Часть 7. Молодой князь

Часть 7. Молодой князь

Молодой двадцатиоднолетний князь Игорь Игоревич был похож скорее на деда, чем на отца. У него отсутствовало феноменальное упорство родителя, и имелись легкость и удачливость предка. Он в силу своей молодости был не способен задумываться о долгосрочных последствиях, о влиянии многочисленных событий друг на друга.

Именно благодаря его молодости, молодой храбрости и глупости произошли события определившие отношение к язычникам на Москве. То чего Слепой не смог бы добиться при всем желании, удалось его сыну без малейших затруднений.

В том же 1372 году война между Тверью и Москвой активизировалась. В течение нескольких месяцев Михаил Тверской контролировал большую часть Северо-восточной Руси. Московские войска в это время пытались нейтрализовать его литовского союзника (стояние под Любутском). Им удалось добиться мира с Ольгердом Литовским, по которому тот фактически предал своего союзника (пообещав, что Михаил откажется от всех своих завоеваний). Позже москвичи захватили Ивана Михайловича (сына Михаила), попросту "купив" его у Мамая. Только угроза потерять сына принудила Тверского князя к миру (1373 год). Язычники в этих событиях активного участия не принимали (было несколько столкновений с тверичами, но не более).

Новая война началась в 1375 году. Считается, что именно эта война стала первой попыткой генуэзцев захватить контроль над Русью.

Ничего экстраординарного в этом не было. Естественно, ни о какой "борьбе за веру" не может быть и речи. Если для генуэзцев такая причина и служила основанием к действиям, то была она далеко не основной (скорее даже — инструментом, а не причиной). Речь шла о намного более важных для нормальных людей вещах — о власти и богатстве. Так получилось, что русские (москвичи!) поддерживали в Византии группировку враждебную генуэзцам. Так получилось, что русские не пускали генуэзцев на север — к меховой торговле. Так получилось, что русские громили волжских торговых партнеров Генуи. Власть Москвы над Русью мешала развитию Генуи и угрожала самому её существованию (не напрямую, но тем не менее).

Именно генуэзцы стали "спонсорами" Михаила Тверского при приобретении тем ярлыка на Великое княжение (этот ярлык был выдан тверскому князю "заочно").

В конце весны Мамай громит Нижний Новгород. В середине лета Михаил начинает войну с Дмитрием Московским.

Неожиданно для всех врагов Москвы оказывается, что войска её союзников уже стянуты в кулак. Московские и владимирские, ярославские, смоленские, брянские и новгородские отряды вступили на Тверскую землю практически моментально. Уже через 10 дней после начала конфликта передовые отряды подошли к Твери. Еще через неделю она была осаждена. До сих пор неясно против кого собирались эти полки (ведь были еще рязанцы, псковичи и язычники, которые просто не успели к Твери или же оставались на границе с Литвой). Можно сказать, что эта армия не уступала той, что пошла на Куликово поле несколькими годами позже (да, она была меньше, но за счет крестьянского ополчения — которое всего лишь увеличила численность русских войск, но не их мощь). Судя по участию в походе Смоленского и Брянского князей, противником виделся Ольгерд. Выстоять против такого консолидированного удара Тверь уже оказалась не в состоянии (несколько татарских погромов и княжеские междоусобицы подорвали её силу). Спустя месяц Михаил Александрович Тверской был вынужден капитулировать.

Конфликт с Литвой и Ордой Мамая продолжался. Ольгерд напал на Смоленск, отряды татар совершали набеги на южные княжества. Небольшие, но очень неприятные татарские набеги русские пытаются решить одним ударом. В конце 1375 года московские и нижегородские войска нападают на Булгарию и устанавливают в ней свою власть (ставят своих сборщиков налогов). Этот шаг едва не приводит к разрыву между Москвой и Сестрорецком (куда в 1373 году была переведена столица языческого княжества), поскольку из Булгара выбили союзного им хана. Именно поэтому в следующем году ни одного отряда язычников не оказалось за пределами своей территории, что стало одной из косвенных причин поражения на Пьяне.

В 1376 году московские и нижегородские войска попытались захватить Мордовию, которую в тот момент контролировал вассал Мамая Араб-шах (Арапша). Не найдя противника большая часть московских войск была вынуждена вернуться (поскольку западные границы защищать было некому). Тем не менее, с нижегородцами и суздальцами оставались владимирские, переяславские, юрьевские, муромские и ярославские полки. В отсутствие лучших русских воевод эта армия прозевала подход Араб-шаха и была разгромлена. После этой победы татары снова разграбили Нижний Новгород и прилегающие земли (на обратном пути разбив и Олега Рязанского).

Только после этого поражения союз между Москвой и Сестрорецком стал восстанавливаться. Основная причина для него исчезла — Булгария перешла под власть Мамая.

Вторая, не менее важная, причина московско-языческого конфликта была "спущена на тормозах". В самом начале 1376 года Игорь Сестрорецкий убил видного православного проповедника Стефана Храпа.

Знал, знал Стефан Пермский, о том, что нельзя рубить священные деревья! Знал!!!

Было ему известно и о том, что его только терпят — терпят ради хороших отношений с реальным руководителем Московского государства митрополитом Алексием (его не трогали более трех лет, благодаря прямому распоряжению князя). И о конфликте между Москвой и Сестрорецком он тоже знал. И попытка срубить священную ель в этой ситуации была безумием. Но он был фанатиком, как и все подобные проповедники. Политическая конъюнктура и опасение за собственную жизнь в вопросах веры ими не учитывалась.

И потому — Стефан срубил эту ель. Опоздавший менее чем на час князь озверел — и отрубил Храпу обе ноги выше колен. "Срубил его подобно тому, как тот срубил дерево".

Стефана Храпа канонизировали. Игорь заслужил прозвище Палач. Христианская проповедь на территории Сестрорецкого княжества была прекращена.

Это событие могло стать причиной для войны. Но, после поражения на Пьяне Москва была вынуждена не обратить на это убийство внимание. Возможно, свою роль сыграл и конфликт между князем Дмитрием и митрополитом Алексием в самой Москве.

В 1377 году умер Ольгерд и в Литве начался конфликт между его сыновьями. На некоторое время угроза с Запада исчезла. Андрей Полоцкий, проигравший борьбу за власть, укрылся на Руси, признав Дмитрия Московского своим сюзереном. Это событие заметно усилило Московское княжество.

Результатом становится разгром Бегича на Воже. Объективности ради следует упомянуть о заметном перевесе русских войск над противником. В бою приняли участие московские, рязанские и сестрорецкие войска под командованием Дмитрия Московского, Андрея Ольгердовича Полоцкого (он сохранил этот титул, несмотря на потерю Полоцка), Даниила Пронского, Игоря Сестрорецкого и Тимофея Вельяминова.

Естественно, ни Дмитрий, ни Игорь реально командовать своими войсками не могли.

Кто руководил Большим полком "из-за спины" Московского князя неизвестно (на Москве было достаточно хороших воевод — Боброк, Владимир Серпуховской, Микула Вельяминов, Иван Квашня и т. д.); реальным же командиром язычников была Анда — Волк, погибший в бою. Этот бой с полным основанием считают "репетицией" Куликовской битвы (АИ — битвы), поскольку построение войск и сам ход боя оказались очень похожи. Точно также на флангах были рязанцы и литовцы, точно также язычники составляли передовой полк, точно также планировался охват противника.

Можно просто сказать, что произошел победный бой, в котором три тысячи язычников (примерно 2 тысячи амазонок и 1000 храмовых бойцов) составляли передовой полк. А можно рассказать о контрударе, который смешал строй татар и задержал их на ключевые минуты, за которые сильные фланги русского войска смогли охватить степную конницу и прижать её к реке. Дальше была бойня…

Видимо, Бегич рассчитывал на расстройство вражьих рядов и на рубку бегущих. И верно, многие попятились было. Стрелы пробивали доспехи, ранили коней, те взвивались на дыбы, устоять было невозможно, хоть и отвечали, и дружно отвечали из тех же татарских луков пускаемыми стрелами…

И вот тут-то и вынесло языческий полк: безоглядно, в лоб, в кучу, в свальную сечу, сбивая и увлекая за собой потерявшие стройность татарские ряды. И уже визг и "Хуррра!" с обеих сторон (одинаково визжали татары и конные амазонки, одинаковое "Ура" кричали оба войска) наполнили воздух, и почти одновременно справа и слева восстал вопль. Андрей Ольгердович и Данило Пронский пошли в атаку.

Передовой полк это почетно, но никогда Слепой не согласился бы так подставить своих людей. Игорь Палач же счел подобное предложение честью. Этим он губил своих, но зарабатывал уважение к ним со стороны христиан.

Существует также вероятность того, что он умышленно подставил своих бойцов под удар. Эта версия опровергается его последующими действиями, в которых он продолжал ставить язычников в передовой полк, но тем не менее… В ходе этого боя погибли лидеры храмовых дружин Велеса и Перуна, а на их место пришли близкие друзья Игоря Третьего. Завиша Черный возглавил Белых Волков, а Храбр Белая Палица — Туров. К тому же, как уже было сказано, в сражении погиб Анда — Волк, что вкупе со смертью Мары в том же году освободило Палача от "надзора" соратников его отца. После этих смертей не осталось людей способных окоротить молодого князя. Можно сказать, что сменилось очередное поколение.

Только этим можно объяснить очередной неосторожный шаг Сестрорецкого князя — в 1379 году он добился у Дмитрия Московского сохранения жизни Ивана Вельяминова.

Человек, считавшийся московским тысяцким, был сослан в языческое княжество с потерей всех своих московских прав и владений. Предположительно он был вынужден отказаться от любой политической деятельности.

Это событие стало прецедентом. После него подобное повторялось неоднократно. Не раз и не два люди, считавшиеся на Москве преступниками, укрывались на севере, отказываясь от всех своих претензий, но сохраняя жизнь.

Скорее всего, именно из общения с Иваном Вельяминовым, Сестрорецкий князь вынес уверенность в неизбежности большой войны с Мамаем (которого против Руси толкали генуэзцы). Поняв это, он немедленно начал собирать войска.

Вновь необходимо упомянуть о его везении. Смерть его тетки позволила стянуть в кулак все отряды. Будь жива Мара, не погибни её вернейший соратник Анда, останься в Сестрорецке её любимчик Аргал — никакого "ударного кулака" появиться попросту не могло. Эти апологеты "малой войны" не допустили бы оголения границ.

Их стихией были сшибки небольших отрядов (максимум из нескольких сотен бойцов), маневрирование и перехват подобных отрядов врага, и защита своих земель. В исполнении Мары это превращалось в искусство, позволявшее перехватывать большую часть новгородских, шведских и татарских отрядов. Крупные сражения они считали бессмысленными, не приносящими результата: "Зачем? Все равно любая крупная армия будет вынуждена рассылать отряды для получения продовольствия, и их можно будет истребить. Большая армия сама разбежится. Другое дело, что бывает необходимо помочь союзникам, но и тогда оставлять свои земли без защиты недопустимо". Но Аргал — единственный кто мог бы поспорить с князем, был услан на Вятку, бороться с набегами Мамаевых татар. И Игорь Палач отдал приказ стянуть к центральным районам княжества (Сестрорецку, Белозерску и Вологде) все силы.