§ 17. Оптина пустынь
§ 17. Оптина пустынь
Ученики «молдавского старца» Паисия (Величковского), расходясь по обителям Россия, всюду стремились насадить старчество. Особенно прочно укоренилось оно во Введенской Оптиной пустыни.
Пустыня расположена около города Козельска на берегу Жиздры, на лесной опушке. Для доступа к монастырю из города был устроен паром. Монастырь обнесен стеной с башнями по углам. Внутри стен стоит несколько церквей, самая большая из них освящена в честь Введения Богородицы. Рядом с монастырем, но уже в лесу, расположен Предтеченский скит, в котором спасались иноки, искавшие уединения. Там подвизались и знаменитые Оптинские старцы.
Монастырь жил по общежительному уставу. Богослужения продолжались до 8 часов в сутки. Но для иноков не обязательно было приходить на все службы - каждый мог свободно руководствоваться в этом своей монашеской совестью, однако дух Устава так глубоко проникал в сознание насельников и даже богомольцев, что храмы обители всегда были переполнены молящимися. Пение в Оптиной обычно было столповым - в ней сохранялось древнее пение на «подобны», в XIX веке уже везде почти забытое. Для поминовения усопших обитель имела 4 больших синодика, древнейший из которых вел начало с 1670 года, в нем значилось более 50 тысяч имен. Если синодик не успевали прочитывать за Литургией, то делали закладку и завершали чтение на следующей Литургии.
Монастырь почти никогда не нанимал работников. Все основные работы, полевые, лесные, на поварне и в мастерских, выполнялись самими монахами и послушниками. Такой строй монастырской жизни сложился уже в XIX веке, а начало Оптиной уходит в глубокую древность - в ХV век. По преданию, ее основателем был отшельник Опта. Но в ХVIII столетии это была малобратственная обитель, пришедшая в запустение. В екатерининскую эпоху великого разорения монастырей в Оптиной осталось всего три насельника, Митрополит Московский и Калужский Платон (Левшин), остановившись здесь проездом, был поражен красотой места и велел привести пустынь в порядок.
Назначенный в Оптину настоятелем иеромонах Авраамий занялся благоустроением обители. Вместе с ним в пустынь перешло несколько иноков из подмосковного Песношского монастыря. Со временем к ним присоединились монахи из других обителей. Общими усилиями они возродили Оптину. В монастыре была воздвигнута колокольня и начато строительство храма в честь Казанской иконы Божией Матери. Митрополит Платон с этих пор называть Оптину «второй Лаврой своей епархии».
В начале 1825 года настоятелем Оптиной был поставлен монах Моисей (в миру Тимофей Путилов). Он родился в 1782 году в Борисоглебске Ярославской епархии. Монашеское призвание почувствовал уже в юности. В Москве, куда Тимофея вместе с братом Ионой послали для обучения коммерческому делу, встретились с затворницей матерью Досифеей, а она познакомила их с Новоспасскими старцами Александром и Филаретом, которые состояли в переписке со схиархимандритом Паисием (Величковским).
В 1804 году оба брата, оставив дела, отправились в Саров и были приняты там послушниками. Иона, постриженный с Исаия, впоследствии стал Саровским настоятелем, a Тимофей, оставив Саров, поселился отшельником в Рославльских дремучих лесах в сообществе нескольких старцев, которые пришли из Молдавии от преподобного Паисия. Здесь он принял монашеский постриг, сюда к нему прибыл и его младшим брат Александр, постриженный с именем Антоний.
Однажды отец Моисей, проездом из Москвы, посетил Оптину, где его представили архиепископу Калужскому Филарету, который поручил ему устроить скит при Оптиной. В 1821 году отец Моисей вместе с братом Антонием переселился в Оптину и приступил к устройству скита. Новоприбывшие пустынники очистили место от растущего здесь леса, из выкорчеванных деревьев выстроили церковь, освященную во имя Пророка и Предтечи Иоанна, и келлии, которые стали наполняться монахами.
В 1825 году отец Моисей был поставлен во главе Оптиной пустыни. 37 лет продолжались его непрерывные настоятельские труды. За время его настоятельства число братии увеличилось во много раз, и к началу 1860 года приблизилось к 150. В обители развели фруктовые сады, построили трапезную, гостиницу, семь корпусов келлий, мельницу, воздвигли две новые церкви, устроили библиотеку.
И все постройки начинались без средств.
• Есть ли у вас; батюшка, деньги? - спрашивали иногда отца архимандрита при начале стройки.
• Есть, есть, - говорил он, и показывал 15, 20 рублей.
• Да ведь это ничего.
• А про Бога забыл, у меня нет, так у Него есть.
И никогда его вера не была посрамлена.
Нищелюбие отца Моисея не знало пределов. Чтобы помочь нуждавшимся, он иногда покупал у них за высокую цену гнилые припасы и сам употреблял их в пищу, держал на жаловании сирот, назначал их отпугивать ворон или ловить кротов. Богомольцы, приезжавшие в Оптину, неизменно встречали самый заботливый прием. В оптинской гостинице не было установлено платы. Один купец спросил настоятеля, не боится ли он, что все будут жить даром, а в ответ услышал: «Не заплатят 99, Бог пошлет сотого, который за всех заплатит».
Свое отношение к богомольцам настоятель никогда не соизмерял с их приношениями. Одна семья, много жертвовавшая обители, пришла к нему жаловаться на гостиника, и при этом упомянула о своих благодеяниях. «Мы думали, - ответил отец Моисей, - что вы благотворили ради Бога и от Него ждете награды, а мы, убогие и неисправные, чем воздадим?»
В 80 лет отец Моисей заболел водянкой, но еще продолжал управлять монастырем. Уже на смертном одре он принял схиму, сохранив свое прежнее монашеское имя. Перед кончиной он часто повторял: «Теперь дознал я, что, действительно, я хуже всех». За два дня до смерти он велел вынести из своей келлии все вещи, кроме иконы новопрославленного святителя Тихона Задонского. Отец Моисей преставился 16 июня 1862 года, когда ему читали Евангельские слова: «Приити бо имать Сын Человеческий во славе Отца Своего, со ангелы Своими, и тогда воздаст комуждо по деяниям его» (Мф. 16,27).
Первого из великих Оптинских старцев звали Леонидом (в миру Лев Даниилович Наголкин) (1768-1841). Он вырос в мещанской семье в городе Карачеве. В молодости служил приказчиком, и по торговым делам объездил всю Россию, приобретя в разъездах превосходное знание людей и житейскую опытность.
В 29-летнем возрасте он оставил мир и поступил послушником в Оптину, оттуда перешел в Белобережскую пустынь под духовное руководство друга старца Паисия - отца Василия (Кишкина). Постригли его с именем Леонид. Когда старец Василий оставил настоятельство, чтобы подвизаться в уединении, братия избрали настоятелем иеромонаха Леонида. Но через два года после этого, сложив с себя настоятельство, отец Леонид вместе со старцем Феодором, другим учеником схиархимандрита Паисия, ушел в лес. Они построили келлию в двух верстах от монастыря. Слава старцев привлекала к ним множество народа и отшельники, ища уединения, ушли с Орловщины на север и поселились в маленьком скиту на Валааме. За советом к ним приходили монахи. Келлия трех старцев стала духовным средоточием Валаамского монастыря. Настоятеля смущало старчество иноков, и ради сохранения мира в обители старцы перешли в Александро-Свирский монастырь. После кончины отца Феодора старец Леонид в 1829 году вернулся в Оптину, где много лет назад начался его монашеский путь.
Он поселился в Предтеченском скиту, куда к нему потянулись люди не только из окрестных мест, но и со всей России. Всем, кто находился возле него, передавалось его необычайное спокойствие, душевный мир, внутренняя радость. Старца никогда не видели угрюмым, раздраженным, нетерпеливым. Его редкая прямота не терпела ни надуманного пафоса, ни елейности. Он говорил выразительным народным языком, пересыпанном шутками. Любимым его словечком было «химера». В свои поговорки и шутки он вкладывал глубокий смысл - в нем много было от того «юродства во Христе», которое столь сродно русскому народному благочестию. Своеобразен был и его внешний вид. Несмотря на болезненную полноту, он был прямой, высокий, ходил легкой и твердой походкой.
На долю отца Леонида и в Оптиной пустыни выпали многие скорби. Некоторые монахи считали откровение помыслов ересью. На старца писали доносы архиерею и в Синод. С него велено было снять схиму под тем предлогом, что его постригли в нее келейно, без консисторского указа. Но когда в 1837 году Оптину посетил бывший Калужский архиепископ Филарет, назначенный на Киевскую кафедру, он спросил старца: «Почему вы не в схиме?» Старец не отвечал. - «Ты схимник, и должен носить схиму». С этого дня отец Леонид носил схиму до самой кончины.
Время от времени ему запрещали принимать посетителей, и настоятель отец Моисей вынужден был считаться с этим запретом. Однажды, увидев около келлии старца огромную толпу, он напомнил ему о запрещении архиерея, а отец Леонид, указав на лежавшего у его дверей неподвижного калеку, сказал: «Посмотрите на него - он живой в аду, но ему можно помочь. Господь привел его ко мне для искреннего раскаяния, чтобы я его обличил и наставил… Хоть в Сибирь меня пошлите, хоть костер разведите, - я буду все тот же Леонид. Я к себе никого не зову, а кто приходит ко мне, тех гнать от себя не могу». Отец Леонид исцелял больных и бесноватых, помазывал их маслом от Владимирской иконы Божией Матери, Часто он отсылал недужных к мощам святителя Митрофана Воронежского, которого глубоко чтил.
В 1841 году старец стал говорить о своей кончине. В сентябре он тяжело занемог и уже не мог принимать пищи. Он причащался каждый день и просил братию молиться о сокращении его мучений. Утром 11 октября он сказал: «Слава Богу! Сегодня посетит меня благодать Господня». Несмотря на страдания, лицо его постепенно светлело. Началась праздничная вечерня в канун памяти Святых отцов Седьмого Вселенского Собора. Умиравший не дослушал конца службы. Один послушник сказал ему: «Батюшка, прочнее вы, верно, будете править там, в Соборе святых отец!» Старец в последний раз взглянул на икону Божией Матери, закрыл глаза и предал дух Богу. Погребли отца Леонида (в схиме Льва) у восточной стены соборного Введенского храма.
Продолжателем его старческого служения был его друг и ученик отец Макарий (в миру Михаил Николаевич Иванов). Он родился в 1788 году в благочестивой дворянской семье в имении под Калугой. Его детство прошло в деревне поблизости от монастыря, колокольный звон которого разносился до усадьбы. Это был кроткий, задумчивый мальчик, он избегал шумных игр, любил заниматься клейкой домиков и вырезанием фигур. Восьми лет Михаил потерял мать, и отец переселился с детьми в родовую Орловскую вотчину. В 14 лет мальчик поступил на службу по финансовой части, но после смерти отца вышел в отставку и жил в своем имении. Однако его душа не лежала к хозяйственным попечениям - она искала уединения, внутренней тишины, Бога.
В 1810 году Михаил отправился на богомолье в Площанскую пустынь, откуда написал братьям, что остается в монастыре, а от имения отказался в их пользу. В обители послушника постригли вначале в рясофор с именем Мелхиседек, а в 1815 году - в мантию и нарекли Макарием. Вскоре он был рукоположен в иеромонаха. Его духовным наставником стал старец Афанасий (Захаров). Он был ученик великого старца Паисия. От своего наставника отец Макарий усвоил склонность углубляться в изучение аскетических творений. Он больше других Оптинсклх старцев опирался в монашеском делании на творения святых отцов.
По кончине старца Афанасия иеромонах Макарий нашел нового духовного отца в лице старца Леонида, который провел в Площанской пустыни полгода, а после окончательного переселения Оптину состоял в переписке со своим учеником. На отца Макария возлагались обязанности духовного отца Севского девичьего монастыря, потом благочинного. Целый год он провел в Петербурге в должности казначея и эконома своего епархиального архиерея. Но хозяйственные заботы и городская суета тяготили монаха. Он стал хлопотать о переводе в Оптину.
В 1834 году его просьба увенчалась успехом. В Оптиной он поселился в скиту и помогал старцу Леониду вести переписку. В 1836 году отец Макарий был назначен духовником монастыря, а еще через три года скитоначальннком, но по своему смирению, оставался в послушании у старца, ничего не дерзая предпринимать без его благословения. Отец Леонид, испытывая терпение ученика, однажды при народе гневно укорил его - скитоначальник, опустив голову, повторял: «Виноват, простите Бога ради, батюшка», - а когда старец умолк, он поклонился ему в ноги. После кончины старца Леонида он оплакал его так же горько, как и своего первого учителя отца Афанасия.
Отец Макарий прилагал особые старания об украшении храма и скита. Он сумел превратить скит в сад, устроил в нем библиотеку духовных книг, в которой монахи могли изучать святоотеческие творения. Маленький, тщедушный, всегда болезненный, он с детства страдал тяжелой бессонницей. Из-за своей болезненности иеромонах Макарий не совершал Богослужений, но он никогда не оставался без дел. Он вставал в 2 часа ночи, несколько часов молился, потом, выпив чаю, садился за рабочий стол, читал, писал письма. После смерти его письма были изданы и составили 5 томов.
Эта работа часто прерывалась посетителями, которые искали беседы с ним. В отличие от отца Леонида, беседовал он без шуток, его поучения были наполнены святоотеческими изречениями. Он с одинаковой естественностью мог поговорить и с простецом, и с образованным интеллигентом, и с ученым богословом. И часто взгляды посетителя полностью переосмысливались после одного разговора со старцем. Многие дивились тому, с какой легкостью и простотой он разрешал самые трудные богословские вопросы.
Имя старца Макария связано с великим делом издания аскетических творений святых отцов. С помощью ученых монахов пустыни отцов Амвросия (Гренкова) и Климента (Зедергольма), а также профессора Московской Духовной Академии протоиерея Феодора Голубинского и философа-славянофила И. В. Киреевского иеромонах Макарий осуществил перевод и издание творений преподобных Иоанна Лествичника, Марка Подвижника, Варсонофия Великого и Иоанна, аввы Дорофея, аввы Фалассия, Максима Исповедника, Иоанна Дамаскина, Феодора Студита, Исаака Сирина, Симеона Нового Богослова, Анастасия Синаита. В Оптиной были подготовлены к изданию творения старца Паисия Величковского и «Предание ученикам» преподобного Нила Сорского. Книги, изданные в Оптиной, рассылались в дар библиотекам Академий и Семинарий, епархиальным архиереям, а главное, по многочисленным монастырям России.
За два года до кончины старец Макарий келейно был пострижен в великую схиму. Он почил 7 сентября 1860 года, в предпразднство Рождества Пресвятой Богородицы, через час после причащения. Его тело после кончины не издавало запаха тления. Перенесение останков из скита в монастырь при стечении богомольцев было подобно светлому празднику. Иеросхимонах Макарий погребен рядом с могилой своего учителя старца Леонида.
После кончины архимандрита Моисея в 1862 году новым настоятелем Оптиной был назначен архимандрит Исаакий, который управлял обителью более 30 лет, до своей смерти в 1894 году.
В эти годы совершал свое старческое служение самый знаменитый из Оптинских подвижников иеросхимонах Амвросий (в миру Александр Михайлович Гренков). Он родился в 1812 году в Тамбовской епархии, в семье сельского дьячка. В детстве отличался чрезвычайной живостью нрава и сообразительностью. Учась в приходской школе, никогда не готовил уроков, но всегда был первым учеником. Образование Александр Гренков завершил в Тамбовской Духовной Семинарии, по окончании которой служил учителем вначале в помещичьей семье, а потом в приходской школе родного села Большие Липовицы. Веселый и остроумный юноша был всеобщим любимцем, но в поведении его внезапно наступил перелом. Он стал искать уединения. Потом заметили, что по ночам он уходил в сад или забирался на чердак для молитвы. В его воображении уже рисовалась монашеская келлия.
Среди таких мыслей он тяжело заболел и во время болезни дал обет уйти в монастырь, если поправится. Выздоровев, он медлил с исполнением обета - и опять заболел. Поправившись во второй раз, он отправился за советом к Троекуровскому старцу Илариону, который сказал ему: «Ступай в Оптину и будешь опытным».
В Оптиной пустыни его приняли в скит и дали послушание на кухне. Затем старец Леонид взял его к. себе в чтецы. Своего нового ученика старец называл «химерой». Умирая, он передал его «из полы в полу» отцу Макарию, который назначил его своим келейником.
Приняв постриг в 1842 году, Александр Гренков был наречен Амвросием. Вскоре после пострига его рукоположили в сан иеромонаха. Но недолго прослушал он пред алтарем. Простудившись, отец Амвросий тяжело заболел и на всю жизнь остался инвалидом, с больными ногами. Из-за крайней слабости он не мог совершать Богослужений. В декабре 1847 году он вынужден был по болезни уйти за штат, но, как говорил сам старец: «Господь тогда начинает являть Свою помощь, когда увидит, что все человеческие средства к подаянию помощи истощены». Болезнь принудила его к самоуглублению, приучила к молитвенному труду. Впоследствии старец говорил, что монаху полезно болеть, и в болезни «не надо лечиться, а только подлечиваться».
Как человек образованный, знавший греческий язык и латынь, отец Амвросий помогал старцу Макарию в переводе и подготовке к изданию святоотеческих творений. Под его руководством он проходил послушание духовничества. После кончины старца Макария вся его паства перешла к отцу Амвросию.
Его живой и проницательный ум, обогащенный духовной мудростью, почерпнутой из чтения аскетических книг и молитвы, интересовался всем, что волновало людей - и потаенной жизнью человеческого сердца и их семейными и хозяйственными заботами. Под действием непрестанной молитвы его естественная проницательность перешла в прозорливость. Он читал в душе человека, как в книге, - говорили о нем. Посетитель мог молчать, держаться в стороне, за спинами других, но старец тем не менее зная состояние его души, его тревоги и мысли, знал, зачем тот пришел в Оптику.
Одна богомольная дама тщательно скрывала от него свою страсть к карточной игре. Однажды она попросила у отца Амвросия его карточку. Старец улыбнулся и сказал: «Что ты, мать? Разве мы в монастыре играем в карточки?» Устыдившись, женщина покаялась в своей страсти. Одна девушка из Москвы в разговоре о старце Амвросии с неприязнью называла его старым лицемером, но из любопытства однажды приехала в Оптину и стала позади других ожидавших старца посетителей. Выйдя в приемную, отец Амвросий посмотрел на собравшихся и вдруг обратился к этой девушке со словами: «А вот и Вера пришла посмотреть на старого лицемера». После беседы со старцем Вера решительно переменилась и впоследствии постриглась в Шамординском монастыре, основанном отцом Амвросием.
Для старца не было мелочей, недостойных внимания. Пришла однажды к нему крестьянка со своим горем - помещица наняла ее пасти индюшек, а индюшки дохли одна за другой. «Хоть ты помоги мне. Сил моих нет. Сама над ними не доедаю, пуще глаз берегу а колеют они. Согнать меня барыня хочет. Помоги, родимый!? Присутствовавшие при этом разговоре рассмеялись над глупостью бабы, к чему с такими пустяками идти к старцу. А отец Амвросий терпеливо поговорил с бедной женщиной, дал ей несколько советов и благословил ее, а тем, которые смеялись над ней, сказал: «Ведь в этих индюшках вся ее жизнь». После беседы со старцем индюшки у крестьянки перестали сдыхать.
Принимая новых посетителей: старец всегда обращался к самым несчастным из них, выбирая тех, кому нужнее всего были утешение, совет, помощь. Никогда и никому он не сказал - ничего не могу сделать.
Молитвами и заботами старца Амвросия основана была женская община вблизи от Оптиной, в Шамордине. В этой обители подвизалось до 800 насельниц. Под руководством старца в Шамордине сложилась крепкая духовная семья, сплоченная молитвой и трудом. Отец Амвросий любил приезжать в Шамордино и останавливался там порой на несколько дней.
Его переписка была огромна. Каждый день он получал по 30-40 писем. Их раскладывали перед ним на полу, а он палкой указывал на те письма, на которые следовало ответить немедленно, Часто содержание писем бывало ему известно прежде; чем вскрывали конверт. К старцу шли богомольцы-простецы, верующие интеллигенты, богоискатели, которых немало было в образованном обществе в конце XIX века, шли и люди, далекие от христианства и даже враждебные ему, и часто беседа с ним внутренне преображала их. Один господин пришел в Оптину, только чтобы «посмотреть» на старца. «Что ж, - сказал отец Амвросий, - смотрите», и, встав со своей кровати, выпрямился во весь рост и вгляделся в посетителя своим ясным взором. Пораженный чистотой и ясностью этого взгляда, посетитель поселился близ старца и ежедневно вел с ним беседы. Через несколько месяцев он поведал ему: «Я уверовал». Но, когда к нему приходили люди равнодушные, отец Амвросий старался уклониться от них коротким вежливым разговором. Такие люди обыкновенно отзывались о нем потом: «Очень умный монах».
В Оптиной у старца Амвросия побывали выдающиеся деятели русской культуры: Ф. М. Достоевский, К. Н. Леонтьев, В. С. Соловьев, и беседы с ним оставили благотворный след в их творчестве. Л. Н. Толстой имел несколько бесед с отцом Амвросием, которые крепко запомнились ему. Непомерная гордость Толстого привела к тому, что он был отлучен от Церкви. Одинокий, больной, он за несколько дней до смерти в порыве тоски отправился к сестре-монахине в Шамордино, чтобы только взглянуть на Оптину, побродить около ее скита, но так и умер он без покаяния..
Приехав летом 1890 году в Шамордино, старец Амвросий заболел и должен был зимовать здесь. В Шамординской обители он провел последний год своей жизни, где и скончался 10 октября 1891 года, после чтения канона на исход души. Лицо его было светло, на губах осталась улыбка тихой радости. За несколько лет до кончины, старец заказал икону Богоматери, благословляющей жатву, и назвал ее Божия матерь Спорительница хлебов». Он установил ей празднование 15 октября. В этот именно день теле схииеромонаха Амвросия было погребено возле могилы его учителей старцев Леонида и Макария. На его надгробии начертаны слова апостола Павла: «Бых немощным яко немощен, да немощных приобрящу. Всем бых вся, да всяко не кия спасу».
Почитатели почившего старца никогда не сомневались в том, что он имеет великое дерзновение перед Богом. По замечанию продолжателя его великих трудов старца Иосифа, «осень, когда скончался батюшка отец Амвросий, была суха и грозила на будущий год неурожаем, но со дня перенесения тела из общины (Шамординской) в Оптинский монастырь, как испрошенная им у Господа милость, пошли дожди».
Одновременно с иеросхимонахом Иосифом (Литовшшым) (†1911) в пустыни старчествовал схиархимандрит Варсанофий (Плиханков) (†1914). Последние оптинские старцы Анатолий и Нектарий дожили до 20-х годов XX века. Иеромонах Анатолий (Потапов) преставился в 1922 году, а иеромонах Нектарий - в 1928 году. Старец Нектарий отличался особой сердечностью, теплотой, милосердием. В пустынь он пришел отроком и провел в ней почти всю свою жизнь. Лишь после кончины отца Иосифа он ради послушания взял на себя подвиг старчества.
Оптина пустынь в течение почти всего XIX столетия была рассадником духовно опытных устроителей монастырского подвижничества. В 30-е годы строителем Калужской Тихоновой пустыни был назначен Оптинский иеромонах Геронтий. Настоятелем Малоярославецкого Свято-Николаевского монастыря стал родной брат архимандрита Моисея (Путилова) игумен Антоний. На духовных традициях Оптиной воспитан великий учитель монашества святитель Игнатий (Брянчаниноз).
Оптинские иноки совершали свое служение Церкви и за пределами нашей Родины. Оптина пустынь возрастила иеромонаха Ювеналия (Половцева), который в конце 50-х годов был направлен в Иерусалиме кую Духовную Миссию. Впоследствии он был удостоен архиерейского сана. Из Оптиной пустыни вышел и архимандрит Леонид (Кавелин), знаменитый не только в истории Иерусалимской Миссии, но и в отечественной церковкой науке. В конце жизни он был настоятелем Троице-Сергиевой Лавры, где и погребен (†1891).
Ученики последних Оптинских старцев передали духовные заветы Оптиной новым поколениям православных христиан. Одним из таких подвижников-продолжателей Оптинского старчества был схиархимандрит Севастиан (Фомин), подвизавшийся уже в нашу эпоху и скончавшийся в 1966 году.