КОРТЕС И МОНТЕСУМА
КОРТЕС И МОНТЕСУМА
Восхищение конкистадоров вскоре сменилось другими мыслями. К удивлению добавилось все возрастающее беспокойство, ибо, по выражению Берналя Диаса, «перед нами был большой город Мехико, а нас было менее 400 солдат».
С момента высадки на центральноамериканском побережье прошло 7 месяцев, и за это время Кортес потерял 45–55 солдат в ходе боевых действий против сильно превосходивших по численности индейских армий, а также вследствие несчастных случаев и болезней. Враждебное поведение Монтесумы обрекло бы испанских первооткрывателей, и без того ослабленных долгим переходом, на верную гибель. Более всего они боялись жуткой смерти на жертвенных камнях языческих храмов. Наиболее осторожные опять, уже в который раз, советовали повернуть обратно в Веракрус.
В этот критический момент, решающий для дальнейшего успешного исхода всей завоевательной операции, главнокомандующий проявил свой талант оратора. Просьбами и увещеваниями, воззваниями к солдатской доблести и национальной гордости испанцев, обещаниями богатой добычи Кортес пытался поднять поколебавшийся дух своих людей. В конце концов он достиг успеха; упавшие духом приободрились — и, вновь полные веры в своего командира Эрнана Кортеса, спустились в долину Мексики. Сила личности верховного главнокомандующего преодолела кризис в испанской армии.
Вскоре произошла встреча с депутацией Монтесумы во главе с Какамой, правителем Тескоко. В сопровождении послов армия продолжила движение вдоль южного берега озера Чалко и перешла дамбу, которая отделяла озеро Чалко от города Сочимилко на западе. Эта дамба была построена из камней и известкового раствора и показалась испанцам одним из самых удивительных строительных сооружений, которые они когда-либо видели. Бледнолицых также поверг в изумление вид плавучих садов, chinampas. В Куитлауаке, поселении средних размеров, которое отличалось красотой своей архитектуры, была сделана короткая остановка. Поселение, сооруженное на сваях, пробудило грустные воспоминания о Европе; испанцы назвали его «Венесуэла» (маленькая Венеция). После короткого привала, который был использован, в первую очередь, для осмотра снаряжения, отряд продолжил путь по дамбе в направлении к столице. При этом отряд был с обеих сторон окружен роем лодок с любопытными туземцами.
Правитель. Стела из Боиомпака
Утром 8 ноября 1519 года испанцы прошли через Ишталапан и достигли окраин мексиканской резиденции. Примерно на середине пути они натолкнулись на своего рода вал, преграждающий дамбу. Это сооружение имело четыре метра в высоту и было, кроме того, усилено башнями. Лишь посередине имелся узкий проход. В этом месте должна была произойти знаменательная встреча представителей двух частей света. В окружении целой толпы индейской знати, предводительствуемой высшим духовенством с золотыми жезлами в поднятых руках, взорам испанцев предстал роскошный королевский паланкин Монтесумы. Его несли на плечах представители аристократии; над ним помещался балдахин из пестрого оперения, в котором блестели отдельные драгоценности и золотые украшения. Приблизившись на определенное расстояние, процессия остановилась. Монтесума вышел из паланкина и с достоинством приблизился, опираясь на руки правителей Тескоко и Ишталапана, племянника и брата. Берналь Диас так описывает нам монарха:
«Великому Монтесуме было около 40 лет, он был высокого роста, пропорционального сложения, стройный, кожу имел не слишком темную, а цвета и оттенка, естественного для индейцев. Волосы его были недлинными… редкая борода имела хорошую форму. Его лицо было несколько продолговатым и имело бодрое выражение…»
Монтесума приветствовал посланников далеких стран востока обычным церемониалом, подобающим правителю ацтеков, — земным поклоном. Кортес хотел приветствовать Монтесуму на испанский лад, обняв его и ударив рукой по плечу, однако свита правителя не допустила подобного кощунства, ведь ни один смертный не смел отважиться прикоснуться к «Властелину людей». Произошел обмен обычными подарками, и Кортес через донью Марину поблагодарил Монтесуму за его щедрость, продемонстрированную уже не однажды. Затем в сопровождении торжественной процессии испанцы были препровождены ко дворцу отца Монтесумы Асаякатля, где должен был состояться прием. С любопытством и не без страха мексиканцы рассматривали «бледнолицых» в непривычном, бряцающем железом снаряжении, едва скрывающих ненависть к своим союзникам-индейцам.
Утренняя звезда из «Пещеры волшебников»
Роскошь и богатство Теночтитлана произвели впечатление на европейцев, которые тщетно искали сравнений; город превосходил даже Гранаду и Севилью, являвшихся эталонами красоты для патриотов Испании. Наконец шествие остановилось на великолепной обширной площади в центре города, где находилась гигантская пирамида, посвященная Уицилопочтли, богу войны мексиканцев. Лишь храм в Чолуле превосходил по размерам это сооружение, оно стояло на том самом месте, где сегодня в Мехико высится большой собор.
Испанцы испытывали разнообразные чувства. Разумеется, они были рады, что достигли цели трудного похода, но немало было и таких, кто заметил, что они сунули голову в пасть льва. Сам Кортес тотчас же понял, что в случае разрушения мостов город превратится для них в мышеловку. Поэтому одной из первых его задач стало строительство четырех бригантин, которые сделали бы его независимым от дорог, идущих по дамбам.
Центральный фриз «Солнечных ворот» в Тиаунако
Новое жилище представляло собой целый комплекс зданий, в котором должно было хватить места не только для всех испанцев, но и для их союзников-индейцев. Кортес осмотрительно принял все необходимые меры для защиты здания и разместил артиллерию у порталов, чтобы таким образом быть застрахованным от любых случайностей. Он предпочел полагаться на военную силу испанцев, а не на гостеприимство правителя ацтеков.
Впрочем, вначале казалось, что взаимоотношения складываются мирно. Монтесума проявил себя, по выражению Берналя Диаса, «как кабальеро» и в качестве хозяина, оказывающего гостеприимство, обнаружил такт, в тот момент оставив испанцев одних. Лишь после полудня он вместе с блестящей свитой повторно явился на квартиру своих гостей и раздал ценные подарки. С помощью доньи Марины он заявил, что уже несколько лет назад слышал об испанцах — очевидно, при этом он намекал на экспедиции Кордовы и Грихальвы. Теперь он рад лично приветствовать пришельцев из страны восходящего солнца. Возможно, вид бледнолицых действительно внес успокоение в его душу, обуреваемую страхами и сомнениями, ведь ожидание опасности страшнее столкновения с ней.
По приказанию императора ацтеков было доставлено продовольствие для испанцев и корм для их лошадей, чтобы гости ни в чем не испытывали недостатка. В распоряжение европейцев также предоставили посуду и домашнюю утварь. Однако постепенно стала заметна перемена настроения индейцев, и они прислуживали чужакам все неохотнее. Все громче раздавалась критика по адресу своего правителя, и авторитет деспотичного монарха дрогнул. Прежде всего присутствие заклятых врагов, тласкалтеков, воспринималось как позор для гордого Теночтитлана.
Боковые фризы «Солнечных ворот» в Тиаунако
Правитель ацтеков, как и прежде, продолжал вершить дела в своем дворце, невзирая на присутствие чужаков. Испанцы наносили ему визиты и в качестве туристов с удовольствием совершали экскурсии по городу в окружении провожатых. Им даже было позволено взобраться на большую храмовую пирамиду, с верхней платформы которой открывалась великолепная панорама.
Кортес развил весьма усердную и в тот момент совершенно неуместную деятельность по обращению в христианство, стремясь именно здесь, в национальной святыне мексиканцев, побудить Монтесуму отказаться от веры в его кровожадных богов. Правитель же передал ему в ответ, при этом совсем не нарушая законов гостеприимства, что боги белых людей, несомненно, лучше, однако он и его народ желают и далее поклоняться своим давним богам, ибо для н?го они хороши. Тем не менее, Монтесума не только выразил готовность смириться с сооружением христианской капеллы во дворце своего отца, но и предоставил в распоряжение ремесленников-индейцев.
Но именно при сооружении этого христианского святилища испанцам пришлось столкнуться с тем идолом, которому они поклонялись и который для многих из них был истинным побудительным мотивом всех действий: золото! Волею случая при строительстве они обнаружили недавно замурованную дверь и, нисколько не мучась угрызениями совести, поспешили удовлетворить свое любопытство и узнать, что же находится за дверью. Их удивленным взорам открылся большой зал, наполненный ценными произведениями искусства, а также золотом и серебром в слитках.
Золотой диск из «Колодца смерти»
Кортес все же не решился — по крайней мере, в первое мгновение — присвоить сокровища, приказал восстановить стену и запретил вести какие-либо разговоры об удачной находке.
Они находились в Теночтитлане уже восемь дней; однако Эрнан Кортес предпринял этот утомительный поход в столицу ацтеков, унесший столько жизней, вовсе не для того, чтобы предаваться отдыху. Кортес вновь использовал как политические, так и военные средства для осуществления своих планов. Поводом для совершения акта насилия послужила весть, полученная им еще в Чолуле. В Веракрусе индейцы напали на испанцев и убили нескольких из них, в том числе командира Эскаланте. Теперь Кортес вспомнил об этом происшествии и решил воспользоваться им для осуществления своих тайных намерений.
14 ноября 1519 года, то есть спустя примерно неделю после памятного вступления в мексиканскую столицу, Кортес приказал арестовать своего гостеприимного хозяина Монтесуму прямо в его собственном дворце и обвинил его в организации нападения в Веракрусе. Испанские офицеры заняли выходы из императорского дворца, а затем Монтесума в простом, ничем не украшенном паланкине в сопровождении вооруженного эскорта был доставлен во дворец своего покойного отца, который он восемь дней назад предоставил для размещения испанцев. Так «Властелин мира» стал пленником собственных гостей.
Пленение испанцами
вождя ацтеков Монтесумы II
В своем докладе Карлу V Кортес представил свои насильственные действия как меру, необходимую для безопасности испанцев и для соблюдения интересов короля. Таким образом, его действия декларировались как акт самообороны — некоторые индейцы уже фактически продемонстрировали свое враждебное поведение. Фигура правителя представлялась Кортесу гарантом безопасности его солдат, ведь в этом государстве с авторитарной системой управления никто не решился бы предпринять что-либо против европейцев без санкции Монтесумы. Кроме того, согласно собственной теории завоевателя, существовало намерение завладеть землями, подвластными Монтесуме, используя всемогущего правителя в качестве рупора испанцев и его устами выражая волю бледнолицых.
Монтесума, как и прежде, принимал индейских вельмож и со стоическим терпением, свойственным представителям его расы, переносил навязанное ему гостеприимство со стороны своих странных гостей. Участь пленника не давала ему забыть о своем звании, и он отдавал населению распоряжения успокаивающего характера, заявляя, что просто предпочел разместиться ближе к своим европейским друзьям. В действительности же правление осуществлялось Кортесом. Ему же полагалось передавать дань, предназначавшуюся императору ацтеков. Испанцы все же выказывали уважение королевскому званию Монтесумы, признавая за ним право на все внешние атрибуты верховной власти. Его двор по-прежнему оставался королевским, и правителю прислуживали двадцать наиболее знатных индейских вождей. Однако никто не мог обмануться в том, что Монтесума не более, чем представительская фигура, истинная же власть исходит от Кортеса.
Бог Солнца Тонатиу
Следующим шагом явилось официальное отречение Монтесумы от престола. В декабре 1519 года в присутствии высших персон империи был проведен формальный акт принесения присяги на верность испанскому монарху, ввиду отсутствия представленному персоной Эрнана Кортеса. Подчинение верховной власти Карла V было торжественно запротоколировано нотариусом по имени Годой. Монтесума произнес речь, в которой, ссылаясь на миф о Кетцалькоатле, возложил собственные властные полномочия на испанского правителя, который, по его мнению, является истинным преемником белого бога.
Теперь, в результате этого нотариально закрепленного акта принесения присяги, положение завоевателя было легализовано. Отныне в случае возможных в будущем враждебных действий по отношению к испанцам это рассматривалось бы не как акт самообороны, а как неповиновение феодальному властителю Карлу V.
После перехода власти к Кортесу последовала, по-видимому, фаза колонизации. С помощью новых вассалов испанского монарха конкистадоры в течение последующих недель исследовали страну мексиканцев. Правитель ацтеков послушно предоставил в их распоряжение индейских носильщиков, горняков и мастеров художественных ремесел, которые вместе с небольшими отрядами испанцев обошли всю страну. Тот факт, что Кортес допустил подобное раздробление своих сил, доказывает, что он чувствовал себя в Теночтитлане довольно уверенно. Все действия испанского полководца в короткий мирный период зимой 1519/20 года свидетельствуют о его незаурядных способностях государственного деятеля и колонизатора. Он также попробовал свои силы в качестве землевладельца и дал распоряжение о закладке в одной из близлежащих провинций образцовых хозяйств, где выращивались кукуруза, какао и бобы. Была даже устроена ферма для разведения домашней птицы. Следующей его задачей была точная картографическая съемка побережья, поскольку сведения об удобных местах для длительной стоянки судов имели для испанцев большое значение. Теперь можно было решиться на сооружение небольшой капеллы в боковом помещении крупного теокалли. В зале, лишь тонкими стенами отделенном от запятнанных кровью изображений идолов, под сенью креста поклонялись святым дарам.
Маска бога Тлалока
Однако сами испанцы своим поведением делали невозможным постепенное и мирное присоединение империи ацтеков к мировой империи Карла V. Рассказывают, что Кортес в слепом стремлении обратить индейцев в свою веру собственноручно разбил большую статую языческого бога войны, сопровождая эти действия, по свидетельству очевидцев, словами: «Во имя Бога нужно чем-то рисковать!» С тех пор жрецы ацтеков, имевшие большое влияние на народ, стали заклятыми врагами европейцев.
Сосуд с изображением бога
Прибрав к рукам Монтесуму, можно было подумать о том, чтобы извлечь на свет божий спрятанные сокровища его отца. Монтесуме не оставалось ничего иного, как подарить эти сокровища чужеземным завоевателям. И снова бледнолицые обнаружили страсть к блестящему металлу, непонятную мексиканцам. Индейцы ценили золото лишь в виде искусных украшений, а теперь им пришлось наблюдать, как испанцы переплавляли драгоценные произведения искусства в простые слитки и ставили на них королевское клеймо. Только королевская пятая часть составила 32 400 песо золотом, не считая личных подарков Карлу V стоимостью 100 000 дукатов. После отчисления пятой части королю была подсчитана доля главнокомандующего и офицеров; кавалеристы, стрелки из арбалета, канониры и аркебузеры также получили двойную плату, так что на долю простых пехотинцев пришлось лишь по 100 золотых песо. Повсюду раздавались жалобы: «Разве мы покинули родину и семьи для того, чтобы от нас отделались такой платой?» Кортесу снова пришлось пустить в ход все свое красноречие и авторитет, чтобы успокоить недовольных. «Золото не является основной целью наших устремлений, — утверждал Кортес. — Лучше бы солдатам помнить о своих обязанностях воинов и крестоносцев и не ссориться из-за добычи, подобно простым бандитам». В действительности же для большинства его людей размер их доли не имел почти никакого значения, самой большой страстью солдат была азартная игра, чего не могли предотвратить самые строгие указы, и уже через несколько дней почти вся добыча, приобретение которой было сопряжено с усилиями и опасностями, сменила своих хозяев.
Спутник Куатликуе
Надменность и жадность солдат, а также присутствие их союзников-тласкалтеков, а главное, свержение идолов вызвали у населения Теночтитлана сильную озлобленность, и сопротивление усиливалось день ото дня. Ситуация в городе на лагунах стала для испанцев угрожающей. Даже Монтесума советовал бледнолицым, которые столь подло злоупотребили его гостеприимством, уходить, поскольку не мог больше гарантировать их личную безопасность. Несмотря на то, что испанский священник и историограф Гомара пишет, что «Кортес стяжал больше чести и славы, чем если бы победил ацтеков на поле боя», свержение языческих идолов послужило, по-видимому, первопричиной всех последующих осложнений. Индейские жрецы призывали народ оказывать сопротивление богохульникам и именем Уицилопочтли изгнать пришельцев к морю. Даже Монтесума не мог оставаться глухим к призывам своих жрецов; он также поборол свой суеверный страх перед испанцами и вновь стал высказываться более энергично.
Ввиду того, что позиция Монтесумы стала представлять угрозу, Кортес вначале использовал различные уловки, чтобы оттянуть момент отхода испанцев, казавшегося неизбежным. Он объяснил Монтесуме, что в свое время уничтожил все корабли и должен построить новые, вот тогда его отъезду больше ничто не сможет помешать. Монтесума немедленно согласился предоставить в его распоряжение ремесленников-индейцев, поскольку уже был знаком с искусством кастильских кораблестроителей, за несколько недель построивших четыре бригантины, на которых император ацтеков уже совершил несколько увеселительных поездок.
Нефритовая маска Чака — бога дождя
Кортес не осознал того, что, свергая языческих идолов, одновременно ликвидировал важнейшие предпосылки успехов, достигнутых до сих пор. Лишь до тех пор, пока существовала мексиканская религия с ее мифами и культами, испанцев считали посланниками белого бога Кетцалькоатля, появившихся согласно пророчеству, и почитали их. С падением сонма ацтекских божеств исчез и спасительный нимб, окружавший бледнолицых, и теперь они были всего лишь насильниками и захватчиками, уничтожить которых призывали вековые традиции воинственных теноча. С другой стороны, для испанских рыцарей, выросших под знаком реконкисты, не могло быть и речи о заключении пакта со столь жестокой, варварской религией, какую являл собой индейский культ богов.
Обстановка в лагере испанцев в последние недели претерпела изменения к худшему. Ощущение спокойствия и уверенности, которому так долго предавались войска, сменилось неясным чувством страха и опасности. В поведении туземцев, казалось, наметился перелом. Жилище испанцев напоминало крепость в состоянии осады, и принимались все мыслимые меры предосторожности для того, чтобы немедленно отразить нападение индейцев.
В таком малоприятном положении находилась испанская армия, когда в начале мая 1520 года, спустя шесть месяцев после прибытия в Теночтитлан, с побережья пришло сообщение, которое должно было повергнуть Кортеса в еще большее беспокойство, нежели угроза восстания мексиканцев.