XXII. Княжеское и панское землевладение и его значение в социально-политической организации Литовско-Русского государства. Церковные имения

XXII. Княжеское и панское землевладение и его значение в социально-политической организации Литовско-Русского государства. Церковные имения

Общая характеристика владения с полным правом и панством. Уделы князей Рюриковичей, Гедиминовичей и древних литовских династий. Имения литовского панства; древность их происхождения. Военное могущество землевладельческой аристократии по данным переписи 1528 г.; паны хоруговные. Земские повинности с имений князей и панов. Положение церковных имений.

Наряду с великокняжескими доменами, которые давали господарю финансовые средства для содержания двора и удовлетворения государственных потребностей и военные силы для обороны от внешних врагов и для поддержания власти и порядка внутри государства, в Великом княжестве Литовском существовала большая наличность независимых имений, владельцы которых владели и распоряжались ими «с полным правом и панством». На этих имениях не лежало тех ограничений, которые лежали на имениях «под господарем». Великий князь, сохраняя в отношении к ним права верховного правителя страны (salvis juribus nostris regalibus), не простирал на них прав своих как верховного собственника своего землевладельческого доминиума. Вследствие этого, например, их собственники жаловали части этих имений своим слугам с правом служить с них, «кому хотя», а не непосредственно только великому князю.

Как создались в Литовско-Русском государстве такого независимого типа земельные владения? Ответ на это дан отчасти в изложении территориального образования Литовско-Русского государства.

Мы видели, что, присоединяя русские земли, великие князья литовские замещали своими родичами или наместниками только главные столы областных княжений, оставляя мелких удельных князей на их отчинах. Таким образом, например, в Полоцкой земле остались на своих отчинах князья лукомские, давшие от себя ветвь князей Щидуцких, Мелешковских и т. д.; в Витебской земле остались князья друцкие, разветвившиеся на князей Толочинских, Соколинских, Озерецких, Одинцевичей-Багриновских, Одинцевичей-Гольцовских, Зубревицких, Путятичей, Горских, Шишевских и др., а также князья Севские; в Смоленской земле остались князья вяземские, разветвившиеся на князей Бывалицких, Козловских, Крошинских, Жилинских и т. д.; на Волыни оставались князья Четвертинские, от которых произошли князья Сокольские; затем князья Острожские, Ружинские, Острожецкие, Несвецкие, от которых пошли князья Збаражские, Вишневецкие и т. д. Все эти князья Рюриковичи помимо отчин приобрели имения и в других областях Литовско-Русского государства путем покупок у других князей и панов или путем пожалования великого князя «с полным правом и панством». Число их кроме нарождения увеличилось некоторыми пришельцами из Москвы вроде, например, князя Матвея Микитинича, прибывшего с великою княгинею Еленою и давшего начало роду князей Головчинских (от имения Головчина). Мы видели также, что и Гедиминовичи далеко не все лишены были своих княжений при установлении на Литве единодержавия. Владевшие мелкими княжествами остались на своих столах, и княжества их с течением времени были признаны их вотчинами. Таким образом, на Руси Литовской уцелели князья Жеславские, потомки Явнута, получившего Жеславль, или Изяслав, под Минском после низведения его с великого княжения; князья Чарторыйские на Волыни и Литве, потомки князя Константина Ольгердовича; многочисленные князья Сангушковичи на Волыни, потомки Федора Ольгердовича; князья Корецкие и Буремские там же, потомки Наримунта Гедиминовича, и т. д. Наконец, некоторые княжеские владения образовались еще в древнейшую эпоху, предшествующую объединению Литвы, каковы были владения князей Гольшанских, Гедройтских, Свирских в пределах собственно Литвы. Эти князья спасли свои владения подчинением великому князю литовскому. Некоторые из этих старинных литовских династов получили имения уже от великих князей литовских вроде, например, князя Ямунта, родоначальника князей Подберезских. Наконец, некоторые княжеские имения образовались путем пожалования их князьям из татарских выходцев вроде, например, князей Глинских. Таким путем и создался огромный контингент княжеских имений в Литовско-Русском государстве. Большею частью эти имения лежали в русских областях Великого княжества. Что касается собственно Литовской земли, Жмуди и Подляшья, то здесь были сосредоточены преимущественно имения литовских панов: Гаштольдов, Радзивилловичей, Остиковичей, Кезгайлов, Заберезинских, Кишков, Пацов, Ходкевичей, Воловичей, Немировичей, Довойнов, Ильиничей, Глебовичей, Нарбутовичей, Сологубовичей, Сапегов, Солтановичей, Хребтовичей, Зеновьевичей, Монтыгирдовичей, Тышкевичей и т. д. Эти имения так же, как и имения князей литовских династий, в значительной степени были древнего происхождения. То были имения тех domini potiores, domini praepotentes, о которых говорят нам немецкие хроники XIII и XIV вв. и которые наряду со всеми другими нетитулованными землевладельцами, несшими военную службу великому князю, получили русское имя бояр. В конце XIV и начале XV в. эти крупные землевладельцы, или «бароны», вместе с другими боярами (armigeri, milites) получили от великого князя права неотъемлемого владения и свободного распоряжения своими отчинами, куплями и выслугами. Но эти права в отношении к ним имели другое значение, чем в отношении к простому, рядовому боярству. Для них они явились только юридическим определением и закреплением фактической землевладельческой независимости их от великого князя, тогда как среднему и мелкому боярству они гарантировали только известную устойчивость землевладения под господарем как верховным собственником. Число панских независимых имений возрастало с течением времени от пожалования целых волостей знатным боярам или панам, от перехода к ним княжеских имений и т. д. Некоторая доля крупных панских имений оказалась и в русских землях Великого княжества, но сравнительно с собственно Литвою – небольшая.

Как владельцы крупных независимых имений князья и паны представляли в общей совокупности такую крупную политическую силу, которая могла всегда соперничать с великим князем во влиянии на ход внешней и внутренней жизни государства. В этом можно убедиться, познакомившись, например, на основании земского «пописа» 1528 г. с количеством панских «почтов», которые выходили на войну. Трое панов Кезгайлов выставляли 768 коней – только на 53 коня меньше, чем вся земля Волынская (282 владельца, исключая князей Острожских), на 56 ратников больше, чем все землевладельцы Полоцкой земли, на 80 ратников больше, чем все землевладельцы (1995 человек) Бельской хоругви. Паны Радзивиллы выставляли 621 коня, родственная им фамилия Остиковичей – 337 коней, князья Острожские – 424, Заберезинские – 258, Кишки – 244, Глебовичи – 279, Ходкевичи – 198 и т. д., и т. д. Один пан Гаштольд со своим сыном выставляли 466 коней, т. е. на 64 ратника больше, чем все землевладельцы (331 человек), составлявшие хоругвь Вилкомирского повета (выставляли 402 ратника) и в 7¹/₂ раза больше, чем все бояре и мещане, служившие под хоругвью Витебской земли. Из этого сравнения можно видеть, какими крупными величинами в окружавшем их обществе были князья и «паны хоруговные». Эти князья и паны на самом деле, а не по одному только титулу, были «вельможными», настоящими магнатами среди окружавшей их землевладельческой мелкоты, такими же reguli, homines praepotentes, viri famosi, какими были их предки в XII–XIII вв., теми же «баронами», какими были их прадеды, деды и отцы в XIV и XV вв. Среди них не выдавались нисколько и те удельные князья, владения которых были самостоятельными территориями Литовско-Русского государства. Князь слуцкий, например, выставлял всего 433 коня – менее нескольких панов, менее князя острожского; князь мстиславский – 152 коня. К этому надо прибавить, что большинство князей в Литовско-Русском государстве по сравнению с вельможными панами были средними и даже мелкими землевладельцами. Обладая такими средствами, литовские паны были действительно «властелями» Великого княжества, как называет их литовская летопись, хозяевами страны наряду с великим князем, исключавшими возможность его полного и беспредельного хозяйничанья в государстве.

По общему правилу княжеские и панские имения подлежали тем же «земским» повинностям, каким подлежали и имения бояр-шляхты, находившиеся под господарем, и прежде всего военной. Крупные землевладельцы, князья и паны выезжали самолично и выводили отряды своих слуг («почты») под собственными хоругвями, с которыми они и ставились в ополчении той или другой земли или воеводства. В этом случае они отличались от бояр-шляхты и земян, которые ставились под поветовою хоругвью, под команду своих хоружих. Поэтому и приказы о снаряжении или выступлении на войну («листы военные») князья и паны «хоруговные» получали непосредственно, тогда как бояре и земяне – шляхта – оповещались о том своими хоружими, а где их не было – местными державцами (наместниками) и тиунами (в Жмудской земле). Крупные княжеские и панские имения выставляли свои ополчения под особыми хоругвями даже и тогда, когда уже раздроблялись на мелкие части между многими владельцами. Таково было, например, княжество Гедройтское, владельцы которого – князья и паны (в 1528 г. 84 человека) – ставились со своими «почтами» под одною хоругвью. На этих хоругвях изображались гербы князей и панов. В отношении размеров военной службы крупные княжеские и панские имения подчинялись тем же самым сеймовым «ухвалам» и «уставам», каким подчинялись и имения бояр-шляхты и земян. Отчины князей и панов кроме военной повинности подлежали еще замковой, дорожной и мостовой, а выслуги – по временам и подводной, кормовой, сторожевой и другим повинностям. Но по этой части бывали и исключения. Некоторые князья и паны, например, князь острожский, обязаны были строить и чинить только свои собственные замки, имевшие значение самостоятельных укрепленных центров данного округа, и не участвовали вместе с другими землевладельцами в отстройке центрального замка земли или данного повета.

Сходное с княжескими и панскими имениями положение занимали в Литовско-Русском государстве имения церковные, принадлежавшие епископским кафедрам, соборным церквам и монастырям. Привилей Ягайлы 1387 г. освободил имения католической церкви от всяких повинностей: военной, подводной, сторожевой, дорожной, от платежа всяких податей деньгами и натурою в великокняжеский скарб, от суда княжеских урядников. После Флорентийской унии эти изъятия, по-видимому, распространены были и на церковные имения греческого закона. Но когда началась напряженная борьба Литовско-

Русского государства с татарами и Москвою, Литовско-Русский господарь перестал жаловать подобные иммунитеты церковным учреждениям. Оставляя полные изъятия за старыми, исконными имениями, великие князья литовские стали требовать военной службы с тех имений, которые церковь вновь приобретала путем ли пожалования от господаря, путем ли записей частных лиц: князей, панов, бояр-шляхты. Изъятиями духовенства от государственных повинностей всегда недовольны были светские землевладельцы, с чувствами и мнениями которых приходилось считаться Литовско-Русским господарям. Поэтому, например, утверждая за Луцкою кафедрою имения Колодези и Жабче, отказанные ей на помин души паном Федором Янушевичем и его женою, король Сигизмунд оговорил: «А владыка Кирилл и по нем будучыи епископы мают с тых именей на службу земскую посылати посполу с князи и паны и земяны против всякаго неприятеля нашого, подлуг “уставы” и ухвалы земли Волыньское». При таком порядке вполне естественно, что и Киево-Печерский монастырь, например, выставлял со своих имений десять человек «на конех у зброях». Статут 1529 г. сделал общим правилом, чтобы с земских имений, записанных на церковь, отправлялась военная служба. Поэтому и церковные учреждения держали в своих имениях бояр и слуг, которые владели известными участками земель и обязаны были ездить на войну.

Литература

Любавский М. К. Литовско-русский сейм. М., 1900; Леонтович Ф. И. Правоспособность Литовско-Русской шляхты // Журн. М-ва нар. просвещения. 1908. № 3–4, 6; Semkowicz W. O litewskich rodach bojarskich zbratanych ze szlacht? polsk? w Horodle roku 1413 // Miesi?cznik Heraldyczny. 1913. № 9–12; 1914. № 1–2.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.