XIX. Калигула как наследник Тиберия

XIX. Калигула как наследник Тиберия

В течение пяти лет — от казни Сеяна 18 октября 31 года до смерти Тиберия 16 марта 37 года — определилась судьба Калигулы. Более ничего уже не стояло между ним и наследованием Тиберию, однако необходимо было, чтобы старый принцепс с этим смирился, тем более, что судьба других детей Германика была поучительна. Имелись и другие наследники — сын Германика Друз III, находящийся в тюрьме, а также Гемелл, единственный оставшийся в живых сын Друза II, но он был моложе Калигулы. Через своих жен Юлии и Клавдии имели множество союзников среди сенаторского нобилитета и потомков Августа. Все помнили, что именно политическое усыновление сделало в свое время Тиберия наследником. Что же касается выбора вне сенаторского нобилитета, то судьба Сеяна отчетливо показала, что об этом не стоит и мечтать.

Разоблачая заговор своего фаворита, Тиберий распорядился, если Сеян и его сторонники окажут сопротивление, то представителям принцепса Макрону, прибывшему из Кампании, Лакону, префекту стражей Кальпурнию Пизону, префекту города, и Меммию Регулу, одному из консулов, вывести Друза III из тюрьмы и представить народу с тем, чтобы показать выбор между простым всадником, т.е. Сеяном, и самым сыном Германика, членом императорской семьи. До этого дело не дошло — Сеян легко уступил, но сама эта история показывает состояние общественного мнения и настроение самого принцепса: во-первых, статус сына Германика являлся значимым фактором, во-вторых, сохранялась возможность восстановления в правах его внука. Друз III, скорее всего, был осужден сенатом за преступление против величия, что воспринималось как заговор против Тиберия, знавшего о негативном отношении к нему внука. Тюремные смотрители доносили о всех высказываниях молодого человека. Вполне возможно, что интерес принцепса к этому был обусловлен желанием найти повод для восстановления внука в правах. Однако юноша непрерывно поносил и проклинал своего деда, обвиняя его в самых различных преступлениях. Видимо, Друз III, наследуя характер своей матери Агриппины, обладал необузданным нравом, что было неприемлемо для деда. Юноша погиб голодной смертью в 33 году; говорили, что тюремщики перестали его кормить, и он даже пытался съесть свой соломенный матрац, но, возможно, это было самоубийство, что не удивительно для человека, который уже умер гражданской смертью.

Его мать Агриппина также скончалась. Когда она оскорбительно отозвалась о Тиберии, командовавший охраной центурион сильным ударом выбил ей глаз; затем ее оставили умирать от голода; неизбежный конец наступил 18 октября 33 года. Ответственность Тиберия за смерть этих двоих не совсем ясна, но трудно представить, что он об этом не знал. Тем более, что Друз III был для него опасен. Недаром осенью 31 года в Эгейском море на Кикладах появился лже-Друз, о котором говорили, что он сбежал из Рима и направлялся в Сирию к солдатам своего отца. Обеспокоенный этим наместник Македонии Поппей Сабин отправился на поимку лже-Друза, следуя за ним через Эгейское море, Грецию от Эвбеи до Коринфа, затем от Пирей до Эпира, где лже-Друз скончался вскоре после того, как объявил о своем намерении отправиться в Италию. Обман был явным, но его успех выявил популярность Друза III. Естественно, что Калигула унаследовал эту популярность.

Последний сын Германика был юношей благоразумным — он ничего лишнего не говорил и ему нельзя было приписать ничего компрометирующего. Проживая вместе с Тиберием, он не внушал тому опасений. В 31 году, незадолго до падения Сеяна, Калигула заменил своего умершего брата Нерона в отправлении четырех жреческих обязанностей, т.е. он стал авгуром, членом коллегии, отправляющей культ Августа, жрецом и, наконец, арвальским братом. С девятнадцати лет он находился с Тиберием в Кампании; вступление в жреческие коллегии не заставляло его вернуться в Рим, но вместе с тем явно указывало на него как на наследника. Правда, хотя Калигула и продвинулся дальше, чем его братья, по лестнице служебных должностей, дед держал его в строгости и не баловал чествованиями. Даже когда Калигула получил мужскую тогу, Тиберий не стал объявлять о выдаче серебра народу, как это было принято ранее. После гибели Сеяна Калигула не получил никакого продвижения в должности. В 33 году Тиберий помолвил его Юнией Клавдиллой, дочерью Марка Юния Силана. Его тесть, консул 15 года, входил в число самого знатного сенаторского нобилитета и был сторонником объединения Клавдиев. Тогда же Калигула стал квестором. Брак и квестура Калигулы могли быть центральным событием для жителей Рима, однако Тиберий не отпускал от себя юношу даже в связи с этими переменами в его жизни. Последовавшие затем смерть его брата, а потом и матери вызвали различные кривотолки, но сам Калигула по-прежнему был осторожным и сдержанным.

Он отнюдь не вел жизнь затворника. Калигула много занимался спортом и легко вступал в связь с женщинами. Будучи сотрапезником Тиберия, он должен был проявлять себя в изысканных беседах. Когда квестура ввела его в сенат, Калигула стал членом совета принцепса, который тот периодически созывал. Кроме того, Калигула мог обучаться ведению государственных дел, наблюдая, как функционирует администрация империи посредством деятельности многочисленных рабов и вольноотпущенников, которые использовались в качестве помощников принцепса гораздо чаще, чем иные сенаторы или всадники. Так же, как государи управляли своим имуществом, нескольких десятков человек было достаточно, чтобы справиться со штатом в несколько сотен рабов и вольноотпущенников. Эти последние, будучи унаследованными или подаренными, переходили в другие столичные или провинциальные «дома», нередко сохраняя при этом личные взаимоотношения. В сущности, наряду с личными отношениями, которые поддерживались между нотаблями империи через дружеские связи (между равными) или клиентелу (между родственниками различного ранга), люди и информация циркулировали также между теми, кто не был знатным в силу социального статуса (рабов и вольноотпущенников) или низкого рождения (воины стражи; надзиратели, играющие, к примеру, роль политической полиции). Калигула, который воспитывался в трех больших римских «домах» — Агриппины, Ливии и Антонии и привык к разнообразию окружения, совсем не чувствовал себя чужим в доме Тиберия, тем более, что здесь он встретил немало знакомых лиц. Дом Тиберия был многолюдным, здесь обсуждалось немало важных дел, но это напоминало то, что он уже знал ранее. С возрастом Калигула обретал опыт и учился с пользой для себя.

В Риме, этом официальном центре власти, шла иная политическая жизнь, для которой он оставался чужаком. Действовали магистраты и сенат, сосредоточив в своих руках немалую часть управленческой власти. Процессы, следовавшие один за другим, свидетельствовали об острой политической борьбе. Взгляд со стороны, например с Капри, мог оценить эти процессы как самоуничтожение сенаторского сословия, но историк не должен соглашаться с этим поверхностным суждением, ему необходимы факты.

Устранение Сеяна означало ликвидацию его партии и, возможно, это также был способ показать превосходство старых аристократических семей над новыми людьми. Но не следует забывать и то, что Тиберий выдвигал этих новых людей к более высоким званиям, чтобы иметь верных помощников.

Например, Луций Вителлий, сын всадника-прокуратора эпохи Августа, очень способный молодой человек, возможно, в свое время связанный с Германиком, который занял консулат в 34 году в награду за поддержку Тиберия в ходе разоблачения заговора Сеяна. В следующем году он стал наместником Сирии, где успешно проявил себя. Эта ключевая должность могла быть поручена только близкому человеку, которому император полностью доверял и который не смог бы замышлять какой-либо заговор.

Другой новоиспеченный нобиль Публий Меммий Регул был как раз консулом в октябре 31 года и руководил подавлением заговора Сеяна. В награду он получил важные жреческие должности, словно был патрицием: septemvir epulonum (коллегия семи должностей сакральных пиршеств, куда входил и император); sodalis Augustalis (где он общался с Тиберием и Калигулой) и, видимо, он стал арвальским братом. Тиберий обратил на него внимание, когда тот был избран квестором и поручил ему городское управление и плебейский трибунат. В 35 году Меммий Регул получил высшее командование на востоке, включающее Ахайю, Македонию и Мезию. Это был весьма неспокойный регион, и здесь требовался человек, наделенный не только военными способностями, но и административными талантами. Подчиненные относились к нему с уважением, что лишний раз свидетельствовало о его одаренности.

Трудности, связанные с политическими играми сенаторов, заключаются в том, что, с одной стороны, были сенаторы, которые выступали лишь для того, чтобы обратить на себя внимание — как знатные и гордые, так и амбициозные молодые люди, выдвигающие самые страшные обвинения, чтобы получить деньги, должности и жречество; с другой — были те, кто действительно чувствовал ответственность, кто понимал и обвиняемых, и обвинителей — это и крупные нобили, и управленцы августовской монархии, и свежеиспеченные консуляры, и новые люди, выдвинувшиеся благодаря благосклонности принцепса и в силу их талантов и их преданности, как это было в случае Луция Вителлия или Публия Меммия Регула.

Имена всех консулов, к примеру, с 32 по 36 год, т.е. времени, когда вызревали надежды Калигулы, нам с точностью не известны, хотя многие из них и фигурируют в хрониках как получившие почетную должность. Среди имен десяти консулов можно встретить четырех представителей знаменитых семей, четырех нобилей эпохи Августа и двух новых людей, выдвинутых Тиберием, — Луция Виттелия и Секста Папиния Алления. Из девяти имен консулов, замененных или малоизвестных, один связан с известной республиканской семьей, двое - это новые люди (Элий Вителлий и Децим Валерий Азиатик), один — нобиль времен Августа, что же касается остальных, то трудно сказать с точностью, представители ли это эпохи Августа или новые люди Тиберия. Как бы то ни было, из девятнадцати имен пятеро — это нобили республиканской эпохи, четырнадцать — в той или иной степени обязаны августовскому монархическому режиму; все это позволяет лучше понять взаимоотношения в сенате и в какой-то мере ответить на вопрос: почему в 37 году после смерти Тиберия не отказались от принципа династического наследования власти.

Другой фактор, позволяющий понять родственные связи в сенате, — это выбор супружеских союзов для взрослых внуков Тиберия, т.е. четырех внучек и Калигулы.

Агриппина младшая, дочь Германика и Агриппины, в 28 году вышла замуж за Гнея Домиция Агенобарба, внучатого племянника Августа, представителя знатной республиканской семьи, попавшей в то время в определенную немилость. Возможно, речь шла о действиях Сеяна, стремившегося ослабить партию Агриппины и ее сыновей и устранить соперников. Последующее падение Сеяна несколько усилило внучатого зятя Тиберия, который в 32 году стал консулом и получил жречество.

Друзилла, другая дочь Германика и Агриппины, в 33 году вышла замуж за Луция Кассия Лонгина, из давней плебейской семьи, который был консулом в 30 году; его дед и отец также являлись в свое время консулами. Это была знаменитая семья республиканской эпохи. Таким образом, Тиберий избрал безупречную партию и получил в родственники спокойного человека, который не причинял ему никаких хлопот.

Юлия, третья дочь Германика, в 33 году вышла замуж за Марка Виниция, также сына и внука консулов из всаднической семьи, который предоставил Тиберию те же гарантии спокойствия и сдержанности. Возможно, по случаю замужества Друзиллы и Юлии некоторые и удивлялись, почему Тиберий не нашел своим внучкам лучшей партии среди более знатных семей, однако его выбор не критиковали.

Юлия Ливилла, дочь Друза и внучка Тиберия, сначала вышла замуж за Нерона, старшего сына Германика. После развода она в 33 году вышла замуж за Гая Рубеллия Бланда, чей дед был простым всадником, а отец — сенатором от сословия всадников в эпоху Августа. Тиберий же избавился от Нерона — одного из претендентов на власть, которого он считал сообщником своей матери Агриппины и Сеяна, и предпочел в мужья своей внучке человека не очень высокого происхождения, но которому он мог бы всецело доверять. Однако это вызывало неудовольствие больших знатных семей, которым ограничивался доступ к верховной власти. Что же касается Калигулы, то он в 33 году женился на Юнии Клавдилле, дочери Марка Юния Силана. Его тесть был в числе ведущих сенаторов и относился к знатной семье, но начал свою политическую карьеру довольно поздно, когда в 15 году в возрасте пятидесяти лет стал консулом благодаря дружеским отношениям с Тиберием. Этим браком принцепс, как бы награждал своего верного друга, красноречивого и влиятельного, который мог бы способствовать в дальнейшем восхождению к власти Калигулы.

Можно сказать, что 33 год стал годом Калигулы, поскольку именно тогда Тиберий сделал окончательный выбор в его пользу. А вышеназванные браки, заключенные в этом году, собрали воедино и без того верные и преданные семьи. В 36 году после разрушительного пожара в Большом Цирке и Авентийском квартале Тиберий выделил пять миллионов сестерциев для возмещения убытков и заботы об их распределении доверил своим внучатым зятьям, которые создали специальную комиссию, включавшую также Публия Петрония, консула 19 года, видимо, близкого к императорской семье.

Конечно, были в этой прекрасной семейной гармонии и какие-то несчастья. Сначала Калигула потерял свою жену Юнию Клавдиллу, которая скончалась при родах и, таким образом, он остался без супруги и без наследника. Что же касается мужа его сестры, Домиция Агенобарба, то тот был вовлечен в судебные процессы зимой 36/37 года. Альбуцилла, жена сенатора Сатрия Секунда, соратника Сеяна, была обвинена в супружеской неверности. Среди ее многочисленных любовников изобличили Вибия Марса (некогда сподвижника Германика) и Луция Аррунция, влиятельного сенатора, близкого к Тиберию. А Домицию, помимо любовной связи с Альбуциллой, ставили в вину преступление против величия и адюльтер со своей сестрой Ленидой. За всеми этими обвинениями стоял префект претория Макрон.

Альбуцилла покончила с собой, пожилой Аррунций, устав от обвинений, последовал ее примеру. Однако Вибий Марс и Домиций Агенобарб пытались выиграть время, чтобы к моменту восшествия на престол Калигулы избавиться от обвинений. Тиберий в процесс не втягивался, сенаторы же выжидали. Можно посчитать, что обвиняемые искали случай, чтобы убить префекта претория, который, по их мнению, стал слишком могущественным. Однако вполне возможно, что обвинения в адрес Домиция Агенобарба были призваны ослабить его влияние и мощь его чрезвычайно сильной семьи в то время, когда здоровье Тиберия постепенно ухудшалось и подступало время смены власти.

Итак, с 33 года Калигула уже фигурирует как наследник Тиберия, хотя он не прошел даже квестуру. Его уважали, как некогда уважали и его братьев, однако не сохранилось свидетельств об официальных почестях за пределами Рима. Мало выпускалось монет в городах на западе империи, в Африке и на Иберийском полуострове. В Нарбоннской Галлии была найдена надпись на статуе (Decco, 189). В Тарроконе, Цезареаугусте (Сарагосе) и в Новом Карфагене Калигула был избран почетным магистратом. На месте его представлял префект. В одном из этих городов был также выставлен его портрет. Что касается Италии, то здесь в нашем распоряжении только источники из Помпеи, свидетельствующие о таких же почестях в отношении наследника.

В 35 году Тиберий назначил наследниками своего имущества, ставшего огромным после смерти Ливии, Калигулу и Гемелла, сына Друза II. После смерти своей жены Юнии Клавдиллы Калигула не женился, однако имел интимную связь с женой префекта Макрона, чему тот сам способствовал, стремясь сблизиться с будущим императором.

Со смертью Тиберия в марте 37 года настал желанный момент для многочисленных честолюбцев, стремящихся разделить власть с новым правителем. Тиберию было семьдесят восемь и он, находясь на вилле богатого и хитрого Лукулла, чувствовал, что силы его оставляют, хотя он по-прежнему сохранял ясность ума. Его врач Харикл сообщил Макрону, что Тиберию осталось жить всего лишь несколько дней. Префект претория сразу же направил послания наместникам провинции и командующим армиями.

17 марта 37 года старый принцепс скончался. Вскоре появилось немало версий его смерти, направленных на то, чтобы очернить Калигулу и сделать его убийцей, или показать, что Тиберий был наказан за свои преступления. Говорили о том, что Тиберия отравил Калигула, или о том, что принцепсу не давали еду, чтобы тот физически ослаб, что как бы напомнило о смерти Друза III. Довольно драматическую версию излагает Тацит: посчитав, что Тиберий уже умер, все бросились поздравлять Калигулу, но в это время Тиберий открыл глаза и попросил еды. Охваченные ужасом, все присутствующие разбежались. Тогда Макрон приказал задушить старика подушкой, и Калигула, который не воспротивился этому злодеянию, получил империю. В свою очередь, Светоний придерживается версии Сенеки, свидетельствуя, что Тиберий, чувствуя приближение конца, сам снял свой перстень, символ власти, словно хотел передать его кому-то, но затем снова надел его на палец и долго лежал недвижимо. Затем он позвал слуг, те не отозвались, тогда Тиберий встал с постели и тут же упал, уже бездыханный. Эта смерть в одиночестве полностью соответствует бурной и неблаговидной жизни этого человека.

17 марта 37 года в Мизенах несколькими десятками римлян бывший квестор Калигула был провозглашен императором. Но какова будет реакция Рима? Может ли он полагаться на лояльность армии, которая до сих пор подчинялась его деду?