Духовная эмиграция
Духовная эмиграция
О житье на Западе мы уже говорили. Но есть еще один вид выезда — так называемая духовная эмиграция. Или, как писал Плеханов, «иностранцы» дома…
Ярким примером может служить академик Максим Ковалевский, историк, юрист, неудавшийся кандидат на руку своей однофамилицы Софьи Ковалевской. Ковалевский — типично русский барин, — пишет о нем Овсянико-Куликовский, — умный, либеральный, истый европеец, которому чуждо многое специфически русское в нашей духовной культуре, в традиционной сокровищнице идей. Белинский, Добролюбов, Чернышевский не входили в родословную его духа.
Знаменитый актер Василий Каратыгин был русским европейцем. Его звали «Ермила из Парижа».
Еще один «иностранец» дома — Савва Мамонтов, капиталист и покровитель искусства, «прораб духа», как когда-то выразился Андрей Вознесенский. «У него лицо татарина, но это, брат, английский лорд!» — писал о Мамонтове Леонид Андреев.
«У меня странный вкус, — признавался Осип Мандельштам, — я люблю электрические блики, почтительных лакеев, бесшумный полет лифтов, мраморный вестибюль отеля и англичанок, играющих Моцарта с двумя-тремя официальными слушателями в полутемном салоне. Я люблю буржуазный, европейский комфорт и привязан к нему не только физически, но и сентиментально…»
В статье «Петр Чаадаев» Мандельштам писал: «А сколько из нас духовно эмигрировало на Запад! Сколько среди нас — живущих в бессознательном раздвоении, чье тело здесь, а душа осталась там!» И, конечно, в подверстку нужны стихи:
Когда на площадях и в тишине келейной
Мы сходим медленно с ума,
Холодного и чистого рейнвейна
Предложит нам жестокая зима.
В серебряном ведре нам предлагает стужа
Валгаллы белое вино,
И светлый образ северного мужа
Напоминает нам оно.
Но северные скальды грубы,
Не знают радостей игры,
И северным дружинам любы
Янтарь, пожары и пиры.
Им только снится воздух юга —
Чужого неба волшебство, —
И все-таки упрямая подруга
Откажется попробовать его.
Многие читают и понимают стихи буквально и наверняка зададут вопрос: а кто эта «упрямая подруга»? Удовлетворю любопытство: Анна Ахматова. И приведу еще строки Мандельштама из его стихотворения «Европа»:
Завоевателей исконная земля —
Европа в рубище Священного Союза;
Пята Испании, Италии медуза,
И Польша нежная, где нету короля.
Европа Цезарей! С тех пор, как в Бонапарта
Гусиное перо направил Меттерних, —
Впервые за сто лет и на глазах моих
Меняется твоя таинственная карта!
Карта меняется, но культурные ценности остаются и продолжают манить своими чудесами каждое последующее поколение России. И вот уже русская поэзия начинает говорить почти по-английски:
Гарсон, сымпровизируй блестящий файф-о-клок!..
Одна нога стоит на московском асфальте, а другая уже готова опуститься на Елисейские поля. Одна рука отталкивает от себя том Гончарова, а в это время другая торопливо тянет к себе сочинения Кьеркегора или современного Умберто Эко.
Забыто «Слово о полку Игореве», и уста изрекают уже речи Заратустры: «Жизнь есть родник радости; но всюду, где пьет отребье, все родники бывают отравлены».
«Но скажите же мне, братья мои: если человечеству недостает еще цели, то, быть может, недостает еще и его самого?
Так говорил Заратустра».
Эко, куда занесло! Аж к Фридриху Ницше!.. Не увлекайся, автор, не зарывайся, говорю я себе, а сам про себя думаю, чем бы лучше закончить эту главку? Как кратко выразить отношение России к Западу?
Это смесь любви и ненависти. Да, Россия одновременно любит Запад и ненавидит его. Стремится к нему и постоянно отталкивает его от себя.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.