1-я ДИВИЗИЯ В ПРАГЕ

1-я ДИВИЗИЯ В ПРАГЕ

Авангардные отряды 1-й дивизии выступили в поход к Праге во второй половине дня. Дивизия продвигалась тремя походными маршами и должна была преодолеть расстояние приблизительно в 50 километров. По пути к Праге население восторженно приветствовало марширующие колонны, а в нескольких местах им были предоставлены грузовики, на которых некоторые части добрались до Праги.

На левом крыле перемещались 3-й и 4-й полки, следуя частично по главной шоссейной магистрали Беро- ун-Прага, а также 3-й полк, с заданием дойти до аэродрома в Рузини. Около Горжелиц на них налетели немецкие истребители. Убитые были похоронены в полях близ дороги. Несколько лет спустя, их останки были перенесены.

2-й полк и дивизионные части направились из с. Су- хомасты на северо-восток, по оси Сухомасты—Корно— Будняны—Моржина—Кухарж—Ржепорыйе—Йинце. Во главе следовал разведывательный велосипедный взвод 2-го полка под командой ст. лейт. Солина, который первым добрался до Праги вечером 5-го мая.

На возвышенности близ селения Корно, рядом с автомобилем у дороги стояла высокая фигура ген. Власова. Лицо его было хмурым. Он молча приветствовал велосипедный взвод. Говорили, что он болен.

Никаких столкновений с немецкими частями во время перемещения не произошло. Командный состав дивизии находился 5-го мая в селе Бутовице, а утром 6-го мая он переместился в Йинонице, где оставался в продолжении всей операции дивизии в Праге. Еще в ту же ночь, 5-го мая, взвод пошел на ночную разведку по смиховско- му предместью в сопровождении штатского лица, предоставленного им чешским военным командованием с завода «Вальтровка». Взвод дошел вплоть до Женских домов и до перекрестка «У Анд ела», после чего вернулся обратно на завод «Вальтровка». Во время разведки шел сильный дождь и баррикады были покинуты, стрельбы со стороны Смихова не было слышно, а с немецкими частями взвод не встречался.

В тот же день, после полудня, в Прагу была направлена дивизиоппая разведывательная часть с четырьмя танками Т-34 под командой майора Костенко. Ось разведы- вательной операции в русских источниках не приводится. Нам известно, однако, что на следующий день, б-го мая, в 10.00 часов, когда в Йиноницах командир дивизии знакомил командиров своих частей с положением дел и давал дальнейшие приказы с заданиями на текущий день, начальник штаба принес радиограмму от Костенко следующего содержания: «Я нахожусь в районе Радотин—Збрас- лав, я окружен 4.000 бойцов СС с шестью танками типа Тигр». Согласно тому, что на синих фототипических картах Праги уже 5-го мая были нанесены приблизительные цели и было также известно, что наибольшая опасность Праге грозит с юга, где были сосредоточены части С С в учебных районах близ Седлчан, можно предполагать, что в этом направлении была направлена самая сильная боевая разведывательная часть. Если судить о положении по карте., то весьма вероятно, что Костенко дошел до Радотина по долине реки Бероунки, куда он свернул в с. Будяяны и, таким образом, производил не только разведку, но и боковую защиту с юга, без чего наступление на Прагу было бы немыслимым.

Во втором эшелоне за дивизионной разведывательной частью к Праге продвигался 1-й полк, который вышел из села Литень около 14 часов. На следующий день, б-го мая, до полудня, в районе Збраслав он натолкнулся на части СС в силе приблизительно двух батальонов, с шестью танками. Это были части запланированной дивизии «Балле нштейн», под натиском которой отступал майор Костенко по левому берегу реки Влтавы к Праге и в 14 часов он дошел до окраинной части Смихова. Наступающие части СС, после этого, заняли весь район между Радоти- ном и Хухле. Вследствие наступления 1-го полка они, однако, не смогли удержать этот район и под натиском полка перешли в Браник, на правый берег Влтавы. В этом месте, в качестве охраны, русское командование оставило одну пехотную роту с противотанковым орудием. Эта рота вернулась в полк в тот же день лишь к вечеру, когда 1-й полк, после прибытия в район Праги Смихов, разместился близ мостов Ирасека и Палацкого.

В течение всей ночи с 5-го на б-е мая в комендатуру дивизии приходили члены штаба восстания, с которыми ген. Буняченко поддерживал непрерывную связь вплоть до 8-го мая. Штаб восстания подробно ознакомил командира дивизии с положением в Праге и указал места, где восставшие находятся в наибольшей опасности. Для того, чтобы русских солдат можно было отличить от солдат немецких вооруженных частей, они обозначили себя трехцветным бело-сине-красным значком и нарукавными лентами, которые они получили во время перемещения 6-го мая до полудня.

6-го мая дивизия в течение всего дня принимала активное участие в боях, происходивших как в самой Праге, так и в ее окрестностях. При повторном обозрении деятельности дивизии 6-го мая, до полудня, ее активность проходила следующим образом: к городу с юга, вдоль реки Влтавы, с боями приближалась разведывательная часть, а за ней следовал 1-й полк; 2-й полк постепенно входил в район Праги Йинонице; 3-й полк покинул магистраль Бероун—Прага и развернулся против аэродрома и казарм в Рузини; 4-й полк без боев продвигался по шоссейной магистрали Бероун—Прага в районы Праги Мотол и Коширже.

Вся дивизия действовала на участке длиной приблизительно в 15 километров, производя одновременно, то наступление, то оборону, в зависимости от данного положения, которое на столь большом участке не является достаточно ясным. Неясность в описании военных действий возникает, главным образом, вследствие данных, полученных от подполк. В. Артемьева, командира 2-го полка, который приписывает занятие аэродрома в Рузини, 6-го мая до полудня 3-му и 4-му полкам, а также перемещает и иные события как по времени, так и по месту действия. Он сообщает, что атака была настолько стремительной, захватив в расплох немецкий гарнизон, что он оставил на аэродроме 56 самолетов, а во время боев было сбито 7 других.

Такие данные безусловно вызывают недоверие. Почему дивизия в составе четырех полков поставила два полка на ликвидацию второстепенного объекта, каким был Рузинский аэродром, а на выполнение заданий в миллионном городе предназначила лишь два оставшихся полка и дивизионные части? В архиве РОА не сохранилось, однако, пи одного документа, который мог бы разъяснить эту неясность. Конечно, подполк. Артемьев[142] в этой операции лично не участвовал и в своих воспоминаниях вообще мало внимания уделяет участию в пражском восстании. Свое описание он явно передает со слов кого-то другого. Не остается ничего иного, как все описание сравнить с данными, приводимыми в немецких источниках,[143] относительно СС-бронечасти учебного и запасного батальона № 2, а также гарнизона рузинского аэродрома.

2-го мая командир этого батальона получил приказ от командующего вооруженными силами СС в Праге следующего содержания:

«Закрыть все пути подхода к Праге, по которым с юго-запада приближаются к ней части ген. Власова… Применение огнестрельного оружия не разрешается».

Этот приказ исходил из более широкого приказа фельдмаршала Шернера, который не мог допустить, чтобы в Праге находилась такая ненадежная часть, каковой в его глазах была 1-я дивизия. Запрет применения огнестрельного оружия являлось попыткой избежать прямого столкновения с 1-й дивизией, для ликвидации или разоружения, которой у фельдмаршала уже не было возможности.

Приказ, однако, уже был неосуществимым. У командира батальона для этого не было возможности, т. к. в его распоряжении были лишь недостаточно вооруженные и обученные новички. Преградить путь многочисленной дивизии, с таким боевым составом было невозможно. Поэтому он отправил в указанный район разведывательную часть, но она вернулась в батальон обезоруженной частями 1-й дивизии. После этого командир батальона стянул все дислоцированные по окрестностям части в рузинские казармы и начал готовиться на тот случай, если ему прийдется оборонять районы казарм и аэродрома. У него был свой собственный опыт, т. к. еще в последние апрельские дни бойцы его батальона возвращались из Праги обезоруженными. Все свидетельствовало о том, что произойдет восстание. Потом, после того, как оно вспыхнуло, события приняли драматический оборот.

Начальник рузинского аэродрома, расположенного рядом с казармами 2-го СС запасного батальона, полк, авиации Эгер, вошел в контакт с повстанцами и был готов передать его в их руки. Революционные части «Гарда свободы» уже приступили к занятию аэродрома. По приказу свыше Эгер был отозван и заменен надежным немецким офицером, подполковником Гуккенпаком. Этот командир был заодно с командиром СС резервного батальона в том, что свои районы они не отдадут без боя, ни повстанцам, ни «власовцам». Бойцы СС запасного батальона принудили чешские революционные дозоры покинуть аэродром, обеспечить его оборону приблизительно 300-ми бойцами СС из запасного батальона. Одновременно с этим резервный батальон взял на себя пехотную оборону противовоздушных батарей и части противовоздушных орудий калибра 88 мм, а другая противовоздушная батарея была переведена в район казарм. Казармы и аэродром готовились к круговой обороне. С внешним миром гарнизон поддерживал связь только по-радио, по которому командиры обеих частей узнали, что немецкий полковник, посланный ген. фон Туссеном в 1-ю дивизию, был повешен. Когда вскоре после этого они получили по-радио приказ послать к ген. Буняченко парламентера, адъютанта батальона SS-Ustf. Liebmann, они отказались выполнить его.

Во второй половине 6-го мая части 3-го полка 1-й дивизии перешли государственную шоссейную магистраль Прага—Бероун, приближаясь к аэродрому в направлении Храштяны—Гостивице. Вскоре парламентер РОА прибыл в немецкие части после полудня с приказом их командира безоговорочно капитулировать не позднее, чем через полчаса. Если они этого не сделают, то каждый немецкий солдат, попавший в руки РОА, будет повешен. На этот ультиматум русские не получили ответа и по истечении срока приступили к стрельбе из мхшометов, а позднее, из пехотных орудий. В результате этого радиосвязь батальона с командованием вооруженных сил СС в Праге была прервана и единственным соединением оставалась радиостанция начальника аэродрома. В донесении авиакорпусу о своем положении, он просил о помощи, но об этом речь будет позже.

К вечеру этого дня 3-й полк окружил весь район, обстреливая участки сопротивления как в казармах, так и на аэродроме, но не делая попыток прямого нападения.

На склоне дня радиостанция в комендатуре аэродрома поймала следующей приказ: «Всем немецким частям приступить как можно скорее к перемещению на запад и попытаться пробиться к выдвинутым вперед американским частям». Приказ являлся запоздавшей реакцией штаба армейской группы «Центр» и одновременно предзнаменованием капитуляции немецких вооруженных частей в Праге, о которой пока что велись переговоры. На основании этого оба немецких командира приняли решение сообща проломить оборону власовских частей и пробиться, как гласил приказ, на запад. Отступление из Рузи- ни было скоординировано со средствами немецкой авиа- ции, которая в то время все еще располагала достаточным количеством автомашин в районе западнее от аэродрома, хотя точное место их нахождения неизвестно. Было договорено, что когда немецкие части пробьются через окружение, авиация им предоставит автобусы для перевозки раненых.

Роль арьергарда и прикрытия отступления обеих частей добровольно взял на себя SS-Ostuf. Karl Wagner, вместе со 120-ыо опытными фронтовиками из роты выздоравливающих. После выполнения задания он должен был снова соединиться с батальоном.

7-го мая рано утром рузинский немецкий гарнизон вышел из окружения в направлении на Лоуны. Во главе колонны на передвижном лафете следовал зенитный пулемет, затем роты СС с ручным оружием и почти без боеприпасов. Посередине колонны, на повозках с конной упряжкой, везли тяжело раненых. Колонну замыкал еще один зенитный пулемет и гарнизон аэродрома. Одновременно, из всех орудий, оставшихся в казармах, рота арьергарда повела огонь по осаждающим частям РОА и сделала попытку совершить атаку в направлении на юг с тем, чтобы отвлечь внимание от своего отступающего батальона и авиачасти. Круг осады явно не был полным, т. к. отступающий к Лоунам батальон не встретился с частями РОА.

С шоссейной магистрали Прага—Бероун, которая была самым высоким местом на стороне РОА, можно было весьма хорошо наблюдать район аэродрома и казарм, несколько в направлении на восток. Северная часть аэродрома и шоссе на Лоуны, однако, терялись за горизонтом и, возможно, поэтому отступление рузинского гарнизона осаждающие не смогли видеть.

В тот же день, 7-го мая утром, части 3-го полка РОА начали наступление на аэродром, защищаемый только 120-ью бойцами арьергарда, которым удалось продержаться только два часа. Израсходовав боеприпасы и уничтожив тяжелые орудия, они под натиском наступающих частей РОА, начали отступление на запад, где они рассеялись на многие группы на большой территории. Одну из них в пяти километрах западне от Рузине (близ села Го- стонье) задержали чешские повстанцы и поместили ее в местной школе. Эта группа позже была отпущена одним чешским полковником и продолжала свой путь в Теплице и далее на территорию Германии. О группе, которой командовал SS-Ostuf. Karl Wagner, не сохранилось никаких сообщений и предполагается, что все ее бойцы, вместе с командиром, погибли.

7-го мая рано утром части 3-го полка РОА заняли районы рузинского аэродрома и казарм. Об авиационной деятельности и о сбитых самолетах в немецких источниках не упоминается. Часть самолетов на аэродроме должна была быть поврежденной или уничтоженной еще накануне, в результате обстрела 3-ьим полком. Ангары, и самолеты, стоявшие во время войны вне их, находились на южном конце аэродрома, который, хорошо видимый с шоссейной магистрали Прага—Бероун, был легко обнажен для прицела.

В 10.00 часов отступающий немецкий батальон дошел до места, где их должны были ожидать автобусы авиации. Но там не оказалось ни одного, а об арьергарде никто не знал ничего. Батальон продолжал следовать на севе- ро-запад, а чешские повстанцы, пытавшиеся остановить его продвижение, стягивались назад вследствие огня из зенитных пулеметов. 7-го мая вечером колонна добралась до селения Злоюще (приблизительно в 10 километрах севернее гор. Сланы). Там их застигло сообщение о всеобщей капитуляции. Моторизованная разведка, посланная к городу Жатец, сообщила, что там стоят советские танки. Командир батальона решил распустить часть с тем, чтобы разбившись на меньшие группы, они на собственный риск могли бы пробиться за американскую линию. В большинстве случае, сделать этого им не удалось. Вплоть до 14-го мая их держали в качестве пленных в Злоницах и в Жатце. Среди них были и части армии ген. Власова. Всех их без верткого различия на месте расстреливали и убивали части Красной Армии. Из состава СС запасного батальона № 2 спаслись лишь его командир и несколько солдат. Все остальные бойцы встретили смерть в районе Злонице—Жатец, т. к. они двигались прямо в руки Красной Армии.[144]

Данные о том, что было сбито семь немецких самолетов, как пишет В. Артемьев, мне не удалось удостоверить. Но был сбит один самолет, который вылетел из гор. Немецкий Брод и должен был приземлиться в Рузини. Произошло это при следующих обстоятельствах:

Лейтенант Герхардт Бушманн, который приземлился в селении Сухомасты с генералом Шаповаловым, вернулся на полевой аэродром РОА в Немецком Броде утром 5-го мая. На следующий день авиачасть РОА, оставив самолеты на этом аэродроме, начала отступать на запад. На первой остановке их застал приказ начальника штаба XIII-го авиакорпуса ген. Сейдемана, который приказал лейт. Бушманну вылететь в Рузынъ и там уладить, какое- то недоразумение между русскими и немецким гарнизоном. Бушмаын немедленно вылетел с Арадом, но на него напали американские истребители, ему удалось с простреленным самолетом приземлиться на небольшом аэродроме. Эта неудача не удержала его от исполнения задания и он снова поднялся в воздух на самолете Фишер- Сторч и низко над землей полетел по направлению к Праге. Несколько раз он попадал под обстрел ручных оружий чешских партизан, поэтому не эффективный. Никто иной в этом районе не стрелял бы в самолет с немецкими знаками. И только во время перелета над долиной южнее рузинского аэродрома он попал под прямой обстрел, был ранен, но смог перелететь над линией высоковольтного напряжения и, с раненой ногой, аварийно приземлился около части, которая его обстреляла — около 3-го полка. Он старался что-то объяснить командиру полка подполк. Александрову, но теряя сознание из-за сильного кровотечения попал в дивизионный перевязочный пункт в Йиноницах. Дни боев он провел в дивизионном лазарете, не будучи в состоянии выполнить своего задания. Все равно у него уже не было никакого шанса что-либо предпринять в пользу рузинского немецкого гарнизона. 1-я дивизия уже неотвратимо стояла на антинемецкой стороне, а требование начальника штаба немецкого авиакорпуса не имело в дивизии никакого веса. Отступление из Праги лейт. Бушманн провел в санитарной автомашине.[145]

В общей сложности боевые операции в Рузини можно расценивать, как действия второстепенного значения, т. к. немецкий гарнизон в этом месте не представлял никакой опасности для Праги. Безусловно, аэродром был занят 3-м полком на основании требования с чешской стороны. Вначале восстания немецкие самолеты иногда сбрасывали бомбы на цели в Праге, поэтому чешское командование, естественно, желало воспрепятствовать этим действиям путем занятия аэродрома.

В дальнейшем описании снова вернемся к событиям, происшедшим до полудня 6-го мая.

Согласно решению командира дивизии, 2-й полк РОА, был размещен в районе завода «Валтер» в Йиноницах, являясь резервом дивизии. Артиллерийский полк с двумя дивизионами занял огневую позицию на возвышенностях над Злиховом и установил артиллерийский наблюдательный пункт в части Праги «На Видоули».

Из состава 2-го полка снова был выделен разведывательный взвод, который в утреннее время произвел разведку по оси Валтровка — Йиноницкая улица — Пльзеньский проспект, а затем, одновременно по двум направлениям, по Пльзеньскому проспекту и по Голечко- вой улице, проникнуть на набережную к мостам Ирасека и Сметаны (теперь Мост 1-го Мая). Во время перехода через район Смихова они слышали местное радиовещание, призывавшее повстанцев продолжать бои, подкрепляя их дисциплинированность сообщением о том, что «власовцы идут на помощь Праги». Население восторженно приветствовало части 1-й дивизии, которые так неожиданно появились на пражских улицах, а кое-где даже появились плакаты и фотографии генерала Власова. Баррикады были полностью заняты повстанцами, но команду баррикады «У Андела» поразило, что разведывательная часть РОА подошла к ним с запада. В этой части города было сравнительно спокойно и разведчики не повстречались с немецкими частями. Казармы имени Штефаника были покинуты. Стрельба раздавалась в районе Национального театра. За железной решеткой на набережной, против Национального театра, распластались группы повстанцев, обстреливая дома на противоположном берегу Влтавы. Где именно находились немецкие части, никто точно не знал. С набережной разведывательный взвод возвращался по южным склонам Петршина по улице «На Гржебен- ках». На севере шли бои в районе Стадиона и с крыш домов велась стрельба. Было трудно различить, кто в кого стреляет. Разведывательный взвод пытался осмотреть несколько домов. На чердаках нашлись пустые гильзы. Обитатели домов растерянно молчали. Обезоруживать дома «На Гржебенках» не было заданием для одного взвода.

В это время под натиском немцев от Стадиона отступала группа чешских добровольцев из Бероуна…

После полудня разведывательный взвод вернулся обратно на завод «Вальтровка», за это время 2-й полк переместился на юг от Праги.

Долина реки Влтавы, временно очищенная от немцев после прибытия 1-го полка в Прагу, оставалась от- крытой. Ввиду того, что ожидалось дальнейшее продвижение частей СС с юга, командир дивизии решил поставить там весь второй полк, а именно, два батальона на левом берегу Влтавы и один батальон в районе селения Сливенец. Батальоны 2-го полка продвигались по долине Влтавы с боями и частыми стычками с боевыми группами СС и дошли до слияния реки Бероунки с Влтавой в селении Лаговички. Продвижение частей СС к Праге по левому берегу Влтавы, было наконец, остановлено. 2-й полк потерял близ сел. Лаговички 48 бойцов, которые были похоронены на месте. Это военное кладбище существовало еще в 1946-м году.

Когда части СС не могли проникнуть по узкому коридору между Влтавой и отвесными склонами на западе, они стремились пробиться по долине от гор. Радотин на северо-запад, в направлении сел. Сливенец. Но здесь они снова натолкнулись на пехотный батальон 2-го полка и зайти в тыл Праги им не удалось. 2-й полк в этом районе вел бои вплоть до утра 8-го мая.

Немецкие артиллерийские батареи на Петршине обстреливали цели в Праге и никто не мог им в этом воспрепятствовать. Одной из таких целей был госпиталь Санопс, где оказывалась медицинская помощь раненым повстанцам. После того, как артиллерийский полк 1-й дивизии занял огневую позицию над Злиховом, он скоординировал свою деятельность с чешскими офицерами из штаба восстания. В регулировании огня и проверке целей непосредственно участвовал командир дивизии с наблюдательного пункта «На Видоули».

4-й полк наступал к Праге по главной шоссейной магистрали Бероун—Прага, вслед за 3-ьим полком. Еще до того, как вся колонна была сформирована, группа шотландцев покинула полк. На одной трофейной самоходке, снова с красными беретами на головах, они отправились в противоположную сторону, в направлении к городу Пльзень, к американской армии. Весьма возможно, что они уехали с каким-то заданием, т. к. часть из них вернулась в полк, когда он уже вел бои в Праге. Прямых доказательств об их деятельности не сохранилось.

Когда полк дошел до селения Храштяны-Зличин, была слышна стрельба из района казарм и аэродрома в Рузини. Там в это время 3-й полк приступил к осаде обоих объектов и обстреливал их немецкий гарнизон.

С аэродрома пытался подняться в воздух немецкий реактивный истребитель «Швальбе», но он остановился на конце взлетной полосы и открыл огонь из бортовых орудий по шоссейной магистрали. 6-го мая до полудня 4-й полк проходил по Пльзеньскому проспекту, через районы Праги Мотол и Коширже, в район Смихова. Население снова восторженно приветствовало марширующих солдат цветами и угощением. Приходили освободители. На жилых домах в Коширжах висело два больших флага со Святоандреевским крестом, а также портрет ген. Власова, парисоваппый углем и псрскрьшающиз! собой два этажа. После того как оба батальона достигли района Праги Смихов, они свернули на север и развернулись против возвышающихся холмов: Страгов, Петршин и Градчаны, где повстанцы вели бои с немецким гарнизоном. Командный пункт полка разместился в угловом доме против казарм им. Штефаника (теперь Площадь советских танкистов). До сих пор полк не натолкнулся на немецкие части. В этой части города продолжал царить относительный покой.

Роты 1-го батальона начали продвижение с улицы Уезд, следуя по склонам Петршина, к обзорной башне и к Страговскому монастырю. Около исторического крепостного сооружения, на северо-восток от Стадиона, они натолкнулись на первое немецкое сопротивление. Но как только немецкий гарнизон установил, что он борется против регулярной армии, он прекратил огонь и со стороны Стадиона прибыл к 1-й роте парламентер, немецкий полковник с белым флагом, предложивший сложить свое оружие. Командир роты его отвел к полк. Сахарову на Смихов. Между тем, там произошло событие, которое оттеснило на задний план капитуляцию немецкого гарнизона на Страгове. В комендатуру полка вернулось четверо шотландцев из первоначальной группы, уехавшей в Пльзень, которые привезли с собой сообщение от одного из американских командований в Пльзенье о категорическом запрещении дальнейшего продвижения 3-й армии Паттона. Это означало, что дальнейшие бои дивизии в Праге привели бы к единственному результату: она полностью попала бы в руки Красной Армии, которая явно оставила за собой право на освобождение Праги. Полк. Сахаров немедленно выехал с этим сообщением в командный пункт дивизии. Вернувшись позднее ночью, он прекратил все дальнейшие боевые операции; 1-й батальон еще остался в районе Петршина и Страгова весь следующий день 7-го мая.[146]

2-ой батальон 6-го мая после полудня был включен в бои против сопротивляющихся частей в районах Пражского кремля и Чернинского замка. Подробности об их деятельности неизвестны, кроме того, что под натиском батальона немецкий гарнизон отступил в район Дейвице. (2-й батальон последним оставил Прагу и далее следовал в арьергарде дивизии).

6-го мая в 23.00 часа, дивизия была размещена по следующим районам:

1- й полк: Смихов, мосты имени Палацкого и Ирасека.

2- й полк: в районе на юг от Праги.

3- й полк: окружал аэродром и казармы в Рузини.

й полк: включен в боевые операции против немецкого сопротивления в районах Петршина, Страгова и Град- чаш айциц и г лнлиЦ*

Разведывательный дивизион: Смихов.

Комендатура дивизии: Йинонице.

Генерал Власов со своим штабом в неизвестном пока месте в нескольких километрах от Йинониц. О его деятельности в Праге известно мало, но и то, что нам известно, является непроверенными и неполными информа- циями. Вследствие того, что все люди из его окружения уже умерли, а чешские источники хранят молчание. В дни пражского восстания он был болен. Все же не настолько, чтобы не быть в состоянии вести с кем-либо переговоры; можно предположить, что он, вероятно, посетил два места. Из непроверенного источника известно, что он вел переговоры с ген. Клецандой, имя которого повторяется как чешского генерала и руководителя восстания. Ген. Клецанда был единственным человеком на чешской стороне, которого он знал только по переговорам с С. Фрелихом. Для ведения переговоров с ним Власов не нуждался бы в переводчике, т. к. Клецанда говорил по- русски. По ген. Клецанда отстранил участие 1-й дивизии в восстании, судя по записи, сделанной на русском языке и без подписи, которая хранится в музее общества «Родина» в гор. Лейквуд штата Ныо Джерси. Из оценки этой записи, содержащей как засвидетельствованные данные, так и искаженные временем информации, вытекает, что они исходят от какого-то лица из близкого окружения Власова и Буняченко и что этот автор сообщает о событиях, о которых ни в одном из документов РОА или в

мемориальном материале не упоминается.

Первые признаки сомнения в том, что дивизия и дальше будет участвовать в боевых операциях в Праге, появились еще в тот же день, 6-го мая, поздно ночью. Возникли они в результате как сообщения, привезенного шотландцами из Пльзеня, так и того, что в Праге появился американский вооруженный конвой, имевший специальное задание.

Дело заключалось в том, что 6-го мая, после полудня, командование американской 16-й бронедивизии в Пльзене получило от своего высшего командования специальный приказ. Сильно вооруженный моторизованный эскорт должен был доставить в Лазне Велиховки немецкого штабного офицера полк. Мейер-Детринга (см. главу IX), который прилетел на самолете в Пльзень. Его заданием было оказать посредничество в переговорах немецкого гарнизона в Праге о прекращении боев и подготовке капитуляции. Конвой покинул Пльзень к вечеру. Часть конвоя явно имела особое задание и появилась в военной комендатуре в Бартоломейской улице, где командующий конвоем должен был на месте получить сведения относительно положения восстания. (Об американских конвоях см. прим. 34).

О прибытии конвоя ген. Буняченко узнал от жандармского патруля, прибывшего в комендатуру дивизии в Йиноницах немного позже 2-го часа и передавшего ему требование штаба восстания о том, чтобы был послан уполномоченный для ведения переговоров в комендатуру в Бартоломейской улице. Нам известно, что на это заседание ген. Буняченко уполномочил командира полка, вероятнее всего, командира 1-го полка, подполк. Архипова. Когда в сопровождении переводчику он прибыл в Барто- ломейскую улицу, то увидел перед зданием ряд американских военных автомашин. Между тем офицеры чешского командования информировали командующего конвоем американского капитана, что им пока еще удается справляться с положением, благодаря помощи первой дивизии РОА, которая с утра участвует в боях на чешской стороне. В этот момент они не отдавали себе отчета или просто не знали, что в результате их утверждения они лишились последней надежды на участие американских войск в борьбе за Прагу. Согласно окончательному соглашению между ген. Эйзенхауэром и ген. Антоновым от советского Верховного командования, американские войска не должны были переходить линию Пльзень-Будейовице. Однако, нарушение этой линии американской стороной не исключалось, если оно будет вызвано необходимостью, даже если занятие Праги было бы наверное ограничено временем.

Во время этих разговоров, как я предполагаю, прибыл подполк. Архипов. Американец был удивлен его немецкой формой, но когда ему объяснили положение дел, то он прямо спросил Архипова, уверен ли он, что им удастся преодолеть сопротивление немцев. Подполковник ответил через переводчика: «Да, определенно до тех пор, пока в Прагу не прийдут дальнейшие американские части». Американский капитан ответил, что его конвой не является авангардом наступающей американской армии и что американские части в Прагу не прийдут. Его зада- 1шсм является лишь убедиться па месте о положении, но согласно тому, что он видел и слышал, он не видел необходимости вмешательства с американской стороны. Он уверен, что дивизия справится с положением вплоть до прихода «русского союзника».

Полковник Архипов сначала должен был опомниться. Главная предпосылка участия РОА в восстании — соединение с американской армией — значит, неосуществима. Спустя минуту он ответил: «В военном отношении мы способны это сделать. Но в политическом отношении, при нашем положении, это исключается. Для всех нас это означает осуждение на смерть».

Понял ли американский капитан сущность этого разговора остается спорным. Он спешил, как можно скорее чувствовать себя безопасным за американской линией близ Пльзеня, а хаотическое положение воюющего города, полного всевозможных форм, вооруженных штатских людей и иностранных языков не было доступно его пониманию.

Командир полка ограничил дальнейшие переговоры предупреждением начальнику штаба восстания Бюргеру, что при таком положении дел дивизия наверное Прагу покинет и чтобы он был готов занять участки, очищенные дивизией.

Ген. Буняченко и ген. Власов были информированы о результатах переговоров той же ночью. Несмотря па это дивизия оставалась в Праге еще весь следующий день, 7-го мая. Окончательное решение покинуть Прагу было принято лишь после расхождений с собственным «союз- ником» — Чешским Национальным Советом. 7-го мая после того, как Архипов выслушал приговор 1-й дивизии из уст американского капитана, произошли главные военные операции дивизии в Праге.

7-го мая, в 01.00 часов, был дан следующий боевой приказ: в 05.00 часов, дивизия начинает атаку 1-м полком с заданием занять центр города.

Для проведения атаки на Прагу командир дивизии потребовал от чешского командования принятие следующих мер:

Ввиду того, что положение во многих местах является недостаточно ясным, повстанцы должны очистить пози- ции в непосредственной близости от центров немецкого сопротивления с тем, чтобы у частей дивизии было достаточно места для боевых действий.

В 03.00 часа чешское военное командование предоставит в распоряжение дивизии 50 гидов, хорошо знающих расположение Праги. При сотрудничестве с чешским военным командованием на картах будут обозначены центры сопротивления.

Эти требования чешское военное командование выполнило.

В 05.00 часов дивизия приступила к атаке. Два батальона 1-го полка усиленные двумя танками и двумя противотанковыми орудиями, с частью дивизионной артиллерии, перешли мосты Палацкого и Ирасека. Продвижение продолжалось в среднюю и южную части города. Против Петршина, между казармами им. Штефаника и мостом им. Сметаны, где район Стадиона все еще удерживался немецкими частями, которым за день до этого не удалось взять, была оставлена одна рота для защиты незанятого участка между 1-м и 4-м полками. До вечера этого дня после взятия в плен около 4.000 бойцов немецкой армии, командный пост полка переместился в отель «Беранек» на Площади им. Тыла.

Приблизительно в 10.00 часов в комендатуру полка прибыл присланный ген. фон Туссеном лейтенант, немецкий парламентер для выяснения «недоразумения». Ген. Туссен требовал прекращения боевых действий против немецких частей, а со стороны РОА было поставлено требование, чтобы немецкая армия сложила оружие. В 12.00 часов тот же парламентер явился снова и па этот раз вручил личное письмо ген. Туссена следующего содержания:

«В этот трудный момент, когда вы, власовцы, и мы должны объединяться против нашего общего врага — коммунизма, вы повернули оружие против нас. Считаю это недоразумением и прошу вас прекратить боевую активность против нас. Завтра, 8-го мая, Прага будет очищена от чешских повстанцев. Генерал Туссен».[147]

Письмо было немедленно отправлено командиру дивизии.

В русских источниках приводится следующая интересная подробность: на западной окраине города находилась советская радиостанция, занятая семью советскими парашютистами под командой капитана Красной Армии Соколова. Относительно их деятельности известно, что они имели связь со штабом командования пражского восстания. Как-то в ходе дня, командир полка Архипов имел интересный разговор с капитаном Соколовым:.[148]

Л: У телефона командир 1-го полка 1-й дивизии РОА. С: Здравствуйте, товарищ полковник. Я капитан Соколов. А: Здравствуйте, капитан.

С: Товарищ полковник, вы убеждены, что Прага будет очищена от частей СС?

А: Да.

С: Каков состав вашего полка и насколько он технически оснащен?

А: (Архипов привел удвоенное количество и это звучало убедительно).

С: Да, с таким полком можно воевать. Скажите, товарищ полковник, могу я сообщить в Москву, что полк идет в бои за товарища Сталина и за Россию?

А: За Россию — да. Не за товарища Сталина.

С: Но ведь вы присягали товарищу Сталину и, наверное, вы закончили Военную академию в Советском Союзе.

А: Я закончил военное училище fe Москве в 1914 году. Сталину я никогда не присягал. Я являюсь офицером РОА и я присягал генералу А. А. Власову.

С: Теперь мне все ясно. Вы, наверное, старый эмигрант.

На этом разговор закончился.

Согласно требованию чешского командования подполк. Архипов послал два взвода своего полка для охраны этой советской радиостанции, а также один взвод для охраны чешского радиопередатчика. Является ли эта акция аналогичной или она каким-то образом связана с инцидентом около страшницкого радиопередатчика, которым, будто бы, РОА намеравалась завладеть в результате чего произошла перестрелка, я затрудняюсь сказать.

Части 1-го полка проникли в этот день, после полудня, 7-го мая, даже на Площадь Лобковица (теперь Чапаева) на Виноградах и далее в район Праги Вршовице и на «Соудни» площадь в районе Панкрац. 3-й полк развернулся в районах Праги Рузинь, Била Гора и Бржевнов. Части 4-го полка заняли Петршик, куда переместилась часть артиллерии у Злихова, а также и в части района Градчаны. О деятельности 3-го полка, непосредственно в пределах города, никаких сведений не сохранилось. Частично, это можно объяснить тем, что он стоял в запасе для боевых действий, предусмотренных на 8-ое мал.

В районе действий 4-го полка полк. Сахарова появилось, перед его уходом из Праги, несколько американских танков. Эти была не боевая часть, а военные репортеры. Они с интересом делали фотоснимки и вносили записи в свои блокноты. Один американский офицер в чине майора, разговаривая с командиром полка, заявил ему следующее:

«Я полагаю, что американское командование проявило бы готовность вести переговоры с вами об интернировании. Я думаю, что ваша боевая активность в Праге против немцев вам поможет в том, чтобы выкупить вас у советского правительства за то, что вы сотрудничали с немцами…»

Это было первой встречей с американцами, от прихода которых в Прагу зависела судьба 1-й дивизии. Об этой судьбе немало говорилось как среди офицеров, так и среди солдат. Единственной надеждой и утешением оставалось упование на то, что когда настанут минуты переговоров с настоящим американским командованием, то тогда, может быть, бойцы РОА встретят больше сочувствия и большее понимание.[149]

В чешских публикациях утверждается, что РОА не сдавало трофейного оружия чешским повстанцам. Отчасти это соответствовало правде и имело свои обоснования. У дивизии был тогда необыкновенно многочисленный состав. Никто не знал ее точной численности. Неустанно к ней прибавлялись вновь прибывшие, беглецы из рабочих и военнопленных лагерей, а также русские добро- вольцы из немецкой армии. Во время пражской военной операции, численность ее состава достигала приблизительно 23.000 человек. Вновь прибывшие не имели оружия. Невооруженные бойцы армии, в большинстве случаев, оставлялись в местах расквартирования в районе селения Сухомасты. Несмотря на это количество невооруженных людей и в самой дивизии в Праге было немалым, поэтому трофейное оружие получали, в первую очередь, именно такие бойцы.

7-го мая вечером пражская радиостанция передавала следующее заявление:

«Чешский Национальный Совет заявляет, что действия генерала Власова против немецких войск являются личным делом этих частей, а Чешский Национальный Совет не имете с ними никакого политического соглашения. Сотрудничество в военных действиях против нацистов осуществляют военные штабы».

Сообщение содержит одну принципиальную неточность. Дело шло о военных действиях не генерала Власова, но о военных действиях генерала Буняченко, а эти сообщения информировали воюющую Прагу о том, что Совет отмежевывался от действий собственного военного командования. Радиопередача была результатом часто бурного целого дня совещания Чешского Национального Совета. О ходе этого заседания будет сказано ниже.

Выслушав это сообщение, командир 1-го полка немедленно отправился на бронемашине в штаб восстания и там обратился к начальнику штаба подполк. Бюргеру с требованием, чтобы это заявление Совета было опровергнуто, как не соответствующее правде. Последний на это сказал ему, что в Праге теперь два командования, военное и политическое, и что штаб, хотя и вел переговоры относительно 1-й дивизии, но против решения Совета военного командования идти не может. На это Архипов ответил, что в таком случае он немедленно выведет весь полк из города. Начальник штаба заверил его, что до тех пор, пока они будут помогать чехам, радиостанция будет продолжать передачу сообщений о РОА. После этого Буняченко послал в редакцию радиостанции следующее сообщение:

«Героические части армии генерала Власова, которые пришли на помощь нашим братьям чехам, продолжают очищать город от немцев».

Передавала ли радиостанция это сообщение, мне не удалось установить.

В ту же ночь в 23.00 часа командир дивизии отдал приказ дивизии покинуть центр города, перейти реку Влтаву и закрепиться в районах мостов Железнодорожного, Палацкого и Ирасека. Приказ не был лишь реакцией на сообщение радиостанции. Он исходил из более глубоких причин, но само решение покинуть Прагу было вызвано, главным образом, действиями Советов, а также других интриг. Относительно этого речь будет ниже.

На ускорение ухода дивизии из города в максимальной мере, однако, повлияло сообщение командира дивизионной разведывательной части о продвижении Красной Армии, которая в то время перешла Крушни Горы и направлялась к Праге.

Итак, на следующий день, 8-го мая рано утром дивизия покинула Прагу и вечером вернулась в район своего первоначального расквартирования в окрестностях селения Сухомасты. Ген. Власов уехал из Праги еще 7-го мая после полудня и к вечеру уже был на месте, которое точно не установлено, но согласно описанию, оно соответствует или замку в селении Литень или в Сухомастах. Там его еще раз посетила группа из трех офицеров от чешского военного командования в Праге, один из которых говорил по-русски со слабым иностранным акцентом. Об этой последней встрече ген. Власова с чешскими офицерами имеется памятная статья лейтенанта Г. офицера 1-й дивизии о разговоре, который слышал из соседней комнаты, ожидая ген. Власова, чтобы подать ему свой рапорт.

Офицеры, один из которых, согласно описанию, был в генеральской форме, просили ген. Власова остаться в Праге вместе с армией и заверяли его, что примут все меры, чтобы никто из членов дивизии не подвергся наказанию, и что после победного окончания войны, в России настанет новая эра и все будет прощено. На это генерал Власов ответил:

«Прощено? Я не прошу никакого прощения. Если все началось бы снова, я вступил бы на тот же путь».

Об этой встрече повествуется также и в рукописи командира 2-го полка, подполк. Артемьева. Согласно его версии делегация объясняла неуспех переговоров кап. Антонова с Чешским Национальным Советом каким-то недоразумением. Об устранении этой ошибки будто бы штаб восстания уже совещатся с ЧНС. Делегация штаба наивно заявила, что ошибка будет исправлена и что чешская сторона принесет извинения.[150]

С вечера того дня пражская радиостанция перестала сообщать что-либо относительно 1-й дивизии и обращалась с призывмаи о помощи только к Красной Армии. Штабу ген. Власова как и составу всей 1-й дивизии стало очевидным, что в ЧНС перевес взяли коммунистические силы, что подтвердило их решение покинуть город.

После ухода дивизии из города произошли бои в таких местах, где до сих пор не было боев, например, в районах города Смихов, Йинонице и Мотол. До этого эти районы находились под контролем 1-й дивизии. Вероятнее всего, что в большинстве случаев это происходило в результате действий немецких частей, стремившихся пробиться на запад.

Прежде, чем исчерпать все прямые источники, повествующие о боевой активности в Праге, и перейти к описанию закулисной стороны политических переговоров и интриг в те дни, мне хотелось бы вернуться еще к двум сообщениям, которые находились в прямой зависимости с восстанием и деятельностью германских учреждений.

Неполное сообщение о деятельности одного из полков 1-й дивизии исходит от заведующего немецким военным архивом в гор. Фрейбурк, д-ра Стала, который будучи раненым, был в 1945-м году прикомандирован офицером к Комендатуре оборонительного района Праги, находящейся на Малостранской площади. Он вспоминает, как один из командиров полка РОА прибыл с отрядом в комендатуру Праги с требованием сложить оружие. Это требование тогда было отклонено. Д-р Стал указывает, что полк этого командира потом занял район города Петршин.[151] Очевидно, дело шло о полке Сахарова, а дальнейшее сообщение находится с данным сообщением в прямой зависимости.

Д-р Крегер также пережил восстание в Праге и его данные дают нам интересную картину внутрипражских кругов СС. Нельзя сказать, чтобы восстание было для них неожиданностью, как и было известно, что некоторые офицеры 1-й дивизии участвовали в конспирации. Появление 1-й дивизии в Праге на стороне чехов, вызвало горечь и разочарование, т. к. командование СС дало жизнь этой армии и ее переход в неприятельский лагерь расце- нивался, как предательство, хотя оно и признавало долю собственной вины; обстоятельства же, при которых 1-я дивизия на это решилась, тоже принимались во внимание.

После инцидента в Козоедах д-р Крегер покинул дивизию и уехал в Прагу к К. Г. Франку, как уже было описано в главе VII. Однако, К. Г. Франк находился в то время у верховного правителя адмирала Денитца во Фленсбурге.

Когда восстание вспыхнуло, д-р Крегер жил в отеле «Алькрон», где был в то время немецкий персонал и который большей частью был занят немецкими вооруженными силами. После 12.00 часов 5-го мая никто уже не мог его покинуть, поэтому «Алькрон» вместе со всеми гостями и персоналом стал готовиться к обороне. В 15.00 часов явился дозор чешской полиции и потребовал, чтобы из отеля было выпущено два офицера чешской полиции, присутствие которых в комендатуре восстания является необходимым. До этого времени в хаосе событий дня никто не знал об их присутствии. Полицейский дозор знал номера их комнат, в которых эти офицеры действительно находились. После короткого переговора, оба согласились гарантировать свободный уход гостей и персонала из отеля, но при условии, что во время следования через Прагу, все они, включая и полицейский дозор, будут служить в качестве заложников. Путь через Прагу до Чернинского дворца длился полтора часа. Чешский полицейский дозор, действительно, воспрепятствовал всем попыткам насилия, а перед входом в замок, который до сих пор находился под охраной сторожевой части СС, члены чешской полиции были отпущены.

Д-р Крегер встретился с К. Г. Франком лишь на следующий день, когда восстание уже было в полном разгаре. Несмотря на то, что в то время уже был утрачен Рузиньский аэродром и бои велись около радиостанции, положение считалось не внушающим опасения, поскольку 1-я дивизия не перейдет на сторону чехов. Когда же, наконец, д-р Крегер встретился с К. Г. Франком, то его первыми словами было: «Вы знаете, что творится? Вла- совские люди воюют с нашими солдатами. Значит, я все- таки был прав, я и все остальные, которые в течение месяцев предупреждали и предупреждали!».