Глава 9. КАМНИ АМАЗОНОК

Глава 9. КАМНИ АМАЗОНОК

Чрезвычайный интерес в области связанных с амазонками преданий представляет факт, который отмечают многие из путешественников, подобно сэру Уолтеру Рэли и де ла Кондамину, обратившим свое внимание на некие зеленые камни, разновидность нефрита, которые индейцы, по общему мнению, получали у "женщин, живущих без мужей". Ла Кондамин видел много таких камней в различных уголках страны, и происхождение их всегда объяснялось подобным образом. Камням этим придавалась форма, напоминавшая птиц и зверей, похожих на бусины цилиндриков длиной от двух до трех дюймов (пять — семь с половиной см), иногда гладких, иногда покрытых причудливой и сложной резьбой, увязываемой нами с искусством ацтеков. Почти всегда в них по длине было проделано круглое отверстие: такие камни носили на шее в качестве служивших талисманами подвесок, о чем упоминал Рэли.

Эти странные, овеянные прикосновением тайны камни, встречающиеся по всей Южной Америке и Мексике, послужили основанием для построения сложной теории, долго являвшейся предметом обсуждения среди археологов и антропологов. Было принято считать, что эти яшмы имеют восточное происхождение, и, более того, резные изображения на амулетах — цилиндрических или другой формы, имеют отчетливо восточный характер. Посему было собрано внушительное количество свидетельств, доказывающих, что мексиканские ацтеки, таинственные обитатели Юкатана, перуанские инки — и добавим к списку амазонок Бразилии — пришли из Азии. Подобный тезис, конечно, был подкреплен аргументами, основанными на идентичности символов (таких как прямой и т-образный кресты, а также свастика), схожести ряда обрядов (человеческие жертвоприношения солнцу и луне, наличие жриц и евнухов, служивших в монолитных храмах) и некоторых антропологических свидетельствах. На самом деле, сходство это скорее является кажущимся, чем реальным. Безусловно, существующую общность нельзя отрицать, однако расхождения как в использовании символов, так и в характере обычаев слишком велики, чтобы их можно было приписать просто воздействию новой среды. Такое сходство, прежде всего, говорит о том, что человек всегда остается человеком, и его потребности и желания, как физические, так и интеллектуальные, во всем разнообразии своем всегда проявляются схожим образом.

Что касается обсуждаемых нами зеленых камней, можно сказать, что они самым существенным образом отличаются уже по составу; встречаются амулеты, сделанные из настоящей яшмы (известкового силиката с примесью магния), жадеита (силиката натрия и алюминия), полевого шпата и кварца. В любом случае, отправляться за такими камнями в Азию нет необходимости, поскольку и нефрит и жадеит достаточно широко распространены и находятся на всей территории Центральной и Южной Америк, хотя отыскать их непросто. Верно, что искусство шлифовки и резьбы по таким камням, обыкновенно чрезвычайно твердым и с успехом противостоящим железу, было утрачено еще до того, как на местной сцене появились испанцы. Однако одновременно было потеряно столько знаний, связанных с древними и сравнительно недавними цивилизациями этих стран, что не следует удивляться тому забвению, в котором оказалось искусство обработки камней. Примеры подобных утрат слишком обыкновенны для любого периода и каждой страны. Даже если не обращаться к более удаленным областям, чем Перу, мы видим, что инки некогда умели шлифовать изумруды и проделывать в драгоценных камнях круглые отверстия, не нарушая их целостности, а это представляет собой задачу, бесспорно более сложную, чем работа с нефритом или кварцем. Примеры утраты известных в более раннее время технологических приемов нетрудно умножить. Судя по словам сэра Уолтера Рэйли и прочих путешественников, эти фигурные и по большей части гравированные камни рассматривались в качестве талисмана плодородия, подобно тому, как кремневые наконечники стрел исполняли эту роль по всему миру, не только от Китая до Перу, но и от африканских лесов до долин Кемберленда. Однако если кремневые наконечники связывали с молниями, с грозовыми облаками и с приносящими жизнь ливнями, плодотворящим даром богов, — в общем, с растительностью и домашним скотом, то зеленые камни имели особое отношение к процессу вынашивания ребенка. Существует достаточное количество интереснейших, даже поучительных мифов, имеющих отношение ко всему этому (поучительных, потому что наблюдавшиеся факты не были полностью лишены основания), и распространенных по всей населенной поверхности земного шара.

В общем, признано, что сопровождающиеся грозами ливни оказывают самое благотворное влияние на растительность, хотя частичное объяснение этого факта было обнаружено только в XIX веке и заключается в том, что грозовые разряды фиксируют в воздухе свободный азот, который дождевые капли переносят в землю, превращая в пищу для растений. Вне сомнения нефрит особенно высоко ценился на всем Востоке, хотя наиболее ярким является его почитание в Китае, однако культ этого камня и схожих с ним отнюдь не ограничен распространением только там. Женщины по-прежнему носят украшения из таких камней — браслеты, ожерелья и амулеты-подвески. Некоторое переосмысливание идей позволяет ценить эти камни и мужчинам — турки, например, любят украшать нефритом рукоятки своих мечей (а меч представляет собой alter ego бойца, символ его могущества, даже его представителя, как следует из многих обрядов). Вполне понятная связь идей обращает нас в другом направлении, поскольку эти камни, кроме того, служили талисманом против болезненных почечных заболеваний.

В Новой Зеландии маори в значительной мере полагаются на свои нагрудные подвески из резного зеленого камня, которые, как и в Бразилии, здесь изготовляют из нефрита, жадеита или других аналогичной окраски камней. Наконечники и амулеты из подобных камней обнаруживались и в Европе — особенно во Франции и Швейцарии, где их в первую очередь связывают с населением свайных поселков. Как и в случае американских амулетов, здесь долго считалось, что европейские орнаменты произошли от азиатских, так как на территории континента не обнаружено месторождений таких камней. Однако более пристальное изучение позволило найти жадеит, а возможно и нефрит, среди галек в реках Швейцарии. Источники их так и остались неизвестными, в то время как Соссюр (Saussure) и после него другие исследователи обнаружили названную соссюритом разновидность нефрита непосредственно в скалах Швейцарских Альп. Более обильные месторождения настоящего нефрита были также найдены в Северо-Восточной Европе. Все эти камни имеют желтовато-зеленую окраску, они полупрозрачны и маслянисты на ощупь: именно эти свойства делали их особенно ценными. Аналогичный круг идей связан с большинством зеленых и голубых камней. В самом деле, зеленый и синий цвета проникнуты глубокой символикой. Синий обозначает небесный свод и находящийся за ним мир, а потому и веру; зеленый символизирует глубокие воды, растительность и весну, а значит, жизнь и надежду. Этот символизм универсален.

В Библии, зачастую связанный с драгоценными камнями, он имеет универсальный характер. В книгах Исхода и Иезекииля подножием престолу Божию служит темно-синяя твердь, усыпанная золотыми звездами, которая сравнивается с украшенным сапфирами полом. В данном случае под сапфиром следует понимать лазурит, темно-синий камень, полный многочисленных включений железистого пирита, искрящихся словно звезды. Радугу над престолом сравнивают с изумрудом. В пророческом описании двенадцати стен Нового Иерусалима пятая основана на берилле, шестая — на бирюзе, восьмая — на сапфире, девятая — на изумруде, десятая — на хризолите, одиннадцатая — на топазе, а двенадцатая — на аметисте. Ворота сделаны из сапфира. Далее он иносказательно упоминается при описании человеческого тела и, вероятно, обозначает синие вены. Из двенадцати камней, находившихся на нагрудной пластине иудейского первосвященника, две трети являлись или синими или зелеными: среди них бледный желто-зеленый топаз, зеленый изумруд, синий с золотыми искрами лазурит, красно-зеленый яшефех (yashefeh), небесно-синий агат, темно-фиолетовый аметист, ярко-зеленый малахит, желтый с переходом в темно-синий яхалом (yahalom). Любопытно отметить, что каббалисты считали сапфир смертоносным для змей, в то время как талмудисты утверждали, что резьбу на сапфире из нагрудника первосвященника сделал червь.

В соответствии с мнением талмудистов, Скрижали Завета были сапфировыми, каковое слово здесь может обозначать лазурит. Многие из посвятительных храмовых надписей в Малой Азии были выполнены на этом прекрасном камне. Настоящий сапфир представляет собой "камень целомудрия", прогоняющий дурные сны и сохраняющий зрение; распространенная в Китае звездчатая разновидность его считается любовным амулетом. А в Индии она называется дочерью слез Брахмы. Все это становится еще более интересным, если соединить с универсальным мнением о неизбежности страдания и жертвы ради искупления человечества. Легенда утверждает, что Брахма Творец грешил, стремясь выразить этим симпатию к человеку и дать пример самопожертвования. Вся горечь его раскаяния собралась в виде слезы в его глазу и пролилась на землю в форме звездчатого сапфира. Таким образом, этот камень является символом кающегося грешника, освященного жертвоприношения. Аметист считается "девичьим камнем"; он обладает свойством обнаруживать яды, и посему чаши, из которых пили мифические боги и герои, были вырезаны из аметиста. Украшенные вырезанными символами луны и повешенные на шнурке на шею, камни эти становились талисманами против колдовства. Бирюза приносила удачу. Ее же сулил изумруд, особенно в любовных делах: камень менял цвет, если предмет любви оказывался лживым, обнаруживал измену как таковую, восстанавливал зрение, лечил эпилепсию и самым деятельным образом способствовал легким родам.

Вообще говоря, сапфир символизирует небесную голубизну и потому религиозную надежду; изумруд — растительность, весну, Афродиту, любовь[18]. В соответствии с этой традицией папа Иннокентий III прислал королю Иоанну Английскому четыре кольца: с сапфиром, символизирующее надежду; с изумрудом — веру; с гранатом — милосердие; и с топазом, знаком дружеской помощи, обозначив этими камнями все то, в чем нуждался король. Каббалисты изготавливали планетарные кольца следующим образом: для Марса — оправленный в железо изумруд; для Венеры — аметист в меди; для Сатурна бирюзу в свинце; для солнца — вставленный в золото сапфир. Этот особенный символизм, вероятно, был почерпнут у арабских авторов.

Само название нефрит было получено этим камнем в связи с его предположительно благотворным влиянием на ход почечных заболеваний, и испанцы, вне сомнения следуя в этом примеру индейцев, называли каменные цилиндры Южной Америки piedras hijados, или чресельными камнями. Пришедшая к нам из Египта каббалистическая методика использования нефрита требует; чтобы камень был обработан в виде совершенного квадрата и помечен цифрами 1.8.1 Л, сделанными из чистого золота; на него следовало три раза дохнуть на закате и рассвете, пять сотен раз повторить имя "Тот", а потом перевязать вокруг красной нитью (нитью жизни). Таким образом, получался талисман, приносивший своему обладателю успех во всех делах, потому что никто не мог отказать ему, какой бы любезности или услуги он ни просил. Имя Тот, конечно, принадлежит великому богу с головой ибиса, почитавшемуся в верхнем течении Нила, украшавшему себя полумесяцем и записывавшему приговоры, которые выносил в Потустороннем мире Осирис. Посему люди, знавшие "Слова Власти", могли превращать некоторые из костей священного ибиса в "кости исполнения желаний", обладание которыми обеспечивало исполнение любого сильного желания. Тота можно в известном смысле назвать Гермесом египетских богов, он изобрел письмо, и с его помощью овдовевшая после убийства старшего или солнечного Гора Исида и осиротевший при этом Гор Младший сделались покровителями младенцев. Он был богом папируса, в котором спрятал Гора; и поэтому ибиса можно сравнить с приносящими детей фольклорными аистами.

Далее в небесном мире ацтеков могущественный бог Тлалок, или "Вино Земли", обладает супругой по имени Чалчиутликуе, "Дама в Изумрудных Одеждах", покровительницей озер и текущей воды. Символом ее является зеленый нефрит, а изумруд носит название чалчихуитл. Это напоминает нам об индуистской богине Дурге, также являющейся божеством плодородия, известной под именами "Исполнительница Желаний" и "Подательница Победы в Бою". Ее призывали как "Носительницу Изумрудных и Сапфировых Браслетов" и как "Блистательную с Павлиньими Перьями на Голове". Сыном Тлалока и Чалчиутликуе является Кецалькоатль, наиболее аскетичный бог среди всего пантеона, которому, тем не менее, возносили хвалы при рождении любого ребенка, каковой именовался в соответствующем религиозном ритуале "драгоценным самоцветом, изумрудом, сапфиром, прекрасным перышком… созданным на девятом небе… где его божественное величие вылепило тебя как из кома золота, вырезало как из драгоценного камня".

Конечно, прекрасная мысль о том, что дитя рождается на небесах, не присуща одной только Центральной Америке — так же как не ограничивается ею и связь между сине-зелеными камнями с любовью и вынашиванием детей, однако следует отметить, что в Мексике времен ацтеков ребенок считался истинным даром божьим. Кецалькоатль слыл изобретателем искусства гравировки и шлифовки драгоценных камней, и он считался покровителем не только новорожденных, но и каменных дел мастеров. Индейцы Бразилии считали, что амазонки добывали свои драгоценные амулеты из озера, находящегося неподалеку от Жамунды, — высокой горы неподалеку от первоначального места нахождения Маноа дель Дорадо. Женщины собирались по ночам, и после ритуального очищения поклонялись луне, призывая ее как Мать Зеленых Камней. А когда лунный диск отражался в водах, они ныряли в озеро и принимали камни от богини. Почитание луны представляло основной культ на равнине Амазонки. Луна считалась создательницей всех растений, особенно маиса. Подчиненными ей богами являлись растущая и умирающая луна, каждый из которых правил над малыми богами, представлявшими гениев лесов, лугов, гор, рек и озер. Это символизировало собой грубую форму верований, существовавших в Мексике. В любопытном варианте повести о получении зеленых камней они являются живыми и плавают в озере как рыбки. Их можно поймать только после того, как амазонки совершали свое личное жертвоприношение, делая на теле порез, капля крови, попавшая на извивающийся зеленый камень, действовала на него самым магическим образом: камни притихали и позволяли поймать себя. В это мгновение они оставались мягкими и пластичными; взяв их в руки, амазонки при свете луны придавали камням нужную форму, после чего они твердели. Эти повествования, связывающие зеленые камни с царицей ночных небес, посылающей на землю росу и свой мягкий свет, также свидетельствуют о сложности добывания нефрита или жадеита, которые, быть может, иногда находили непосредственно на месте залегания, извлекая из каменных глыб или находя в россыпях.

В отношении умягчения камней интересно упомянуть существовавшее в Перу предание, гласившее, что инки обладали этим секретом, используя сильнодействующее средство, приготовленное из трав. Это облегчало им изготовление огромных и сложных каменных блоков, использовавшихся в великих сооружениях, зачастую возводившихся инками на вершинах высоких и почти недоступных гор. Некоторые камни мягки по природе и легко обрабатываются сразу после извлечения из глубоких карьеров, в то время как лаву действующих вулканов можно резать или даже лепить; однако камни, о которых идет речь, — огромные монолиты сооружений инков — не принадлежат ни к тому, ни к другому разряду. Можно предположить, что свежий, только что добытый нефрит мягок и постепенно твердеет при пребывании на воздухе: некоторые наблюдения, сделанные в последнее время в Восточной Европе, как будто бы подтверждают этот факт. Кроме того, де ла Кондамин, сообщая об обычаях, принятых среди бразильских туземцев, говорит: "Они серьезно утверждают, что камень этот представляет собой просто речной ил, которому, если его недавно извлекли из русла, легко придать любую форму, и который приобретает чрезвычайную твердость после пребывания на воздухе". Связь идей, проходящих из легенды в легенду, безусловно, заслуживает внимания. То, что зеленые камни образуются при сжатии осадков на речном дне, являлось широко распространенным убеждением, и конечно, неспособность лично воспроизвести это чудо с точки зрения туземного ума не являлась свидетельством его ложности, поскольку главную роль здесь играли магическое прикосновение и заклинания, отсутствовавшие в эксперименте. Извлечение ила со дна вод для сотворения жизни относится к числу распространенных верований, и его можно сравнить с греческими легендами и теориями современных эволюционистов. Например, алгонкины, если ограничиться упоминанием одного из многих племен, говорят, что в начале всего мир представлял собой водную пустыню. На ней плавал плот, груженный животными, царем которых был Великий Белый Кролик (или Заяц). Животные не видели вокруг ни клочка земли, на которую можно было бы поставить ноги, и Великий Белый Кролик обратился к земноводным созданиям, чтобы те нырнули поискать земли. Первым нырнул бобер, однако, проведя под водой долгое время, он вынырнул — устав и не добившись успеха. После этого вызвалась выдра, но и она не продвинулась в поисках. Тогда свои услуги предложила мускусная крыса. Хотя вероятность, что подобное небольшое животное добьется успеха, была невелика, ей позволили попробовать свои силы. Мускусная крыса исчезла под водой и оставалась там так долго, что ее кончину уже начали оплакивать. Однако, наконец, бездыханная, она показалась над водой, зажав в одной из крошечных лапок комок земли. Великий Белый Кролик взялся за лепку, и пока он занимался ею, комок вырастал в объеме. Образовался огромный остров с равнинами на нем и горами, которые все росли, пока Белый Кролик ходил и ходил вокруг, придавая форму. Земли стало столько, что она уже могла стать домом для всех животных, однако суша оставалась безжизненной. Тогда Великий Белый Кролик начал бросать камешки в землю, и они превратились в деревья и всякие другие растения. Но людей на земле не было, и Белый Кролик создал мужчин и женщин из мертвых животных. Отсюда, по мнению многих, возник сложный закон тотемов, с одной стороны проповедующий универсализм, соединяя человечество со всем одушевленным и неодушевленным миром, а с другой стороны, ведущий к бесконечной дифференциации.

Аналогичная идея лежала в основе еврейского предания о сотворении Адама. Талмудисты утверждают, что Бог послал архангелов Гавриила, Михаила и Исрафила за несколькими горстями земли, чтобы сотворить из них первого человека, причем земля должна была быть взятой с различных глубин и имела различные цветовые оттенки (отсюда происхождение рас и оттенков их кожи); однако Земля, опасаясь, что человек окажется скверным созданием и опозорит ее, умолила их не исполнять Господню волю, и тронутые ее аргументами ангелы вернулись с пустыми руками. Тогда спустившийся Азраил выполнил задание, и ему было назначено впредь отделять души от тел, по какой причине он был наречен Ангелом Смерти. Еврейские ученые добавляют, что семь горстей, взятых из Вавилонии, пошли на сотворение самых почетных частей тела Адама.

Таким образом, мы видим, что индейцы Севера и Юга Америки, мексиканские ацтеки, и семитический "избранный народ" сумели свести воедино просторную землю и бескрайние небеса, отыскав место человеку в собственных космогониях, проникнутых пониманием того, что Природа не может быть не охваченной творческой силой Духа. Вода и земля рождают, но их плодоносная способность возникает лишь благодаря вмешательству фактора духовного, проявляющегося в различных случаях через такие силы, как солнце, луна и ветер, животворящие не сами по себе, но как инструмент Творца, находящегося вне Природы. Весь диапазон символизма камней и красок иллюстрирует эту веру в великий и неизмеримый секрет жизни.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.