Приложение к главе V

Приложение к главе V

Кто является историческим наследником Древней Руси? Отношение в истории терминов «Малая Русь», «Россия» и «Украина». Пространственное значение термина «Украина» (аналогия: «Прибалтика»)

Из предшествующих глав понятно, что одним из важнейших направлений пересмотра русской истории украинские историки избрали объявление Украины наследницей Киевской Руси. Хотя этот взгляд на русскую историю уже был высказан задолго до Грушевского в «Истории русов и Малой Руси» отца и сына Полетика на рубеже XVII в., но именно Грушевский и украинская историческая школа пытались это обосновать научно. Если, конечно, «украинскую историю» можно назвать наукой.

Основной и главной посылкой, служащей якобы доказательством того факта, что история Древней Руси едва ли не всецело принадлежит к украинской истории, служит географическое положение Киева южнее территории современной России, ее главных политических и культурных центров. А также то, что эти центры возникли якобы позже, чем Киев, Чернигов и др. центры Южной Руси (Украины, на языке украинских историков).

Такого рода аргументы могут показаться убедительными лишь дилетантам, не знающим тонкостей отечественной истории. И научными назвать их никак нельзя. Впрочем, Грушевский и украинские историки в своей массе никогда глубокой научностью и не отличались. Как мы уже видели, украинская история изначально создавалась как идеология.

К этому главному аргументу добавляется еще несколько, якобы полностью опровергающих претензии на наследие Древней Руси, и Российской империи, и современной России. Эти аргументы также восходят к более раннему периоду и были высказаны польскими деятелями. Например, Духинским. Их суть заключается в том, что Московская Русь не только производная от Киевской Руси, но и результат колонизации севера украинкими киевскими князьями. Утверждается, что нынешние русские просто переняли имя Руси, чуть ли не украли его у Киева. А в действительности, это не русские, и не славяне, а финны: черемисы, мещера, мурома и т. д.

Более того, утверждается, что в Европе Россию долго называли Московией, не признавая за ней имени Русь. Что в период монголо-татарского ига эти финны, незаконно присвоившие себе имя русских, еще и смешались с татарами. Так что претендовать на наследие Киевской Руси такая помесь финнов и тюрок-татар никак не может. Московия изначально была глубокой Азией.

И дореволюционные русские историки, и современные считают подобные измышления не нуждающимися в опровержении, ибо они плод грубой фальсификации действительной русской истории. Однако сегодня положение таково, что просто игнорировать измышления украинской школы скорее признак интеллектуальной слабости, чем силы. Тому есть ряд причин. Например, появление гипперкритического воззрения на ход и хронологию мировой истории, в том числе и в России (Фоменко и его группа), представители которого подвергают сомнению всю периодизацию мировой истории.

Еще один негативный фактор: формирование и господство постмодернизма и его методологии, в соответствии с которой допускается несколько точек зрения на один и тот же вопрос. Таким образом, оказывается невозможным достижение истины, ибо точка зрения дилетанта или фальсификатора как равноправная может противостоять точке зрения серьезного ученого-исследователя.

Так, сегодня можно среди западных историков встретить такое мнение, что Киевкая Русь действительно была ближе к современной Украине, чем к России, хотя и принадлежит к истории и России, и Украины (Например, Эндрю Вилсон). Следовательно, налицо примирительный тезис равноудаленности, хотя с некоторым преимуществом Украины. Ведь сегодня Киев ее столица, а не России! Для Вилсона оказывается важным не обидеть украинизаторов истории. И такой подход вполне уживается и в России. Например, в ведущих научных журналах, в тех же «Вопросах истории» или «Вопросах философии» невозможно встретить статьи с критикой фальсификации украинской исторической школы. Как можно обидеть украинских коллег, пусть и грешащих против исторической истины!

Но как же быть с наследием Древней (Киевской) Руси?

Вопреки измышлениям школы Грушевского и его современных последователей, все исторические факты свидетельствуют, что именно северо-восточная, Московская Русь и стала истинным наследником Руси Древней. Вот главные и очевидные доказательства этого утверждения.

Так, Украина не может быть наследницей Киевской Руси потому, что появилась в XX в., еще в XIX в. на ее месте существовали Малороссия, русинская Галиция, Закарпатская Русь и т. д. Пусть мне объяснят в Киевско-Могилянской академии или на расплодившихся кафедрах украинской истории, где была Украина 900 лет, прошедших со времени упадка Киевской Руси? Почему она не возникла в XII или XIII вв. вместе с Владимиро-Суздальским княжеством?

Пусть мне объяснят, почему русские Великие князья уже в середине XII в., начиная с Юрия Долгорукого, сына Владимира Мономаха Киевского, переносят свою столицу во Владимиро-Суздальскую землю, а не в мифическую «Украину»? А ведь Русью правил разросшийся клан русских князей Рюриковичей (на что обратил внимание еще Сергей Соловьев), главой которого были именно Великие князья. Быть русским означало зависеть, служить или принадлежать русским князьям. Соответственно, Русь была там, где сидели Великие русские князья. Лишь со временем этот принцип ранней Руси теряет силу. Отсюда и возможность пространственного перемещения самого этоназвания «Русь». То же мы видим во Франции, получившей свое название от подчинивших ее франков. Причем название «Франция» распространялось с севера на юг, по мере укрепления власти французских королей.

Пусть мне докажут, что киевские князья в X–XI вв. разговаривали на украинской мове, а не на русском языке «Повести временных лет». Ведь если киевские князья были украинскими, то разговаривать они должны были на мове, а не на русском языке. Общеизвестно, что украинскую мову начал создавать собственно сам Грушевский в самом конце XIX в. (при написании «Истории Украины-Руси»), а ее письменной знаковой основой послужила кулишовка — творение Пантелеймона Кулиша. Неужто эти два пророка украинства конца XIX в. были современниками княгини Ольги и князя Владимира?

Особенно необъективным выглядит утверждение о финно-татарском происхождении населения России. Безусловно, финский, а затем и тюркский этнический элемент сыграли значительную роль в этногенезе современных русских. Но разве они не сыграли ту же роль в этногенезе современных украинцев?? Ведь изначально этнический состав Древней Руси отнюдь не был чисто славянским. Уже в X–XI вв. здесь присутствовали и угро-финские этносы, и тюркские, и литовские. И если первых было больше на севере и востоке Руси, то тюркские этносы: хазары, печенеги, половцы, торки, берендеи едва ли не с IX в. принимали прямое участие в этногенезе южнорусского населения. До сих пор остались названия населенных пунктов с именами этих этносов. Например, Бердичев (т. е., Бередичев от берендеев), Печениги и др.

Однако и угро-финский компонент, несомненно, присутствовал на юге Руси. В частности, в Черниговском княжестве, в которое входили первоначально и Муром, и Рязань. Более того, вероятно, расселение угро-финских племен в раннее Средневековье доходило до Днепра. Так что двигавшиеся с запада поляне также пришли не на пустое место. Историк готов Иордан называл племена эстов как занимавшие в V в. верхнее Поднепровье. Примечательно, что самым известным древнерусским богатырем, служившим в Киеве князю Владимиру, был Илья Муромец, явно имевший угро-финские корни. Причем пространства, заселенные финскими этносами, особо не отделялись в Киевской Руси от территорий, заселенных славянами.

В то же время украинская историческая школа всегда стремилась отделить историю Владимиро-Суздальской Руси, затем московской государственности от других даже северо-восточных земель Руси. Особенно это относится к Новгороду, частично к Смоленску, даже к Твери и Рязани! Такого рода потуги выглядят крайне абсурдно, особенно в свете данных археологии. А она свидетельствует, что владимирско-суздальскую землю, и Московское княжество в частности, заселяли именно смоленские кривичи и новгородские словене. Очень рано сложилась тесная экономическая связь между производившей зерновые владимиро-суздальской землей и нуждавшимся в продовольствии Новгородом. Причем важную роль в этих торговых отношениях играл находившийся на полпути к Новгороду Торжок. Используя это, владимирские, а затем московские князья нередко захватывали Торжок и останавливали поставки хлеба, оказывая политическое давление на Новгород.

Понятно, что именно кривичи, а также переселенцы, приходившие с юга Руси под давлением половцев, а затем татар, вероятно составляли основную массу земледельцев Владимиро-Суздальского княжества. Тогда как угро-финское население могло и далее вести преимущественно охотничий образ жизни, лишь со временем переходя к земледелию. Следовательно, славянская колонизация северо-востока Руси была осуществлена благодаря более высокому уровню хозяйствования в сравнении с заселявшим территорию угро-финским населением.

Особое удивление вызывает приписывание Московской Руси исключительного влияния татаро-монгольского ига, которое якобы оказало решающее воздействие как на эволюцию государственности в России, так и на этническое формирование русских. Как будто предки нынешних украинцев — малороссы, испытали это влияние в меньшей степени! Как мы уже видели, тюркское влияние было очень значительным на юге Киевской Руси. А после нашествия монголо-татар это влияние стало всеобъемлющим. Само исчезновение южнорусских княжеств, в том числе и Киевского, непосредственно связано с господством монголо-татар, особенно хана Ногая во второй половине XIII в.

Причем вхождение южнорусских земель в состав Литовского княжества в XIV в. вовсе не избавило их от постоянных татарских набегов. В то время как земли Московской Руси во второй половине XV в. постепенно освободились от татарской зависимости, Южная Русь уже будучи частью Литовского княжества, а позднее и Речи Посполитой, по-прежнему разорялась почти непрерывными нашествиями. Причем не только Поднепровье, которое до середины XVI в. оставалось почти пустынным, но и Галиция. В 1526 г. был жестоко разграблен Львов.

В XV–XVI вв. Южная Русь оставалась важнейшим источником поступления рабов на рынки всего Средиземноморья. Об этом свидетельствуют документы города Русильона в южной Франции, где в XV в. было много русских рабынь. В то время как Московской Русью были разгромлены и завоеваны Казанское и Астраханское ханства, Крымское ханство и в XVII в. продолжало терзать Южную Русь.

Особенно ярким документом, всячески замалчиваемым украинскими историками, является работа Михалона Литвина «О нравах татар, литовцев и москвитян» середины XVI в. В ней Литвин как непосредственный свидетель рассказывает об огромном числе рабов, захватываемых татарами именно в литовских, то есть южнорусских землях. Причем пленники из Московской Руси, по свидетельству Литвина, ценятся низко из-за их способности сопротивляться порабощению.

Причем польско-казацкая война даже усилила угон южнорусского населения в рабство. Особенно с Правобережья, которое в очередной раз во второй половине XVII в. превратилось в пустыню. Турецкий географ Чилиби, посетивший в середине XVII в. Крым, был поражен обилием южнорусского населения в нем. Следовательно, смешение его с татарами продолжалось и несколько столетий спустя после падения монголо-татарского ига на Руси.

Естественно, что особенно большое значение тюркский элемент имел для формирования южнорусского казачества. Многие исследователи считают, что само это казачество начиналось как тюркоязычное. Неудивительно, что ряд видных полковников Гетманщины имел тюркские корни: Джелалий, Кочубей и др. Неудивительно, что немало слов вошло из тюркских языков сначала в южнорусское наречие, а затем и в украинский язык: казак, кош, майдан, атаман и т. д.

Так что если татарское иго на северо-восточной Руси продолжалось более 200 лет и завершилось во второй половине XV в., то на польско-литовской Украине крымские татары продолжали грабить, убивать и захватывать рабов до 1768 г., то есть, до первой русско-турецкой войны 1768–1774 гг. Именно Россия, разгромив Османскую Турцию в ходе длительных войн, освободила территорию нынешней Украины от позорного ига татар, продолжавшегося на 300 лет больше, чем на северо-западе Руси.

Вышеназванная работа Михалона Литвина ценна и во многих других отношениях. Например, в ней нет упоминания термина «Украина», зато везде и многократно используется термин «Русь» и «Руссия». Так, о Киеве и Киевской земле Литвин говорит: «Она была владением князей Руссии и Московии, в ней они приняли также христианство» (с. 102). В то же время, говоря о природном богатстве киевского Поднепровья, о торговых путях, проходящих через Киев, Литвин пишет об этой земле как о пограничной, даже дикой. А вот и причина такого положения. «При всех удобствах города есть у него и свои неудобства… Ведь жители его не защищены от татар, нападающих на границы его из засад» (с. 102.).

Не менее интересно замечание Литвина о письменности и языке «Мы изучаем московские письмена, не имеющие ничего, что бы побуждало к доблести, поскольку рутенский язык чужд нам, литвинам…» (с. 86). Так что еще в середине XVI в. язык в Литовской и Московской Руси отличался несущественно. Что же тогда говорить о Руси древней? Более того, как и другие честные исследователи, мы можем заключить, что в самой Литовской Руси еще не произошло очевидного отделение белорусского этноса от малорусского (будущего украинского). Они просто назывались русинами. И это в середине XVI в.!

О какой же древности украинцев может идти после этого речь?? Естественно, работа Михалона Литвина крайне неудобна для фальсификаций украинских историков, а потому просто замалчивается. Вот вам пример их работы с историческими источниками!

Но уже у Боплана, написавшего свое «Описание Украины, нескольких провинций Королевства польского…» ровно через 100 лет после Михалона Литвина, мы находим термин «Украина» как основное название пространства Южной Руси. Что же произошло за эти 100 лет? Ответ очевиден. Сменился хозяин этого пространства. После Люблинской унии 1569 г. им становится Польша.

В результате, белорусские земли, оставшиеся в составе Литовского княжества, были отделены от южнорусских, которые поляки и стали называть Украиной. Следовательно, хотя этот термин появился намного раньше, заменителем термина «Русь» «Украина» стала только при польском господстве. Причина такого поворота весьма проста. Если в Литовском княжестве русские составляли большинство населения и его вполне можно назвать литовско-русским, то в Польском королевстве южнорусские земли действительно являлись далеким пограничьем, то есть, Украиной.

К тому же Литовское княжество с точки зрения геополитической целиком являлось буферной территорией между Европой и Евразией. Окраинной территорией по отношению к Европе. Тогда как Польское королевство было восточным регионом собственно европейской цивилизации.

В этой связи уместно рассмотреть и оспорить еще один широко пропагандируемый как украинскими, так и западными исследователями тезис: о Литовском княжестве как наследнике и правопреемнике Древней Руси.

Исследователи, которые поддерживают этот вывод, основываются почти исключительно на географической, и частично на правовой преемственности. Более того, нередко сам термин «Русь» привязывается исключительно к землям, находившимся в составе Литовского княжества. Дело представляется таким образом, что литовские князья просто сменили русскую династию Рюриковичей.

В действительности, вопрос здесь не только в династии. Хотя, как мы уже подчеркивали, первоначально русская земля была там, где были именно русские князья из клана Рюриковичей. Уместно подчеркнуть, что претензии московских князей и царей в XV–XVI вв. на владение Литовской Русью обосновывались именно принадлежностью к русской династии.

Но вопрос не может быть ограничен лишь сменой русской династии князей литовской. В том-то и дело, что произошло крушение всей организации древнего русского общества на юге Руси. Нашествие монголо-татар привело к почти полному опустошению земель бывших Киевского, Переяславского, Черниговского, а частично и Галицко-Волынского княжеств. Исчезли не только князья, но и население, а с ним и церковная организация, переместившаяся во Владимирскую Русь. Вполне точно крупнейший русский историк Сергей Соловьев называл Южную Русь XIII–XIV вв. «прежде погибшей».

Так что упадок, вызванный монгольским «ритмом Евразии», здесь был всеохватывающий. Пространство Южной Руси контролировалось Ордой, и Литовская власть могла распространиться здесь только путем отвоевания этого пространства у татарских ханов. Но и в этом случае Орда весь XIV в. продолжала считаться верховным собственником южнорусских земель. Так что и Литва, и Польша, укрепившись в Поднепровье и Галиции, продолжали выплачивать татарам дань.

В результате, не Южная Русь, где находились основные центры Древней Руси: Киев, Чернигов, Переяслав, Любечь, стала территориальной основой Литовского княжества, а менее развитые белорусские земли, которые в X–XII вв. имели второстепенное значение. Например, Полоцкое или Турово-Пинское княжества. Более того, неоднократные новые заселения Южной Руси преимущественно осуществлялись с севера и запада, то есть из Белоруссии, Галиции и Польши.

Следовательно, с упадком Киевской Руси сменяется не только династия князей, но и население. Центром Литовской Руси была, прежде всего, собственно Литва (Вильна, Трокай) и земли нынешней Белоруссии. И совершенно непонятно, почему эти территории, а не Владимирско-Суздальское и Москоское княжества, куда переместились Великие князья и митрополиты Киевские, должны считаться наследниками Древней Руси. Ведь Литва вообще не являлась ее частью, а белорусские княжества были весьма отсталой окраиной Древней Руси.

И самое главное. Именно Владимирская и Московская Русь сохранили и развили как русскую государственность, так и православие и русский язык. А в лице князей Рюриковичей, православного духовенства и боярства — правящую элиту. Просто поразительно поэтому, как могут претендовать на историческую преемственность земли все это частично или полностью потерявшие: русскую государственность, правящую элиту, православие, после принятия Берестейской унии, язык, подвергшийся со второй половины XVI в. сильной полонизации. Особенно в Галиции и на правобережье Днепра. Здесь язык превратился в русско-польский суржик. Ныне в украинской мове можно насчитать сотни польских слов! Но их не было в языке Древней Руси! Нет их и в современном русском языке. Поистине, в чужом глазу соринку видят, а в своем не видят бревна!

Так кто же должен называться Русью? Мощнейшее государство, в котором до самого конца XVI в. правила династия Рюриковичей, то есть русских князей и царей, и которое на протяжении всего XVIII и XIX вв. непосредственно воздействовало на ход всей мировой истории? Или ничтожные буферные территории, потерявшие правящую и церковную элиту, на которых несколько раз менялось население и хозяевами которых были татары и литовцы, поляки и австрийцы, венгры и румыны?

Соответственно, чистой воды фальсификатом является утверждение, что Московская Русь не была Русью, и в Европе она именовалась Московией. А также то, что только Киевскую и затем Литовскую Русь называли Русью. Что лишь позднее Московия стала именоваться Россией, чуть ли не с XVIII в. Следовательно, и термин «Малая Русь» придуман для Украины Москвой, чтобы украсть и присвоить название «Русь» и «Россия».

Но вот что было в действительности. Термины «Россия», «Малая Русь», «Великая Русь» впервые были введены византийцами, и «московиты» с «Московией» тут совершенно ни при чем! Это давно известно, а украинские историки и их западные коллеги просто выдают желаемое за действительное с помощью фальсификаций.

Так что обвинения «воровитых московитов» и русских историков просто смехотворны. Вот факты. Впервые термин «Русия» был использован еще Костантином Багрянородным в середине X в. в известном поучении, а затем в XI в. киевскими митрополитами греческого происхождения. Например, Феопомптом в 1039 г. Но самое интересное, что уже в XII в. термин «Россия» (Rossia) мы встречаем в переписке византийского императора Иоанна Комнина и германского императора Конрада (1142 г.).

А вот еще более интересный факт. Известна карта барселонского мореплавателя Анжелино Дульсерта от 1339 г. На ней изображена большая страна с названием Rossia и городами Ростовом, Москвой, Рязанью. На другой, каталонской карте от 1400 г. изображена Москва и ее государь с надписью rex Rossia. то есть, король России! То же касается и термина «Малая Русь». Так, в 1305 г. его использует для обозначения своего княжества Галицкий князь Юрий, вероятно, под греческим влиянием. И действительно, на протяжении XIV в. византийские императоры в переписке активно использовали термины «Великая Русь» и «Малая Русь». При этом Великих князей византийцы называли королями! Нетрудно понять, что в противоположность Малой Руси Великой Русью должна была называться Владимиро-Суздальская и Московская Русь.

Интересен и такой факт. В самой Московской Руси вплоть до XVI в. термин «Россия» практически не использовался. Везде встречается термин «Русь». И только с середины XVI в. название страны «Россия» становится более употребляемым.

Вот еще более известные факты. В 10–20 гг. XVI в. при Великом князе Василии III в России побывал посол германского императора Герберштейн и оставил интереснейший материал «Записки о Московии». В них мы находим следующее. «Руссией владеют ныне три государя; большая ее часть принадлежит князю московскому, вторым является великий князь литовский, третьим король польский».

К приведенным фактам трудно что-то добавить. Они говорят сами за себя. Здесь лишь уместно подчернуть, что называние Южной Руси Украиной в XVI–XVII вв. имело не этнический, а пространственный характер. На Украине жило не только южнорусское население, которое к тому же поляки стремились ассимилировать, но этнические поляки, евреи, молдаване, армяне, татары. Для сравнения можно привести другие пространственные термины. Например, Прибалтика, в которой живут литовцы, эстонцы, финны и т. д. Балканы, на которых проживают болгары, греки, боснийцы и т. д. Или Средиземноморье, населенное еще большим числом народов. Понятно, что не может быть нации «средиземноморцев», «балканцев» или нации «прибалтийцев». Эти термины имеют региональный, пространственный смысл.

Неудивительно, что пространственное название «Украина» в XVII в. и позже сочеталось с сохранением прежнего этнического названия южнорусского населения. Оно продолжало называть себя и называться соседними народами русским, малороссами, русинами. Вышеупомянутый Эндрю Вилсон в своей работе «Украинцы: неожиданная нация» приводит обращение Б. Хмельницкого к полковнику Пушкарю, в котором гетман говорит о погибающей Украине, но в то же время о малороссийском народе (но не украинском!). Лишь в XIX в. по политическим соображениям и с подачи антирусской пропаганды поляков, мечтавших воссоздать Речь Посполитую, поглощенную Российской империей, отдельные группы малороссийской интеллигенции и еще менее дворянства, начинают называть себя «украинцами».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.