§ 5. Ущербность логики в рассуждениях о великом

§ 5. Ущербность логики в рассуждениях о великом

В традициях русской политической мысли господствует предвзятое понимание сути, целей и задач федерализма и федерации. Хотя и федералистских идей обустройства России, начиная от Александра Первого, части декабристов, Н.И. Костомарова и других, немало. Но русское национальное сознание исторически довлеет к унитаризму. И.А. Ильин – действительно великий русский философ и авторитетный ученый. Он пишет: «Федералисты ничего не понимали и нынче ничего не понимают в государстве, в его сущности и действии». И даже «федерация возможна только там, где имеется налицо несколько самостоятельных государств, стремящихся к объединению»[345]. Понятия «федерализм» и «демократия» стоят рядом, поэтому речь должна вестись о федеративной демократии обустройства страны. Кстати, тот же И.А. Ильин писал, что для России и демократия не подходит, ибо «она губит народ и государство»[346]. Изначально сознание национал-шовинистов отрицает даже способность какого-либо народа исторической России создавать свое государство, в том числе таджиков, армян, грузин, татар – народов, история государственности которых уходит в древность. Если раньше только республики имели статус государственных образований, то теперь этим обладают все субъекты Федерации. Повторяю, все, а не только республики. И Российская Федерация – не федерация народов, а федерация государственных образований – субъектов Федерации. Важно это понять. И если они объединяются в федерацию, они не могут быть самостоятельными государствами. В федерации сохраняются при этом стремления народов и территорий к самоопределению в рамках России для самостоятельной реализации своей самобытности.

Многие фактически в современных условиях ставят вопрос не столько о совершенствовании федеративных отношений, сколько об административно-территориальной реформе. При этом подходы к проведению такой реформы таковы, что они по существу сводятся к тому, чтобы сломать устоявшуюся систему субъектов Федерации в форме автономий и республик Российской Федерации, объединяя, сливая их, хотя Президент неоднократно подчеркивал, что искусственно это подталкивать нельзя. Дело даже не в этом, а в том, что мы продолжаем фактически бороться против Российской Федерации как боролись против Советского Союза, хотя преодолели модель неравноправных субъектов, которая была в советской федерации. И не по названию «республики», «области», «края», «автономии», а по состоянию экономики и уровня жизни. Здесь чрезмерно много дисгармонии. Российская Федерация строится на принципах демократической федерации. Повторяю, это не союз народов, но и способ их демократического обустройства, начиная с русского и всех других народов. Это одна из важнейших задач российского федерализма. Для многовариантности обустройства отдельных народов на отдельных территориях необходимо обеспечить самостоятельность в государственном строительстве и управлении. В ином случае срабатывают и крайности в действиях национал-сепаратистов различного толка. И то, и другое является главной преградой на пути утверждения в России принципов и практики федеративной демократии. Последствия развала Советского Союза, прежде всего, стали негативно отражаться на возможности самостоятельного и самобытного развития народов нашей страны. Замыкаясь на развале СССР, фактически нынешние «великодержавные» политики мстят тем народам, их государственным образованиям, именем которых названными остались в составе Российской Федерации. А они, в свою очередь, пародируют украинцев, казахов, туркмен, эстонцев и других, которые формировали новые государства. В результате развала СССР под подозрение в «вечном» сепаратизме попали народы нынешней России. Отсюда и в системе федеративных отношений на первый план выходят старые стереотипы, которые в любой попытке самостоятельного развития видят неравенство субъектов Федерации, их попытки выйти из состава государства. И обвиняются в этом многие республики и автономии, даже особо не вникая в суть (а так руководствуясь предрассудками и подозрениями). Примеров таких тысяча. Но один из таких примеров хотел бы прокомментировать. Так, уважаемый мной губернатор Пензенской области В. Бочкарев пишет, что «едва ли сейчас отыщется в России государственный или общественный деятель, который с иронией не относился бы к ч. 1 и 4 ст. 5 Конституции Российской Федерации»[347]. К Конституции своей страны не надо относится с иронией, тем более к ст. 5, провозглашающей модель этого равноправия, которого требует В.К. Бочкарев. При этом признаюсь, что являюсь одним из авторов этой статьи Конституции, которая завершила целый ряд разрушительных и треклятых споров о федерализме и фиксирует перспективы развития нашей Федерации в целом и ее субъектов. Именно в ст. 5 Конституции Российской Федерации сделан реальный шаг от федерации народов (советский вариант) к федерации субъектов – государственных образований. И второе, здесь фактически впервые заключено равенство субъектов Федерации в самой федерации, т. е. перед федеральными органами власти, независимо от того, как они называются: республики, края, области, автономные округа, города федерального значения. Такой подход обозначен не зря, ибо статус субъектов Федерации, их равенство или неравенство определяется не названием и даже не декларациями о том, кто в какой степени суверенен, а объемом реальных полномочий, которые достаются субъекту Федерации в результате разграничения власти с федеральными органами. Мы создали модель классической Федерации, и преобладающее большинство тех, кто рассуждает о неравноправии субъектов Федерации, на деле анализируют не федерализм и федеральные отношения, а являются категорическими противниками федеративной модели государственного устройства вообще. Отсюда и все недовольства и предрассудки. Но это уже другой вопрос, который уже как бы решен в Конституции. Значит, надо говорить и писать честно, а не лукавить. Или ставить вопрос об изменении действующей Конституции.

Считал и считаю, что федеративная модель не просто наиболее подходящая, но и спасительная для России. Видеть в федерализме лишь разрушительное начало – значит разваливать Российскую Федерацию. Но я исхожу из действующей Конституции, а оппоненты каждым своим доводом свергают Конституцию, достигнутый уровень разграничения полномочий в Федеративном договоре. И таким образом они угрожают вновь целостности российского государства. Эти люди, к сожалению, недостаточно хорошо усвоили специфику системы государственного устройства современной России на основе принципов федерализма, преимущества федеративной модели, а замкнулись на старом царско-имперском варианте, который когда-то действительно спас государственную целостность и величие российского государства, а потом и погубил его. Но сейчас люди другие, времена другие. Давно уже нет крепостного права и бесправного правления одним человеком. Имперские варианты оскорбительны для современного гражданина. И, главное – это не в интересах русского народа, русского человека.

Противники федерализма вместо того, чтобы честно сказать о своей позиции и обосновать открыто имперский унитаризм, начинают свергать те или иные стороны федерализма, но уже с жестких унитаристских и имперских позиций. Более того, свои чувства и субъективные воззрения, предрассудки они доводят до логических выводов, направляя их, прежде всего, против республик и их народов и таким образом атакуя, расшатывая самое слабое звено в государственном устройстве Российской Федерации, хотя если даже уже сейчас объективных посылок для этого нет. И, главное, противники федерализма не хотят понять, что в Федерации равенство обеспечивается единством принципа объема разграничения полномочий между Федерацией и ее субъектами. Здесь все вопросы в 90-е гг. как бы решены. Преодолены какие-то перекосы как со стороны Федерации, так и ее субъектов. Кроме того, суверенитет российского государства в целом обеспечивается не речами и свержениями, а верховенством федеральной Конституции и законов. На конституционной основе закреплено и равенство субъектов Федерации. И вновь, как в советское время, у нас федеративная Конституция и унитарная практика. И совершенно без иронии, если речь идет о федерализме как о конституционном принципе государственного устройства, то ему надо следовать. Статус субъектов Федерации определен объемом разграниченных полномочий по Конституции. Надо просто реализовывать Конституцию. Еще в 1995 г. мне приходилось доказывать в Совете Федерации и в Государственной Думе, что надо принимать десятки законопроектов, разграничивающих совместные полномочия, т. е. ст. 72 Конституции, где огромный объем совместных полномочий. Этого не было сделано. А теперь делаются попытки закрепить за федеральными органами власти все совместные полномочия, нарушая нормальное развитие федеративных отношений, хотя уже и Президент, и его администрация подправляют эти перекосы.

Федерация в 90-е гг. расшатывалась национал-сепаратизмом на многих территориях страны, а теперь она попадает в заложники одного гиганта – федерального центра. И только в законе о местном самоуправлении еще сохранены ряд функций разграничения полномочий. Никакого преимущества особых отношений с федеральными органами власти нет ни у одного субъекта Федерации. В их поисках и во взаимных подозрениях, бесконечных свержениях друг друга, особенно в адрес республик многие добиваются фактически демонтажа федеративной модели управления государством унитаризмом. Повторяю, отбросив Конституцию России, оппоненты федерализма, сами того не понимая, перенесли на нынешнюю российскую ситуацию не только стереотипы Советского Союза, но и где-то, к сожалению, перспективы. Это очень опасная тенденция. На фоне и после развала Советского Союза согласованием и подписанием Федеративного договора нам удалось сохранить целостность оставшейся части исторического российского государства, и руководители республик сыграли в этом деле огромную роль. Если бы Б.Н. Ельцину дали (его окружение) подписать Федеративный договор в октябре – ноябре 1991 года, то не было бы фактора Чечни и Татарстана, ибо Д. Завгаев и М. Шаймиев проголосовали тогда за подписание Федеративного договора. Более того, благодаря уступкам республик мы получили возможность впервые распространить принципы федерализма на все субъекты Федерации в одинаковой степени, в том числе и прежде всего на края и области. Выравнивание субъектов Федерации по своему статусу, по своей роли в системе федеративных отношений полностью закреплено в Конституции Российской Федерации. Повторяю, русские края и области полностью получили статус бывших автономных республик РСФСР, государственных образований, а республики лишь сохранили свой былой статус. В этом плане края и области, автономии выиграли от новой модели федерализма. Конечно, в ходе реализации этой модели было много искажений конфедеративного толка. Начиная с Татарстана, Башкортостана, Саха-Якутии и до провозглашения Уральской республики, «бунта» Пермской области из-за якобы какого-то льготного отношения к соседним республикам. Процесс шел сложный, а как еще, если рядом многие бывшие республики Советского Союза обрели независимость. Но Российская Федерация, особенно после прихода В.В. Путина, окончательно ушла от возможных опасностей развала.

Руководство Российской Федерации всячески поддерживало независимость Эстонии, а с Чечней, Татарстаном не хотело и говорить. Так не бывает. Но время все поставило по местам. Даже Пермская область первая обратилась к Президенту В.В. Путину с отказом от двухстороннего договора. Слава Богу – это дело субъекта Федерации. Но здесь пошел процесс объединения края и Коми-Пермятского автономного округа. Кроме того, по Конституции невозможно доказать и никто этого не докажет, что у Пензенской области и Ханты-Мансийского округа меньше прав и самостоятельности, чем у Республики Ингушетия. Никто не докажет, что сегодня у Республики Дагестан больше прав, льгот на ту же самостоятельность, чем у Московской области. Или этими «большими льготами» объясняется «благополучие» республик, которые из 21, 18 являются депрессивными?! Это же надо осмысливать, а не рассматривать жизнь республик с позиции некоего «Этнического паразитизма», которую вещают расисты вроде П. Хомякова, А. Касьянова, А. Кольева, В. Жириновского и других. На «этническом паразитизме» процветания не достичь. Если бы процветали края и области, то и республики развивались бы. Если бы в России все наладилось, то наладилось бы у всех. Так, наверное? Паразитизма тоже хватает, но паразитизм начальников в центре и на местах. При чем тут этносы, этнонации? Надо научиться говорить о реальных вещах и процессах, а не Зацикливаться на названиях и атрибутах, на ложных стереотипах, тем самым открывая возможности для действительного проявления паразитизма, в том числе и от имени народов. Этот паразитизм, видимо, проявляется, прежде всего, в федеральном центре. Откуда, с чьей помощью бюджет частных компаний «Лукойл», «Юкос», «Альфа-банк» и многих других превосходит бюджет любой республики, области Российской Федерации? Почему некоторые олигархи удваивают свой ВВП в течение года, а страна не может в течение десяти лет? При этом держа людей, работяг, ученых на позорно-непрожиточном уровне. Странно в этой ситуации слышать о каком-то «этническом паразитизме» республик, хотя и там тоже среди бюрократов хватает паразитов. Надо научиться обращать внимание не только и не столько на форму, но и вникать в содержание. Главное во всем этом, когда грамотные, казалось бы, люди ставят заодно под сомнение при подобных рассуждениях («всуе») право народов на развитие, на самоопределение своей культуры, этнонациональной идентичности. Это право по Конституции реализовано в составе Российской Федерацией, в нашем родном государстве, ибо это – нация-государство Российская Федерация – есть результат волеизъявления многонационального народа в целом. Русские и другие народы, совместно реализуя именно это право на самоопределение, и образуют суверенное государство – Российская Федерация. Это и есть общегосударственный уровень реализации права народов на самоопределение для всех народов. Таким образом, основополагающие принципы суверенитета, его содержание, права зафиксированы на общегосударственном уровне. Если, конечно, не исходят из расистко-шовинистических идей, придавая статус нации только одним, а всем остальным – «меньшинства», «недоразвитости», подчиненного доминирующей нации[348]. Второй уровень – это реализация самобытных прав на самоопределение и самостоятельность на уровне субъектов Федерации: республики, края, области, автономии, опять-таки в рамках их конституционных полномочий, лишь потом право на самоопределение народов, на самобытность, на свой язык, культуру, традиции. А там и самоопределение личности. Да, написано для республик, что они государственные образования в скобках. Но это право всех субъектов Федерации. Начиная от конституции (устава, основного закона – кто как называет) и кончая правом принятия законов, такие полномочия государственных образований имеют не только республики, но и все остальные субъекты Федерации. Неужто это не доходит даже до наших губернаторов? Таким образом, края, области и автономии на своем уровне реализации своей специфики являются государственными образованиями и реализуют полномочия субъектов Федерации, а значит, в каких-то формах своего сохранения и развития, и право народов на самоопределение. И что тут критиковать большевиков, ибо принцип права народов на самоопределение не ими придуман. Он давно внедрен в международном праве, и нет ни одного народа в Российской Федерации, который не воспользовался этим принципом в сохранении и развитии своей культуры, языка, традиций и т. д. Было бы очень глупо утверждать, что русский народ в меньшей степени реализовал это право исторически, чем какой-либо другой народ внутри России. Многие моменты нашего государственного самоопределения строятся на атрибутах самоопределения, прежде всего, русского народа: герб, флаг, язык, в своем определяющем – культура. В основе своей мы – Россия, а потом уже Российская Федерация. И оба названия не случайно имеют одинаковую силу. Вот какое внимание было уделено, прежде всего, обеспечению статуса России, русских в Конституции.

Неприлично утверждать в самой России, что русский народ в меньшей степени, чем любой другой народ, имеет возможность самостоятельного, самобытного развития своей культуры, языка, традиций, государственности и т. д. Тут даже сравнения невозможны. Когда речь идет о правах народов на самостоятельное развитие, то речь идет об утверждении отдельных элементов их государственности, культуры, традиции и т. д. в составе Российской Федерации. А если речь идет о каких-то «льготах», то они направлены главным образом на преодоление в большей степени того неравенства, которое в объективной жизни складывается для многих народов в стране. Речь идет не о льготах, как это у нас преподносится, а о компенсации того неравноправия возможностей, которое складывается в объективной жизни между различными народами внутри Российской Федерации в смысле доступа к культуре, языку, искусству, традициям своего народа. Льготы, если даже они имеют место, не должны нарушать равноправие. Ничьи.

Критикуя большевиков в том, что они, якобы, навязали принцип права народов на самоопределение, их критику по уровню своего понимания проблем многонационального государства, этнонациональных прав на самобытное, самостоятельное развитие, на национальное достоинство некоторые «реформаторы» в десятки раз отстают от большевиков. Кроме того, не очень правильно объявлять о том, что большевики кому-то дали этнонациональные образования. Не надо большевиков сравнивать с богами. И этнонациональный принцип в государственном устройстве носит не этнонациональный, а политико-правовой характер, закрепляющий за народами право на сохранение и развитие своей самобытности в Российской Федерации. Не обозначать эти этнонациональные образования, не объявлять право на самоопределение хотя бы внутри России в начале XX в. было невозможно, иначе государство российское трудно было бы собрать после революции и гражданской войны. Ситуация после развала СССР тоже была крайне сложная. Один из примеров сложности ситуации – трагедия в Чечне. На мятеж сепаратистов ответили не учетом самочувствия и интересов народа, а трагедией. С обеих сторон. И кто от этого выиграл? Точно, что не Отечество, не чеченский и русский, как и другие народы. Дело не только в отъявленных бандитах и в провокаторах, а в самочувствии народа, страны, в поисках ими своего достоинства и самостоятельности. И важно их получить в новой демократической федеративной России, а не где-то вне ее. Также была и проблема Татарстана, любой другой республики, любой области, края, которые исторически складывались в России. Возьмите даже старый вопрос о возможностях развития, объединения, допустим, Ленинграда и Ленинградской области, Москвы и Московской области. Не могут объединиться, хотя, казалось бы, тут нет каких-то этнонациональных преград, о которых наши «свергатели» этнонаций любят порассуждать. Или спросите жителей Саратовской и Самарской областей, хотят ли они сегодня объединиться? Для этого важно решить опять тысячи проблем обустройства и общности людей, которая уже исторически формировалась здесь. Есть уже свои общностные традиции, стереотипы, хотя один народ, одна культура, один язык, все рядом. И право народов на национальное самоопределение тут ни при чем. Трудно преодолеть даже традиционно сложившуюся систему административных отношений, административно-территориального деления, отойти от территориальных и иных стереотипов. Крайне сложно. И пытаться в этих условиях начать с объединения республик, означает будоражить многие этнонации и устраивать новые и новые конфликты и столкновения между национальностями. Если даже проводить укрупнение субъектов Федерации, то процесс этот должен быть объективным, назревшим, эволюционным. Именно таков подход и Президента России В.В. Путина. Все надо делать демократическим путем, а не бюрократическим.

Я тоже не считаю, что та модель, которая была предложена советской властью, является идеальной. Далеко нет. Тем более она была скомпонована срочно не от хорошей жизни после трагедии развала и гражданской войны, а с целью собрать, сохранить любым путем развалившуюся Россию. Не все процессы можно моделировать в кабинетах по нашему желанию. Вопрос государственности республик тоже у нас прописан не потому, что именно так хотелось Б.Н. Ельцину или еще кому-то, а для того, чтобы собрать Россию на фоне опять-таки разваливающегося Советского Союза. Как говорится, собирали из того, что было, из того, что осталось. Ведь Союзный договор не состоялся, а Федеративный в России состоялся, и нам удалось сохранить хотя бы РСФСР. При всех крайностях, сохранить целостность государства. Для этого требовались большое мужество и большая воля. Надо учитывать реалии, а не только желания. Тем более не солидно людям, занимающим большие государственные должности, муссировать на уровне сплетен не до конца понятые и не до конца разработанные для самого себя теоретические положения и принципы государственного строительства в многонациональной, многоконфессиональной, многокультурной, сложнорегиональной страны, какой является Российская Федерация. Любой субъект Федерации, повторяю, у нас имеет признаки государственности. Об этом надо знать и независимо от того, что для республик написано в скобках (государство), но остальные субъекты Федерации тоже государственные образования. Скорее всего, конечно же, это во многом формальные государственные образования. Деление же субъектов Федерации на административно-территориальные и этнонациональные – от пережитков старых подходов, в которые мы сами себя загоняем. Нет такого деления в Конституции страны. Сами выдвигаем ложный тезис, а потом пишем статью, книгу, чтобы его свергнуть. Российская модель федерализма – это многовариантность развития при сохранении базовых основ общей, единой государственности. В полной мере суверенитетом обладает только в целом Российская Федерация, ибо только она представляет волю многонационального народа страны.

Основными принципами федеративного устройства являются: единое правовое пространство при верховенстве Конституции и законов Федерации; внутригосударственное самоопределение народов и территорий (субъектов Федерации) на своих самобытных началах; разграничение полномочий и ответственности как способ организации власти по всей вертикали; относительная самостоятельность субъектов Федерации; равноправие субъектов Федерации; двухпалатный парламент; неделимое право Федерации как субъекта международного права; учет местной и этнической самобытности; бюджетный федерализм – единое экономическое пространство; обязанность федеральных органов власти и органов власти субъектов Федерации обеспечивать гарантии свобод и прав человека, прав национальных меньшинств; сохранение целостности и единства Российского государства.

Таким образом, по содержанию своего функционирования все субъекты Федерации базируются на одних и тех же базовых правовых принципах, нормах. Татарстан, как и другие республики, тоже не является республикой только для татар. Это республика татарстанцев, народов, граждан России всех национальностей, проживающих в Республике Татарстан. При этом все – тоже граждане Российской Федерации. И я ни разу не слышал там лозунг: «Татарстан для татар», а требования «Россия для русских» встречал в Москве и в Санкт-Петербурге. А договорные отношения, которые сегодня вложены в Конституцию Республики Татарстан, это тоже сделано было не от хорошей жизни и носили временный, переходный характер, потому что на данном этапе в формировании нового федеративного государства целый ряд субъектов Федерации вновь как бы прошли ряд этапов адаптации к новой Федерации. Но главное то, что это многообразие вариантов не должны разрушить конституционные основы российской государственности. А кто желает сразу восстановить «единое неделимое» и конституционный порядок, пожалуйста, – пример Чечни. Процесс же в целом шел в поисках и нахождении вариантов баланса интересов. Постепенно мы подойдем к федеративной демократии. С самого начала у М. Шаймиева и Татарстана был феномен, как говорит мой друг член Конституционного Суда России Г. Гаджиев, «скрытого федерализма» при видимости признаков конфедерации.

«Что такое сегодня Республика Татарстан?» – спрашивает губернатор В. Бочкарев, видимо, разобравшись полностью в своей Пензенской области. И отвечает: «Это край, где должна быть и осуществляется национальная власть». Во-первых, что такое «национальная власть». Такое понятие я встречаю фактически впервые. И второе, а где у нас есть безнациональная власть. Или власть в Пензенской области безнациональная, безродная? Может быть, справедливо говорят русские об антирусском характере власти в некоторых местах. Власть – это категория политическая, а не этническая. Но есть результат волеизъявления конкретных народов, их общности. И надо ли сразу при обсуждении, решении политических проблем переходить на этнонациональную проблематику. Нет. Не разумно. Уважаемый Василий Кузьмич и его многие единомышленники говорят, что то, чего мы имеем в сфере этнонациональных отношений, это в значительной мере результат торжества, нашей прежней и нынешней национальной политики. Я скажу по-другому: это результат торжества отсутствия этой национальной политики, где каждодневно народы Российской Федерации подвергаются подозрению, науськивают друг против друга и делят их на русских и нерусских. Начиная от министров и кончая губернаторами, а там и «свои» обиженные ребята, которые становятся экстремистами, ваххабитами или скинхедами. Отсутствие этнонациональной политики в Пензенской области и приводит к случаям преследования граждан по этнонациональному признаку. О какой государственной политике можно вести речь при ее полном непонимании, как и природы самих этнонаций и национальных отношений, даже такими людьми, как губернатор В. Бочкарев. Поэтому и сделано так мало еще для того, чтобы эти народы были бы во всех смыслах полноправными членами нашей Федерации, чтобы их отношения строились на принципах свободы и демократии. На самом деле это все проблема вовсе не этнонациональная, а состояние власти и общества. Чего пугать всех опытом Югославии и Советского Союза, если мы сами работаем на уровне предрассудков и стереотипов, которые и создали этот опыт. Результат соответствующий неминуемо будет. Статья губернатора В. Бочкарева – это очень серьезный аргумент для скинхеда.

Конечно, можно делить народ, граждан своей страны на категории: 1) русские, славяне, православные, старообрядцы, неверующие, но с традиционно русскими духовно-культурными установками; 2) нейтральные – традиционный ислам, традиционный буддизм, лютеранство; 3) чуждые – радикальные исламисты, активные миссионеры протестантской конфессии, синкретические конфессии и безбожники. Я скажу по-другому: безбожник – это тот, кто свергает народы своего родного Отечества. Не будет торжества этнонациональной политики, а значит, и единства Отечества, где пренебрегают значимостью, ценностью народов, их прав и самобытных потребностей. У нас ведь уже были умники, которые к 30-м гг. заявили о решении национального вопроса и тут же выводы, что этнонация это химеры по сравнению с классами. То, что утверждают и сегодня иные по сравнению с государством, с империей.

Прочтите внимательно декларацию прав народов России, изданную в 1917 г., и осознайте гуманистическую суть этнонациональной политики, которая провозглашалась, и сравните с тоталитарным вариантом, который утверждался позже в нашей стране. Но при этом навязывалась все же дружба, а не вражда. Главная традиция нашей власти в том, чтобы доказывать отсутствие этнонациональностей и этнонационального вопроса как такового. И потом скорый переход на отмену этнонациональной политики или, как мы называем привычно, национальной политики. Почему мы убегаем, прячемся, боимся этнонаций? И при этом рядом насаждаем полное невежество и полное непонимание того, что же такое, в конце концов, этнонациональная политика в многонациональной России. Оказывается, называть Россию многонациональной – это этницизм Абдулатипова¹. Да, Россия так называется по Конституции страны, которая принята от имени многонационального народа. И кто ее отрицает – тот первый разрушитель единства нашего Отечества. Если дела так дальше пойдут, то скоро мне, видимо, будет запрещено называть Россию своим Отечеством как аварцу, дагестанцу, кавказцу и, тем более, мусульманину. Так нельзя.

Для многих людей, и в том числе для Василия Кузьмича Бочкарева, тоже получается самое высшее благо – это отсутствие этносов-наций, а соответственно отсутствие необходимости в наличии самой этнонациональной политики. Ибо этнонациональная политика – это прежде всего самобытное этнонациональное развитие русского народа, раскрытие его потенциала. «Этнический мусор» – так говорят о народах России новоявленные расисты, шовинисты[349]. И главное, отрицая этнонациональности и их права В.К. Бочкарев как бы выражает позицию своей национальности, навязывает свое этнонациональное самочувствие русским и другим. При этом он не хочет понять хотя бы в малой степени этнонациональное самочувствие татарина, чукчи, чеченца и других соотечественных народов. Хочется обратиться: не свергайте друг друга, а поймите и дружите, ибо вы народы единого Отечества. Конечно, можно сегодня иронизировать по поводу подхода В.И. Ленина в том, что в национальном вопросе лучше пересолить, чем недосолить. Он, кстати, неоднократно говорил о необходимости относиться очень внимательно к национальному вопросу. Кроме того, редко, когда В.И. Ленин подчеркивает в своих сочинениях слово трижды, четырежды, а в слове «быть архиважно» внимательным и корректным в национальном вопросе, он это сделал. Даже В.И Ленин, которого сегодня многие считают извергом. К сожалению, многое, что было написано В.И. Лениным, это тоже была политика конъюнктурная. Но многих нынешних руководителей, в том числе губернаторов на местах, даже на это не всегда хватает. Речь же в данной сфере должна вестись о серьезной, долгосрочной работе по обустройству народов внутри одного государства, а значит об обустройстве исторически русского, российского государства. А обустраивать этнонации надо крайне внимательно и корректно, не навязывая друг другу свое понимание, а находя баланс интересов. И в этом плане огромная работа была проведена в годы Советской власти. Но как только отступали от этого, жизнь страны сопровождалась трагедиями. И не отдельных этнонаций, а граждан всех национальностей страны, советского народа как государственно оформляемой нации. Нация оформляется там, где люди объединяются как соотечественники: в своей духовности, культуре, самочувствии, развитии и участии. Мы в формировании российской нации такие шаги стали предпринимать, но очень скоро вновь устали и проявляем нетерпение и пренебрежение друг другу.

Право наций на самоопределение и право народов на организацию своего государства или объединение в составе крупного государства – все это В.И. Ленин рассматривал только через призму революционной целесообразности интересов пролетариата, но вместе с тем нельзя отрицать то, что хотя бы в лозунгах, призывах В.И. Ленин шел к демократической этнонациональной политике. Целью большевиков, по большому счету, было формирование крупной социалистической советской нации. Царское самодержавие же, несмотря на величайшую объединительную роль русской нации, загнало просто-таки этнонациональную политику в тупик колониально-имперской системы, которая уже внутри Европы нигде не оставалась в таком диком виде, кроме как в колониальных территориях вне государства. Многовариантность развития народов и территорий внутри страны были сведены на нет. «Россия – единое государство, поскольку в ней должна быть одна нация, и эта нация – великороссы», – отрезал в 1907 г. полякам, хохлам и другим народам М. Меньшиков. И каков результат? Любовь к империи своей национальности приводит Отечество к трагедиям и борьбе национальностей¹. Некоторые самые демократичные хотели загнать все проблемы в национально-культурные автономии. Это опять-таки попытки кого-то сделать нацией, а кому-то дать культурную автономию. Не удалось, ибо народы – это не Большой театр. И сейчас вновь эти же попытки. Кроме того, большевики загнали в тупик национальный вопрос не потому, что обозначили его, и не потому, что не свели его к национально-культурной автономии, а фактически потому, что пренебрегли природой этнонации и не стали проводить соответствующую реальную политику решения национального вопроса, поставили его в жесткую, тоталитарную зависимость от решения классового вопроса. Зачастую этнонациональная политика становилась конъюнктурной, чисто идеологической, порой развращающей народы, без их достойного обустройства в едином государстве. Нации-этносы России фактически с начала XX в. окончательно были взбудоражены, а потом они были взорваны Октябрьской революцией. Половинчатые меры, двойные стандарты, провозглашение одних принципов и осуществление других привели к тому, что как бы все и были обустроены, но вместе с тем каждый чувствовал свою необустроенность. В отношении русских возобладал подход в сторону «самоотречения» в пользу реализации коммунистического идеала дружбы народов, а в отношении нерусских народов, их постепенная ассимиляция с сохранением каких-то культурных потребностей. Как известно, еще Вл. Соловьев считал человечество более значимой общностью, чем нация[350]. А П.С. Астафьев писал, что «русский народ всего лучше послужит и общечеловеческим задачам, оставаясь верным своему духу и характеру»[351]. Марксисты-ленинисты пришли к выводу, что рабочий класс более существенен по отношению к нации. И поэтому в реальности этнонациональное бунтовало. И сегодня вновь этнонациональное объявляется вторичным, зависимым, ничтожным по сравнению с нацией политической.

В конечном итоге «железный имперский обруч» был прорван неоднократно, под каким бы соусам он не предлагался. И каждый раз кризисы в России сопровождаются этнонациональными взрывами и спорами. Тут власть начинает что-то предлагать, что-то делать – чисто конъюнктурно. И так до первых признаков стабилизации, где вновь высокомерное пренебрежение этнонациональным во имя более великих идей и общностей. И самое главное, это сопровождается попытками уйти от обозначения этнонациональной природы русских, чтобы потом исподтишка объявить, что только русские являются нацией. Или вызывать массу подозрений, стереотипов и предрассудков, прежде всего, в том числе и со стороны русского народа.

В результате такой солидный человек, как губернатор В.К. Бочкарев не знает, что не только Татарстан является государственным образованием, но не только для татар, а для всех национальностей, проживающих здесь в Татарстане. Так должно быть и в Пензенской области. У нас нет персональных в этническом и в губернаторском смысле субъектов Федерации. Главное для нас, чтобы Татарстан и Пенза соблюдали Конституцию и законы страны и там равноправно и благополучно проживали граждане всех национальностей России. А как эти субъекты называются – это уже второй вопрос. Здесь больше истории, чем реалий. В Пензенской области есть Устав (основной закон), есть парламент, который принимает законы, есть флаг, герб. Если бы Пензенская область не имела бы признаков государственности, то она как субъект Федерации не могла бы самостоятельно осуществлять законотворчество даже в рамках своих полномочий. Поэтому отличия между субъектами Федерации чаще могут быть лишь в названиях. Повторюсь, но у нас нет так называемых этнонациональных и безнациональных субъектов Федерации. Я даже не понял, почему губернатор В.К. Бочкарев приводит в пример Тамбовскую, когда есть своя Пензенская область. И почему В.К. Бочкарев считает, что Пензенская область, где в большинстве живет русское население, менее «национально-этнизированный» субъект Федерации, чем Татарстан, где только чуть более 50 % населения составляют татары. В чем вообще суть той «этнизации», о которой рассуждает В.К. Бочкарев, в таком случае? Единственное, может быть, Пензенская область не называется пензенско-русской или русско-пензенской областью. Но русская этнонациональность преобладающего большинства населения Пензенской области от этого не меняется, область и губернатор созданы, чтобы обслуживать русский и другие народы области. Почему рядом по соседству Аяцкову удается все это понять и спокойно управлять этими процессами? Принята даже социальная программа «Народы Саратовской области».

Нельзя смотреть на этнонацию как на что-то лишнее, не имеющее самостоятельного значения, вечно мешающее. В этом как раз-таки и вечная ошибка российской государственной этнонациональной политики. Таким подходам при кризисах противопоставляется самодовлеющая роль этнонаций, отрывая их от контекста общества и государства. Это крайности, и прежде всего от того, что некоторые министры и губернаторы не могут, не хотят понять диалектику этих процессов. Хотят управлять, как при царе Горохе. Любая область Российской Федерации, повторюсь, не менее этнонациональна или «этнизированна», если пользоваться терминологией Василия Кузьмича, чем республики Российской Федерации. Но там и тут видны крайние формы проявления суверенизации и сепаратизма внутри Российской Федерации. А в областях этнонационализм проявляется не в плане сепаратизма, а шовинизма, ибо русская нация сосредоточена по всей стране. И, кроме того, этнонационализм проявляется здесь против конкретных национальностей, в попытках власти самоутверждать как бы русских в борьбе с ними.

Губернатор В.К. Бочкарев приводит цитату из X съезда РКП(б), в которой говорится о развитии федерализма в России. Опыт России с применением различных видов федерации отмечался в частности на съезде с переходом от Федерации, основанной на советской автономии (Киргизия, Башкирия, Татария, Дагестан), к Федерации, основанной на договорных отношениях с независимыми советскими республиками (Украина, Азербайджан) и с допущением промежуточных ступеней между ними (Туркестан, Белоруссия) целиком подтвердили всю целесообразность и гибкость Федерации как общей формы государства Союза Советских Социалистических Республик. Как там в 20-е гг. обвинили Султангалиева автоматически в буржуазном национализме, когда он вел речь лишь о форме обустройства татар и башкир в новой Федерации, так и сегодня В. Бочкарев обвиняет М. Шаймиева, М. Рахимова и других в сепаратизме, не понимая, с одной стороны, что федерализм на том и основывается, что он допускает формирование внутри данного государства различных форм обустройства народов и территорий (субъектов Федерации) в зависимости от исторических традиций, потребностей, различных образований, территориальных или этнонациональных общностей внутри данного государства, в рамках единого правового поля. И это потому, что люди понимают, что эта форма не реализуется внутри единого государства, то идет поиск самоутверждения как бы вне. Так что тот, кто провоцирует такой поиск, фактически свергает федеративную демократию? Именно из-за отсутствия такой гибкости в конечном итоге развалилась и Российская империя, и Советский Союз. Целесообразность и гибкость государственного устройства, поиск моделей многовариантного развития в едином государстве – существенная характеристика самого федерализма как формы государственности в целом и для различных государственных образований внутри. Если бы не было бы этой гибкой формы, никогда бы не собрали Советский Союз после гражданской войны. Да и саму Российскую Федерацию после развала Советского Союза не так легко было собрать. Об этом знает уважаемый Василий Кузьмич, но имперско-унитарный инстинкт ему кажется работает на русских, на Россию, а наделе – против. И в этом его самое главное заблуждение. Попытки выстроить всех в одну шеренгу и шаг влево или вправо объявлять сепаратизмом или шовинизмом – это деструктивная модель государственного устройства.

Нельзя забывать, что в самой России исторически есть разные территории и народы. И не у всех одинаково исторически складывалась судьба в России. Следовательно, много разных особенностей надо учитывать в государственном устройстве этнонаций и формировании нации гражданской, российской нации. И не из одной, а из общности всех. И такой подход работает на Россию, а значит и на русских, прежде всего.

Субъекты Федерации, в том числе и с этнонациональными признаками, есть внутри почти большинства федераций в мире. А штаты в переводе на русский язык означает государства. Даже в Федеративной Республике Германии, где как бы одна немецкая нация, Бавария называется суверенным государством внутри Германской федерации. А Швейцария до сих пор называется конфедерацией, хотя давно федерация. И там тоже есть субъекты, построенные в том числе по этнолингвистическому признаку. Я уже не говорю об Индии, Нигерии и т. д. Таких примеров очень много почти по всем федеративным государствам. Мы очень плохо знаем, что у нас делается, но еще хуже знаем, что делается в мире. При этом обобщения делаем только исходя из собственных предрассудков. И воспроизводим предрассудки и конфликты вместо знаний и согласия. Незнание почему-то освобождает политиков, государственных деятелей от ответственности, в отличие от простого гражданина.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.