МЕКСИКА — СТРАНА И ЛЮДИ
МЕКСИКА —
СТРАНА И ЛЮДИ
Плоскогорье в окружении величественных гор — вот две географические формы, определяющие характер страны под названием Мексика. Типичный пейзаж Кордильер — это беспорядочные, причудливые формы земной поверхности. За прибрежными полосами различной ширины вздымаются высокие краевые горы: Западное Сьерра-Мадре, достигающее 3000 метров и прорезанное глубокими ущельями, и Восточное Сьерра-Мадре, где находится пик Орисаба — высочайшая вершина Мексики. Между этими мощными горными цепями расстилается мексиканская возвышенность с плодородными равнинами, которые имеют наносный характер и разделяются горными цепями и отдельно стоящими горами.
На юге Центральное плато ограничено величественной горной цепью вулканического происхождения. Покрытые снегом вершины погасшего вулкана Истаксиуатль (5286 м), действующего вулкана Попокатепетль высотой 5453 м, обоих вулканов Колима, а также Невадо-де-Толуко (4578 м) являются символом Мексики. По ту сторону глубокой складки долины Балса вновь вздымаются горы, простирающиеся до сужения в районе Техуантепека. Восточнее начинается центрально-американский участок Кордильер, в основании которых обнаруживаются весьма различные геологические структуры.
Несмотря на то, что добрая половина страны лежит в зоне тропиков, высота над уровнем моря определяет климат в большей степени, чем географическая широта. Благодаря пассатам на восточном побережье выпадает очень большое количество осадков, и на фоне этого ландшафта, отличающегося пышной вегетацией, уже в древние времена возникли высокоразвитые индейские цивилизации ольмеков, тотонаков и ацтеков. Значительно менее гостеприимно западное побережье, представляющее собой лишь узкую прибрежную полоску. Для центральной возвышенности внутри страны характерны весьма различные формы растительности. Области, напоминающие пустыню, где хорошо растут лишь кактус, мескито и шалфей, сменяются густыми сосновыми лесами и зонами с весьма обильной растительностью. Однако действительно плодородные области, в которых возможно земледелие, встречаются относительно редко. Они были заселены с древних времен, в том числе и долина Анагуак, колыбель культуры ацтеков. Здесь хорошо произрастала кукуруза, служившая основным продуктом питания, росла агава, которая давала текстильные волокна и сироп для хмельного напитка пульке. Из воды внутренних соленых озер добывали соль, столь популярный предмет торговли, игравший большую роль, в жизни всех народов, употребляющих в пищу зерновые культуры.
Дух плодородия. Тольтеки
В эту высокогорную долину в год Ome-Acatl, что означает «Два тростника», а согласно христианскому летосчислению — в 1168 году пришли ацтеки, или, как они сами себя называли, теноча. Они были кочевниками и представителями той же языковой группы, что и тольтеки, народ старой культуры, который населял долину Анагуак до теноча и создал себе нетленный памятник — город Теотиуакан. Теноча считают себя выходцами из легендарной страны Ацтлан, почему испанцы позднее и назвали их ацтеками. Их страна также называлась Мексикой по имени героя племени. Однако точное происхождение ацтеков и первопричины создания их столицы Теночтитлана, нынешнего Мехико, остаются неясными. Теночтитлан, заложенный на острове на озере Анагуак, ведет начало от 1370 года, когда теноча построили первый храм и отметили это в своих иллюстрированных хрониках.
История молодого государства, основу которого составляет обложение данью, отмечена войнами и грабительскими набегами. Расцвет города-государства происходит в союзе с соседними приозерными городами Текскоко и Тлакопаном. Лишь при Монтесуме I (1440–1469) этот тройственный союз сменился гегемонией Теночтитлана. При Ауитцотле (1486–1502) сфера власти ацтеков распространилась на Центральное плато. Этот воинственный властитель подчинил и племена, жившие на побережье Атлантического и Тихого океанов, и территории, расположенные между Колима и Акапулько. Во время своих военных походов он доходил даже до границ земель могущественных майя. Его потомок Монтесума II покорил и страну миштеков, так что в течение каких-нибудь восьмидесяти лет возникла великая империя ацтеков, сфера власти которой распространялась почти на всю территорию сегодняшней Мексиканской республики.
Властители, носившие титул тлатоани (тот, кто говорит), избирались Советом четырех. Форма правления вначале представляла собой скорее олигархию, однако одновременно с расширением сферы власти политическая структура империи превратилась в своего рода восточную деспотию. Каждая семья входила в сообщество землепользования, несколько семей составляли род, и весь народ теноча насчитывал 20 таких родов. Собрание глав родов выдвигало из своей среды четырех мудрецов в качестве советников властителя. Эти тетрахи существовали как своего рода курфюрсты[15]. Таким образом, властители не могли апеллировать к праву первородства, а избирались Советом четырех из числа братьев предыдущего властителя или его племянников. Впрочем, к тому моменту, когда в страну пришли испанцы, власть тлатоани значительно уменьшилась, и обнаруживались все черты абсолютизма. Монтесума II, «Гневный господин», хоть и избранный, как и его предшественники, обладал единоличной командной властью высшего военачальника и главы государства и одновременно был верховным жрецом. Жизнь при дворе властителя регулировалась церемониалом, полным всевозможных ухищрений.
Тлатоани был лишь деспотом, поддерживаемым Советом, а власть его удерживалась в определенных рамках с помощью старых традиций. В случае деградации личности властителя и исчезновения регулирующего фактора воли подобная структура государства, построенного на авторитаризме, должна была неизбежно потерпеть поражение.
Знаки двадцати дней ацтекского месяца
Монтесума II расширил сферу власти своего народа в гораздо более обширных пределах, чем его предшественники; он, по-видимому, обложил данью 371 город. Покоренные города сохраняли независимость правления. Ацтекские гарнизоны находились лишь в стратегически важных точках, а сеть пунктов эстафетного курьерского сообщения служила для связи со столицей. Отдельные города, например, Тласкала, даже сохраняли полный суверенитет в рамках империи.
То обстоятельство, что государство ацтеков не укрепилось настолько, чтобы стать единой империей, оказалось на руку испанцам. Иначе Кортесу никогда не удалось бы найти союзников в среде индейцев. Теперь же города, покоренные лишь недавно, а также народы, все еще опасающиеся за свою независимость, охотно присоединились к нему, чтобы с помощью европейцев освободиться от тирании Теночтитлана и исходящей от него угрозы.
У ацтеков существовал обычай культового жертвоприношения, вызывавший отвращение у европейцев. Ежегодно на жертвенных камнях бога войны Уицилопочтли, расположенных на высоте орлиного полета, они умерщвляли тысячи жертв; впрочем, в этом они совсем незначительно отличались от будущих союзников испанцев. Лишь при освящении крупного храма в Теночтитлане были принесены в жертву 20000 человек. Порабощенные города также были обязаны в качестве дани посылать в храм своих сыновей и дочерей. Чем дальше расширялись границы империи, тем большим становилось число его врагов. Для того, чтобы объединить всех противников Теночтитлана, необходимы были лишь внешний толчок и личность Кортеса.
Непримиримого врага Монтесума приобрел в лице князя Истлилсочитля в ходе спора за порядок наследования власти в городе Тескоко, который был разрешен властителем в пользу его брата Какамы. Однако наиболее опасным противником оставался вольный город Тласкала, сохранявший свою независимость на протяжении более двух столетий. Тласкалтеки и их союзники отоми, по-спартански скромные горные народы, своей независимостью были обязаны, по-видимому, типично мексиканской манере ведения войны. Между ацтеками и тласкалтеками ежегодно происходила традиционная, заранее оговоренная война, так называемая «война цветов», в ходе которой следовало захватить максимальное число пленных для будущих жертвоприношений, а также обучить молодежь военному искусству. Тласкалтеки, будучи народом, уступающим в численности, давно уже считали эту «священную войну» обременительной обязанностью, особенно после введения экономической блокады со стороны значительно более могущественной империи ацтеков. По-видимому, в лице этого смертельного врага Теночтитлана испанцы обрели желанного союзника в борьбе против мексиканцев.
Жертвоприношение. Ацтеки.
Для того чтобы объяснить причину поразительных успехов испанцев, следует упомянуть еще об одном обстоятельстве, которое коренится в религии индейцев, а именно в вере в «белых богов». Боевой дух воинственного народа ацтеков, направленный против европейских пришельцев, сдерживался их собственной верой. Роковые предзнаменования возвещали близкий конец света и повергали ацтеков в трагический пессимизм. В год Ce-Acatl («Первого тростника») в Туле родился Кетцалькоатль, которому суждено было стать героем культа, распространенного во всей стране. Странным является то, что Кетцалькоатль, которого вскоре стали почитать как бога, по-видимому, носил бороду и имел светлую кожу; одним из его символов считался крест. Согласно преданию, Кетцалькоатль отплыл на запад к побережью далекого Тлапаллана, дав перед этим обещание вернуться в год Ce-Acatl. Теперь ацтеки, исполненные страха, упорно ожидали предсказанного возвращения короля жрецов, который должен был положить конец кровавому правлению богов. По ацтекскому календарю, построенному на 52-летнем цикле, год «Первого тростника» мог соответствовать в христианском летосчислении лишь годам 1363, 1415, 1467 или 1519. Поэтому, когда в 1519 году Эрнан Кортес высадился на побережье Мексики, индейцы явно сочли его возвратившимся Кетцалькоатлем. Этим также объясняется суеверный страх Монтесумы, который никогда не мог решиться на сопротивление армии христиан.
Итак, в этот момент величайшего кризиса в истории империи религиозные воззрения ацтеков никоим образом не стали им моральной поддержкой, а роковым образом парализовали способность народа и властителя к сопротивлению. Боязнь того, что пришельцы могут оказаться белыми богами, заставила обычно столь воинственных сыновей Теночтитлана впасть в скорбь и летаргию. Всем явлениям природы придавался глубокий смысл, и суеверным приверженцам анимистической религии они казались знамениями грозящей катастрофы.