Была ли «позорной» сдача французам Мальты в 1798 году?
Была ли «позорной» сдача французам Мальты в 1798 году?
1 июня 1798 г. на острове Мальта состоялось заседание Совета Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, в рамках которого были ратифицированы прибавочные статьи к Конвенции между Орденом и Российской Империей, подписанной бальи графом Джулио Помпео Ренато де Литтой 17/28 ноября 1797 г., согласно которым Император Павел I, путем учреждения в России и входившей в ее составе Польше новых орденских командорств, вознамерился восполнить доходы Мальтийского Ордена, потерянные вследствие конфискации орденских владений в революционной Франции. Тогда же было принято и решение, дозволяющее учредить в России так называемое «греко-российское» Приорство для православных подданных русского Императора.
7 июня 1798 г. на рейде Мальты появилась передовая эскадра флота Французской республики, шедшего на покорение Египта. Возглавлявший французскую экспедицию генерал-аншеф Наполеон Бонапарт потребовал от Правительства Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского (Мальтийского Ордена) разрешения высадить свои войска на острове с целью пополнения запасов пресной воды. Но это требование, как мы скоро увидим, являлось только предлогом.
Наполеон сам позднее писал в своих мемуарах, что «решающим для судьбы Ордена явилось то, что он отдался под покровительство Императора Павла – врага Франции…Россия стремилась к господству над этим островом[2], имеющим столь большое значение в силу своего положения, удобства и безопасности его порта и мощи укреплений. Ища покровительства на Севере, Орден не принял во внимание и поставил под угрозу интересы держав Юга…».
Как заявил генерал Бонапарт 12 июня 1798 г. прибывшему в нему на флагманский корабль «Ориан» для переговоров секретарю Великого магистра (гроссмейстера) Гомпеша, Дубле[3]: «…Директория очень хорошо поняла, что взамен выгод, предоставляемых Ордену, Орден в отношении России немного отступился от строгости своей древней дисциплины (Статутов, т.е. Устава Ордена Святого Иоанна – В.А.), соглашаясь без всякого угрызения совести принять в свою среду большое число схизматических рыцарей[4], для коих Павел предложил учредить семьдесят два командорства. Вы понимаете, что такая щедрость со стороны честолюбивой державы должна была возбудить внимание Директории и возбудить ее завладеть Мальтой, чтобы она не сделалась когда-либо добычей России, с коей гроссмейстер был за одно».
Позже Наполеон отправил все захваченные на Мальте документы в Париж, как подтверждение «тайного сговора» Ордена с «варварской Россией».
Несмотря на категорический отказ Орденского правительства, французский десант все же был высажен. С тех пор в исторической, а тем паче – популярной литературе стали штампом расхожие утверждения вроде: «Трусливый Великий магистр Гомпеш сдал великолепно укрепленный и вооруженный остров Мальту французам без единого выстрела», или: «Гомпеш, несмотря на то, что в его распоряжении находился сильный и хорошо укрепленный гарнизон, после незначительного сопротивления 12 июня сдал крепость французам, а сам бежал с острова». Между тем, сохранилось немало иных свидетельств о сдаче Мальты отнюдь не без боя, красноречивых свидетельств очевидцев, в том числе и самого Наполеона Бонапарта.
Согласно этим свидетельствам, Великий Магистр Мальтийского Ордена фра Фердинанд барон фон Гомпеш был «человек пожилой, больной и нерешительный, отнюдь не воин, а профессиональный дипломат, совершенно не имевший боевого опыта. Бальи, командоры, сенешалы и другие должностные лица Ордена были старики, не участвовавшие в войнах». Хотя в орденской крепости Ла Валетты имелись 1200 пушек, 40 000 ружей и 1 миллион фунтов пороха, Мальта располагала для своей обороны отнюдь не «сильным, хорошо обученным гарнизоном», а, даже по воспоминаниям самого Наполеона, всего восемью-девятью сотнями рыцарей, мало пригодных к военным действиям, принадлежавших к различным нациям и разобщенных между собой, подобно тому, как были разобщены обычаи и интересы тех наций, к которым они принадлежали. При этом необходимо заметить, что, упоминая в своих мемуарах о наличии на Мальте на момент высадки французов «800-900 рыцарей», Бонапарт явно лукавил или же имел в виду «списочный состав».
В орденских документах однозначно засвидетельствовано наличие на Мальте в распоряжении Великого магистра Гомпеша гораздо меньшего рыцарского контингента, а именно, всего 332 рыцарей. А по состоянию на 11 июня 1798 г. на Мальте оставалось всего 200 рыцарей-французов, 25 испанцев, 8 португальцев, 5 рыцарей англо-русско-баварского «языка» и 4 рыцаря немецкого (германского) языка – в общей сложности 242 «рыцаря Белого Креста»[5].
Кроме этой горстки рыцарей, Гомпеш имел в своем распоряжении 1800 наемных солдат – итальянцев, немцев, французов, испанцев (по большей части дезертиров или авантюристов, с тайной радостью относившихся к возможности соединить свои силы с судьбой знаменитейшего полководца Франции и всей Европы) и 800 мальтийских ополченцев. Эти ополченцы, плоть от плоти мальтийских крестьян-аборигенов, не раз восстававших против орденской власти и чувствовавших себя оскорбленными высокомерием чуждых им по языку и крови рыцарей-аристократов, съезжавшихся на Мальту со всех концов Европы, но всегда остававшихся на острове чужаками, не испытывали особой привязанности к Ордену. К тому же сама организация ополчения находилась в полном небрежении, поскольку Орден давно уже не опасался вторжения на остров турок и в то же время опасался установления на нем господства коренных обитателей Мальты.
Хотя фортификационные сооружения Ордена Святого Иоанна Иерусалимского на Мальте были велики и обширны (осматривая мощные орденские форты после капитуляции, французский генерал Каффарелли даже пошутил: «Хорошо, что внутри были люди, чтобы открыть нам ворота!»), но низкий боевой дух защитников сводил их к нулю.
Имевшиеся в распоряжении Гомпеша военно-морские силы состояли из двух галер, двух шебек, одного фрегата и двух 64-пушечных линейных кораблей (один из которых находился на стапелях).
Для сравнения, французская республиканская эскадра адмирала Брюйэса (кстати сказать, бывшего графа и офицера королевского флота!), напавшая на Мальту, насчитывала в своем составе 13 линейных кораблей (один 120-пушечный, три 80-пушечных и девять 74-пушечных), два захваченных при оккупации Венеции 64-пушечных корабля, четыре 40-пушечных фрегата, десять корветов и посыльных кораблей, служивших для охраны, и множество более мелких судов. Эскадра имела на борту французскую армию вторжения – 15 пехотных полубригад трехбатальонного состава (по 9 рот в каждом батальоне), 7 кавалерийских полков, 16 артиллерийских рот, 4 роты артиллерийского обоза, 8 рот инженеров, саперов и минеров. Французская артиллерия имела боеприпасов втрое больше нормы, имелось 12 000 запасных ружей и т.п. Общая численность французской армии вторжения (предназначенной, как уже говорилось выше, для завоевания отнюдь не одной только крошечной Мальты, но и огромного Египта!) превышала число жителей орденской столицы Ла Валетты и составляла 32 300 штыков и сабель (23 400 пехотинцев, 4000 кавалеристов, 3000 артиллеристов, 1000 солдат и офицеров других родов войск).
Когда 8 июня передовой конвой французов появился перед островом Гоццо, Великий Магистр Гомпеш, предчувствуя угрожавшую Ордену опасность, собрал Большой совет (Государственную Конгрегацию) и сообщил: «Французская эскадра сосредотачивается в пределах видимости с наших берегов. На что нам решиться?». Мнения сразу же разделились. Одни считали необходимым дать сигнал тревоги, загородить вход в порт цепью, взяться поголовно за оружие, объявить остров Мальту на военном положении в надежде, что это произведет впечатление на французского главнокомандующего, и тем отвести угрозу. Другие, напротив, демагогические утверждали, что «назначение Ордена – вести войну с турками и вообще мусульманами, и потому не следует выказывать какого-либо недоверия при приближении христианского (!?) флота» – как будто французские безбожники-республиканцы имели что-либо общее с Христианством!
Пока продолжались дебаты, к Мальте подошел весь «христианский» флот Наполеона, вставший на якорь у входа в порт, на расстоянии пушечного выстрела от берега. Члены Государственной Конгрегации, ратовавшие за вооруженное сопротивление французам, снова стали с жаром доказывать, насколько неосторожно будет отдаться связанными по рукам и ногам на милость войск атеистической республики, с которой у Мальтийского Ордена даже нет дипломатических отношений, и что, если уж погибать, так лучше по-рыцарски, с оружием в руках, а не в результате собственной трусости. «Партия мира» (а если быть точнее – «партия измены») неустанно доказывала бессмысленность сопротивления при столь очевидном неравенстве сил, усугублявшемся вдобавок недостатком продовольствия на острове. И все же большинство членов Конгрегации, памятуя о древней доблести иоаннитов, высказались за применение оружия.
Французам был передан категорический отказ Великого Магистра на высадку, мотивированный ссылкой на соблюдаемый Мальтийским Орденом строгий нейтралитет и на орденские правила, согласно которым в порт Мальты дозволялось входить не более чем 4 иностранным кораблям.
Великий Магистр распорядился дать сигнал тревоги. Госпитальеры заперли крепостные ворота, разожгли печи для каления ядер, распределили обязанности между командирами. Все ополченцы взялись за оружие и отправились на батареи. Но командор Боредон де Рансижат[6], принадлежавший к овернскому «языку»[7] Мальтийского Ордена и являвшийся - ни много ни мало! – управляющим доходами Ордена, выступил с открытым протестом против этих мер. Он заявил, что, будучи французом по рождению, «никогда не поднимет оружия против Франции», независимо от господствующего во Франции режима. К Боредону присоединилась группа других рыцарей-французов, имевших дерзость передать свой «Манифест» Великому магистру Гомпешу в письменном виде. По приказу Великого магистра бунтовщиков арестовали и заключили в тюрьму. Но немало их единомышленников осталось на свободе. И не случайно в донесении русского посланника в Генуе Акима Лизакевича поведение рыцарей французских «языков» специально оговаривалось в следующих выражениях:
«Примечания достойно, что в прибытии французской эскадры Комендант в столице и прочих крепостях и Генерал над Малтийским войском были французы, и на многих батареях пушки были загвоздены (заклепаны)»[8].
Известно также, что наполеоновский эмиссар и масон Этьен Пуссьельг, прибывший под видом ученого на Мальту в декабре 1797 г., вступив в контакт с командором французского «языка» Малтийского Ордена Доломье, получил от последнего список недовольных мальтийских рыцарей, главным образом французов, в большинстве своем являвшихся членами управлявшейся из Франции тайной масонской ложи «Шотландская ложа святого Иоанна к тайне и гармонии», возникшей в орденской среде в 1750 г. Пуссьельгу удалось привлечь на сторону французов, в частности, начальника мальтийской артиллерии командора де Бардоненша; директора фортификационных сооружений и водоснабжения Мальты командора де Фе и главного инженера командора де Гузара. Таким образом, измена еще до начала французского нашествия свила себе гнездо в самых высших эшалонах военного руководства Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского! Официально масонские ложи на территории считавшегося строго католическим Мальтийского Ордена были запрещены; тем не менее, в ложу входили такие известные рыцари и должностные лица Мальтийского Ордена, как Иоганн Карл граф Коловрат-Краковский, Антуан де Лижонд, Антуан-Франсуа де Крозэ-Линсель, Джованни Баттиста Томмази (будущий 73-й Великий Магистр Мальтийского Ордена; впрочем, Томмази во время штурма французами Мальты принадлежал к числу немногих мальтийских рыцарей, не щадя своей жизни сражавшихся с французами на бастионах), рыцари Шарль-Абель де Лора, граф ди Акино (младший брат принца ди Акино-Караманико, являвшегося в 1773-1775 гг. «великим мастером» земельной франкмасонской ложи Неаполитанского королевства, а в 1785-1792 гг. вице-королем Сицилии; этот самый граф ди Акино, согласно показаниям известного авантюриста и «Великого Копта» египетского франкмасонства графа Калиостро в ходе допроса в Париже по поводу кражи бриллиантового ожерелья королевы Франции Марии-Антуанетты, был якобы «приставлен в качестве сопровождающего» к Калиостро Великим Магистром Мальтийского Ордена Мануэлем Пинто де Фонсекой во время пребывания Калиостро на Мальте, Сицилии и в Неаполе), Альфиеро Лоренцо Грилле де Монту и даже Джулио Помпео Ренато граф де Литта, фактически перенесший в недалеком будущем Орден Святого Иоанна Иерусалимского на русскую почву!
В то же время тот факт, что рыцарь-француз, принц Камиль де Роган (хотя и подозревавшийся в причастности к раскрытому незадолго перед тем «заговору Вассало», направленному против предыдущего Великого Магистра) возглавил мальтийское ополчение, имея в качестве заместителя бальи де Клюньи, также француза; что француз-командор де Месгриньи возглавил оборону острова Гоццо, а рыцарь-француз де Вален – оборону острова Комино (Кумино), может служить доказательством тому, что несправедливо было бы, как это часто делают, огульно обвинять всех рыцарей-французов в нежелании оборонять Мальту от «своих». Для этих рыцарей Святого Иоанна французские республиканцы-атеисты были не более «своими», чем, скажем, советские красноармейцы для белых бойцов Русского Корпуса на Балканах во II мировую войну. А вот испанские рыцари, которым, казалось бы, сам Бог велел быть ярыми защитниками католической веры, почти поголовно саботировали оборону Мальты, забаррикадировавшись в своем «оберже» (казарме-общежитии). А мальтийский рыцарь Филипп де Амата, поверенный короля Испании на Мальте, представлял своего суверена в качестве посредника при подписании Конвенции (Акта о капитуляции) о сдаче Мальты французам!
В свете этого поведения и отношения испанцев в Мальтийскому Ордену становится понятным, почему «Его Католическое Величество» король Испанский Карлос де Бурбон сразу же после захвата Мальты Бонапартом первым делом конфисковал в своем королевстве все владения Державного Мальтийского Ордена (якобы «в наказание» за «недостаточное рвение мальтийских рыцарей в борьбе с врагами Святой Веры»!?), упразднив его и заменив своим собственным, «карманным» королевским «Орденом Сан Хуан», рыцарям которого было строжайше запрещено поддерживать какие-либо связи с членами Державного Ордена Святого Иоанна Иерусалимского!
Рыцари прочих «наций» распределились по батареям и башням защищавших остров главных орденских крепостей Ла Валетты, Бирги и Флорианы, компактно расположенных вокруг мальтийской Большой Гавани.
Видя все эти приготовления мальтийцев, адмирал Брюйэс направил в порт Мальты всего один корабль для «ремонта». На следующий день остальной французский флот отошел на некоторое расстояние и в течение 9 дней крейсировал вокруг острова, отыскивая удобные места для возможной высадки.
Тем временем прибывший на корабле на Мальту французский «торговый агент» в течение всех 9 дней «ремонта корабля» проявлял неумеренную активность. Разъезжая по Мальте, он имел многочисленные встречи (в чем ему почему-то никто не препятствовал). При этом агент ежедневно отплывал во французский флот, после чего возвращался обратно на Мальту. Замеченные вскоре сигналы, подаваемые «торговым» агентом при его приближении к острову, ясно показало, что у Наполеона оказалось на Мальте немало единомышленников и связанных с ними лиц.
Встревоженный Гомпеш отправил к французскому адмиралу рыцаря узнать об истинных намерениях Брюйэса, но тот заверил Великого магистра, что лишь нужда в ремонте корабля и пополнение запасов воды заставили его зайти на Мальту.
Однако Гомпешу постоянно доносили о наличии на Мальте лиц (в основном французов), подпавших под власть революционных идей. Так, например, вышеупомянутый рыцарь французского «языка» шевалье Доломье (известный больше как ученый-натуралист – от его фамилии происходит название «доломиты») и постоянно устраивавший скандалы и смуты еще при прежнем магистре де Рогане, настолько рассорился со своими собратьями по Ордену, что был даже исключен из состава французского «языка», но, тем не менее, преспокойно оставался на Мальте. Его «весьма сомнительное поведение и качества его души доказывались подозрением, которое имели на него братья[9] в убийстве одного товарища своего, с которым он имел ссору».
В 10 часов вечера 9 июня французский флагман «Ориан» дал сигнал к бою. Генерал Ренье с марсельским конвоем двинулся на остров Гоццо. На рассвете 10 июня сам Наполеон с трехтысячным десантом высадился в бухте Святого Павла. Как только десантные шлюпы французов подошли на расстояние выстрела к мальтийским батареям и башням, те открыли огонь, на который отвечали 24-фунтовые пушки французских канонерских лодок.
На первых порах орденская пехота успешно противодействовала десанту. Тогда в дело вступили французские стрелки. Целый час потребовался французам, чтобы после ожесточенной перестрелки закрепиться на берегу, взять штурмом батареи и башни и выбить мальтийцев из города. Генерал Барагэ д Илье овладел бухтами Святого Павла и Мальты. Преодолев сопротивление обороняющихся, он захватил батареи, башни и всю южную часть острова, взяв 150 пленных и потеряв до 30 человек убитыми и ранеными.
Войска генерала Дезэ штурмовали и захватили все батареи Марса-Сирокко. К полудню столица Мальты Ла Валетта была окружена со всех сторон. Защитники крепости вели огонь по французским войскам, подступавшим к стенам слишком близко. Тем временем генерал Вобуа овладел крепостью Читта Нотабиле (Знатный Город). Войска французского генерала Ренье захватили остров Гоцо, который оборонялся двухтысячным гарнизоном, состоявшим в основном из наспех вооруженных мальтийских крестьян, и взял в плен всех защищавших остров орденских рыцарей. В час дня французские шлюпы начали выгрузку 12 тяжелых артиллерийских орудий и всего необходимого для оборудования трех мортирных платформ. В операции участвовали также 6 бомбард и 12 канонерских лодок, вооруженных 24-фунтовыми пушками. Несколько французских фрегатов вплотную подошли к порту. Вечером 11 июня французы уже могли бомбардировать Ла Валетту 24 мортирами одновременно с пяти направлений.
Около половины пятого осажденные сделали вылазку, отбитую французами.
При первых же пушечных выстрелах в городе, за стенами которого укрылась большая часть островитян с семьями и домашним скотом, вспыхнула паника. Всех жителей, пытавшихся выйти из города, французы беглым огнем загоняли обратно. В течение всего 10 июня смута в городе все усиливалась. При каждом новом известии и взятии французами орденских башен и батарей учиняемые островитянами беспорядки принимали все более угрожающий размах. Подготовка французов к бомбардировке Ла Валетты тяжелой артиллерией возбудила ропот среди мальтийских ополченцев, не желавших быть свидетелями разрушения своих домашних очагов. Усиленно раздувавшиеся французской тайной агентурой на Мальте слухи об «измене» мальтийских рыцарей или, наоборот, об «измене» местного населения Ордену приводили к взаимному недоверию, озлоблению и в результате – к кровавым эксцессам. Несколько орденских рыцарей было растерзано на улицах обезумевшей толпой. Придя в отчаяние, фон Гомпеш, под сильнейшим давлением пораженцев из числа орденского руководства и представителей местных дворян-вассалов Ордена и мальтийской «прогрессивной общественности», угрожавших не только присоединиться к французам, но и применить насилие в отношении самого Великого магистра, приказал освободить из тюрьмы главного «пораженца» – командора Боредона де Рансижата – и направил его на борт «Ориана», уполномочив на заключение договора о сдаче Мальты французам. Те члены Большого совета, которые особенно энергично призывали к сопротивлению французам, теперь настаивали на скорейшем заключении мира, ибо являлись в первую очередь мишенью для народного возмущения…
И все-таки сдача Мальты не была, как мы видим, совершенно бескровной, и значит – бесславной! Хотя времена, конечно, изменились, и не нашлось среди рыцарей Святого Иоанна нового Пьера д Обюссона, способного воскликнуть, как при обороне Родоса от турок в 1480 году: «Лучше умрем здесь, нежели отступим! Можем ли мы когда славней за веру умереть?».
Акт о капитуляции (так называемая «Конвенция») был подписан на борту французского флагмана «Ориан» 12 июня в 2 часа ночи. В 8 часов утра того же дня все форты и порты Мальты, а также две галеры, две шебеки, фрегат и два 64-пушечных корабля Ордена (один из которых стоял на рейде, а другой находился на стапелях) были переданы французам. Наполеон насильно зачислил на эти корабли матросов, служивших прежде Ордену. Из 2000 наемных солдат, служивших ранее Ордену, был составлен так называемый «Мальтийский легион», включенный в состав французской армии. На службу к Наполеону были насильно мобилизованы гренадеры гвардии Великого магистра и поступили 58 мальтийских рыцарей-ренегатов (внесенных французами в списки «Мальтийского легиона» как «граждане Иерусалимского Ордена»!), давших убедить себя в том, что Наполеон плывет в Египет якобы сражаться с мусульманами по примеру средневековых крестоносцев. (Заметим в скобках, что сия «крестоносная миссия» не мешала Бонапарту начинать свои прокламации к мусульманам Египта и Сирии словами: «Во имя Аллаха, всемилостивого и милосердного!» и одновременно призывать под свои знамена ближневосточных иудеев, утверждая, будто он идет восстанавливать Израильское царство и Храм Соломона! В воззвании к мусульманским шейхам Бонапарт писал: «От начала мира на небесах было написано, что я пришел с Запада, чтобы исполнить свое предназначение – уничтожить всех врагов ислама и низвергнуть кресты». Тот же самый Бонапарт чуть позднее обращался к католикам в Италии со словами: «Я сражался с неверными турками, я почти крестоносец». А пленному Мустафе-Паше после победы французов над мамелюками при Абукире Наполеон говорил: «Что ты со мной воюешь? Надо бы тебе воевать с русскими, этими неверными, поклоняющимися трем богам. А я, как и твой Пророк, верую в единого Бога».).
Справедливости ради, следует заметить, что рыцари-ренегаты (принадлежавшие, все без исключения к трем французским «языкам»), видимо, все-таки сохранив в глубине души какие-то остатки представлений об орденской субординации и дисциплине, испросили на присоединение к французской армии разрешение у Гомпеша, запретившего всем, вступающим в наполеоновскую армию, носить мальтийские кресты. Почти никто из этих ренегатов не вернулся из Египетской экспедиции живым.
Перед отплытием в Египет Наполеон назначил всех главнейших изменников на высшие посты в новом республиканском правительстве Мальты. Главный предатель Боредон де Рансижат был назначен французами Президентом нового Городского правления. Бывший секретарь Великого магистра, Дубле, в одночасье ставший демократом, сделался в том же самом городском правлении секретарем. Бывший начальник орденской артиллерии командор де Фе перешел к французам на ту же должность. Бывший главный инженер Мальтийского Ордена, командор де Гузар, перешел на службу во французскую армию на должность командира инженерной бригады и отплыл с Наполеоном Бонапартом на завоевание Египта.
Победителям достались, кроме вышеперечисленных военных кораблей и мелких судов Ордена, 1200 пушек (правда, частично заклепанных), 30 000 ружей, 13 000 бочек пороха и полугодовой запас провианта (хотя малодушные мальтийцы уверяли Гомпеша в невозможности выдерживать осаду из-за недостатка продовольствия!). Кроме того, французам при захвате Мальты достались несметные орденские сокровища, накопленные за несколько столетий. Только из собора Святого Иоанна французы вывезли драгоценной утвари на сумму 972 840 ливров (старинная французская монета «ливр» равнялась по стоимости 1 фунту серебра). Одно только соборное поликандило[10] литого золота весило, будучи перелитым французами в слитки, 172 кг!
Трофеи, в том числе овеянный славой многочисленных битв с врагами Креста штандарт Ордена Святого Иоанна Иерусалимского, были отправлены в Париж с генералом Барагэ д Илье. Найденная в орденском казнохранилище серебряная посуда (стоимостью в 1 миллион ливров), из которой госпитальеры кормили больных, была по прибытии Бонапарта в Каир перечеканена в монету. Золотые ювелирные изделия, утварь и драгоценные камни были проданы в Каире с молотка. Взятые французами на борт «Ориана» серебряные статуи 12 апостолов из собора Святого Иоанна затонули вместе с флагманом в морском сражении при Абукире (в дельте Нила) 1 августа 1798 года, когда эскадра британского адмирала Горацио Нельсона потопила весь французский флот. Украшенные золотом, эмалью и драгоценными камнями меч и кинжал, подаренные королем Испании Филиппом II Габсбургом Великому магистру Ордена Святого Иоанна Иерусалимского Жану Паризо де ла Валетту в память о снятии осады Мальты турками в 1565 г., были также присвоены Наполеоном и по сей день хранятся в парижской Национальной библиотеке.
17 июня 1798 г. Великий Магистр фон Гомпеш навсегда покинул Мальту и отплыл в Триест, в сопровождении всего 16 рыцарей, сохранивших ему верность и в дальнейшем (все его последующие претензии на удержание за собой сана Великого Магистра поддерживались только этой горсткой «вернейших из верных», в число которых входил, между прочим, командор Боредон – родной брат изменника Боредона де Рансижата, назначенного победоносными французами «президентом Мальты»!). Французы также позволили Гомпешу взять с собой священные реликвии Ордена – Частицу Животворящего Креста Господня, Десницу[11] Святого Иоанна Крестителя и Образ Пресвятой Богородицы Филермской.
Де-факто Гомпеш сложил с себя полномочия Великого Магистра Мальтийского Ордена 12 июня 1798 г., а де-юре – 6 июля 1799 г. Эти действия имели юридически необратимую силу, хотя и не были признаны папой.
На Мальте французы оставили 4-тысячный гарнизон во главе с генералом Вобуа. Все мальтийские рыцари французского и итальянского происхождения получили паспорта для въезда во Францию и Италию (находившуюся также под властью французов). По условиям капитуляции, все остальные рыцари эвакуировались с острова, причем российские и португальские кавалеры были высланы в течение 48 часов. Согласно статье 4 Акта о капитуляции, подписанного представителями Ордена Святого Иоанна и Бонапартом на борту «Ориана», всем рыцарям, изъявившим желание остаться на Мальте, была назначена пенсия – в размере 1000 ливров (для рыцарей старше 60 лет) и 700 ливров (для рыцарей моложе 60 лет).
Однако ждать обещанной Бонапартом пенсии им пришлось так долго, что большинство рыцарей, вконец обнищав, предпочли покинуть оккупированный французами остров. Несмотря на все последующие усилия Императора Павла I, державного Протектора Мальтийского Ордена, избранного Великим магистром после Гомпеша, вернуть Ордену Мальту, сделать это так и не удалось.
Сдача французам Мальты в 1798 г., потеря почти всего достояния Мальтийского Ордена и его казны, как и позорный акт о капитуляции, были вменены в вину Фердинанду фон Гомпешу лично, хотя вряд ли было справедливо превращать его в единственного «козла отпущения». Во всяком случае, закрепленное в «Конвенции» о капитуляции обязательство французской стороны о выплате Гомпешу единовременно, а затем ежегодно значительных денежных сумм и предоставлении ему взамен сданной Мальты другого земельного владения, хотя и осталось невыполненным французами, давало достаточно поводов подозревать Великого магистра в сдаче вверенного ему острова Мальты не только из «неизвинительной беспечности» или из «непростительнейшей нерадивости», но и из «низкого корыстолюбия».
Повсюду в Европе от Гомпеша ожидали более подробных объяснений причин капитуляции Мальты, чем содержавшиеся в его письме бальи Франкону, с просьбой размножить его и разослать всем орденским приорствам и главам европейских правительств (это письмо мы приводим в Приложении 1 к настоящей статье). Все письма Великих приоров и приоров Мальтийского Ордена, направленные Гомпешу, почему-то оставлялись им без ответа. Постепенно все от него отвернулись. Даже в Вене, столице Австрии и Священной Римской Империи германской нации», чьим послом при Державном Ордене Святого Иоанна Иерусалимского Гомпеш когда-то начал свою «мальтийскую карьеру», приведшую его на высшую орденскую должность, Гомпешу было высочайше дозволено лишь «временно пребывать в землях своих, впредь до «усмотрения», то есть на время зондажа венским двором намерений других дворов в отношении будущего Мальтийского Ордена.
В результате Гомпешу пришлось со своими 16 сторонниками перебраться на родину – в Баварию, где у него сохранилась многочисленная влиятельная родня.
Многие рыцари Ордена, принадлежавшие к его различным приорствам и «лангам», отправились в поисках убежища во владения своего Протектора – в Россию.