КУДА ДЕВАЛСЯ УЗНИК ТАМПЛЯ?

КУДА ДЕВАЛСЯ УЗНИК ТАМПЛЯ?

"— Да, мой друг, это истинная правда — вы видите перед собой несчастного, без вести пропавшего дофина Людовика Семнадцатого, сына Людовика Шестнадцатого и Марии-Антуанетты.

— Вы! В ваши-то годы! Да нет! Вы, верно, покойный Карл Великий, вам лет шестьсот — семьсот, самое меньшее.

— Все это от несчастий, герцог, все от несчастий! Несчастья породили эти седые волосы и эту преждевременную плешь. Да, джентльмены, вы видите перед собой законного короля Франции, в синей холстине и в нищете, изгнанника, страждущего и презираемого всеми!"

Возможно, многие читатели улыбнутся, прочитав эти строки и вспомнив, что именно так представился своим спутникам, плывущим на плоту по Миссисипи, один из героев Марка Твена в романе "Приключения Гекльберри Финна". Но, смеясь над похождениями двух твеновских мошенников — "короля" и "герцога", — большинство читателей и не подозревают, что у "короля" был вполне реальный прототип — некий Элизар Вильямс, метис, уроженец штата Нью-Йорк, который в тридцатых годах XIX века выдавал себя за сына французского короля Людовика XVI. Вильямс был лишь одним из многочисленной плеяды лже-Людовиков, которых историки насчитывают более сорока.

Юмористический образ "короля" в романе Марка Твена — это своего рода последний отблеск трагедии, разыгравшейся во Франции в последнее десятилетие XVIII века. Трагедии, которую историки называют "загадкой Тампля".

21 сентября 1792 года Национальный конвент Франции проголосовал за упразднение монархии и провозгласил Францию республикой. Ровно четыре месяца спустя король Людовик XVI сложил голову на гильотине, а его дети — наследник престола (дофин) Шарль-Луи и его старшая сестра Мария-Тереза — были отняты у матери и помещены в парижский замок Тампль.

После гибели Людовика XVI и его жены роялисты в эмиграции провозгласили Шарля-Луи королем Людовиком XVII и назначили его дядю Станислава-Ксаверия, графа Прованского, регентом до достижения Шарлем-Луи совершеннолетия. И, возможно, это обстоятельство сыграло роковую роль в судьбе ребенка…

28 июля 1794 года, после так называемого термидорианского переворота, свергшего власть Максимилиана Робеспьера, один из победителей-заговорщиков, Поль де Баррас, посетил Тампль, чтобы освидетельствовать здоровье двух царственных детей — девятилетнего Шарля-Луи и шестнадцатилетней Марии-Терезы. Состояние принцессы он нашел удовлетворительным, а вот дофин выглядел настолько подавленным и изможденным, что пришлось отложить его высылку за пределы Франции, назначенную Национальным конвентом в начале 1795 года. А 28 июня дофин скончался от туберкулеза лимфатических желез и, возможно, от стремительно развившегося туберкулеза костей. После вскрытия тело дофина было захоронено на парижском кладбище Сент-Мергерит.

Слухи о том, что дофин не умер в Тампле, а был похищен роялистами и вывезен за границу, появились уже в 1796 году. Не заставили себя ждать и многочисленные лже-Людовики, выдававшие себя за спасенного Шарля-Луи. Особенно много самозванцев появилось после реставрации Бурбонов в 1815 году.

В большинстве своем их довольно легко разоблачали. Но оказался среди них человек, от претензий которого не удалось легко отмахнуться. Им был немецкий часовщик Карл-Вильгельм Наундорф, появившийся в Париже в 1833 году и опубликовавший свои мемуары, которые потрясли французское общество.

Наундорф повествовал о событиях, напоминавших приключенческий роман. Он рассказывал, как его похитили из Тампля, посадив в корзину для белья. Упоминал, что освободители обращались с ним не лучше тюремщиков. Что, покинув стены Тампля, он оказался в еще более строгой изоляции. Но наряду с недругами у него нашлись и добрые покровители, организовавшие ему бегство в Америку.

Наундорф безошибочно опознал два десятка бывших домашних королевских слуг, а они признали в нем дофина Шарля-Луи. Он в подробностях рассказывал о последних годах семейной жизни Людовика XVI и Марии-Антуанетты. Его воспоминания полностью соответствовали тому, что должен был запомнить ребенок в возрасте до девяти лет.

В своих показаниях претендент был столь убедителен, что очень многие французы поверили ему. Масла в огонь добавила встреча Наундорфа со знаменитым ясновидцем Тома Мартеном, состоявшаяся в 1834 году. Они обнялись и расплакались. "Это он, сын Людовика XVI, — объявил прославленный маг и прорицатель, обращаясь к очевидцам встречи. — Однажды он привиделся мне в окружении многих государей…"

Французские власти отказались признать какие-либо претензии на трон со стороны Наундорфа, и он решил отстаивать свои права в суде.

Проверить истинность рассказов Наундорфа в период с 1795-го по 1809 год оказалось невозможно. Но суд установил, что в 1809 году Наундорф явился к полицай-президенту Берлина, вручил ему какие-то бумаги, якобы для передачи прусскому королю, а взамен получил паспорт на имя уроженца Веймара Карла-Вильгельма Наундорфа.

Вначале Наундорф торговал часами в лавке часовщика Ветера, а потом и сам, изучив ремесло, стал мастером. Через некоторое время он осел в Шпандау, а в 1822 году перебрался с семьей в Бранденбург, где связался с какими-то темными личностями, подозревался в фабрикации фальшивых денег, подделке документов, спекуляции недвижимостью и, в конце концов, попал под суд.

Пересланное из Германии в Париж судебное дело еще сильнее запутало ситуацию. Проверка показала, что в Веймаре не родился и никогда не жил никакой Карл-Вильгельм Наундорф и что берлинский полицай-президент Лекок в 1809 году выдал никому не известному бродяге заведомо фальшивые документы. Именно на суде в Бранденбурге Наундорф впервые заявил, что он сын Людовика XVI и Марии-Антуанетты. Это не произвело на немецких судей никакого впечатления, и претендент получил три года тюремного заключения. Выйдя на свободу, он некото-рое время жил в прусском городке Гроссене, а в 1833 году перебрался во Францию.

Судебный процесс о признании его прав на французскую корону Наундорф проиграл. Роковым для него стал отказ родной сестры дофина Марии-Терезы, герцогини Ангулемской, не то что признать в нем брата, но даже явиться на очную ставку с ним. Французский суд прямо не назвал Наундорфа мошенником, но счел его доказательства недостаточными и выслал за пределы Франции. Наказание поразительно мягкое: авантюрист Ришмон, также выдававший себя за сына Людовика XVI, получил за свое самозванство 12 лет каторжных работ.

Высланный претендент поселился в Англии, сильно бедствовал — у него было девять детей — и даже сидел в долговой тюрьме. Так же, как и раньше, он увлекался химическими опытами и изобретательством, работал над какой-то "машиной разрушения", которая якобы могла в считанные минуты уничтожить целый неприятельский флот, а также над проектом подводного колокола для подъема с морского дна затонувших сокровищ. Последние годы жизни Наундорф прожил в Нидерландах. Может показаться странным, но голландский королевский дом фактически признал его претензии на престол, и его наследникам было предоставлено право носить фамилию де Бурбон. Скончался Наундорф 10 августа 1845 года в городе Дельфте, по-видимому, став жертвой отравления мышьяком. Могила его сохранилась до наших дней.

Ныне в Нидерландах живут его многочисленные потомки, носящие фамилию де Бурбон. Прямая старшая ветвь этой фамилии считается в Нидерландах одной из старейших и прославленных династий цирковых артистов. Потомки претендента на протяжении ста лет неоднократно подавали во французские суды иски о признании их прав на французский престол, но все процессы они проиграли. Летом 1954 года французский апелляционный суд окончательно отказал директору цирка Рене-Шарлю де Бурбону под тем предлогом, что Шарль-Луи, дофин Франции, некоронованный король Людовик XVII, скончался в Тамиле 8 июня 1795 года…

* * *

Кем же был Карл-Вильгелм Наундорф? Мошенником, сумасшедшим или дофином Шарлем-Луи?

Прежде всего, отметем свидетельства пожилых королевских слуг: нельзя полагаться на показания людей, признавших в пятидесятилетием человеке ребенка, которого они знали пятилетним.

Долгое время основным аргументом противников Наундорфа был отказ Марии-Терезы признать в немецком часовщике брата. Но именно этот аргумент не очень убедителен.

Высланная в 1796 году из Франции Мария-Тереза уже в эмиграции в Курляндии вышла замуж за Луи-Антуана, герцога Ангулемского, сына графа Артуа. Позже ее свекор унаследовал французский трон под именем Карла X. При той политической обстановке, которая сложилась тогда во Франции, у мужа Марии-Терезы оставались шансы стать королем Франции, но они напрямую зависели от признания ее брата умершим. Сам Наундорф упорно настаивал на очной ставке с Марией-Терезой. Он был уверен, что, напомнив ей несколько эпизодов детства, о которых могли знать только они двое, сможет убедить герцогиню в том, что он ее родной брат. Но именно этой встречи боялась и всячески избегала герцогиня Ангулемская. Более того, из позднее опубликованных писем Марии-Терезы ясно, что она вопреки своим публичным заявлениям никогда не верила в смерть брата в Тампле.

Характерно и подчеркнутое равнодушие короля Людовика XVIII к памяти племянника. Он был единственным из членов королевской семьи, по которому после Реставрации не служились поминальные молитвы.

Наундорф говорил по-французски очень неправильно, с сильным немецким акцентом, и многие исследователи считали это доказательством его самозванства. Но это ничего не доказывает: попав в абсолютно иноязычную среду, люди часто через 20–30 лет фактически полностью забывают язык своей юности.

Могила дофина на кладбище Сент-Мергерит эксгумировалась трижды. Первая эксгумация в 1846 году подтвердила только, что останки принадлежат ребенку, умершему от костного туберкулеза. Во время второго исследования в 1894 году выяснилось: останки принадлежат подростку 14–15 лет, а дофину в момент смерти было всего 10 лет. В пятидесятых годах XX века это заключение было полностью подтверждено экспертизой под руководством профессора Пюэша. Таким образом, к тайне Наундорфа добавилась загадка двойника дофина, чей прах покоится на кладбище Сент-Мергерит.

В пятидесятых годах по инициативе историка Кастело была проведена трихоскопия (метод опознания человека по волосам). Сравнивались волосы Наундорфа, полученные от его потомков, волосы дофина, обнаруженные в архиве самого Робеспьера, и локон из "шкатулки Дамона". История последней реликвии такова: после смерти дофина в Тампле республиканский комиссар Дамон, питавший тайные симпатии к монархии, срезал с головы умершего принца локон, запечатал его в шкатулку, которая якобы передавалась в его семье из поколения в поколение.

Экспертиза дала абсолютно неожиданный результат: все три образца волос принадлежат разным людям! Это означало, что Наундорф не имеет никакого отношения к дофину, но и на кладбище Сент-Мергерит похоронен неизвестный миру двойник наследника!

Результат экспертизы породил массу самых невероятных версий. Увы, исследователи упустили из вида, что более или менее достоверно была установлена аутентичность волос только Наундорфа; происхождение остальных образцов весьма сомнительно и носит, судя по всему, чисто легендарный характер. Нет никаких документальных подтверждений тому, что в архиве Робеспьера хранились волосы дофина. Эти волосы были получены от потомков некоего Куртуа, чиновника, разбиравшею бумаги Неподкупного после его казни. То же, но еще в большей степени касается локона из "шкатулки Дамона". Таким образом, в данном случае трихоскопия вообще теряет всякий смысл.

Научно доказать, что Наундорф самозванец, не удалось; в то же время очень многое в биографии этого человека говорит за то, что он действительно мог быть сыном Людовика XVI и Марии-Антуанетты.

Даже наименее доказуемая часть его рассказов не несет в себе ничего абсолютно невероятного. Очевидно, роялистам не было смысла похищать дофина из Тампля, если они хотели сделать его "знаменем борьбы" против республики. Конвент уже принял решение о высылке королевских детей из Франции. Им следовало просто немного подождать. Скорее, наоборот, среди французских эмигрантов были люди, которым официальное появление наследника престола на свободе за пределами Франции было крайне невыгодно. В первую очередь это касается дяди дофина, графа Прованского, будущего короля Людовика XVIII, фактически возглавлявшего роялистов в эмиграции на правах регента. И целью похищения дофина могло быть желание этих людей изолировать Шарля-Луи надежнее, чем в стенах парижского Тампля.

Решение об этой операции могло быть принято в кругах, близких к графу Прованскому, не ранее начала 1795 года, когда стало ясно, что вот-вот дофин окажется на свободе. Похищение могло состояться только при поддержке влиятельных членов термидорианского конвента, того же Барраса или Фуке, и людей из охраны Тампля. Именно этим объясняются странные, противоречивые свидетельства тюремщиков и врачей, лечивших дофина.

Вопрос: почему сторонники Людовика XVIII попросту не убили Шарля-Луи? Здесь мы вторгаемся в неясную ситуацию — сложные отношения между различными группировками французских эмигрантов. Очевидно, среди организаторов похищения принца не было единого мнения о его дальнейшей судьбе, и это спасло Шарлю-Луи жизнь.

Что же касается двойника, покоящегося на кладбище Сент-Мергерит, то, скорее всего, его попросту не было. Республиканские чиновники, участвовавшие в похищении дофина, объявили о смерти Шарля-Луи и предоставили для вскрытия труп неизвестного мальчика, умершего от костного туберкулеза в одном из парижских госпиталей. Подросток несколько был похож на принца, но значительно старше по возрасту. Не случайно врач, делавший вскрытие, в своем отчете написал, что ему был предоставлен труп, "как было ему сказано, сына Людовика XVI". Врач явно сомневался, что умерший — дофин.

Историки часто ссылаются на показания двух чиновников Коммуны Герена и Дамона, посетивших дофина незадолго до смерти. Они-де знали Шарля-Луи раньше, они видели его тело после смерти и не заметили никакой подмены. Но их показаниям верить нельзя: если существовал роялистско-республиканский заговор с целью похищения дофина, то можно предположить, что именно эти люди и организовывали техническую сторону операции.

* * *

Судьба дофина Шарля-Луи в семействе Бурбонов была темой болезненной и закрытой. Ведь даже если Шарль-Луи скончался в Тампле, то это не снимает вины с его ближайших родственников, которые так и не предприняли ни одной попытки освободить законного наследника французского престола. Более того, когда испанские Бурбоны выдвинули одним из требований при заключении мира с республиканской Францией выдачу дофина, это предложение наткнулось на неприкрытое сопротивление именно его родственников.

Если же под именем часовых дел мастера Карла-Вильгельма Наундорфа и правда скрывался сын Людовика XVI, то судьба жестоко отомстила Бурбонам. Ведь Наундорф оставил после себя многочисленное, плодовитое, ныне живущее потомство, а королевский род французских Бурбонов не только потерял власть над Францией, но и очень скоро вообще пресекся. Сам же Наундорф, в таком случае, стал жертвой бесчестного поведения ближайших родственников — дяди Станислава-Ксаверия (короля Людовика XVIII) и родной сестры Марии-Терезы. Как тут не вспомнить слова Гека из "Приключений Гекльберри Финна": "Ну а я что тебе говорю, — сказал он своему приятелю негру Джиму, — почти что все короли мошенники, дело известное. Такое у них воспитание…"

Данный текст является ознакомительным фрагментом.