§ 4. Этнонациональное: индивидуальное и общностное

§ 4. Этнонациональное: индивидуальное и общностное

Наш идеал, пишет философ Р. Рогти, – это «безродные космополиты». И это во имя того, чтобы преодолеть деление людей на «мы» и «они». Такой подход идеален и для многих российских политиков, хотя и Р. Рогти говорит на определенном родном языке, придерживается традиций и т. д. Тем не менее наши политики очень далеки от космополитизма. Для них космополитизм – это обеспечение доминанта своей этнонациональности. Космополитизм же на деле уничтожает этнонациональный потенциал, воспитывает безразличие к культуре, традициям народов, переходя лишь на культуру доминирующей этнонации. «Отрицание наций-этносов» – это радикальное лечение головной боли путем отрубания головы» (В. Кутырев). Другие же провозглашают «механизм учредительного насилия, который во всех своих элементах демонстрирует дихотомию «своего» и «чужого» (А. Савельев) и ставит «главной целью» – «создание новой сверхсовершенной белой расы» (Вл. Авдеев). При этом мало думают о правах и свободах человека, о его творческом потенциале, о перспективах и самочувствии людей других этнонаций.

Таких идей всегда было много и было от них мало пользы и много горя, ибо в борьбе с крайностями они впадают в абстракции. Люди талантливы не только по-человечески, но и по-дьявольски. Что возбуждает в самом человеке и в общностях людей род, племя, этнос, этнонации, дьявольское или человеческое? Действительно, существование уникальных этносов, этнонаций для одних – это момент самобытности, творчества, многообразия, специфическая форма этносоциального существования и даже выживания человеческих сообществ именно за счет многообразия, адаптации к природе и обществу, а для других – источник борьбы, где на основе «завихрений», «петель» и «дуг» на отпечатках пальцев не только отдельных людей, но и целые народы делят на «расово-чистые» и «помеси» (Вл. Авдеев). «Помеси», «паразиты», а за ними и «мафиозные этносы» (А. Хомяков, А. Касьянов) – это все нерусские, неславяне и, ясное дело, что надо делать со «второсортными». Такова доктрина этношовинизма для будущей России, как и нацизма а-ля Гитлер, который «второсортными» и «недоразвитыми» по сравнению с немцами называл евреев и славян. Все это сегодня печатается тысячами страниц в книгах в России, на сайтах Интернета, разнося заразу «собственной ограниченности» по всему миру. Наличие подобных теорий и подходов позволяет свести на нет возможности исторического интеграционного взаимодействия и взаимосвязи народов как уникальных воспроизводителей социальной и духовной жизни людей, следовательно, умножения многообразия культур и духовного богатства общества, человечества, а значит и самого человека. Без этого многообразия талантов и духовного богатства культур и традиций люди будут проглочены драконом «массовой культуры». А там «манкурты», люди, «не помнящие родства, без роду и племени» и потому всегда готовые к агрессии. Не случайно жестокость, насилие, разврат, наркомания носят наднациональный, космополитический характер и не связаны с этнонациональной культурной самобытностью. Это разве не показатель природы космополитичности? Но нас не учат ни свои, ни чужие трагедии.

Нация-этнос, нация-государство, российская нация – это прежде всего соединение интересов людей данной общности – многонационального народа, где на основе символов-ценностей формируется коллективная воля граждан, людей, индивидов, объединенных в нацию. Нация – это прежде всего «активная корпоративная воля» (Ханс Кон). И в этнонациональном, и в государственно-национальном измерении. Это всегда корпоративная воля, которая исходит от корпоративных интересов людей по воспроизводству своей культуры и идентичности, в данном случае россиян.

На Западе каждый варвар для получения политических прав должен был раствориться в нации-полисе. В Древней Греции только грек имел право на национальность как гражданство. В Древнем Риме тоже. Такова история формирования там нации-государства. И в основе все же был не космополитизм, а этнонациональное начало доминирующего этноса. «Либералы» хотят идти сверху вниз – от нации-государства к доминирующей нации – то, чего требовали Муссолини и Гитлер. Объединить всех в нацию-государство, свергая и растворяя нацию-этнос в собственной нации, которая становится государством, для обеспечения своей нации доминирующей роли. А нация-этнос объявляется замшелым мифом. Они создают гражданина без этнонациональности, без прочих родовых корней, хотя на деле каждый гражданин – это всегда представитель определенного рода, народа, языка и культуры. Человек рождается у определенных родителей, живет в определенной культурной среде и воспроизводит ее. И каждый человек вправе без вреда для других проявлять свою этничность, этнонациональность.

Ж.-Ж. Руссо считал нацию коллективной личностью. Отсюда суверенитет нации-государства, который зиждется на суверенитете гражданина. После деревенской, достаточно узкой этнонациональной культуры городская масса теряла свои корни и нуждалась в объединительной идее – национализме. Для политической нации – это идея господства одной этнонации в нации-государстве, в империи в целом. Гражданин – это еще и корпоративная воля государственной общности, а этнонациональность в большей степени – принадлежность к общности культуры, языка, истории и традиций. Этнонациональная и гражданская идентичность имеют возможность гармонично взаимодействовать и дополнять друг друга. Кроме того, национализм в любой форме есть коллективная воля тоталитаризма по отношению к личности.

Ханс Кон пишет: «Вместо того, чтобы служить двигателем свободы личности, национализм становится воплощением преклонения перед коллективной мощью»¹. Коллективная мощь этнонации или нации-государства подавляет личность, но постепенно гражданин завоевывает авторитет не только для государства, но и для себя. И один из моментов самоутверждения и идентичности гражданина – это его этнонациональная принадлежность.

Чем ниже уровень просвещения и демократии, тем более национализм устанавливает диктат «своей» этнонации над другими этносами и над личностью вообще.

Политэкономическую теорию нации дает Карл Дейч: «Нация как общество, группа людей, объединенных в рамках разделения труда». Главным признаком культуры он называет сообщество языка. Разделение труда – это признак социальный, а не этнонациональный, тем более не политический. Разделение труда – это, скорее, для нации-государства, где главное место занимают социальные структуры и отношения.

Элементы «общество – культура» в той или иной степени всегда связаны с властью, которая управляет, обладая «относительно связанной и стабильной структурой социальной памяти, стереотипов поведения, норм и ценностей», то есть с властью, которая обеспечивает определенные «образцы поведения» индивидов и их сообщества. Государство окончательно формирует нацию как политическое объединение граждан различных этнонаций. Но это замечание в большей степени относится к XIX и началу XX в., где «образцы поведения» развиваются и поддерживаются не только в этническом смысле, но и на преодолении этнонационального влияния во имя политического влияния и единства.

Общество, особенно «информационное», создает развитую систему комплиментарных стереотипов своей исторической общности. Комплиментарность – самый мощный элемент этнонационального становления и развития, который может объединять, созидать, но может и перерасти в национализм, вокруг которого объединяются самодовольные люди (в своем этнонациональном или в гражданском самоутверждении), при этом свергая все остальные народы и страны.

Можно, вероятно, согласиться с мнением, что «большая группа людей, связанных между собой комплиментарностью стереотипов и средств коммуникаций, называется народом»[169]. И важно формировать созидательное, солидарное волеизъявление народа, а не тоталитарное, приводящее к насилию в отношении других.

И самое важное: «Национальность дает возможность для своих членов участвовать в процессе вертикального продвижения. В условиях конкретной экономики и культуры национальность выступает в виде неприкрытого требования на занятие привилегированного положения» (К. Дейч). Это в случае этнонационализма по отношению к другим людям, другим национальностям и культурам. Но это не обязательное условие. Национальность – это еще и возбуждение таланта и созидания на основе достижений и традиций народа, обеспечение солидарности и общности людей.

Это важные моменты проявления этнонационального феномена. Такой феномен этнонациональной корпоративности активно используется не только для продвижения по службе, в политике, в бизнесе, но и для выявления потенциала людей. Национализм продвигает своих, как пишет К. Дейч, «… от коммерческих сделок до женитьбы и рабочих мест». И это тоже имеет место. Все зависит от общественных установок и традиций. Суть и преимущество теории политической нации, цель которой, как уже упоминалось, – формирование государственного единства на условиях выявления потенциала многонациональности, а не только самоутверждения государства как инструмента в руках доминирующей этнонации. Таким этнократическим путем идут Эстония, Латвия, Литва, Грузия, не замечая, отбрасывая, пренебрегая этнонациональным многообразием вокруг себя. Отсюда и трагедия проживающих там русских и людей других национальностей, которые автоматически превращаются во второсортных граждан, ибо только доминирующая этнонация имеет преимущества в государстве, гражданстве, в политике, которая станет традицией эстонцев, латышей, литовцев, грузин, ибо это этнонационализм. В конечном итоге он не созидателен. Не существование этнонаций, а пренебрежение их ролью, а также этнократизация доминирующей этнонации в государстве нарушают права и свободы личности. Статус личности не должен зависеть от этнонациональной принадлежности, как и принадлежности к какой-либо общности внутри государства. Но личность должна иметь право свободного проявления своей этнонациональной самобытности. Главное тут – понятие гражданского равноправия и солидарности граждан единого Отечества. Но гражданское равноправие при господстве одной этнонации, одной культуры, одного языка превращается в неравноправие под прикрытием благополучных лозунгов. Не может быть гражданского равноправия в обществе, где нет равенства людей различных национальностей. А значит и самих этнонаций. Личностное и общностное в сфере этнонациональных отношений взаимосвязаны. Нет одного без другого.

Как пишет Эрнест Геллнер: «Национализм – это теория политической законности, которая требует, чтобы этнические границы не выходили за политические и чтобы этнические границы внутри определенного государства не отделяли бы держателей власти от остального населения»[170]. Как раз этнонационализм и превращает этнонациональные границы в непреодолимые барьеры для граждан недоминирующей национальности. Да и доминирующие в одном решении могут стать недоминирующими в другом – и страна превращается в поле массового нарушения прав человека по этнонациональному признаку.

Веберовское понимание государства как «организации, обладающей монополией на легитимное насилие в обществе» в данном случае приводит к тому, что эта «организация» выступает нередко от имени прежде всего господствующей этнонации. Следовательно, проявляется этнократизм, этнонационализм по отношению к «иным этнонациональностям». В этих условиях трудно говорить об успехе многонациональности.

Определение нации, по Геллнеру, это «принадлежность двух людей к одной культуре», отсюда и понятность, близость друг к другу, общность. Но это все формируется исторически, а не потому что у кого-то меньше «завихрений», «петель» или «дуг» на отпечатках пальцев, как доказывают расисты, в том числе и доморощенные.

Это все делается для того, чтобы выявить «культуротворящие» народы и народы-паразиты. Если расологи Гитлера во главе с Г. Гюнтером доказывали, что к «народам-паразитам» относятся и славяне, то российские расологи, в свою очередь, таковыми считают других, но при этом ссылаются на работы того же Ганса Гюнтера. «Завихрения» не на пальцах, а в головах. Люди с такими завихрениями должны быть изолированы от общества, если мы не хотим новых трагедий.

Вновь и вновь вал невежества и предрассудков надвигается на человека как с Запада, так и с Востока. Добро, красота, истина в этнокультурном многообразии – это богатство всего человечества, а не принадлежность одного народа. Тут надо не «завихрения» искать, а выявлять красоту самобытности социально-культурного творчества народов. Почему-то в условиях глобализации и информатизации возможности пропаганды и внедрения самобытности и достоинства культур снижаются. Безнациональная же культура, которая, по сути, чаще маргинальна, рассчитана больше не на пропаганду добра, получает полный простор, то есть массовая культура, которая ставит одну задачу – развращение человека, но при этом с одной целью, чтобы заработать на низменных человеческих инстинктах. Нет и самодостаточной этнонациональной культуры, она чахнет без подпитки интеграционных возможностей культуры других народов. «Реализация всемирного гражданства» (Кант) предполагает, а не отрицает этнокультурную самобытность людей и их общностей – этнонаций, многонациональных общностей. Иначе человеку незачем становиться «всемирным гражданином». Именно таким образом нацисты хотели навязать свое как всемирность. Сократ смог противостоять безумству большинства, но ценой своей жизни. Так и самобытность народа, потеря которой и есть его конец. Индивидуальность создает общность, а общность обогащает индивидуальность, формирует базовые основы ее социально-культурного развития. В свое время А. Блок высказал слова, смысл которых до сих пор надо расшифровывать: «Цивилизовать массу не только невозможно, но и не нужно». Но это в том случае, если мы забываем, что масса состоит из индивидуальностей, способных формировать свою общность, быть ответственными за нее. Именно в этом случае и масса становится жизнеспособной единицей, народом, этнонацией, нацией-государством. Более того, «нецивилизованная» масса кувалдой ударит нас завтра по голове. Об этом говорят проявления экстремизма и терроризма.

В свое время Вильгельм Вундт разработал концепцию «психологии народов». Он считал, что «совместная жизнь людей вызывает явления, которые, несмотря на своей несомненный психический характер, не могут быть объяснены из условий и законов индивидуальной душевной жизни»[171], то есть явления не только надындивидуального, но и общностного характера. Или надо признать, что общность, общество есть простой механический набор индивидов. Вульгарный индивидуализм, который был навязан западной атомистической философией, гипертрофировал такие подходы – «нет ничего в обществе, чего не было бы в индивиде», упуская преемственность поколений, их солидарность и сотворчество, совместную деятельность людей по созданию коллективных, общностных ценностей, духа, морали, идеологии, философии, психического склада общности. И этнонациональная общность – это вековое сотворчество индивидов на общей территории, на основе общего языка, традиций, обрядов, этикета, хозяйственной и культурной деятельности. В силу этих культурно-исторических традиций организованный на их основах народ не есть толпа. Люди, прежде всего будучи объединенными в различные общности, становятся субъектами культурно-исторических процессов. Сам по себе, без этой общности человек не стал бы человеком. Но в еще большей степени ясно, что не было бы организованных, творящих, созидающих общностей без соответствующих личностей. Человек в полной мере не становится и личностью, если растворяется в общности. В этом случае сами общности становятся не народом, а толпой. Этнонация – общность, организованная на социокультурных традициях, а нация-государство – в большей степени общность политико-правовая. Но и там, и там важна роль индивида, гражданина.

Индивидуальность создает народ, но индивид отдельный, навязывая свою волю общности, может порой превратить и народ в ничто, в массу, в толпу Сократ ведь выступал не против демократии, а тех форм ее проявления, которые подавляли личность, индивидуальность. Советский Союз как государство погиб от чрезмерного превалирования коллективных интересов. А сейчас российское общество страдает от «взрыва» индивидуальных интересов, где не остается места коллективным интересам, обществу. Часто в силу способности власти подавлять личность, индивидуальность народ превращается в толпу и в результате нелучшие приходят к правлению. Ухудшается качество нации. Оказалось, что даже демократические выборы тоже нелучших людей приводят к власти. Чаще это представители массы, толпы, чем народа. Вот почему важно формирование семьи, рода, этноса, этнонации, нации-государства не на стихийной основе, а на фундаменте воспроизводства таланта, духовно-нравственных ценностей индивидов и традиций общности, сотворчества и солидарности творческих и разумных индивидов внутри и на межнациональных линиях взаимодействия. Может быть, это утопия, но возможно, и стержневая мысль. Человечество еще не обрело опыта организации и самоорганизации на разумных и добродетельных началах. И этнонациональная политика – это прежде всего повивальное искусство зарождения творческих индивидов со своей, в том числе и этнонациональной, самобытностью. Одновременно это еще и рождение индивидов, способных к солидарности с другими индивидами в смысле продолжения общностного воспроизводства историко-культурного сотворчества самобытных духовных ценностей различных этнонациональных общностей, индивидов, способных на не только этническую пассионарность, но и солидарность, способных увидеть в другом не чужого, а равного себе. Таков смысл социального, гуманистического, человеческого, духовно-нравственного развития людей и их общностей. Без солидарности с другими индивидами, без уже созданной базы общности не только внутри, но и вне человек в лучшем случае может научиться талантливо добывать себе хлеба, но оставаясь при этом дикарем и потому рискуя в каждую минуту стать пищей для другого хищника. Формирование национальности индивида – это одновременно и формирование общности для сохранения и воспроизводства себе подобных, людей.

«Познай самого себя» – изречение, направленное на познание в том числе и своей общности, а не только индивидуальности, ибо вначале было «не впадай в наглость индивидуализма». И теперь мы часто понимаем суть досократовской боязни «наглости индивидуализма», которая разрушает личность нигилизмом и безразличием к другим, к своему роду, народу, обществу. Именно «наглость индивидуализма» одних и ограничение свободы индивидуализма других являются причиной многих человеческих трагедий. И исторический опыт человеческой цивилизации не может оставаться вне деятельности человека, в его индивидуальном и коллективном творчестве. На это направлены теории «конца нации», «похорон этносов», когда человек лишается своих общностных корней и общностного социально-культурного коллективного опыта. В современных условиях вновь возникает геополитическая задача: как создать индивидуальность со свободой таланта и творчества, но не лишенную ответственности за общность, ее познания и развитие, но при этом не допуская и диктата общности над личностью. Это фундаментальная задача человечества. Ее решение и есть способ объединения людей, объединения культур Востока и Запада. Теории индивидуальности и общности зачастую трудно примирить друг с другом, хотя в природе самого человека заложено это единство. Важно познать достоинства обеих и обеспечивать на новых принципах самобытности, индивидуальности, сотворчества и развития общности.

Соборность, общинность (если не масса, а народ) всегда строится на паритете, равновесии интересов. И для этого важна прежде всего совместимость индивидов, которые и создают эту общность. Монополия как общности, так и индивида уничтожает природу индивидуальности и самобытность общности. Паритет интересов свободного развития индивидов есть условие развития солидарной общности. Индивидуальность самобытная, творческая, ищущая является движущей силой целостной общности. Отсюда и идеал в сотворчестве индивидуальности и общности. Вопрос соотношения индивидуального и общностного – коренной вопрос этнонационального развития. К примеру, Хакамада вместе с Жириновским, как это ни странно, сегодня говорят, что не нужна национальность, надо быть русскими, ибо имеется в виду, что русские – это уже как бы не этнонациональное. Примерно к такому подходу довлеют и расисты от русской идеи, которых я цитировал выше. Но такие подходы являются прежде всего антирусскими, ибо направлены на растворение и далее этнонационального ядра русских. Следующий уровень такой логики – это отрицание и русского на фоне утверждения верховенства европейского, американского. И так до полного размывания самобытности общности и индивида. Такое «восхождение» закономерно, но крайне опасно, если оно не обогащает модели господства массовой культуры многоцветием и отрывает от корней возможности индивидуального и этнонациональной общности. И получается опять та же личность «без роду и племени», всегда готовая к насилию и разврату. Демонстрацию чего мы и видим на практике. Социальная память личности – это продукт памяти общности, которая передается ей через этнокультурные и иные коды. Этнонациональное – это один из моментов, составляющих историческое пространство жизни человека в социальном и духовном измерениях. И тот, кто легко отказывается от этнонационального, теряет важные базовые компоненты самобытного опыта и миропонимания, накопленного исторически людьми, той или иной этнонациональной общностью. Отсутствие продвижения вперед, к новому уровню общности людей, как и закрытие пространства в прошлое для познания своего социального и родового опыта, в одинаковой степени ограничивают пространство и возможности становления всесторонне развитого человека-гражданина. Каждый человек имеет право на родовые корни и мировые перспективы. Полиэтничность и многокультурье мира – это одна из исторически апробированных форм преодоления оков одномерного человека. У человека, оторванного от общности, как и человека, растворившегося в общности, теряется богатство индивидуальности и в одинаковой степени получается «человек-масса», годный для толпы и массовой культуры. Следовательно, это ведет и к размыванию гражданственности в гражданине. Сегодня это состояние и перспективы этнонации, а завтра – нации-государства, граждан. Без родников нет рек и морей, как и без морей и рек не будет родников. Взаимосвязь и взаимозависимость мира, единочного и всеобщего, части и целого – это закономерности, которые отражаются и в человеческом сообществе. Человек не может растворять себя в коллективном, но он не может и жить творчески, продуктивно в полном отрыве от коллективного. Такова сущность человека. Разум же человека – это момент индивидуальной свободы и самопознания (Сократ). Но одновременно известно, что разум – это продукт развития социума в целом. Индивид и общность – две формы достаточно самостоятельного существования и сосуществования человека, человеческого в двух реальностях. Человек, человечество – это еще и «живые члены, которые представляют различные нации… Ни один народ не может жить в себе и для себя, но жизнь каждого народа представляет лишь определенное участие в общей жизни человечества». «Органическая функция, которая возложена на ту или другую нацию, в этой вселенной жизни, – вот истинная национальная идея» (Вл. Соловьев). Этнонациональное многообразие в мире – это не чья-то выдумка, а феномен природного и социальнокультурного богатства со своими, присущими ему функциональными ролями. При этом в этническом может быть больше этнографического, родового, а в этнонациональном уже более значимое взаимодействие этнического и социального в единой целостности, а нация как государство – это этническое, социальное, но в гражданской, политической общности. Культурное, социальное, политическое, общечеловеческое самоутверждение индивидуальности человека и общности этнонации – способ самоутверждения как общности, так и индивида, индивидуальности, в том числе и общности. Это общее достояние общности и индивида.

Ключевым для понимания сути этнонационального является понятие «историческая судьба». Это исторический путь, пройденный данным человеком, его родом, народом, страной. При этом справедливо замечено: «Судьба индивида осмысляется чаще всего как доля, судьба сообщества или особой категории – как путь, судьба человечества – как суд» (С. Никитина). Осмысление этого пути, судьбы и составляет нередко этнонациональное и национально-государственное самосознание народа и индивида. Судьба в разных культурах – это еще и результат Божественного провидения. Но ни одна культура не доводит это понятие до полного фатализма, оставляет место для ответственной деятельности человека. Человек и общность, как правило, во многих проявлениях объединены одной судьбой, при этом предполагается внутри взаимодействие миллионов судеб, миллионов индивидов. В России это все объединяется в одно фундаментальное понятие «соборность» или «джамаат», «община», которые сближают личную судьбу и судьбу народа. История ведь тоже – это деятельность поколений индивидов, объединенных стержнем общности судьбы народа, страны, духа, выбора, творчества, созидания.

Самобытность и сотворчество культур и народов исторически создают Россию, российскую цивилизацию. Без крайностей и противопоставлений. Отсюда и поиск Н. Бердяевым так называемой «серединной культуры». На более ранних этапах сосуществования культур и социальных особенностей это ведет к формированию этносов, а в более широком понимании – этнонаций. Этнос – это социокультурно-биологический организм, где еще можно проследить родовые корни, а этнонация – это в большей степени социокультурно-политическое сообщество, в том числе и различных этнокультурных, субкультурных образований, а нация в современном классическом понимании – это прежде всего социально-политическая общность с доминирующей культурой одной из этнонаций, на базе которой происходит сотворчество или подавление общностей, культур, интеграция или дезинтеграция этнонаций. Этнос – понятие социально-родовое, социально-культурное, этнонация – социально-культурное, но и социально-политическое, нация-государство – преимущественно социально-политическое, но с этнонациональными корнями. При этом эти общности сквозные по многим качествам своего формирования. Каждая из них сохраняет субэтнические, региональные, географические и иные различия, будучи общностями, по-своему отражаются на состоянии, самосознании гражданина. Именно понятия «род», «народ» в различных измерениях как бы объединяют все эти общности. Живя долгие годы в одной стране, в одной социально-экономической и политической среде, они образуют черты общности. Это больше, чем просто население страны, это народ данной страны, этнонация, нация-государство. Это историческая общность людей – многонациональный народ Российской Федерации, от имени которого принята и Конституция Российской Федерации. Российская Федерация – это нация-государство, нация сограждан, в том числе и различных этнонациональных корней. Это общность людей, строящих единую совокупность общественных отношений при сохранении всего многообразия этнокультурных особенностей. Но при этом этнонациональная общность и многонациональная целостность российского народа, государственность – результат отношений, выбора, индивидуального самоутверждения человека-гражданина России независимо от его этнонациональной принадлежности.

Массы ограничений, которые выстраиваются перед человеком в обществе по этнонациональному признаку мешают его сплочению и формированию в единую гражданскую нацию. Эти процессы нельзя пускать на самотек. Группа под руководством ученого В. Муконяна провела эксперимент, суть которого заключалась в том, что пары волонтеров разных национальностей, у которых все кадровые характеристики: пол, возраст, уровень образования, квалификация, семейное положение были одинаковыми, устраивались. В основном в 50 % случаев было явное проявление дискриминации по национальному признаку. То же самое касается разного рода объявлений, где изначально присутствует дискриминационное отношение к людям разных национальностей[172]. Перепады этнонационализма и этношовинизма, как объясняют ученые, во многом связаны и с «изменением политической стратегии федеральной власти в отношении этнических сообществ России»[173]. Вот насколько важна установочная роль государственной этнонациональной политики.

Э. Геллнер пишет, что «нации делает человек, нации – это продукт человеческих убеждений, пристрастий и наклонностей. Обычная группа людей (скажем, жители определенной территории или носители определенного языка) становятся нацией… когда члены этой группы твердо признают определенные права и обязанности по отношению друг к другу в силу объединяющего их членства. Именно взаимное признание такого объединения и превращает их в нацию…»[174]. Но это не только совокупность граждан, а общность, исторически существующая на основе единства общения и культуры[175].

Венгерский ученый Ш. Ходи в этой связи подчеркивает, что «нация как продукт исторического развития по сей день является живым, меняющимся общественным организмом»[176]. Этнонациональные процессы объединяются не только существованием наций, но и в результате изменений, происходящих внутри этнонациональных общностей либо в отношениях между ними. Общественные перемены сами по себе не являются ни националистическими, ни антинационалистическими[177], а таковыми их делают идеология, политика.

Этнонациональное – это более цивилизационный этап развития человека и общности людей, преодоления многих мелких различий и противоречий. Географический детерминизм, экологическая антропология показывают моменты наличия и взаимодействия в этническом, как и в человеческом, природного и социокультурного. Этнонациональное – это более высокий уровень социализации самого человека в его этнической общности, его вхождения в более масштабные, неограниченные этнонациональными границами политические и межкультурные процессы. Этот уровень предполагает объединение этнических субкультур, а значит, и самих индивидов в этнонациональную общность. Следующий этап – это нация как согражданство, нация-государство, где формируется в том числе и общность этнонаций на единой политической и социокультурной идентичности как граждан единого государства. Единая нация – это когда для граждан всех национальностей общее государство становится Отечеством. Существенно меняются здесь и институты социализации личности, характер внутри– и межнациональных отношений. Этнонациональное уже выступает как структурный элемент социальной и духовной структуры индивида и общества в тесной взаимосвязи с другими их составными проявлениями, то есть существенно меняется, на качественно новом уровне утверждается, а не исчезает сущность этнонационального в социально-духовной структуре индивида и новой общности – нации-государстве. Ю.В. Бромлей в свое время указывал на дуалистическую природу этноса в его досоциальном измерении, наличие собственно этнических свойств и потребности взаимодействия с другими этносами, обществом, государством и индивидами. Но в современных условиях этносы лучше называть этнонациями, чтобы отличить от гражданской нации, нации-государства, нации-согражданства.

Интересна в современных условиях концепция Н.Н. Чебоксарова, который говорил об этносах, нациях как об информационной системе со своими генераторами и реципиентами для конкретных индивидов. Общностное, традиционное – это то, что рождается целыми слоями культур и традиций до рождения индивида, в результате солидарной творческой деятельности самих индивидов. Это все надо сочетать и с теорией пассионарности Л.Н. Гумилева, которая, на его взгляд, состоит прежде всего из пассионарных личностей этнонации. В целом же этнонация – это исторически саморегулирующийся, социально-культурный организм, со своей (не только пассионарно-самоутверждающей, но и самоорганизующей, солидарной) энергетикой, со сложной внутренней структурой и отношением к другим общностям, со своей достаточно открытой к заимствованию и обогащению информационно-культурной системой при тесном взаимодействии со всеми структурами более высокого уровня целостности. Это результат самобытного творчества индивидов, объединенных исторически в общности. Важно потенциал самоорганизации и солидарности общности и индивидов направлять в созидательное русло. Для этого и нужна этнонациональная политика, но не как способ ухода от реалий этнонационального, сведение его проявления к отдельным компонентам и даже не как просто удовлетворение его специфических базовых потребностей, а как выработка целостного взгляда на социально-культурный феномен этнонационального и обеспечение его созидательного, прогрессивного развития в солидарности с другими социально-культурными и политическими реалиями данного общества, государства, гражданина в общность гражданскую. Все богатство внутренних связей, зависимостей и взаимообусловленности части (этнонационального), их друг с другом в рамках всего общества, государства нужно направлять в русло солидарности и общности. И кажущиеся для многих привлекательными западные традиции защиты индивидуальных прав человека, а если даже говорят о коллективных этнонациональных, то только в плане защиты этнонациональных меньшинств, при всей разумности таят для России немало противоречий и сложностей разрыва российской общности по этнонациональным швам ее соединения. Справедливо подчеркивает В.Ю. Зорин: «В отечественной практике первостепенное значение придавалось тем положениям указанных документов, которые помогают обеспечить консолидацию многонационального сообщества, достижение мира и гражданского согласия, выработку действенных механизмов реализации государственной национальной политики, базирующейся на экономических, социальных, межнациональных, конфессиональных и других факторах»[178].

Концепция государственной этнонациональной политики – это еще и концепция становления и развития этнонационального и многонационального в индивидуальности самого человека во всем богатстве ее проявления. Индивидуально-гражданская самобытность людей – это один из отработанных механизмов этнонационального развития и многонационального сотрудничества. Здесь для изучения индивидуального измерения этнонационального и гражданского нужен более широкий и перспективный подход, который обеспечил бы объединение усилий философии, социологии, истории, антропологии, политологии, культурологии в понимании этих процессов и явлений в управлении этнонациональными процессами всех уровней в современной России. Здесь для наций-этносов, нации-государства, гражданина очень важна модель перехода из прошлого в будущее, при этом важно не провалиться в настоящем. Это прогрессивно-линейная концепция понимания истории развития социально-культурных реалий, а значит и этнонациональной политики. И здесь этнонациональные общности выступают как культурно-цивилизационные парадигмы, каждая из которых проходит свой собственный, неповторимый цикл развития через деятельность индивидов. Вопрос об отсталости и развитости людей по этнонациональным признакам вообще не корректен[179]. Талантливые личности создают облик этнонаций, ее культуру и гордость, а талантливые люди есть среди любого народа мира. Но индивидуальное богатство талантов человека во многом определяется и культурно-исторической средой, самобытностью этнонациональной общности.

Россия при всех противоречиях объективно формирует модель соборно всеобъемлющего синтеза всех локальных цивилизационных начал этнонационального в единую и многообразную (единство многообразия) российскую цивилизацию. Отсюда и цивилизационная роль этнонациональной политики российского государства и российского общества, состоящая прежде всего в формировании, самоутверждении человека-россиянина. Но субъективный фактор, власть, общество не всегда в России действуют сообразно ее сущности. Сохраняя самобытность отдельного, достигать оригинальности и жизнеспособности целого – такова диалектика индивидуального и общностного в этнонациональном развитии.

В русле глобальной мировой тенденции, определяя цивилизационные критерии в развитии современного общества, и перед Россией встает «вопрос о российской идентичности – это вопрос о том, где более общий источник российского самосознания»[180]. В его обосновании на первое место выдвигаются такие факторы, как наличие информационно-технологического базиса, уровень культуры и образования населения, профессиональные качества рабочей силы, степень компетентности управляющей системы, то есть все то, что входит в понятие цивилизационного процесса. Ответить на вопрос об идентичности современной России – это значит проанализировать уровень, состояние и направленность развития социокультурных структур общности российского суперэтноса, граждан страны, русской нации и русских как его определяющего элемента. Исходя из такого понимания идентичности, можно заключить, что суть кризиса идентичности в стране в настоящее время состоит в потере многонациональным народом России его прежних базовых основ общности, основанных на социально-классовой и идеологической солидарности, утрате стержневой роли, этнонациональных ценностей и чувства перспективы в условиях необходимости перехода к новым принципам самоидентификации и новым формам взаимосвязей на основе цивилизационных критериев. Преодолеть это состояние возможно путем определения основных констант идентификации России, на основе которых «необходимо выстраивать методологическую базу определения жизненно важных интересов и общенациональных приоритетов»[181]. Определение таких приоритетов и есть поиск базовых основ формирования гражданской нации, нации-государства, российской нации.

Немодернизировавшийся социализм, в условиях которого выросли и сформировались несколько поколений советских людей, оказался неспособным по причине субъективного фактора (партии, государства) выйти на новые цивилизационные рубежи развития. Идеология развитого социализма была не таким уж большим злом, высокий уровень науки и образования, открытие новых технологий, развитие ряда отраслей промышленности. В результате развал СССР оказался самой страшной и разрушительной силой, определившей кризисное состояние в стране прежде всего политического уровня. Развалилось не только государство, но и этнонации, советский народ, внутренний мир человека. Застойная идеология, будучи невосприимчивой к реалиям современности, оказалась не только неспособной к разработке теории социального прогресса общества и человека, но и несостоятельной в защите действительно ценных достижений народов России, российской цивилизации, определивших ее всемирно-историческое значение, в том числе и от «демократического фундаментализма». Страна опять от цвета красного была переброшена в цвет белый без учета всей гаммы цветов радуги.

Радикально-реформаторская власть, ориентированная на западную модель как универсальную, занялась уничтожением высоких технологий, системы образования, науки, культуры и т. д., то есть всего того, что было создано трудами многих поколений российского народа и что составляет фундамент современной цивилизации. Весь теоретический багаж реформаторов свелся к плагиату у обруганного ими К. Маркса теории первоначального накопления, заимствованию у некоторых американских экономистов теории монетаризма, давно выброшенной на идеологическую свалку в самих США, и перепеву концепции индивидуальной свободы западного либерализма. Без связи с общностью. Естественно, что при таком подходе к реформированию страны проблема идентификации России радикальными реформаторами даже не ставилась. Российский человек не может жить только индивидуальным, ему нужна еще и общность, общинность.

Главная задача в этих условиях – в постановке точного диагноза нынешнего состояния страны и выборе правильных средств для перехода ее в новое качество. Российский многонациональный народ может ответить на вызов истории, только сохранив свое единство и определив свои возможности постиндустриального развития. Россия при этом должна ориентироваться не на вчерашний день своей истории и не на западный образец, копируемый в его наиболее слабых позициях нынешними реформами, а самоопределиться в своих перспективах на основе парадигмы современного цивилизационного процесса. Выход страны из кризисного состояния возможен только в результате перехода на информационно-технологический способ воспроизводства всей системы общественной жизни, сущность которого определяется принципами развития и социальной справедливости, но при этом не теряя, а творчески воспроизводя свою самобытность и жизнеспособность.

Одной из попыток обозначить российскую идентификацию является концепция «русской национальной идеи», которая в современных условиях рассматривается с различных позиций. Если одни авторы связывают с ней надежду на будущее возрождение страны[182], то другие преподносят ее в оскорбительных для русского народа и народов России идеологических вариантах, вплоть до отрицания их права называться нациями[183]. В таких случаях «русская идея» становится прикрытием для разрушения российской государственности как многонациональной державы. Следовательно, и дальнейшей деградации общества, нарастающей экспансии российского и зарубежного капитала, вытеснения исторической памяти народов и идеологии патриотизма и дружбы народов. «Русская идея» в такой «демократической» упаковке изначально будоражила собой русофобию и была направлена против единства многонационального народа Российской Федерации. Что же касается концепции «русской национальной идеи» по существу, то с позиций объективного философско-методологического анализа она как отражение исторического образа России в движении требует позитивного обоснования социального опыта народа (социальные цели, ценности, знания, нормы поведения и деятельности и т. д.), взятого в его историческом развитии. Русская идея сегодня – это поиск новых идеалов многонациональной российской общности, проблема выбора, контроль за преобразовательными процессами на основе исторически накопленного социального опыта как кода духовного воспроизводства российского общества. В этих условиях социальная справедливость и равноправие для народов и граждан России – безальтернативный способ ее вхождения в современную цивилизацию.

Одним из направлений поисков российской идентичности является теория евразийства, представители которой, опираясь на данные истории, этнографии, географии, лингвистики, богословия, философии и других дисциплин, идентифицируют Россию на основе ее восточно-европейско-азиатской специфики. Представители современной евразийской идеологии предлагают в противовес западникам обратить внимание на Восток и, синтезируя западные и восточные элементы в структурах жизнедеятельности российского народа, создать центристскую модель идентификации России, способную объединить большинство населения[184]. Но она не дает основы для российской и русской идентичности, а растворяет их, оставляет без индивидуального лица. Позитивно только то, что эта концепция пытается определить один из вариантов «русской идеи», где есть попытки соединить социокультурную специфику российского народа с тюркскими, исламскими факторами, лишь упоминая о них, но не видя, не убеждаясь во внутренних связях, которые здесь есть. Общим недостатком той и другой являются неопределенность социальной ориентации общества, акцентация на особые специфические черты и качества российского народа. В евразийской социальной неопределенности не хватает мощной мобилизующей надэтнической идеи[185], которая бы соединяла евразийскую идентичность с перспективой современного цивилизационного процесса развития многонациональной России. Концепция современного евразийства, помогая уяснить проблемы этнического, этнонационального синтеза культуры и идеологии, основанной на общности судеб народов, должна получить социально-экономическое обоснование в конкретных проблемах развития постиндустриального российского общества. Модель современной российской идентичности должна исходить из того, что Россия по своим социальной структуре, культуре, этнонациональному и многонациональному менталитету и духовному складу не принадлежит ни к Европе, ни к Азии, а представляет собой самобытную цивилизацию мирового значения. И таковой Россия будет только при общности составляющих ее этнонациональных, культурно-исторических и конфессиональных идей, укладов жизни и ценностей, того, что не хватает «русской идее» и идее евразийства.

Современная российская идентичность должна включать в себя такие важные параметры жизнедеятельности народа, как безопасность, стабильность, достойное человека социальное обеспечение, устойчивое развитие как результат прогресса во всех областях общественной жизни и др., на основе которых могут быть разработаны конкретные критерии идентификации. Российская идентичность – это формирование российской нации как общности граждан различных национальностей с развитым чувством и собственно этнонациональной идентичностью как русских, татар, мордвы и т. д. Российская идентичность не может быть без развитой этнонациональной идентичности, устремленной к многонациональной и гражданской солидарности граждан страны.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.