в скарбе была наличность почти в 51 тыс. коп грошей. Но следующий год войны, сопровождавшийся содержанием большого наемного войска как в Ливонии, так и в Литве, и другими экстренными расходами, поглотил и этот остаток, и новые поступления и в конце концов свелся с дефицитом почти в 17 тыс. коп грошей. По неимению денег правительство задерживало «заслужоное» у жолнеров, стоявших по ливонским замкам. Между тем войне не только не предвиделось конца, но она как будто бы только еще вступала в свою серьезную фазу. Москвитяне, не довольствуясь Ливонией, вступили в пределы Великого княжества Литовского и 15 февраля 1563 г. взяли Полоцк. При таких обстоятельствах литовскому правительству не оставалось ничего делать, как обратиться к великому вальному сейму, который и созван был 12 мая 1563 г.

Станы сейма осознали, что значительная доля вины в утрате Полоцка падает на военнослужилых землевладельцев, которые не явились своевременно на войну или не привели сполна своих «почтов». Поэтому на сейме принят был целый ряд постановлений об отбывании военной службы и определены были строгие кары (конфискация имений) за невыполнение или неисправное выполнение военной повинности. Сверх того, паны-рада, урядники земские и дворные, княжата, панята, хоружие и шляхта, собравшиеся на сейм, видя «кгвалтовную потребу речи посполитое», определили, чтобы все военнослужилые землевладельцы, имеющие свыше двадцати служб крестьян, выставили между двумя конными ратниками третьего пешего – с ручницею, рогатиною или секирою. Станы определили также, чтобы все взрослые сыновья шляхтичей и братья неотделенные не оставались дома, а ехали на войну в качестве жолнеров или слуг в панских почтах; кто не поедет, тот подвергается тюремному заключению в подземелье на двенадцать недель. Для пополнения скарба станы изъявили готовность давать в течение трех лет серебщину со своих людей в размере 30 грошей с каждой сохи, 15 грошей от земли с тех, кто не имеет сохи, и 5 грошей с огородников, но с тем чтобы эта серебщина не шла в уплату долгов жолнерам, стоящим в Ливонии, и вообще употреблялась только на очищение от неприятелей и защиту собственных владений Великого княжества, а в те годы, когда войны не будет, не собиралась и вовсе. Господарь изъявил свое удовольствие по поводу «ухвалы» серебщины и со своей стороны постановил собирать на нужды войны такой же «плат» и с господарских крестьян. Но ходатайство станов о том, чтобы серебщина шла исключительно на оборону Великого княжества, а не Ливонии, отклонил – вследствие невозможности разграничить обе эти государственные потребности.

Частичные победы, одержанные литовцами в 1564 г., не приблизили их к миру, и военно-финансовое напряжение государства не ослабевало. 1563 г., по отчету подскарбия земского, был заключен с дефицитом в 477 коп грошей. Но в 1564 г. дефицит дошел уже до 16 1/2 тыс. коп грошей. Между прочим, надежда на серебщину, определенную на сейме 1563 г., не оправдалась: землевладельцы крайне неисправно вносили ее, ссылаясь на разорение своих имений от жолнеров. Такое же положение продолжалось и в 1565 г., так что господарь и паны-рада вынуждены были «заставить» еще целый ряд господарских имений, чтобы набрать денег. В сентябре 1565 г. пришло известие, что москвитяне собираются врасплох напасть на Витебск и Сураж и овладеть этими замками. Надо было защищать постоянными войсками и эту украйну. Поэтому в октябре 1565 г. господарь наскоро устроил в Трабах съезд панов-рады, урядников земских и дворных, княжат, панят и шляхты-рыцарства для решения этого вопроса. Съехавшиеся на этот съезд пришли к заключению, что им с «почтами» своими нельзя непрерывно находиться под оружием и что для обороны государства нет другого средства, как только к 4000 служебных, уже нанятых, принанять еще 4000. Но так как денег в скарбе не было, то чины Трабского съезда упросили некоторых богатых панов сформировать на свой счет отряды наемных служебных и дали им известную гарантию в том, что все их расходы будут возмещены. Для этого они исходатайствовали у господаря созыв обычного великого вального сейма, который и собрался 18 ноября 1565 г. в Вильно.

Сейм определил собрать со всех, кроме людей шляхетского и духовного звания и несущих военную службу, а также грудных младенцев, поголовщину. Размер поголовщины определен был разный, смотря по званию и состоянию, от 15 грошей (с жидов) и до 5 пенязей (с челяди невольной, имеющей свои дома и присевки). С владельческих подданных поголовщину должны были собирать владельцы или их урядники шляхетского звания и отдавать поветовым «бирчим», а поветовые бирчие должны были сдавать главным земским бирчим, избранным на сейме. Земским бирчим было предоставлено расходовать собранные ими суммы на расплату с панами, сформировавшими наемные отряды по просьбе Трабского съезда. Сбор поголовщины в господарских волостях и непривилегированных местах возложен был на старост, державцев и тиунов, а в привилегированных местах – на выбранных мещанами лиц, причем те и другие должны были собранную поголовщину представить уже непосредственно в скарб. Обязавшись внести поголовный податок со своих подданных, станы упросили господаря уже не взыскивать с них третью серебщину, которую они должны были внести за 1564 г. по постановлению прошлого Виленского сейма, а вторую серебщину, которую они должны были уплатить в 1564 г., взыскивать с них «водлуг преможенья», ввиду разорения их имений от жолнеров. На тот случай, если бы собранной поголовщины не хватило на расплату с жолнерами, станы обещались на своих поветовых сеймиках увеличить размер поголовщины и к двум грошам прибавить третий. Это обещание было выполнено перед собранием Берестейского сейма в апреле 1566 г.

На этом сейме также состоялся ряд постановлений для изыскания средств на расплату с наемными «служебными». Сейм постановил, чтобы все, не отдавшие серебщины за 1563 и 1564 гг., и установленную на прошлом сейме поголовщину, а равно и поконевские пенязи, внесли все это бирчим поветовым не позже 8 сентября; с тех, кто не заплатит к этому сроку, должны были взыскивать уже господарские посланцы вдвойне и отдавать бирчим земским. С жидов, которые также не отдали сполна прежних налогов, паны-рада и все станы определили собрать 6000 коп грошей также к 8 сентября, в известных суммах с каждого «збора». Сверх того, сейм определил увеличить на два года обложение предметов вывоза и ввоза, установленное на сейме 1561 г., и кассировать все льготы и изъятия по этой части, за исключением дарованного в 1559 г. шляхте привилея отправлять за границу беспошлинно продукты своих имений, изготовленные на собственный счет.

Поголовщина, определенная на Виленском сейме 1565–1566 гг. взамен серебщины, которая должна была собираться в этом году, пошла в значительной части на погашение расходов этого 1565 г. К тому же поступала она крайне неаккуратно, несмотря на постановление Берестейского сейма об обязательном взносе ее и прежних недоплат к 8 сентября 1566 г. Вследствие всего этого и расплата со служебными производилась в высшей степени неаккуратно, и они постоянно грозили правительству уходом со службы. Чтобы достать денег, господарь должен был прибегать опять-таки к займам у панов под залог своих имений. В начале же сентября, когда финансовая нужда особенно сильно обострилась и когда служебные, не получая жалованья, стали уже действительно разъезжаться по домам, король для расплаты с ними и удержания их на службе наложил серебщину на всех подданных своих имений по 15 грошей с волоки или сохи воловьей, а у кого волов нет, но есть земля, по 4 гроша от ворот (на Руси по 8 грошей с дыма), с огородников – по 2 гроша, с безземельных – по 2 гроша от ворот. Серебщина должна была быть представлена не позднее половины октября; кто не отдаст в срок, с того урядники должны были взыскивать с децкованьем. Недостаток средств для войны и приготовления неприятеля, не приславшего к сроку послов для заключения мира и начавшего строить замки на литовской территории, заставили Сигизмунда Августа созвать к декабрю 1566 г. в Городне новый сейм «для обмышленья обороны и валки потужное».

На этом сейме станы постановили прежде всего просить господаря перенести театр военных действий из Великого княжества в землю неприятельскую и для этого принять личное участие в походе. На этот случай, рассматриваемый как conditio sine qua non, они приговорили увеличить численность «почтов» с земских имений. Постановлено было, чтобы с каждых десяти служб литовских или десяти волок, а с имений на Руси, Полесье, в Киевской земле и поднепрских волостях с каждых двадцати дымов, ставился на войну пахолок добрый, шляхтич, в цветном платье и надлежащем вооружении, на коне стоимостью не ниже 10 коп грошей, а при нем парный воз, управляемый возницею, с живностью, железною лопатою, мотыкою, секирою и рогатиною. Относительно убогих шляхтичей, не имеющих крестьян, как литовских, так и подляшских, было постановлено, чтобы на этот раз они все ехали на войну, кто как может, не наблюдая очереди. Затем станы приговорили единогласно, чтобы все землевладельцы, за исключением убогих шляхтичей, выставили порознь или в складчину при двух конных ратниках одного пешего драба с ручницею, мечом или кордом, или с секирою и рогатиною. Все землевладельцы должны были лично выступать в поход; сейм сократил до минимума число лиц, которые по своим служебным обязанностям имели право не ехать на войну. За уклонение от военной службы сейм на два года постановил наказывать не только конфискацией имений, но и лишением шляхетства. Станы приговорили также, чтобы владельческие мещане выправили на войну с десяти домов пешего воина с ручницею и мечом и сверх того – для трех человек воз одноконный под управлением возницы, с живностью, железною лопатою, мотыкою, секирою и рогатиною. По примеру прежних лет станы добивались, чтобы князья-бискупы, митрополит, владыки, каноники, плебаны и все вообще духовные чины с церковных имений несли ту же самую службу, как и со светских. Но король обещал только созвать синод и передать на его рассмотрение просьбу станов сейма; сверх того, он нашел возможным обязать всех светских лиц, получивших свои имения от церкви, нести с них военную службу и платить «податки» наравне со всеми другими светскими землевладельцами.

Для более успешного ведения войны и для лучшей охраны особы господаря станы приговорили нанять 6000 конных жолнеров и 4000 пеших, а для уплаты им жалованья давать со своих имений новый податок в течение 1567 и 1568 гг. в размере 30 грошей с каждой оседлой волоки, трех грошей с огорода, 15 грошей с дыма (в волостях поднепрских, русских и киевских). С невнесших серебщину в срок постановлено было собирать ее принудительно и вдвойне, а у тех, кто будет противиться этому взысканию, отбирать имения. Со своей стороны и господарь постановил дать на военные нужды серебщину и со своих людей, но в меньшем размере, ввиду того, что с них недавно взималась серебщина, а именно: с волоки – 20 грошей, с дыма (на Руси, Полесье, в землях Киевской и Волынской, в поднепрских волостях) – по 10 грошей, с мещан, не имеющих волок, а только огороды и дома – по 5 грошей, с имеющих одни только дома – по 2 гроша от ворот, с огородников – 3 гроша и т. д. На следующий, 1568 г. господарь налагал на своих подданных уже ту же серебщину, какая положена была на владельческих людей. Станы определили немедленно взыскать вдвойне через «увязчих» недоимки поголовщины и серебщин, согласно с постановлением Берестейского сейма.

В расчете на сбор «податка», определенного на Городенском сейме 1566–1567 гг., произведен был усиленный набор служебных. Но в этом расчете правительство сильно обманулось. Когда прошел срок взноса земского «податка», «головные бирчие» донесли королю, что податковых пенязей, «праве згола ни одного гроша» к ним не прислано поветовыми бирчими. Для расплаты со служебными правительству пришлось делать новые займы под залог господарских имений. В начале сентября правительство для расплаты со служебными решилось прибегнуть опять к принудительному займу у мещан. Им предписано было сложиться на известную сумму и отдать ее в скарб через посланных к ним дворян. Взятую сумму господарь обещал им вернуть из скарба либо зачесть в счет будущих платежей мест. Всего таким образом предполагалось собрать 10 870 коп. Непривилегированные места были также обложены известными суммами, но не в виде принудительного займа, а в виде уплаты за те стации (кормы), которые они должны были поставить господарю по случаю его выступления в поход. С непривилегированных мест в общей сложности предположено было собрать около 2000 коп грошей. Принудительный заем наложен был и на «зборы» жидовские в общей сумме 4170 коп грошей. Но так как и эти деньги не могли быть доставлены немедленно, а нужда не терпела ни малейшей отсрочки, то король в сентябре 1567 г. прибег к новым займам под залог господарских имений.

Не менее неисправными оказались военнослужилые землевладельцы и в отправлении военной службы за 1567 г. Они должны были собраться со своими «почтами» в Молодечно 17 мая. Прошли два месяца с лишком после этого, а гетман доносил, что из некоторых поветов немногие только приехали, а из других до сих пор не явился никто. Между тем начавшиеся было мирные переговоры с Москвою прервались и ясно было, что дело клонится к усиленной войне. Поэтому в начале августа король разослал листы военнослужилым землевладельцам, чтобы они немедленно выезжали со своими «почтами» к Молодечно, «днем и ночью, яко на кгвалт, поспешаючися». Король объявлял, что и сам он, «вже ничого не мешкаючи», выступает из Городни прямо к Молодечно. Несмотря на это, военнослужилые землевладельцы не очень торопились выезжать на войну; при повальном запаздывании каждый боялся явиться раньше других и потерять даром время и деньги. Кроме того, уже много раз тревога оказывалась напрасною, и потому приглашения ехать как «на кгвалт» уже не действовали. Многие и совсем не приехали. Сам король только пообещал немедленно ехать на войну из Городна. В действительности во второй половине августа король уехал в свой любимый Кнышин на отдых и пробыл там конец августа и весь сентябрь. Только в начале октября король отправился в главный сборный пункт войска – Лебедево. Около месяца, с 20 октября до 21 ноября, простоял он с войском в Лебедеве, а затем передвинулся далее на юго-восток, в Радошковичи, где пробыл до половины декабря, после чего, передвинув войско к Борисову, сам остановился в Койданово. Здесь он пробыл до 18 января включительно, а затем отбыл в Кнышин. План наступательной войны не осуществился. Его парализовала большая московская рать, готовившаяся вторгнуться в Великое княжество с севера, из Великих Лук и Торопца. Литовскому войску поневоле пришлось остановиться на своей территории и не двигаться далее, в неприятельскую землю, чтобы не оставить без защиты собственное государство и не быть обойденным с тыла. Но земское ополчение Великого княжества не могло выдержать продолжительной стоянки без дела на одном месте. Поэтому, едва король уехал из Койданово, как шляхта-рыцарство стала самовольно разъезжаться по домам. Донося об этом господарю, паны-рада со своей стороны прибавляли, что они не останутся в Борисове, если другие станы разъедутся по домам. Вслед за тем король получил лист от шляхты-рыцарства, остававшейся еще в Борисове, с жалобою на то, что оно терпит и холод, и голод, и с просьбою распустить по домам. В конце января король приказал распустить шляхту-рыцарство, а против людей неприятельских предложил отправить пока Яна Еронимовича Ходкевича с почтами панов-рады, в сопровождении некоторых панов радных «для рады» и «большого постраху неприятельского». Так разбилась попытка «потужной» наступательной «валки» с Москвою.

Между тем финансовая нужда продолжала угнетать Литовско-Русское правительство. В бытность в Лебедеве на расплату со служебными господарю пришлось опять перехватывать деньги у панов под залог господарских имений. Король не брезговал при этом даже такими суммами, как 40 коп грошей; в залог пошли уже не державы и волости, а отдельные села. Чтобы достать денег, король обратился к станам, собравшимся в военном лагере, с просьбою изыскать средства на расплату со служебными за последнюю четверть года. Паны-рада, княжата, панята и шляхта-рыцарство определили ускорить сбор второй серебщины, определенной на последнем сейме, назначив сроком ее взноса Рождество Христово 1567 г. вместо начала марта 1568 г. Такое постановление, странное на первый взгляд, ввиду того, что и первая-то серебщина выбиралась с большим трудом, можно объяснить только крайностью нужды, тем, что другого выхода и не было. Очевидно, сеймовая практика в частых «ухвалах» податков стала руководиться уже не платежеспособностью всех военнослужилых землевладельцев, а простым желанием взять деньги на государственные нужды с тех, у кого они еще есть и кто их платит.

Серебщиною, которая должна была поступить к Рождеству 1567 г., правительство предполагало расплатиться со служебными за их прошлую службу. Но чем платить в будущем? Опять пошли в ход заставы господарских имений, которые все больше и больше сокращали поступление обычных доходов в скарб. Перебиваться так до бесконечности было нельзя, и король обратился к станам, стоявшим в Борисове, с предложением обсудить вопрос о содержании служебных. Но станы не захотели совещаться об этом в военном лагере и просили короля созвать для этого обычный великий вальный сейм.

Сейм этот собрался в Городне в начале 1568 г. Станы определили дать с каждой крестьянской оседлой волоки или службы, считая в литовской службе три обыкновенных дыма, по 48 грошей, с лишних дымов – по 16 грошей, с больших дымов, двух или одного, которые находятся на полной службе, – по 48 грошей, с дымов поднепрских, киевских и волынских – по 24 гроша, с огородников – по 4 гроша; с мещан владельческих, сидящих на волоках, – по 48 грошей; с мещан, владеющих землею не более как на 10 бочек или только огородами – по 4 гроша; с мещан, владеющих только домами, – по 2 гроша от ворот. Бедные шляхтичи, не имевшие крестьянских служб, а только огородников или совсем не имевшие подданных и выставлявшие на войну коня по очереди или в складчину от нескольких семей, обложены были копою грошей с каждого коня; шляхтичи подляшские подобной категории – по 30 грошей с каждой волоки, находящейся в их владении и пользовании. Равным со шляхтою податком обложены были и духовные греческого и римского закона со светских имений. Общее постановление по просьбе станов распространено было и на Лифляндскую землю, которая уже присоединена была к Великому княжеству, считалась его «члонком» и имела своих представителей на сейме, сенаторов и послов. Военнослужилые татары обложены были также на равных основаниях со шляхтою. Податок должны были собирать избранные на сейме поборцы поветовые, которые должны были взыскивать судебным порядком серебщину вдвойне с тех, кто не внесет ее в срок. Господарь со своей стороны наложил такой же податок и на своих подданных, мещан и волостных людей; на жидов положил поголовщину в размере 12 грошей с каждой головы. Серебщину с господарских людей должны были собирать старосты, державцы или их урядники и представить в срок в скарб, под страхом взыскания недоимок с их собственных имений.

Податок определен был сеймом взамен «посполитого рушенья». Господарь обязался не вызывать шляхту на войну в текущем году, если не произойдет неприятельского вторжения в Великое княжество. Затем станы поставили условием, чтобы определенная ими серебщина шла на уплату жалованья только тем жолнерам, которые будут навербованы после сейма для обороны государства. Расходование новой серебщины было предоставлено гетману наивысшему, на которого возложена была обязанность вербовать жолнеров и иметь их под своей «справою и послушенством». Бирчим поветовым строжайше, под страхом начета, было запрещено расходовать собранные ими суммы на какие-либо иные назначения или по каким-либо иным ассигновкам, кроме «квитов» гетмана.

Эти постановления обнаруживают, что в эпоху Ливонской войны усложнились обязанности и гетмана наивысшего: он уже не только был фельдмаршалом, но стал превращаться в военного министра, обязанного заботиться между прочим и о комплектовании армии. Эта эволюция гетманской должности констатируется и другими современными свидетельствами. Так, еще в 1566 г. на гетмана был возложен главный надзор над состоянием украинных замков, для обозрения которых он должен был отряжать доверенных лиц. В заботах о пополнении войска гетман стал раздавать даже земли до воли и ласки господарской в тех местностях, где в данное время пользовался наивысшею властью по военному положению. Такая эволюция гетманской фельдмаршальской должности была естественным последствием усложнения дела военного управления в связи с затянувшеюся войною. Война, сделавшаяся хроническим явлением, потребовала постоянного войска и интенсивной оборонительной деятельности, а эти обстоятельства, в свою очередь, вызвали и соответствующее развитие военной администрации.

«Ухвала» серебщины на Городенском сейме 1568 г. была уже последним финансовым усилием самостоятельного Литовско-Русского государства. Истомленные и изнуренные продолжительною войною станы уже не захотели дальше упорствовать в литовской государственной самостоятельности, стоившей им таких больших жертв, и склонились на унию с Польшею для того, чтобы уже сообща с нею вести дальнейшую борьбу за существование.

Литература

Любавский М. К. Литовско-русский сейм. М., 1900; Довнар-Запольский М. В. Государственное хозяйство Великого княжества Литовского при Ягеллонах. Киев, 1901. Т. 1.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.