ИСКУССТВО ИГРЫ

ИСКУССТВО ИГРЫ

Однажды мне довелось принимать делегацию американских учителей. От них я узнал много из того, о чем написано в этой книге. Узнал и еще одну страшную тайну американского образования — с которой американцы всячески пытались, хоть без особого успеха, ознакомить российскую педагогическую бюрократию. Заключается она в том, что в американской школе обучение проходит в виде игры.

Учеба может и не быть скучной и унылой повинностью. Учитель может не стоять у стола и не бубнить урок, требуя автоматического пересказа. Если урок посвящен устройству человеческого организма, у американцев класс разбивается на группы, одна из них изображает почки, другая — печень, третья — легкие и так далее. Каждая группа должна изобразить работу своего органа. К примеру, печень удаляет из организма вредные вещества — ученики могут взять совки и начать убирать мусор. Мочевой пузырь удаляет воду — можно выжимать воду из тряпок. Уборка помещения — совсем по Тому Сойеру — может превратиться в увлекательный урок.

Читая текст о здоровье, взрослый человек привлекает множество аналогий, которые позволяют ему понять и усвоить урок. У детей же запас аналогий куда беднее — потому и надо эти аналогии создать.

Игра позволяет оперировать с понятиями урока и этим способствует куда лучшему усвоению, чем простое чтение. Игра развивает способность выделения понятий и манипулирования этими понятиями. Говоря проще — ребенок учится находить в окружающем мире то, что ему нужно и видоизменять это для своих нужд.

Обучая детей игре, родители часто, не зная того, закладывают будущий талант и определяют всю последующую жизнь своего ребенка. Если игры принадлежат к разряду аналитических — к примеру, сначала "солдатики", затем шахматы, — ребенок получает навыки для будущей работы в таких областях деятельности, как программирование, экономика, военное дело. Если игры творческие (к примеру, рисование или собирание интересных фраз и идей), этим определяются способности к изобразительному творчеству или писательству. Если ребенок любит игры на воздухе, он может стать хорошим спортсменом — да и просто вырастет здоровым (к слову, может стать и неплохим конструктором — моторные образы являются одной из основ мышления).

Интерес к игрушкам часто стимулировал технический прогресс. Путь человека в небо начался с того дня, когда юные Орвилл и Уилбур Райты вступили в клуб любителей воздушных змеев. Вертолетостроение берет свое фактическое начало с модели вертолета 12-летнего Игоря Сикорского. Двери в открытый космос начали открываться со дня, когда Сережа Королев вместе со своими товарищами запустил на железной проволоке зажженную газовую горелку.

Часто большие достижения в технике — это попытка реализации детских мечтаний. Королев сам мечтал побывать в космосе — и сокрушался, что здоровье и возраст ему это не позволяют. Сикорский сам летал на всех своих аппаратах (начиная с самого первого, представлявшего собой мотор с пропеллером).

Отсюда видно как мудро поступают японские отцы, заваливая своих чад игрушками. В Японии игрушки дают больше прибыли, чем саке.

Сейчас детские игры — с определенной профессиональной направленностью — уже не просто могут помочь учебе. В наше время острой конкуренции побеждает тот чьи задатки выявлены и развиты как можно раньше. Играть в шахматы Г. Каспаров начал в 5 лет, Р. Фишер — в 6. И Г. Каспаров, и Р. Фишер стали гроссмейстерами в 14 лет, — и это не только результат одаренности; Каспаров прошел "школу Ботвинника", Фишер с 7 лет — школу тренера П. Нигро.

Похоже, что освоение будущей профессии в самом юном возрасте — хотя бы в виде игры или развлечения — вырабатывает какие-то существенно важные навыки для всей дальнейшей работы. Иначе трудно объяснить, почему столь мною великих ученых могли сказать про себя, что научной деятельностью они начали заниматься еще в детстве. "Трактат о звуках" Паскаль написал в 12 лет. В 14 лет Максвелл представил в Эдинбургское королевское общество исследование об овальных кривых. В 11 лет Винер поступил в Гарвардский университет. Карлу Линнею отец в 8 лет выделил особый уголок в саду, где тот разводил свой "садик Карла". Одиннадцатилетнего Ампера его отец застал в своей библиотеке за чтением энциклопедической статьи об аберрации, после чего разрешил пользоваться своими книгами. Ферми начал регулярно заниматься физикой с 13 лет, в этом ему помогал друг отца, будущий профессор физики Римского университета Энрико Персико. Лейбниц, Гаусс с раннего детства поражали окружающих своими математическими способностями. Потрясающее впечатление на двенадцатилетнего Альберта Эйнштейна произвел случайно попавший ему в руки учебник геометрии — в частности тот факт, что из всего нескольких аксиом можно вывести множество теорем. Майкельсон, живший в доме директора школы, так полюбил физические приборы, что директор стал платить ему три доллара в месяц за то, что тот присматривает за оборудованием школьной лаборатории… Этот ряд можно продолжать бесконечно. Известно, что отели "Хилтон" являются одними из лучших в мире; Конрад Хилтон, основоположник этого гостиничного предприятия, еще во время своих детских игр воображал себя директором гостиницы.

Так что же все-таки закладывается в детстве? Несомненно, активизируются определенные доли головного мозга, отвечающие за развитие определенных способностей. Или, по крайней мере, сохраняются их функции.

Где-то к 4–5 годам ребенок обретает логическое мышление — зрительные же, моторные и эмоциональные образы начинают постепенно "уходить" в подсознание. Когда же для постижения сложных дисциплин, таких как физика, химия, математика, снова требуется умение оперировать со зрительными образами, эта способность уже почти утеряна — если только искусственно не задержана шахматами, рисованием и т. д.

Игра не только позволяет удерживать навыки, но и дает возможность их развивать. Молодой Чехов начал писательскую деятельность с того, что собирал смешные и интересные фразы. Это позволило ему выработать придирчивость к слову, наблюдательность, собственный литературный язык. Позднее Чехов взялся за юмористические рассказы. И они дали ему возможность еще больше отточить свое мастерство. С накоплением жизненного опыта произведения Чехова обрели глубину — но начинался-то писательский труд с чистого развлечения.

Кроме освоения навыков, игры дают возможность ощутить в себе — и развить — творческое начало, умение получать удовольствие от созидательного труда. Видимо, не случайно многие известные писатели не оставляли игр и во взрослом возрасте. Тайной страстью Герберта Уэллса были солдатики. Роберт Стивенсон, уже прикованный к постели смертельной болезнью, вырезал из бумаги фигурки, парусники, здания и устраивал с их помощью целые представления. И пятидесятилетнего Диснея можно было найти играющим в миниатюрную железную дорогу на заднем дворе дома, когда жизнь на студии становилась невыносимой.

К играм в уже вполне зрелом возрасте вернулся и виднейший психоаналитик Карл Юнг. Причем он буквально был вынужден это сделать.

"…Я ощущал постоянное внутреннее давление. В какой-то момент оно стало столь сильным, что мне показалось, что я схожу с ума… И я сказал себе: "Если я ничего не знаю, мне не остается ничего другого, кроме как просто наблюдать, что же со мною происходит". Итак, я намеренно предоставил свободу своим собственным подсознательным импульсам.

Первое, что я вспомнил, это свои собственные ощущения, когда мне было лет десять или одиннадцать. Я тогда увлеченно играл в кубики. Я отчетливо помню, как я строил замки и домики с воротами и сводчатыми арками из бутылок… Удивительно, но это воспоминание было очень живо, эмоционально и вызвало множество ассоциаций.

"Ага, — сказал я себе, — значит, это все еще живо для меня. Маленький мальчик созидает нечто, он живет творческой жизнью, и мне недостает сейчас именно этого. Но я не могу поставить себя на его место?" Мне казалось невозможным преодолеть расстояние между взрослым человеком и мальчиком одиннадцати лет. И все же, если я хотел восстановить эту связь, мне не оставалось ничего другого, как снова стать ребенком и блаженно играть в свои детские игры.

Этот момент определил в моей судьбе многое. После длительного внутреннего сопротивления я в конце концов начал играть; я испытывал при этом болезненное и унизительное чувство неизбежности, но у меня действительно не было другого выбора…

Такого рода занятия стали для меня необходимостью. Всякий раз, когда передо мной возникало какое-нибудь затруднение, когда я оказывался в неразрешимой ситуации, я начинал рисовать или работать с камнями, и всякий раз… я находил спасительную мысль, я возвращался к работе. Все, что я написал в этом году, — я написал благодаря работе с камнем".

В игре Юнг получал творческий, созидательный элемент, которого ему не хватало в жизни. По сути, играя, он погружал себя в творческое состояние, "гармонию", которая позволяла ему решать задачи и своей профессии.

Игра дает детям возможность созидания — пока в жизни они созидать ничего не могут. Впрочем, порой именно из детской игры получались весьма серьезные изобретения. В частности, именно дети изобрели микроскоп. Когда в конце XVI века появились очки, голландский механик Захарий Янсен застал своих детей за тем, что они с увлечением что-то рассматривали через трубку. Как выяснилось, они позаимствовали у отца две линзы и, поместив их в трубочку, с интересом принялись рассматривать все вокруг, поскольку через эту трубочку все представало в увеличенном виде. В том, что детям показалось только занятным, Янсен увидел принцип, который позволил ему создать микроскоп.

Со времен Гиппократа врачи, прослушивая работу внутренних органов, прикладывали ухо к телу больного. Так было на протяжении столетий — пока французский анатом и врач Р. Лаэннек не обратил внимание на играющих во дворе детей. Один что-то царапал на одном торце бревна, а другой на другом конце бревна слушал. Тут же возникла догадка — можно использовать какой-то посредник для передачи и усиления звука. Так появился стетоскоп.

Игра может даже в какой-то мере обучать жизни — к примеру, шахматы. Эта игра учит создавать "дерево решений", то есть использовать анализ. Учит формулировать цели и искать средства для их достижения. Учит находить ходы в случае разных ответов противника. Учит логике. Учит эстетике, поскольку ходы бывают красивыми. Учат "тихим", неэффектным ходам, которые меняют весь ход борьбы, поскольку были сделаны в силу глубокого анализа позиции. Учит стратегии, "позиционной войне", когда преимущество наращивается постепенно.

Потенциал шахмат просто поразителен; по сути, это модель, по которой можно изучать различные алгоритмы умственной деятельности. Одним из таких алгоритмов служит "стратегия". К примеру, шахматист А. Нимцович придумал стратегию "блокада". Ходы делаются таким образом, чтобы лишить противника возможности свободно двигаться и чтобы захватить как можно больше его полей. Рано или поздно противник начинает задыхаться, не в силах перебрасывать силы, чтобы защищать свои фигуры.

Капабланка часто использовал другую стратегию. Переводя, к примеру, фигуру с правого фланга на левый, он мог, взявшись за ладью, сначала напасть на пешку — чтобы противник, пожав плечами, двинул ее на поле вперед, — а уж затем поставить ладью на левый фланг. Это мало значащее нападение вынуждало двинуть пешку — а значит, ослабить общую пешечную конфигурацию, что Капабланка позднее и использовал.

Стратегией Ласкера было провоцирование атаки. Он умышленно ослаблял свою позицию, чтобы вынудить противника атаковать — и зарваться.

Алехин исповедовал ярко выраженную темповую игру, свойственную мастерам XIX века. Нападениями, жертвами пешек он выигрывал темпы, которые позволяли ему быстрее развить фигуры, организовать атаку, пробиться к вражескому королю.

Конечно, это схематическое описание основных стилей борьбы — на самом деле у каждого шахматиста стратегий было много. Разговор не о них, а о том, что шахматы учат мыслить широкими стратегическими схемами, а не работать только мелкими "тактическими ударами". Это в жизни бывает полезно, — наметив стратегию, вы медленно, методично претворяете ее в жизнь, осознавая и свою дальнюю цель, и метод ее достижения.

Стратегии приносят успех позднее и в меньших размерах, чем тактические приемы, но этот успех длится много больше и в конечном счете часто оказывается куца выгодней. Открывший легендарную Трою немец Генрих Шлиман, падавший в голодный обморок в родной Германии, стал миллионером в России благодаря именно стратегическому видению. Он понял, что из нищеты его может вывести только какое-то серьезное превосходство над другими, — и стал учить русский язык, которым владели лишь немногие из немецких торговцев. Так он сделал первый шаг к преуспеянию. В России же он избрал своей стратегией быстроту исполнения заказов. Это выделило его из прочих купцов и значительно увеличило его капитал. Шлиман стал сказочно богат, секрет своего успеха он объяснял тем, что, когда он видел, что его обходят, он пытался понять, за счет чего именно — и менял в соответствии с этим свой образ действий, менял даже самого себя.

Стратегическое видение помогало Шлиману не раз. Предвидя, что таможенные ограничения на определенные товары будут сняты, он сделал запасы этих товаров за границей — и ввез их первым…

Разговор о шахматах можно вести очень долго. Я думаю, в школе будущего шахматы займут важную роль — причем не шахматы сами по себе, а как иллюстрация разнообразных принципов, полезных при любой умственной деятельности, как модель для демонстрации логики, тренировки образного воображения, обучения использованию стратегий.

Иногда, чтобы вработаться в какое-нибудь неинтересное занятие, следует прибегать к игре. Такой метод использовался довольно многими. Писатель В. Вересаев в своих воспоминаниях рассказывал, как он учил латынь. Он придумал игру — штурм крепости. Каждое латинское слово означало когорту римских легионеров. В случае если одно из слов не вспоминалось, штурм считался отбитым.

Таким образом к нетворческой работе В. Вересаев присоединял игру, рождающую эмоции, поддерживающую концентрацию на предмете.

Заметим, что так можно учить не только слова. Любой абзац содержит определенное количество единиц информации. Можно каждую такую единицу представить "легионером" и заставить всех легионеров одного абзаца воевать против легионеров другого абзаца. К примеру, изучаемый текст имеет следующий вид:

"Если в один из сообщающихся сосудов налить жидкость одной плотности, а во второй — другой, то при равновесии уровни этих жидкостей не будут одинаковыми".

Сколько можно из этого предложения "навербовать" легионеров?

"Если в один из сосудов"… значит, сосуда два, это первая "единица информации". "Сообщающихся" — вторая. "Налить жидкость одной плотности, а во второй — другой", то есть в сосудах находятся жидкости разной плотности — это еще один легионер… "то при равновесии" — равновесии чего? — непонятно, легионера нет…; "уровни этих жидкостей не будут одинаковыми" — еще один легионер.

Итак, четыре легионера осаждают город.

Кто им противостоит?

Следующим идет абзац: "И это понятно". Он не несет смысловой нагрузки, легионеров нет. Четыре против ни одного.

Итак, город взят. Может быть, какой-нибудь из африканских городов на пути к Карфагену, а может — и италийский. Лучше всего разыгрывать подобные сражения на картах, забирая города или отдавая их превосходящим силам.

Можно возразить — такая игра отвлекает от обучения. Так ли? Она как раз помогает приковать внимание к предмету на час, два, тогда как учебник обычно становится нестерпимо скучен уже через десяток минут. При этом, отвлекаясь на подсчет легионеров (в виде черточек карандашом на полях книги), мы тем самым даем мозгу отдохнуть.

К тому же в этой игре мы делаем очень важное дело — разбиваем предмет на "единицы информации", то есть анализируем текст, вычленяя самое существенное.

Можно придумать другие игры. Вам скучно запоминать слова? Выпишите их на карточки и разделите карточки на две стопки. Теперь угадайте слова на верхних карточках. Если вы угадали карточку, то отложите ее в сторону, если не угадали — переложите ее под низ стопки. "Побеждает" та стопка, которая кончается раньше. Представьте, что правая стопка — это российская команда, левая — немецкая или американская. Наверняка этот поединок станет для вас интересен.

Вспомним урок в средней школе. Преподаватель старательно объясняет урок — а ученики не слушают. Нет мотивации. Зачем им "феодальная раздробленность", когда за окном маленький котенок крадется к огромному голубю?

Ну, а если ввести элементы игры? Задать вопрос — и попросить весь класс подумать, чтобы потом каждый записал ответ себе в тетрадь?

Вопрос — это ВЫЗОВ, вопрос — это ПРЕПЯТСТВИЕ, которое надо одолеть. Вопрос и препятствие — элементы игровой мотивации, а такая мотивация развита у детей. Собственно, это элементы и одного из базовых, по Павлову, инстинктов — рефлекса цели.

Если превратить урок в последовательность элементарных вопросов, то у учеников ответы будут появляться словно сами собой — поскольку при простых вопросах ответы появляются в голове автоматически. Простые вопросы дают ученику ощущение успеха, вызывают желание пережить это ощущение еще (важно, чтобы ответы на вопросы давали не один-два отличника, а писали в тетрадь все).

Даже если ученик, написав в тетради ответ, в ходе урока обнаруживает, что он не прав, он понимает, что приобретает новое знание, лишился ошибочного представления, — и это тоже вызывает позитивное переживание. Об этом писал выдающийся немецкий педагог Дистервег.

"Такие случаи дают ученику возможность усвоить, помимо учебного материала, еще весьма существенное и важное: узнать разницу между точкой зрения здравого смысла и научно образованного разума и (неизмеримую) ценность образования. После такого опыта достаточно уже простого указания. Можно быть уверенным, что ученик проникнется любовью к образованию".

Дистервегу принадлежат и другие слова:

"Приучай ученика работать, заставь его не только полюбить работу, но настолько с нее сродниться, чтобы она стала его второй натурой… приучи его к тому, чтобы для него было немыслимо иначе, как собственными силами что-либо усвоить; чтобы он самостоятельно думал, искал, проявлял себя, развивал свои дремлющие силы…".

Данный текст является ознакомительным фрагментом.