ИВАН ОСИПОВИЧ КАИН

ИВАН ОСИПОВИЧ КАИН

(Под этим именем проходил по документам современного угрозыска знаменитый московский уголовник XVIII века)

До середины XIX века в доме почти каждого русского простолюдина вместе с Библией, молитвословом, книгами о приключениях Бовы-Королевича и герцогини де Бурблян находилось произведение с длиннейшим названием: "Жизнь и похождения российского Картуша, именуемого Каин, известного мошенника и того ремесла людей сыщика, за раскаяние в злодействе получившего от казни свободу, но за обращение в прежний промысел сосланного навечно в Рогервик, а потом в Сибирь, написанная им самим при Балтийском порте в 1764 году".

Началась же эта история в тридцатых годах XVIII века, когда богатый купец Петр Филатьев привез в Москву из своего имения парнишку Ивана Осипова, уроженца села Иванова Ростовского уезда. Прожив в московском доме купца четыре года, парень попривык к городу и ударился в бега, прихватив крупную сумму хозяйских денег и господское платье. За воротами его поджидал сообщник, некто Петр Романов, известный всей воровской Москве под кличкой Камчатка. Приятели скрылись на городской окраине в развалинах, которых в Москве после пожара 1737 года было великое множество, и Камчатка стал учителем и наставником Осипова в воровском ремесле.

В те времена, как и сегодня, Москва была самым опасным, криминальным городом России. Каждое утро на крестцы — перекрестки — московских улиц свозили десятки трупов, чтобы родные могли их опознать. Особенно большой наплыв преступного элемента наблюдался зимой, когда в Москву съезжались прогуливать добычу мошенники и воры с ярмарок и торжков всего государства. Выбирались из лесов и разбойники. В Москве они закупали ружья, порох, свинец и оставались зимовать, поскольку прожить в лесу зимой невозможно. В Первопрестольной их ожидали подруги — проститутки, содержательницы притонов, скупщицы краденного. Самые отпетые зимовали на малинах — в пещерах по склонам многочисленных оврагов. Названия московских оврагов говорили сами за себя — Бедовый, Греховный, Страшный…

Поскитавшись по развалинам, Иван Осипов и Камчатка примкнули к воровской шайке, обитавшей в логове под Каменным мостом. Но здесь Осипову не повезло: впервые покинув убежище, он тотчас нарвался на филатьевского дворового, который сгреб его за шиворот и потащил домой.

Разъяренный хозяин приковал Осипова на цепь во дворе неподалеку от медведя, которого держали в доме для забавы. Дворовая девушка, кормившая зверя, подкармливала и узника, она же сообщала ему домашние сплетни. От нее Осипов узнал, что недавно холопы Филатьева убили гарнизонного солдата, труп которого был сброшен в старый колодец. Узник понял, что он спасен.

При первой же попытке допросить его с пристрастием он завопил: "Слово и дело!"

Филатьев пришел в ужас: роковой публичный клич доносчика о государственном преступлении тотчас приводил к аресту как самого доносчика, так и всех, на кого он указывал. Скрыть извет было невозможно — это тоже считалось государственным преступлением.

Доставленный в Московскую контору Тайной канцелярии, Осипов указал на Филатьева как на виновного в убийстве государева служивого человека. Дворовые Филатьева и труп солдата, поднятый из колодца, подтвердили показания Ивана. История умалчивает, как выпутывался из этого дела купец, но Иван Осипов покинул Тайную канцелярию с вольной — наградой, которую давали крепостным, доказавшим свой извет.

Выйдя на свободу, Осипов попадает в объятия Камчатки и компании из-под Каменного моста, и с этого момента исчезает бывший крепостной Иван Осипов и появляется удачливый московский вор Ванька Каин.

Каин сразу же выделился из серой среды московского жулья редкой изобретательностью, фантазией и знанием людей. Он, бесспорно, был криминальным талантом. Некоторые его проделки поражают находчивостью.

Однажды шайку, возглавляемую Каином, чуть не настигла погоня. Чтобы избавиться от улик, воры бросили краденые деньги и ценности в большую, глубокую лужу посреди улицы. Наступило утро, вытащить из лужи добычу при свете дня, не вызывая подозрения, было непросто. Тогда Каин и его люди угнали карету и посадили в нее одну из своих подружек, переодетую благородной дамой. Через некоторое время обыватели наблюдали привычную для Москвы сцену: у кареты отвалилось колесо, дворовые в ливреях по колено в воде пытаются его установить. Барыня же из накренившейся кареты орет на нерадивых слуг и хлещет их по щекам. Под прикрытием этой суеты и шума добыча была погружена в экипаж, колесо налажено, и карета умчалась в неизвестном направлении.

Другой раз, уходя от погони на Макарьевской ярмарке, Каин закопал украденные деньги в песок на торговой площади, а утром пришел с наспех купленным товаром и разбил на этом месте палатку, в которой под видом лавочника торговал лаптями и посмеивался над полицейскими, сбивавшимися с ног в поисках вора и похищенного.

Долгое время Каин и Камчатка промышляли воровством на ярмарках и кражами из домов московских обывателей, но потом Каин воспылал интересом к карманному воровству и примкнул к шайке короля московских карманников Сашки Мыза, обитавшего в логове близ Сивцева Вражка. Пройдя выучку у Мыза, Каин стал успешно чистить карманы на торговых переправах через Москву-реку.

Несколько раз Каина арестовывали, но всякий раз ему удавалось выпутаться благодаря собственной смекалке или помощи лихих друзей.

Черный день для него настал, когда по легкомыслию он с компанией московских жуликов решился вступить в банду атамана Зари, действовавшую на Волге.

Жизнь в лесах оказалась суровой и опасной. До этого Каин старался не проливать человеческой крови, а у Зари большая часть шайки оказалась настоящими душегубами. Разбойники не только грабили на большой дороге, но и нападали на крестьянские дворы и даже на барские усадьбы. Грабежи сопровождались убийствами и поджогами. Сведений у властей о банде Зари было больше чем достаточно, и на Волге разбойников обложили, как волков. Только к осени 1741 года группе воров-москвичей удалось вырваться в родной город, но земля горела под их ногами.

Вот тут-то заскучавшему Каину и пришла в голову мысль: прийти с повинной и предложить властям свои услуги. Судье Сыскного приказа князю Кропоткину предложение вора понравилось, и Каина решено было проверить в деле.

28 декабря 1741 года Каин привел сыскного чиновника протоколиста Петра Донского с солдатами в Зарядье и указал тайную пещеру, отрытую на речном склоне у Москворецких ворот. В пещере был арестован вор Алексей Соловьев" который подобно Нестору летописцу, при свете свечного огарка, строчил длинный список известных ему московских воров. Судя по всему, бедняга сам собирался идти с повинной. Возможно, Каин знал о его намерении сдать товарищей и стремился опередить коллегу, опасаясь попасть в его "реестр".

Поимку Соловьева Донской и Каин выставили перед начальством как задержание крупного злодея и разбойника, хотя он был всего лишь жуликом, кравшим одежду в общественных банях.

После Нового года полиция продолжила облавы по наводкам Каина, очищая одну малину за другой. Исследователи подсчитали: за время сотрудничества с полицией Каин сдал не менее трехсот своих бывших товарищей.

С февраля 1742 года Каин производит аресты даже без сопровождения сыскного чиновника, для этого ему выделили трех солдат. Вскоре он нанимает в Зарядье дом, который превращает в свой штаб. Здесь находились прикомандированные к нему солдаты, здесь его посещали чиновники сыска, агенты, просители, сюда же приводили задержанных воров, и зачастую Каин сам решал их судьбу. Одновременно в штабе Каина шла игра по-крупному в кости и карты, до которых он был большой охотник, и постоянно вертелись разные подозрительные люди.

Каин энергично укреплял свое положение в Москве, угождая в первую очередь сильным мира сего. Он охотно обслуживал высокопоставленных персон, у которых обокрали дом, ограбили родственника или слуг. Полиция была нерасторопна, а Каин действовал быстро и энергично. У него была собственная сеть агентов из числа мелких жуликов. Следя за скупками и барахолками, они быстро находили похищенные вещи и выводили Каина на грабителей. Занимался Каин и поиском беглых крепостных.

В 1744 году случилось небывалое: деятельность "доносителя Каина" была защищена особым сенатским указом. Этим указом властям вменялось в обязанность оказывать Каину всякое содействие, препятствий ему не чинить и доносам на него не давать официального хода. Указ сделал Каина фактически неприкасаемым. Благодаря этой охранной грамоте Ванька Каин на пять лет превращается в некоронованного короля криминальной Москвы.

Как справедливо отмечает современный историк Е.Н. Анисимов, пересказать подвиги Каина — значит цитировать почти дословно современную уголовную хронику.

Для отчетности Каин ловил мелких жуликов и чужих, заезжих воров, но любой преступник мог получить свободу за соответствующую мзду. Основной же доход Каину приносил рэкет, хотя тогда этого слова в России еще не знали.

Каин собирал компрометирующие сведения на богатых московских купцов и, шантажируя, собирал с них дань. Подпольные мастера и купцы-контрабандисты видели прямую пользу от дружбы с Каином. Он устранял конкурентов "своих" клиентов, конфискуя у "чужих" товар и инструменты, а иногда и сдавая их в Сыскной приказ. Он брал в заложники богатых московских старообрядцев, и без того ущемленных в правах, и отпускал только тогда, когда родственники вносили выкуп. Пожалуй, это первое в России упоминание о похищении людей с целью получения выкупа. Периодически Каин устраивал по Москве торговые инспекции. Ловил на недовесе казенных торговцев солью, торговцев запрещенными или краденными товарами, а потом, взяв с них дань, отпускал. Все реже он привлекал к своей деятельности сыскных чиновников и солдат. Он обзавелся собственным вооруженным отрядом, составленным из головорезов, считавшихся изгоями даже в уголовном мире, и полностью зависимых от него. За "гвардией" Каина числились не только вымогательства и похищения людей, но даже грабежи и убийства на большой дороге.

Летом 1748 года Каин задержал и передал в Сыскной приказ своего учителя Петра Камчатку, которого после пыток сослали в Оренбург на вечную каторгу. Это предательство старого друга, в прошлом не раз спасавшего его от тюрьмы и виселицы, показывает, что Ванька дошел до края. Развязка была близка.

Сгорел Каин, как это часто случается, из-за женщины. Он соблазнил и бросил пятнадцатилетнюю девушку, дочь отставного солдата Федора Тарасова. Тарасов оказался человеком пробивным и со своею жалобой дошел до самого генерал-полицмейстера Москвы Алексея Татищева.

Татищев давно с подозрением присматривался к деятельности Каина и его покровителей из Сыскного приказа. Каин был арестован. В тюрьме он попытался прибегнуть к старому фокусу — выкрикнул: "Слово и дело!" Его отправили в московскую контору Тайной канцелярии, где очень быстро выяснили, что никаких сведений о государственном преступлении у Каина нет и что донос его ложный. Каина вернули назад Татищеву, который засадил его в карцер на хлеб и воду. Перед королем преступной Москвы явственно замаячили кнут и дыба.

Ванька, давно отвыкший от подобного обращения, ужаснулся и начал давать показания на чиновников Сыскного приказа как на своих сообщников. Спасая себя, он раскрыл многих высокопоставленных взяточников. Татищеву стало ясно, что сыскные чиновники с помощью Каина не только вели спокойную бездельную жизнь, но фактически находились у него на содержании. Обнаружились чиновники, получавшие взятки и подарки от Каина, и в городской полиции, и в Раскольничьей комиссии, и даже в Сенатской канцелярии. Дело приобрело необыкновенно скандальный характер, и Татищев просил императрицу Елизавету Петровну создать особую комиссию, поскольку доверять московским полицейским и чиновникам в ходе следствия он не мог.

Сыскной же приказ добивался, чтобы Каина выдали ему для более детального расследования дела. Чем закончилось бы для Каина это более детальное расследование, догадаться нетрудно. Вряд ли Ванька прожил бы в тюрьме сыскного приказа более двух суток. Татищев это прекрасно понимал и усилил караулы, охранявшие Каина, и арестовал наиболее ретивых чиновников Сыскного приказа.

Отдать под суд кого-либо из чиновников-взяточников комиссии не удалось. Все они в один голос твердили: мол, о преступлениях Ваньки Каина не знаем. А если чем и одаривал злодей, то только шляпами, платками и перчатками, которые они брали с отвращением и только по бедности, ибо жалование у них маленькое и часто задерживается. Комиссия ограничилась тем, что вычистила Сыскной приказ, уволив со службы наиболее замаранных сотрудников.

В 1755 году Сенат приговорил Ваньку Каина и его ближайшего помощника, некого Шинкарку, к смертной казни, которую потом заменили наказанием кнутом, вырыванием ноздрей, клеймением и ссылкой в вечную каторгу.

Попав на каторгу в Рогервик в Курляндии, Каин кайлом не работал и тачку не катал. По воспоминаниям А.Т. Болотова, служившего на каторге конвойным офицером, заключенные с деньгами на строительстве дамбы не работали, а вели спокойную, приятную жизнь в помещениях, отдельных от общих арестантских казарм. Находясь в Рогервике, Каин написал (или надиктовал) свое жизнеописание, ставшее народным бестселлером. Позже он был сослан в Сибирь, где следы его теряются.

* * *

Нетрудно заметить, что биография Ваньки Каина чем-то похожа на биографию Франсуа Видока, французского авантюриста, преступника, заключенного и в конце концов сыщика, фактически создавшего в 1831 году знаменитую французскую криминальную полицию Сюрте. Жизнеописание Видока, составленное по его воспоминаниям, в свое время также пользовалось огромной популярностью. Ваньку Каина иногда называют русским Видоком, хотя справедливее было бы, наоборот, Видока называть французским Ванькой Канном.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.