2.1.7. Производство людей, родство и экономика

2.1.7. Производство людей, родство и экономика

В основе раннего первобытного общества и первобытного общества вообще, как и любой другой формы человеческого общества, лежало производство материальных благ. Базисом этого общества, как и любого другого, была система социально-экономи-ческих (производственных) отношений. Ныне это можно считать твердо установленным фактом.

И тем не менее по этому вопросу существует и совершенно иная точка зрения, которая в свое время была развита одним из основоположников материалистического понимания истории - Ф.Энгель-сом. Эта точка зрения имеет сторонников и сейчас. Вот в чем она состоит.

В предисловии к первому изданию своей работы ”Происхож-дение семьи, частной собственности и государства” (1884) Ф.Эн-гельс несколько своеобразно изложил основные положения истори-ческого материализма. В качестве определяющего момента истории он назвал не общественное производство, под которым всегда понималось производство материальных благ, а "производство и воспроизводство непосредственной жизни". "Но, - продолжал Ф.Энгельс, раскрывая содержание этого понятия, - само оно, опять-таки, бывает двоякого рода. С одной стороны - производ-ство средств к жизни: предметов питания, одежды, жилища и необ-ходимых для этого орудий, с другой - производство самого человека, продолжение рода."[18]

О существовании двух видов производства жизни К.Маркс и Ф.Энгельс писали еще в "Немецкой идеологии". Однако Ф.Энгельс не ограничился лишь повторением сказанного. Он внес то, чего раньше не было. "Общественные порядки, при которых живут лю-ди определенной исторической эпохи и определенной страны, - продолжал он, - обуславливаются обоими видами производства: ступенью развития, с одной стороны - труда, с другой - семьи. Чем меньше развит труд, чем более ограничено количество его продуктов, а следовательно, и богатство общества, тем сильнее проявляется зависимость общественного строя от родовых связей. Между тем в рамках этой, основанной на родовых связях структуры общества все больше и больше развивается производительность труда, а вместе с ней - частная собственность и обмен, имущественные разли-чия, возможность пользоваться чужой рабочей силой и тем самым основа классовых противоречий: новые социальные элементы, которые в течение поколений стараются приспособить старый общественный строй к новым условиям, пока, наконец, несовместимость того и другого не приводит к полному перевороту. Старое общество, покоящееся на родовых объединениях, взрывается в результате столкновения новообразовавшихся общественных классов; его место занимает новое общество, организованное в госу-дарство, низшими звеньями которого являются уже не родовые, а территориальные объединения, - общество, в котором семейный строй полностью подчинен отношениям собственности и в котором отныне свободно развертываются классовые противоречия и классовая борьба, составляющие содержание всей писаной истории вплоть до нашего времени." [19]

Длинная, но важная цитата нужна здесь для последующего анализа проблемы. Но прежде надо отметить одну неясность в этом высказывании Ф.Энгельса. Говоря о зависимости общественных порядков от производства человека, автор в одних случаях понимает под этим зависимость от степени развития семьи, в других - зависимость от степени развития родовых связей. А между тем это далеко не одно и то же. Ведь даже согласно собственным взглядам Ф.Энгельса, изложенным в той же самой работе, семья возникла задолго до появления рода, а тем самым - и родовых связей. При этом возникновение родовых связей отнюдь не означало исчезновения семьи - род и семья существовали бок о бок.

Но основная-то мысль Ф.Энгельса ясна. На ранних этапах развития человечества, а именно, на стадии первобытного общества, общественные порядки, при которых жили люди, обусловливались прежде всего производством человека. На более поздних этапах, во всяком случае после возникновения классового общества, они обусловливаются прежде всего производством средств к жизни.

Эта мысль находилась в противоречии с основными идеями материалистического понимания истории. Излагая его основы, родоначальники марксизма всегда подчеркивали, что общественные порядки, при которых живут люди, определяются системой производственных отношений, которая в свою очередь зависит от уровня развития производительных сил. При этом способ производства средств к жизни рассматривался не просто как главный, а, по существу, как единственный фактор, определявший общественные порядки. Производство человека при этом вообще не упоминалось даже в качестве второстепенного фактора.

Яркое свидетельство того, что это именно так, - текст предисловия к "К критике политической экономии" К.Маркса, в котором дано сжатое и четкое изложение основ исторического материализма.[20] Правда, всегда можно сказать, что К.Маркс, излагая все это, имел в виду только классовое общество, ибо перечисляя последовательно сменяющиеся способы производства, он не упоминает в их числе первобытный способ производства.

Так или иначе контраст между основными идеями материалистического понимания истории и тем, что было сказано в предисловии к первому изданию “Происхождения семьи, частной собственности и государства", был столь разителен, что не мог остаться незамеченным. На него особое внимание обратили некоторые противники марксизма, в частности, Н.К.Михайловский.[21] Критика его была довольно поверхностной, однако и ответ на нее, данный В.И.Лениным, был совершенно не убедительным.[22] По существу своему вопрос этот не был рассмотрен ни Н.К.Михайловским, ни В.И.Лениным. Резкой критике это положение Ф.Энгельса подверг, - но уже с позиций марксизма - Г.Кунов: он подчеркнул, что этот тезис совершенно разрушает целостное материалистическое понимание истории. [23]

Любопытная деталь: в ряде относительно ранних советских изданий "Происхождения семьи, частной собственности и государства" цитированное выше высказывание сопровождалось примечанием, в котором указывалось на допущенную Ф.Энгельсом неточность. В последующих изданиях это примечание было снято. А с середины 50-х годов XX века появилось немало работ, в которых данное положение Ф.Энгельса трактовалось как совершенно правильное.

Чтобы разобраться в проблеме по существу, нужно прежде всего выявить причины, которые заставили Ф.Энгельса прийти к подобного рода выводу. Ключ к разгадке заключается, как и следовало ожидать, в содержании той самой работы, в предисловии к которой и была высказана данная мысль. Вызвавшее споры положение Ф.Энгельса тесно связано со схемой эволюции семейно-брачных отношений, которая была обоснована Л.Г.Морганом в его "Древнем обществе" и в целом принята Ф.Энгельсом в ”Проис-хождении семьи, частной собственности и государства".

В схеме Л.Г.Моргана в качестве основных этапов эволюции вы-ступают: (1) орда с промискуитетом, (2) кровнородственная семья, (3) семья пуналуа, (4) парная семья, (5) моногамная семья. Из этих пяти форм первые три (орда с промискуитетом, кровнородственная семья, семья пуналуа) - были одновременно и формами общественного устройства, формами организации общества в целом.

Смена этих трех форм, согласно представлениям Л.Г.Моргана, никак не связана с развитием производства материальных благ, ни в коей мере не определяется его развитием: она, по Л.Г.Моргану, была обусловлена действием естественного отбора, шаг за шагом ограничивавшего кровосмешение. Этот процесс завершился возникновением вначале родовой организации, а в дальнейшем и парной семьи.

Производство материальных благ как фактор, определяющий смену форм общества, выступило в этой роли только после появления парной семьи, и то далеко не сразу. Именно действием уже его, а не каких-либо иных факторов был вызван следующий шаг в эволюции семейно-брачных отношений - превращение парной семьи в моногамную.

Таким образом, именно согласие с моргановской схемой эволюции брачно-семейных отношений с неизбежностью влекло за собой принятие положения о решающей роли производства самого человека в определении характера общественных порядков на ранних стадиях эволюции человечества. На том этапе развития этнографической науки, которого она достигла в 70-80 годах XIX в., предложенная Л.Г.Морганом схема эволюции брачно-семейных отношений выглядела как достаточно обоснованная фактически. У Ф.Энгельса не было серьезных оснований сомневаться в ее правильности. И, будучи вполне последовательным, он сделал тот вывод, который сам собой напрашивался.

С тех пор прошло более ста лет. К настоящему времени этнографической наукой совершенно точно установлено, что ни кровнородственной семьи, ни семьи пуналуа в прошлом человечества ни-когда не существовало. Неизбежным стал отказ от моргановской схемы эволюции семейно-брачных отношений. В итоге положение, сформулированное Ф.Энгельсом в предисловии к первому изданию "Происхождения семьи, частной собственности и государства", лишилось всякого основания. Так окончательно выяснилось, что те-зис о ведущей роли производства материальных благ в истории человечества в полной мере относится и к первобытному обществу.

Рассмотренное положение Ф.Энгельса отнюдь не стоит совершенно особняком. С ним перекликаются высказывания самых разных авторов о том, что в основе первобытных общественных порядков лежали родственные, родовые связи. Похожие положения встречаются и у К.Маркса, который неоднократно писал, что самые древние общины в отличие от более поздних покоились на отношениях кровного родства.[24] При этом он, однако, никогда не рассматривал специально и даже не касался вопроса о соотношении связей кровного родства и производственных, экономических отношений.

Между тем некоторые наши авторы, беря за основу эти высказывания, прямо писали о том, что первобытный коллектив имел "чисто природную, кровнородственную основу."[25] Как довольно категорически утверждали они, именно “естественные, родоплеменные связи, а не производственные, экономические были фун-даментом первобытного общества.”[26] Все это заставляет подробнее рассмотреть здесь как вопрос о природе родственных связей, так и проблему их соотношения в первобытном обществе со связями социально-экономическими, производственными.

Вопрос непрост. В нем много неясного, недосказанного. Иногда в работах отечественных исследователей чуть ли не как синонимы употребляются словосочетания “родственные связи”, "родовые связи" и "отношения по детопроизводству". Причем говоря о род-ственных связях первобытности, большинство современных авторов сводит их к столь привычному для нас линейно-степенному родству, которое в свою очередь понимается как биологическая естественная связь.

На деле родственные связи никогда полностью не совпадают с родовыми. Как хорошо известно, не только все родственники никогда не бывают сородичами, но также и все сородичи вовсе не обя-зательно (если иметь в виду линейно-степенное родство) бывают родственниками. И наконец, ни родовые, ни родственные связи ни-когда полностью не совпадают с "отношениями по детопроизвод-ству", независимо от того, понимаются ли под этими последними просто половые отношения, или же социальная организация отношений между полами. Я уже специально подчеркивал: основным признаком рода была акойтия (если пользоваться привычными терминами - экзогамия) - запрет половых связей между его членами. Да и в современном - не родовом - обществе чаще всего всту-пают в брак лица, не состоящие в родстве.

То, что род и родовые отношения - явление социальное и толь-ко социальное, а отнюдь не биологическое, - бросается в глаза всякому непредубежденному человеку. Род возник и исчез. И это ни-как не сказалось на биологических родственных связях между людьми - биологические связи какими были, такими и остались. Это полностью относится не только к различного вида родственным группам, объединениям и организациям, но к всему тому родству, которое имеет общественное значение, с которым связаны определенные права и обязанности. Такое родство, хотя и связано с биологическим родством, но представляет собой социальное и только социальное явление. В дальнейшем речь и пойдет исключительно о нем.

Впервые к пониманию социального характера этого родства вплотную подошел Л.Г.Морган в своем замечательном труде “Системы родства и свойства человеческой семьи” (1870). Он открыл два качественно отличных типа систем родства, один из которых - классификационный - свойствен первобытному обществу, а второй - описательный - классовому, цивилизованному обществу. Под системой родства Л.Г.Морган понимал совокупность терминов, которые обозначают существующие в том или ином обществе родст-венные отношения (в цивилизованном обществе - отец, мать, брат, сестра, дядя и т. п.). Выявив качественно отличные системы терми-нов родства, Л.Г.Морган тем самым фактически открыл существование разных типов реальных отношений родства, хотя сам до кон-ца понять значение своего открытия не смог.

Л.Г.Морган в своих работах фактически показал, что родственные отношения изменяются, развиваются и вместе с ними изменяется терминология родства, что отношения родства, с которыми имеют дело этнографы, юристы, суть явление социальное и только социальное.

И тогда вполне естественно перед учеными стал вопрос о том, чем определяется характер отношений родства и что лежит в основе их изменения. Уже Л.Г.Морган поставил системы родства в связь с формами брака и семьи. В этом он был абсолютно прав.

Брак у нас нередко сводят к половым отношениям, что совершенно неверно: половые отношения и брачные отношения - далеко не одно и то же. Половые отношения возможны без брака и вне брака. Брачные отношения, включая в себя половые, никогда к ним не сводятся. Брак есть определенная социальная организация отношений между полами. Он предполагает наличие определенных, признанных обществом прав и обязанностей между связанными браком сторонами.

Была опровергнута предложенная Л.Г.Морганом схема эволю-ции брачно-семейных отношений. Ошибочным было его понимание группового брака как суммы индивидуальных браков. Но ос-новная мысль, лежащая в основе этой схемы, - идея о том, что развитие шло от промискуитете через групповой брак к индивидуальному, - оказалась совершенно верной.

Системы родства, которые Л.Г.Морган назвал классификационными, уходят своими корнями к групповому браку. Они не зна-ют отношений между индивидами - они знают отношения между группами индивидов и только тем самым - между индивидами. Подобное родство лучше всего было бы назвать групповым родством.

Системы родства, которые Л.Г.Морган назвал описательными, тесно связаны с браком между индивидами. Они знают отношения только между индивидами, обозначают состоящие из степеней ли-нии родства, связывающие индивидов. Подробное родство лучше всего было бы назвать линейно-степенным родством.

Формы брака во многом зависят от социально-экономической структуры общества. Но эта структура влияла на отношения родства и родственную организацию общества не только косвенно, но и прямо. Не вдаваясь в детали отношений родовых и родственных связей к экономическим (ибо это увело бы нас слишком далеко), ограничусь лишь принципиальным решением вопроса.

Напомню, что первобытные производственные отношения определяли волю индивида не прямо, а через волю общества, мораль. Общественная воля обязывала каждого трудоспособного человека делиться созданным им продуктом с другими людьми. Но комму-налистическое распределение по самому своему характеру возмож-но только в пределах сравнительно узкого круга людей. Поэтому общественная воля не может обязывать человека делиться созданным им продуктом просто с людьми вообще. Необходимо здесь проведение достаточно четкой, всеми осознаваемой границы меж-ду людьми, с которыми данный человек обязан делиться, и людь-ми, с которыми он делиться не обязан, то есть нужна четкая фик-сация круга лиц, внутри которого осуществляется коммуналисти-ческое распределение.

Этот круг не мог быть не только чрезмерно велик, но и чрезмерно мал и, главное, должен был оставаться по возможности постоянным. Поэтому принадлежность к этому кругу в идеале долж-на была носить пожизненный характер. Необходимостью поэтому было и существование особых правил, определявших, в какой из этих кругов должен был войти человек, который только что поя-вился на свет. Войдя в тот или иной круг, человек, как правило, оставался в нем на всю жизнь. И до самой смерти он был обязан делиться с его членами добытым им продуктом и, соответственно, всегда имел право на долю продукта, добытого ими.

На ранних стадиях развития первобытного общества круг, в пределах которого существовало коммуналистическое распределение, совпадал с производственным коллективом, который одновременно был и родом. Формой, в которой члены рода осознавали свою общность и в то же время отличие от членов других родов, был тотемизм. Все люди, имевшие один тотем, были членами одного рода, одного социально-исторического организма и, соответственно, были включены в одну систему коммуналистических производственных отношений.

Ответ на вопрос об отношении между производственными и родовыми связями в данном случае зависит от того, что понимать под этими родовыми связями. Если под родовыми отношениями понимать все вообще социальные связи, существующие в таком роде, то тогда и производственные отношения можно назвать родовыми. Они родовые в том и только в том смысле, что образуют базис социально-исторического организма, который одновременно является и родом. Если же под родовыми отношениями понимать только те, что делают социально-исторический организм родом, а именно - отношения акойтии (агамии) и экзокойтии (экзогамии), то они представляют собой связи, отличные от производ-ственных отношений.

После того, как род перестал совпадать с производственным коллективом, даже между теми его членами, которые входили в состав разных организмов, в течение еще длительного времени продолжало осуществляться коммуналистическое распределение, т. е. род продолжал еще в какой-то степени сохраняться как круг, члены которого были обязаны делиться друг с другом. В дальнейшем по мере появления, наряду с коммуналистическими, новых производственных отношений, круг людей, обязанных делиться друг с дру-гом, стал все в большей степени определяться не столько принад-лежностью к роду, сколько родством, причем не столько даже груп-повым, сколько линейно-степенным.

Все это вместе взятое и дало основание для утверждений как о том, что в первобытном обществе экономические отношения отсутствуют, а их функцию выполняют родовые или родственные отношения, так о том, что в первобытном обществе экономические отношения производны от родственных (родовых) связей. Такие утверждения, казалось, соответствуют фактам. В самом деле: родственники делились пищей, а люди, не состоящие в родстве, не делились. Так что на вопрос о том, что побуждало первых делиться, напрашивался вполне естественный ответ - родство. Они делились потому, что были родственниками. Ответ казался исчерпывающим.

Но стоит лишь поставить вопрос, почему то же самое родство, что побуждало людей систематически, изо дня в день делиться в первобытном обществе, не побуждает их к тому же в обществе классовом, почему в ходе развития самого первобытного общества сужался круг лиц, обязанных систематически друг с другом делиться, как становится ясно: дело вовсе не в родстве самом по себе.

Делиться людей заставляет не родство, а воля общества, содержание которой было детерминировано системой социально-экономических отношений. Что же касается родства, то оно лишь фик-сирует круг лиц, внутри которого дележ обязателен; причем как факт существования такого круга, так и все его основные особенности определяются характером системы социально-экономических отношений.

Родственные отношения, таким образом, - связи не содержательные, а формальные. Они всегда существуют как способ фиксации содержательных отношений, как рамки, в которых содержательные отношения проявляются. Фиксировать они могут не толь-ко имущественные, но и самые различные содержательные связи. Именно характер содержательных социальных связей - прежде все-го социально-экономических - определяет природу существующих в обществе отношений родства и родственных группировок.