Глава десятая

Глава десятая

Дом пушной фактории стоял на берегу моря, так же как и постройка Чарльза Томсона. Квартира мистера Саймонса соединялась узким коридором со складом. Вся фактория была построена так, что у доверенного «Норд компани» все было под рукой. Склад забит товарами, и мистер Саймонс давно привел его в порядок.

Чукотского языка мистер Саймонс не знал, да и изучать его не собирался. Он говорил немного по-русски. В торговле как переводчик помогал ему Ярак.

Вдвоем они переложили в складе товар, и мистер Саймонс, закрыв факторию, пошел к Томсону. После сытного обеда, извинившись, мистер Томсон вышел в секки и сказал дочери:

— Мэри, ты сегодня пойдешь к мистеру Саймонсу учиться танцевать.

— Я не пойду к Сайму. Мне не надо учиться. Я умею танцевать получше Сайма, — дерзко ответила она.

— Ты дочь американского отца! И должна танцевать по-американски, а не по-дикарски!

Сказав это категорически, Чарльз Томсон вернулся в комнату.

В это время вошел Ярак и сказал:

— Русский бородатый начальник приехал. Там у карты стоит.

Мистер Саймонс заспешил домой.

Около фактории стояли две нарты и толпа охотников.

— О, мистер Лось! Губернатор! — еще издали крикнул мистер Саймонс и, подойдя, крепко пожал руку ему и Жукову.

— Здравствуйте, здравствуйте, мистер Саймонс! Давно не виделись, с самого лета, — сказал Лось.

— Прошу вас проходить в квартиру. Где ваших собак устроить, вы лучше меня договоритесь.

— Собак я устрою, — сказал Ярак.

— Получше их накорми! — попросил его Андрей.

— Очень хорошо накормлю!

Американский дощатый дом имел вид солидной, но недолговечной постройки. В комнатах было чисто, уютно и просторно. Всюду стояла новенькая удобная мебель. Около кровати мистера Саймонса лежала шкура бурого медведя, на кресло накинута белоснежная шкура белого медведя подарок Чарльза Томсона. На письменном столе Жуков увидел американские журналы и с жадностью погрузился в чтение.

Лось ходил по комнате, оглядывая ее с пола до потолка. Он постучал пальцем по стенке дома и иронически спросил:

— Тепло?

— Очень хорошо, мистер Лось!

— Хитрый народ — американцы! Договор заключили на три года и постройки возвели точно на это время: ни дня больше, ни дня меньше. Договор кончится — и дом развалится.

— О мистер Лось, дом крепкий, хороший дом. Этот дом будет стоять двадцать лет!

— Двадцать лет! Хотите, я нажму плечом — и стена вывалится? У нас в России такие не строят.

— О мистер Лось, вы слона можете свалить. А вообще дом как дом, в две дюймовые доски… Стена обита картоном и оклеена обоями.

Мистер Саймонс говорил и в это же время разжигал камбуз, нарезал ломтиками бекон, ставил на стол масло, звенел посудой, ножами, вилками. Все у него спорилось в руках.

— По договору «Норд компани» должна строить здесь не только торговые здания, но и школы и больницы, — как бы про себя сказал Лось. — Неужели из таких же дощечек?

Мистер Саймонс остановился с тарелкой в руках посредине комнаты.

— Мистер Лось, вы же знаете, что пароход «Бичаймо» имел на борту здания пушных факторий, товары. Правда, наша фирма располагает большим флотом, и можно было бы послать еще пароход, но арктический рейс делается впервые. Опытный. «Норд компани» — очень солидная фирма, мистер Лось, и я не сомневаюсь, что на будущий год здания, обусловленные соглашением, будут стоять на этих берегах… Прошу вас! — показывая на стол обеими руками, закончил мистер Саймонс.

Ревкомовцы закусили, поговорили о торговых делах и направились в сопровождении мистера Саймонса в магазин и склад.

Здесь были товары, каких Лось никогда еще не видел. Лось рассматривал патроны, винчестеры в блестящей добротной упаковке, нюхал ароматные табаки, любовался тонким, никому здесь не нужным дамским бельем. Плиточные табаки — курительный и жевательный — были упакованы, как шоколад, в блестящие бумажки, переложены восковой бумагой. Обилие посудоскобяных и самых разнообразных мануфактурных товаров.

Мистер Саймонс, обращая внимание Лося на прикрепленные к стене бумаги, сказал:

— А вот, мистер Лось, прейскурант цен! Этот — пушно-сырьевой, а этот — на товары.

Лось приблизился к стене и стал читать вслух:

— «Чай кирпичный…» А где же цена? — спросил он.

— О, оторвался кусочек бумаги с ценой на кирпичный чай.

Саймонс мигом притащил портативную машинку с русским алфавитом и здесь же, на прилавке, припечатал отсутствующую цену.

— «Чай кирпичный — 1 руб., винчестер — 80 руб., патроны 20 шт. — 2 руб., мука 40 англ. фунт. — 7 руб.».

Список был длинный, и Лось долго читал.

— Хорошо! А это на пушнину? — спросил он. — «Песец белый 1-й сорт 40 руб., песец — 2-й сорт — 32 руб., песец голубой 1-й сорт — 80 руб., нерпа 1 шт. — 1 руб.».

Лось просмотрел весь прейскурант цен, отошел к прилавку и сел на тюк кирпичного чая. Доверенный «Норд компани» следил за каждым его движением.

— Все это очень хорошо, но бесполезно, — вздохнув, сказал Лось. — Нет ни одного грамотного охотника. Кто будет читать эти прейскуранты?

Саймонс пожал плечами и развел руками, склонив голову.

В магазин вошел Ярак, а следом за ним человек пять охотников.

— Потом, потом! Пошли вон! — сказал по-русски мистер Саймонс, замахав рукой в сторону двери.

— Ничего, мистер Саймонс, пусть посмотрят. Они не помешают нам, остановил его Андрей Жуков.

— Живой надо для них прейскурант, мистер Саймонс, а не мертвый! сказал Лось.

— Я вас не понимаю.

— Вот, скажем, тюк кирпичного чая — восемьдесят кирпичей. Стоит он восемьдесят рублей. На него сверху положить два песца по сорок рублей. Винчестер — под ним тоже два песца. Пачку патронов, двадцать штук, положить на две нерпичьи шкуры, ведь они по рублю стоят, а патроны — два рубля. Это будет понятно всякому, даже неграмотному охотнику.

— Мистер Лось, охотники почему-то не везут песцов. Я купил всего десятка два. Не из чего сделать такой живой прейскурант, как вы говорите.

— Вполне достаточно, давайте их!

Лось сбросил с себя кухлянку, стал разбивать ящики, распарывать тюки с кирпичным чаем, оружием, патронами, делая на стене и у стены своеобразную витрину-прейскурант.

Андрей Жуков в окружении изумленных охотников приступил как бы к чтению «лекции».

— Вот, — говорил он, показывая шомполом, — на винчестере лежат два первосортных песца. Это значит, что за две хорошие песцовые шкурки можно получить один винчестер. Здесь в этой стопке тридцать два кирпича чая, на ней лежит песцовая шкурка второго сорта. Это значит, весь этот чай можно купить за одну шкурку.

— Какомэй, какомэй! — беспрерывно выражали охотники свое удивление.

— Слыханное ли это дело?

— Верно ли все это?

— Первый раз такой хороший американ приехал, — слышались возгласы и разговоры.

Между тем мистер Саймонс стоял около прилавка, сплетя свои длинные ноги, и, поднимая изредка подбородок, пускал дым из сигаретки. На лице его была неодобрительная улыбка, переходящая порой в надменность и плохо скрываемое недовольство.

Лось был занят делом всерьез и работал молча, изредка бросая случайный взгляд на мистера Саймонса и рассуждая про себя: «Ничего. Здесь, брат, ты у нас в руках. Будешь торговать так, как мы хотим».

Андрей закончил свою лекцию о торговле и сказал:

— Вот такая теперь будет здесь торговля. Идите и расскажите об этом людям.

— Вы только не разоряйте это все, — попросил один охотник, показывая на «витрину», — потому что каждый захочет посмотреть на нее.

Охотники тут же разбежались по ярангам, вытащили из своих тайников песцов, хранившихся до того момента, когда торгующий человек будет производить обмен при хорошем расположении духа, и явились в магазин.

Один охотник подал Лосю двух песцов и сказал:

— Винчестер можно за них?

— Конечно, можно, — сказал Жуков, — но Лось не торгующий человек. Он только приказал так торговать. Вот ему отдай, — показал он на Саймонса.

Мистер Саймонс взял песцов, осмотрел их, встряхнул, подергал ость.

— Очень хорошие песцы. Что он хочет? — спросил Саймонс и, получив ответ, подал охотнику винчестер калибра тридцать на тридцать в картонной коробке.

Охотник неуверенно взял ружье, посмотрел на всех и спросил:

— А должен я не останусь за это ружье? Потом не попросит еще песцов за него?

— Нет, все заплачено. Вот видишь, как показано на стене. — И Жуков вторично начал разъяснять живой прейскурант.

Торговля пошла бойко. Из яранг бежали охотники с песцами торговать по-новому. Слух этот проник во все жилища и пошел по побережью, как самая важная новость.

— Видите, мистер Саймонс, а вы думаете, что не наступил сезон охоты. Подождите, я вот проеду по побережью — и вас завалят пушниной. Это же просто объясняется: с ними никто никогда еще так справедливо не торговал, как собираетесь торговать вы, — с легкой иронией сказал Лось.

— О, мистер Лось, я вам очень благодарен! Вы мне очень поможете наладить здесь торговлю.

Проведя торговый день в магазине пушной фактории, ревкомовцы вернулись в комнату Саймонса.

— Мистер Лось, а все-таки эта торговля дикая! — сказал он.

— Верно. Вот подождите, настроим здесь школ, грамотных людей сделаем, тогда и торговля будет совсем другая. На деньги перейдем. Покончим с этим товарообменом. А сейчас… Надо применяться к обстановке. Мы, большевики, умеем это делать… Э-э! Да у вас русские пластинки! — воскликнул Лось.

— Это, мистер Лось, американские, но на русском и украинском языках, — почтительно заметил мистер Саймонс.

Лось долго наслаждался украинскими песнями. Они уносили его на далекую родную Полтавщину, и ему стало грустно.

Лось встал, прошелся по комнате. Проходя мимо Жукова, просматривавшего блестящий, на мелованной бумаге, американский журнал, он остановился.

Во всю огромную страницу очень эффектно была изображена автомобильная шина. Лось заинтересовался:

— А что это за колесо такое, мистер Саймонс? Что здесь написано?

— Здесь интересный рассказ, мистер Лось! Пара влюбленных в течение месяца жила в автомобиле, разъезжая по диким трущобам, по валежнику в лесах, по остроконечным камням вдоль рек. Шина после этой поездки не только не износилась, а стала крепче. Покупайте наши шины!

Лось расхохотался.

— Ну, а дальше переверни, Андрей, — сквозь смех сказал он.

На следующей странице были изображены дамские чулки.

— Мистер Саймонс, и здесь рассказ?

— О да, мистер Лось!

«Какая бумага! Какие снимки! Какая агитация! И все для того, чтобы купили пару дамских чулок!» — подумал Лось, вспоминая фронтовые газеты на оберточной коричневой бумаге.

Мистер Саймонс завел пластинку. Тенор запел:

Тень высокого старого дуба голосистая птичка любила,

На ветвях, переломанных бурей, она счастье, покой находила.

И казалось, что старому дубу было внятно ее щебетанье,

Веселей его ветви качались, и слышней было листьев шептанье.

Лирический тенор нежно выводил мелодию, и здесь, далеко на Севере, вдали от людского шума, он вызывал сентиментальные чувства даже у Лося. Он стоял, закусив бороду, полузакрыв голубые глаза.

— О, цэ гарна писня! И граммофонишко неважный, маленький, складной, и труба складная, можно в карман положить, а поет, шельма, здорово! Ну, хватит! Андрюша, пошли кого-нибудь за Томсоном! — сказал Лось.

На нем была военная суконная гимнастерка, и на голове красноармейский шлем с большой матерчатой пятиконечной звездой. В этом шлеме он казался былинным богатырем.

Листая потрепанный старый американский журнал, Лось вдруг спросил:

— А ну, Андрюша, погляди, що цэ такэ здесь нарисовано?

Андрей взглянул и, улыбнувшись, сказал:

— Гм, да это изображено заседание советского революционного трибунала, Никита Сергеевич.

На прекрасной бумаге во всю страницу журнала была отпечатана иллюстрация — стол, сбитый из горбылей и накрытый рогожей. За столом восседали члены трибунала в драных овчинных полушубках с гранатами за поясом. Сам же председатель трибунала был в матросской бескозырке, с ножом во рту и вдобавок украшен крест-накрест патронташем.

Лось, покачивая головой, сказал:

— О, цэ пропага-а-нда! Даже мне страшно.

— Мистер Лось, все это старые представления американцев о стране большевиков, и относятся они примерно к началу вашей революции, — с необычайной вежливостью разъяснил Саймонс. — Теперь этих взглядов никто в Америке не придерживается. Разве в каком-либо захолустье. Этот журнальчик сохранился у Томсона, я взял его ради шутки. Да и сам Томсон вряд ли верит во все это.

Но Лось уже не слушал Саймонса, поглощенный «оригинальной» иллюстрацией. Он молча разглядывал рисунок, укоризненно покачивая головой.

Чарльз Томсон вошел боязливо, с растерянным лицом. У него были основания бояться Лося.

— Гуд ивнинг![35] — тихо проговорил он.

— Добрый, добрый вечер, мистер Томсон! — ответил ему по-русски мистер Саймонс и предложил раздеться.

— Мистер Томсон, — сказал Лось, — вам говорил мистер Саймонс, что вся торговля здесь находится в руках «Норд компани»?

— О йес! — испуганно ответил Томсон, выслушав перевод Жукова.

— А между тем мне сообщили, что вы продолжаете покупать пушнину у местных охотников! Правда это?

Чарльз Томсон помолчал под испытующим взглядом Лося.

— Мистер Жукофф, пожалуйста, передайте начальнику, что я действительно за это время купил сорок три песца и три сиводушки… Передайте, что эту пушнину я принял за старые долги.

— Мистер Томсон, если мне станет известно, что и впредь вы будете скупать пушнину, я наложу на вас большой штраф, — строго сказал Лось.

Томсон с облегченным сердцем молча закивал головой.

— А эти сорок три песца и три сиводушки, как незаконно купленные, сдайте в Управление уполномоченного ревкома. Андрюша, выпиши ему квитанцию. И передай ему, что я запрещаю собирать пушнину за старые долги.

Чарльз Томсон ожил: как счастливо он отделался!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.