Глава IX. Англия при Вильгельме Втором, Рыжем (1087 г. — 1100 г.)

Глава IX. Англия при Вильгельме Втором, Рыжем (1087 г. — 1100 г.)

Вильгельм Рыжий, не медля ни минуты, укрепил три больших форта в Дувре, Певензи и Гастингсе и стрелой полетел в Винчестер, где хранилась королевская казна. Приняв ключи от казначея, он обнаружил шестьдесят тысяч фунтов серебра и сверх того много золота и драгоценных каменьев. Завладев этим богатством, он легко склонил архиепископа Кентерберийского его короновать и стал Вильгельмом Вторым, королем английским.

Едва Рыжий взошел на престол, он приказал опять попрятать в темницы несчастных государственных преступников, освобожденных его отцом, и отправил в Нормандию золотых дел мастера, чтобы тот разукрасил золотом и серебром усыпальницу Завоевателя. Он бы куда лучше исполнил сыновний долг, если бы ходил за больным отцом, облегчая его предсмертные муки, но ведь и сама Англия, подобно этому рыжему королю, когда-то ею правившему, порой возводит роскошные памятники на могилах людей, которыми она пренебрегала, пока они были живы.

Поскольку брат короля Роберт казался вполне довольным своим титулом герцога Нормандии, а второй его брат, Грамотей, вполне ублаготворенным пятью тысячами фунтов в сундуке, король, надо думать, рассчитывал почить на лаврах. Но в те дни редко кому удавалось почивать на лаврах. Очень скоро неугомонный епископ Одо (благословлявший нормандскую армию перед битвой при Гастингсе и явно считавший победу своей заслугой), в союзе с несколькими сильными нормандскими вельможами, выступил против рыжего короля.

Дело, по-видимому, было в том, что епископ и его друзья, владевшие землями как в Англии, так и в Нормандии, хотели иметь над собой одного государя, и беспечный добряк Роберт подходил им гораздо больше, чем Вильгельм Рыжий — человек во всех отношениях мало приятный, но проницательный и независимый. Они потребовали возведения на престол Роберта и, засев в своих замках (эти замки доставляли королям массу хлопот), изготовились к бою. Рыжий король, узнав об измене нормандцев, призвал на подмогу англичан, надавав им множество обещаний, которые не собирался исполнять — например, посулил сделать менее жестокими законы об охране королевских лесов. Англичане так рьяно откликнулись на его призыв, что Одо, осажденный в Рочестерском замке, был принужден бежать из него и покинуть Англию навсегда, а вскоре подобная участь постигла и остальных нормандских мятежников.

Потом рыжий король отправился в Нормандию, где народ много терпел от попущений герцога Роберта. Король вознамерился захватить герцогские владения. Герцог, естественно, собрался дать ему отпор, но когда братья были уже на волосок от войны, с обеих сторон в дело вмешались могущественные вельможи, по горло сытые кровью, и предотвратили междоусобицу. Был заключен договор. Каждый из братьев отказывался от кое-каких притязаний на условии, что тот, кто проживет дольше, унаследует все владения. Придя к этому полюбовному соглашению, они обнялись и объединили свои силы против Грамотея, который потратил часть известных нам пяти тысяч фунтов на покупку у Роберта куска территории, вследствие чего считался личностью чрезвычайно опасной.

Высота Святого Михаила в Нормандии (в Корнуолле тоже есть Высота Святого Михаила, удивительно схожая с нормандской) была тогда и по сей день остается цитаделью, крепящейся на вершине высокой скалы, вокруг которой во время прилива плещется море, полностью отделяя ее от суши. В этой цитадели Грамотей затворился со своими воинами, и здесь он был осажден собственными братьями. Однажды, когда Грамотей занемог из-за нехватки питья, великодушный Роберт не только позволил его людям пополнить запасы воды, но и послал ему вина со своего стола, а на попреки рыжего короля ответил так: «Неужели мы допустим, чтобы наш родной брат умер от жажды? Потеряв его, где мы возьмем другого?». В другой раз рыжий король скакал без свиты вдоль лукоморья, не сводя глаз с крепости, и наскочил на двух Грамотеевых воинов. Один из них повалил его наземь и уже занес над ним свой меч, когда Вильгельм вскричал: «Остановись, несчастный, ты поднял руку на короля Англии!». Предание гласит, что воин с почтением и смирением помог ему подняться и что король взял его к себе на службу. Быль это или небыль, достоверно одно: Грамотей не мог устоять против сплотившихся братьев. Он оставил Высоту Святого Михаила и пустился скитаться по белу свету — такой же бедный и неприкаянный, как большинство известных нам грамотеев.

На Вильгельма Рыжего дважды ополчались шотландцы, но, потеряв в битве своего короля Малькольма и его сына, они присмирели. Ополчились на Вильгельма и валлийцы. С ними ему сладить было труднее: воюя среди родных гор, они наносили королевским войскам изрядный урон. Роберт Нормандский тоже ополчился на своего августейшего брата, обвинив его в невыполнении соглашения. Он привлек к себе в союзники французского короля, от которого Вильгельм в конце концов откупился кучей звонких монет. Даже Англия ополчилась на своего монарха. Лорд Моубрей, могущественный граф Нортумберлендский, возглавил заговор, имевший целью низложить Вильгельма и посадить на трон Стефана, ближайшего родственника Завоевателя. Крамола была открыта, и все главные заговорщики схвачены. Кто-то поплатился состоянием, кто-то свободой, а кто-то и головой. Сам граф Нортумберлендский был заперт в подземелье Виндзорского замка, где и скончался глубоким старцем тридцать лет спустя. Однако больше всех ополчились на рыжего короля английские священники, потому что он их ни в грош не ставил и даже отказывался назначать новых епископов и архиепископов на места умерших, а имущество бесхозяйных епархий забирал себе. В отместку монахи-летописцы поносили его на чем свет стоит. Лично я склонен думать, что хороши были и священники, и рыжий король. Равно алчные и коварные, они друг друга стоили.

Вильгельм Рыжий был лукав, себялюбив, жаден и подл. Достойным министром при нем состоял его фаворит Ранульф по прозвищу — в те варварские времена известных людей различали по прозвищам — Фламбард, что значит Поджигатель. Однажды король, тяжело занедужив, впал в раскаяние и посадил архиепископом в Кентербери некоего Ансельма, иноземного священника и праведника. Но едва ему полегчало, он раскаялся в своем раскаянии и вопреки всем законам попытался отобрать назад часть достояния, принадлежавшего архиепископству. Это привело к ожесточенным спорам, еще более жарким оттого, что в Риме тогда соперничали два папы, каждый из коих утверждал, что он-то и есть единственный и непогрешимый папа, который никогда ни в чем не ошибается. В конце концов Ансельм, хорошо зная характер рыжего короля и чувствуя, что ему опасно оставаться в Англии, запросил позволения вернуться домой. Рыжий король с радостью его дал, понимая, что по отъезде Ансельма все кентерберийские денежки опять потекут к нему в казну.

Таким образом, да еще всячески обирая и притесняя английский народ, рыжий король чрезвычайно разбогател. Когда ему нужны были деньги, он выжимал их из своих подданных всеми возможными способами, без зазрения совести чиня произвол и ввергая людей в нищету. Получив возможность на пять лет откупить у Роберта все герцогство Нормандское, он обложил английский народ еще более тяжкими податями и даже приказал монастырям распродать серебряную утварь и ценности, дабы собрать средства на это приобретение. Однако с тем же рвением, с каким рыжий король преумножал свои богатства, он искоренял любую смуту. Поскольку многие нормандцы противились и, по-моему, правильно делали — тому, чтобы их продавали, Вильгельм повел на них армию со всей стремительностью и решимостью своего отца. Ему так не терпелось отплыть в Нормандию, что он поднялся на корабль в страшный шторм. Когда же моряки сказали ему, что в такую лютую погоду опасно выходить в море, он закричал: «Ставь паруса, выбирай якорь! Где это слыхано, чтобы король утонул?».

Вы, конечно, недоумеваете, как мог Роберт, даже при всей своей беспечности, додуматься до того, чтобы продать свои владения. Случилось это так. Англичане давным-давно взяли в обычай ходить паломниками в Иерусалим, дабы молиться у гроба нашего Спасителя. Поскольку же Иерусалим принадлежал туркам, а турки ненавидели христианство, пилигримов — так называли паломников-христиан — в тех краях часто обижали и оскорбляли. Пилигримы долго сносили унижения, пока один великий поборник веры и проповедник по имени Петр Пустынник не начал здесь и там мутить народ против турок, заявляя, что долг добрых христиан — прогнать неверных от гроба Спасителя и, завладев им, охранять его. Проповеди Петра Пустынника вызвали такое воодушевление, какого еще не знал мир. Тысячи и тысячи людей всех сословий и состояний отправились в Иерусалим громить басурман. Эта война вошла в историю под названием Первого крестового похода. Каждый его участник имел на правом плече нашивку в виде креста, а потому именовался крестоносцем.

Отнюдь не все крестоносцы были ревностными христианами. К ним примешалось множество бродяг, бездельников, висельников и авантюристов. Кто-то стал крестоносцем из любви к переменам, кто-то в надежде разжиться грабежом, кто-то от нечего делать, кто-то по призыву священников, кто-то из охоты повидать незнакомые страны, а иные просто потому, что у них чесались руки кого-нибудь приколотить, хоть христианина, хоть турка. Возможно, Роберт Нормандский был движим всеми этими побуждениями, но, кроме того, он руководствовался человеколюбивым стремлением на веки вечные избавить христиан-пилигримов от непочтительного к ним отношения. Он решил собрать войско и пойти в крестовый поход. На это ему нужны были деньги. Денег у него не оказалось, и он на пять лет продал Нормандию своему рыжему брату королю. Выручив огромную сумму, он по всем статьям вооружил своих крестоносцев и, полный боевого задора, отбыл в Иерусалим. А рыжий король, из всего умевший извлекать деньги, остался дома, дабы с удвоенным рвением вымучивать их из нормандцев и англичан.

После трех лет тягот и лишений — претерпев кораблекрушения на море, скитания по чужим землям, голод, жажду и лихорадки в раскаленных песках пустыни, ярость турок — доблестные крестоносцы овладели гробом Господним. Турки продолжали храбро сопротивляться, но этот успех еще больше разжег желание европейцев участвовать в крестовых походах. Другой высокородный французский герцог предложил богатому рыжему королю купить у него на время его владения, но тут царствованию рыжего короля неожиданно пришел конец.

Вы ведь не забыли о Нью-Форесте — насаженном Завоевателем лесе, столь ненавистном несчастным людям, лишившимся по монаршей прихоти крова. Жестокость законов об охране королевских лесов, обрекавших на пытки и казни, усиливала эту ненависть. Бедные затравленные селяне были убеждены, что Нью-Форест заколдован. Они говорили, что в грозу и в безлунные ночи под ветвями угрюмых деревьев шевелятся духи. А еще они говорили, что повстречавшийся нормандским охотникам жуткий призрак предсказал: в Нью-Форесте рыжего короля настигнет кара. И вот, когда в дивный майский день тринадцатого года Вильгельмова правления в этом наводящем ужас лесу был убит стрелой еще один принц из рода Завоевателя — другой Ричард, сын герцога Роберта, — народ заговорил, что вторая беда — не последняя и что грядет третья смерть.

Нью-Форест казался людям воплощением того зла, ценою которого он был насажен, и никто, кроме самого короля, его придворных и егерей, не любил в него заходить. На самом же деле это был лес как лес. Весной почки набухали и из них проклевывалась нежная зелень, летом листья пышно раскидывались и давали густую тень, зимой они жухли, облетали и бурым ковром покрывали мох. Сильные деревья росли высокими и стройными, чахлые валил ветер или топор дровосека, в дуплистых меж корней гнездились кролики, а сожженные молнией исполины стояли, голые и седые. Здесь были папоротниковые взгорки, усыпанные по утрам алмазами росы. Здесь были прохладные ручьи, через которые стайками перемахивали собравшиеся на водопой олени, уносясь от стрел охотников. Здесь были залитые солнцем поляны и непроходимые чащи, куда сквозь шелестящую листву едва проникал свет. Пение птиц в Нью-Форесте радовало слух гораздо больше, чем вопли бьющихся на полях брани людей, и даже когда рыжий король и его приспешники травили в лесной глуши зверя, погоняя коней и оглашая воздух бранью, звяканьем стремян, уздечек, ножей и кинжалов, они производили там куда меньше опустошений, чем среди англичан и нормандцев, тем более что олени умирали (да и жили) не так тяжело, как люди.

В один прекрасный августовский день рыжий король, примирившийся к тому времени со своим братом Грамотеем, поехал с большой свитой охотиться в Нью-Форест. Среди охотников был и Грамотей. Веселая компания провела ночь в Малвуд-Кипе, охотничьем домике в лесу. За ужином и за завтраком они пображничали на славу, а утром, по обычаю тогдашних охотников, разъехались в разных направлениях. Король взял с собой только сэра Вальтера Тиррела, славного стрелка, которому он, прежде чем сесть на коня, подарил две великолепные стрелы.

В последний раз живого короля видели рядом с сэром Вальтером Тиррелом: они скакали бок о бок, а их смешавшиеся своры вместе гнали зверя.

Уже почти смерклось, когда бедный угольщик, катя через лес свою тележку, наткнулся на одинокого мертвеца с пронзенной стрелой грудью, из которой еще сочилась кровь. Это был король. Угольщик взвалил его на тележку и наутро, порядком растреся на ухабах, привез в Винчестерский собор, где покойника с перепачканной известкой и запекшейся в крови рыжей бородой приняли и похоронили.

Рыжий король был внезапно убит невесть кем пущенной стрелой, а сэр Вальтер nришпорил коня и помчался к побережью

Сэр Вальтер Тиррел сбежал в Нормандию и попросил убежища у французского короля. Во Франции сэр Вальтер под присягой заявил, что рыжий король был внезапно убит невесть кем пущенной стрелой, а он, испугавшись, как бы подозрение не пало на него, пришпорил коня и помчался к побережью. Рассказывали и другое. Будто король и сэр Вальтер Тиррел, до заката охотившиеся вместе, стояли друг против друга в кустах, когда между ними пробежал олень. Будто король вскинул лук и прицелился, но тетива лопнула. Будто король тогда закричал: «Стреляй, Вальтер, стреляй, во имя дьявола!» Будто сэр Вальтер спустил стрелу. Будто стрела чиркнула о дерево, отклонилась от цели и сразила короля наповал.

От чьей руки на самом деле погиб рыжий король и случайно или намеренно она послала ему в грудь стрелу, знает только Бог. Кое-кто полагает, что руку эту мог направлять его брат, но рыжий король за свое царствование нажил столько врагов, и среди священников и среди мирян, что разумнее было бы поискать более вероятного убийцу. Главное, что Вильгельма Рыжего нашли мертвым на земле Нью-Фореста, которую исстрадавшийся народ считал погибельной для его рода.