Поездка по Индии цесаревича Николая

Поездка по Индии цесаревича Николая

^{(Из книги князя Э. Э. Ухтомского «Путешествие на Восток Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича 1890–1891».)}

…Давно носились слухи о том, что высочайше предположено далекое и многотрудное путешествие государя наследника цесаревича на Индию и Китай, с возвращением обратно или через Америку или через бесконечную Сибирь. Возможность совершения такого продолжительного и опасного путешествия сначала казалась положительно несбыточною; когда же к весне и к лету 1890 года осуществление замысла стало близким и несомненным, подробности о вероятных маршрутах естественно привлекли всеобщее внимание, ибо каждая должна была получить в будущем особое культурно-историческое освещение. Над составлением программы государственно-важного путешествия потрудились воспитатель цесаревича, генерал-адъютант Г. Г. Данилович, известный географ А. И. Воейков и капитан 1-го ранга H.H. Домен, впоследствии командир фрегата «Память Азова», на котором благополучно совершилось знаменательное плавание.

План путешествия по Индии был составлен преимущественно по указаниям профессора Санкт-Петербургского университета А. И. Воейкова, при содействии нашего посла в Англии. Число лиц, избранных для неотлучного сопровождения его императорского высочества, было весьма ограничено и состояло из: главного руководителя, облеченного доверием Государя императора, свиты его величества генерал-майора князя Вл. Ан. Барятинского, флигель-адъютанта князя Н. Д. Оболенского и князя B.C. Кочубея.

За несколько дней до отъезда, с высочайшего позволения, меня откомандировали из департамента иностранных исповеданий министерства внутренних дел в распоряжение князя Барятинского для письменных занятий и составления книги о путешествии. В Триесте к свите присоединился акварелист Н. П. Гриценко, а в Каире — военно-морской врач В. К. фон Рамбах, о котором еще Сергей Петрович Боткин говорил как о выдающемся морском враче. Через Сибирь наследника цесаревича сопровождал флаг-капитан его императорского величества контр-адмирал В. Г. Басаргин. Только пять вышеупомянутых лиц находились при особе его императорского высочества с минуты отбытия из Гатчины 23 октября 1890 года до возвращения домой 16 августа 1891 года.

^{Цесаревич Николай Александрович}

23 октября 1890 года императорский поезд тронулся из Гатчины по Варшавской железной дороге на юг. Извивающаяся дуга предстоящей дороги пролегает через Варшаву, Вену, Триест, Грецию, Египет, Аден, Индию, Цейлон, Сингапур, Ботавию, Сиам, Французские колонии, Китай, Японию и, наконец, безграничную Восточную Россию.

Длинный, разнообразный путь, предстоящий цесаревичу, заранее был изучен его высочеством. На посещение дальних стран цесаревич смотрел не как на увеселительное путешествие, а как на исполнение долга, как на возможность приобретения опыта и сведений, могущих впоследствии быть полезными на службе государю и Отечеству. В Сибирь цесаревича влекло важное и политическое и экономическое значение этой части русского государства, влекло и желание изучить на месте вопросы сибирской железной дороги. Путь в Сибирь был выбран, конечно, морской, вносивший новый интерес и высокую поучительность, кроме того, дальнее и продолжительное плавание ставило высокого путешественника лицом к лицу с условиями и трудностями военно-морской службы. Великого князя не могли не манить глубоко интересные классические страны древнейшего периода культуры — Египет и Индия, а также ближайшие соседи — Китай и Япония. В ожидании путешествия цесаревича в Пирейском порту собралась наша эскадра, в состав которой вошли: полуброненосные фрегаты «Память Азова», «Владимир Мономах» и канонерская лодка «Запорожец». Командующим этой флотилии был назначен флаг-капитан его величества свиты контр-адмирал Басаргин.

Бомбей и Элефанта

Том I, часть II

…Русская эскадра, замедляя ход, величаво направляется кильватерного колонной, замыкаемой «Корниловым», в широкую гавань, где ей предстоит весьма продолжительная стоянка. Три глухих выстрела возвещают, что мы замечены.

…До входа на рейд «Память Азова» принимает лоцмана. Оказывается, что местные власти давно уже ждут появления наших судов. Лоцман указывает на место стоянки. Командир королевского военного судна «Turquoise» — капитан Бракенбури, как старший на рейде немедленно приезжает с визитом на «Память Азова», вслед за ним с берега являются представиться государю наследнику назначенные стоять при его особе на все время пребывания в Индии: известный и у нас писатель — автор книги «Russia», искусный дипломат и бывший секретарь прежнего индийского вице-короля лорда Дэфферина, сэр Дональд Мэкензи Уоллас, превосходно знающий по-русски, и полковник Бенгальской армии Джерард, сопровождаемый двумя типичными туземными офицерами.

Наследник цесаревич изволят отправиться в Бомбей с кн. Барятинским, доктором Рамбахом, тремя гвардейскими офицерами-ординарцами, акварелистом Гриценко и автором этой книги.

^{«Память Азова» и «Владимир Мономах» в Суэце. 1890 г.}

Наши три фрегата, с которыми надо было расстаться для совершения путешествия в глубь Индии, — огромные, грозные, недвижные, среди бесконечной оживленной гавани — резко выделяются между прочими военными и коммерческими судами.

Ахмедабад

Том I, часть II

…Мы въезжаем в град «Ахмеда», названный так по имени знаменитого султана, царствовавшего в Гуджерате с начала XV века и здесь именно основавшего свою столицу, разросшуюся впоследствии до грандиозных размеров. Станция, как и везде, красиво декорирована. Платформа устлана красным сукном. Длинный почетный караул, нарочно привезенный из Бомбея, выставлен Глостерским полком.

…Наследник направляется осматривать столицу Гуджерата. Чем дальше продвигаешься от станции к центру города, тем гуще пестрые толпы любопытных, тем звучнее туземная речь вокруг нашей коляски, тем осязательней действует совершенно новая и довольно диковинная обстановка. Августейшие путешественники въезжают за черту массивных стен, возведенных средневековыми султанами. Пыль встает на улицах от движения народных масс. В Ахмедабаде насчитывается свыше 150 тыс. душ, и чуть ли не все они, да еще окрестные поселения собрались сегодня посмотреть на высокого гостя.

…Августейшие путешественники опять садятся в коляски для следования по городу. Последний, кажется, настроен радушно. По крайней мере приветствие на арке, около железнодорожной станции, гласило: «милости просим» — выражение туземных лиц, при проезде, отражало не одно любопытство, но и симпатию.

…За обедом (сегодня, надо напомнить, здесь и на Западе празднуется Новый Год) в центральной «шимианэ», гигантской гостиной-столовой из тканей, — много гостей (все представители местного европейского общества), между прочим, французский художник Моро с женой, приехавший сюда набираться свежих и ярких впечатлений. Одно только пугает на этом Востоке наших артистов: современная живопись, в лице ее талантливых представителей fin du siecle, слишком ищет реализма, которого окружающая нас тут действительность не признает, будучи тем не менее сама смесью жгучих красок, чувственных образов, — отчасти грубых и резких, а подчас даже и чудовищных очертаний. Иностранец, желающий проникаться правдою сложной туземной жизни и однородной с ней природы (ради воссоздания их путем творчества), обыкновенно не в состоянии проникнуться ими в полной мере, а так как пришельцы издалека (да еще особенно парижане!) на это, конечно, не способны, — это неотразимое влияние местной красоты и местного искусства должно по ним скользить, не входя в их плоть и кровь, ничего, в сущности, не говоря их сердцу и фантазии. Когда-то Запад дозреет или, точнее, разовьется до знания и оценки отсталого Востока?! Без нея же и художественное проникновение в его чары и тайны недостижимо…

^{Раджа Джодпура. Художник Э. Викс}

…Поздний вечер. Августейшие путешественники изъявили согласие совершить довольно продолжительную прогулку на колясках на озеро Канкария близь города, носящего это название от слова «Кап Каг», известняк, в котором при Кутбуддиныиахе, около 1450 года, искусственно создался значительный в Индии водоем, — имеющий до 13 верст в окружности, — с великолепным киоском и садом посередине, куда с высокого берега до сих пор ведут лестница и каменный мост, в данное время залитые огнями иллюминаций, подобно всему окрестному парку, разукрасившемуся в честь северного гостя.

У спуска к озеру горят и переливаются надписи над аркой: буквы «N.A.» и чересчур уж лаконичное приветствие «пожаловать!». Ярко иллюминированные лодки тихо плывут над озером здесь и там. Дебелые парсы с любопытством окружают нас на верхней платформе удачно задуманного киоска и даже не смотрят на беспокойную стихию, которая им так свята и дорога, — и на праздник огня, устроенный в память посещения Ахмедабада наследником цесаревичем…

Джодпур и Аджмир

Том I, часть II

…Рано утром (22 декабря, суббота) августейшие путешественники, под грохот салюта встреченные на джадпурской станции самим махараджею с его двором и английским резидентом (так сказать, советником-опекуном при туземном князе), направляются в устроенный для них обширный лагерь, слегка в стороне от города. Местные войска — при звуках русского гимна, впервые звучащего в Раджпутане, — приветствуют его императорское высочество. Впечатления въезда в его предместье до того глубоки, что и записывать даже трудно в последовательном порядке, какие чувства и мысли всплывают в расширяющемся сознании.

Джодпур! Настоящая, почти (можно сказать) доисторическая Индия, — та Индия, о которой каждый из нас невольно-бессознательно грезил наяву, читая отрывки из Рамаяны и Махабхараты, — тот индийский строй, в котором обрисовывалась фигура легкомысленного Наля, с его чисто славянским характером, и наряду с тем удивила мир идеальною самоотверженностью возвышенно-чистая княгиня Дамаянти.

…В 1803 году англичане впервые вступили в сношения со здешним правительством. Через несколько лет они простерли на княжество свой протекторат, а в 1839 году заняли город войсками. Около того времени старая династия угасла и пришлось выбирать властителя из младшей побочной ветви (Идарской линии, утвердившейся в Гуджерате), вскоре действительно найденного и признанного туземными феодалами (так называемыми «такурами»). Августейшие путешественники теперь — в гостях у сына его, начавшего править после смерти отца, лишь с 1873 года. Правящий князь, еще смолоду, при отце, заботился о благоустройстве страны. Махараджа вообще считается большим любителем техники, вечно занят сооружением водоемов, в которых действительно нуждается население, при помощи инженера Хома провел в свою столицу (хотя узкоколейную) железную дорогу. До того сообщение с этим центром было крайне затруднительно и редко кто решался проникнуть сюда на слоне или верблюде. Оттого-то, вероятно, про Джодпур почти ничего не писано и мало известно в европейской литературе.

…Утром, в 8 часов, махараджа Джасвант Синг лично довез е.и. высочество до лагеря в своей оригинально-старомодной, высокой и просторной коляске, запряженной четверкой.

Согласно священному традиционному обычаю, за обменом приветствий следует при прощании увенчать посетителей гирляндами цветов. Джасванта Синга в памятный для него день собственноручно украшает первенец Белого Царя. Остальным гостям гирлянду на шею надевает кн. Барятинский. На специальном блюде приносится «Пан» (исконное угощение в виде тщательно свернутых пахучих листьев и кусочков бетеля для жевания). После краткого перерыва Их высочества в свою очередь едут в загородный дворец махараджи отдать ему визит. При этом наследник цесаревич и офицеры свиты — в русской военной форме.

Джайпур и Альвар

Т. I, часть II

…Поезд великого князя приближается к раджпутскому «городу победы» Джайпур. Опять торжественная встреча, с махараджою во главе. Английское «Добро пожаловать» гигантскими белыми начертаниями красуется сбоку на скалистом склоне горы, называемой «Нахаргар» (Тигровая твердыня). Босоногие солдаты, в красных мундирах старомодного покроя, расставлены шпалерами на пути наследника цесаревича. Орудия запряжены быками. Арабские скакуны, с искусственно красивым изгибом головы, держатся рядом в поводу: цветные ожерелья и металлические цепочки наброшены им на шею, чепраки шиты золотом, яркие повязки и серебряные обручи надеты на ноги выведенным напоказ лошадям. Более двадцати слонов ожидают гостей и свиту е.и.в. Нескладная военная музыка, силящаяся воспроизвести русский гимн и «God save the Queen», глухо слышится по сторонам…

^{Джайпур. Современный вид}

…Наследник цесаревич, сидя с махараджею в своего рода драгоценных носилках «ховда» (от арабского «Hauday» — сиденье для верблюда) под балдахином, на спине богато разубранного слона, обозревает улицы «города победы». Проследовав городом, августейшие путешественники садятся в экипаж и, простившись с махараджею, направляется в «Residency» дом политического агента — г. Пикока. Его высочество — туземный владыка вскоре приезжает сюда с визитом. После полудня — поездка на тигровую охоту.

…Свыше 12 верст приходится мчаться в просторных шарабанах по отличному шоссе, дважды перепрягая быстрых лошадей. Затем ждут слонов, и надо, растянувшись в линию, медленно направиться в джунгли. Наследник цесаревич, держа ружье наготове, изволил поместиться в плетеной простой «ховде» с полковником Джерардом. Сзади шествует ручной гигант, везущий доктора Рамбаха и неразлучную с ним походную аптечку. Уверенно-ровным шагом движутся царственные животные, погоняемые гортанным окликом сидящих на их голове «махаутов» (вожаков), вооруженных особыми острыми прутьями, чтобы наносить ими удары в темя ленивым и непослушным, — причем просто жаль видеть кровь, выступающую на толстой прорубленной коже бедных терпеливых слонов. Туземцы заботливо выслеживают крупного животного, зверь попадает на цепь стрелков. Результат охоты — огромная тигрица, смертельно раненная выстрелами е. и. в. и принца Георгия Греческого. Другой зверь пострадал от пули Кочубея, но уполз в густые кустарники, по которым в тщетных поисках рыщут некоторое время ученые слоны. Устройством охоты заведовал здешний резидент — полковник Барр, майор Мастере и доктор Крофте. Убитое животное приносят к палаткам, им любуются, сдирают с него шкуру. Пока это происходит, художник Гриценко тщательно делает зарисовки.

^{Цесаревич Николай Александрович и Георгий Греческий верхом на слонах. 1890 г.}

…В палатках джайпурского князя — в честь наследника цесаревича парадный обед, на котором присутствуют одни европейцы. К концу его, перед тостами (за государя императора и его императорское высочество, за королеву Викторию и короля Эллинов), является хозяин (сам «радж, радж Индра», как принято величать владык, создавших Амбер). Придти раньше значило бы нарушить этикет. Принять участие в трапезе с иноверцами или даже людьми иной касты равносильно совершению тягчайшего проступка. Джайпурский махараджа Сэвай Мадхао Синг, сто сороковой потомок по прямой линии от героя Рами, не говорит по-английски. Его «диван» (главный советник) произносит за него спич, содержащий поздравления дорогому гостю и выражение удовольствия, что русские именно здесь испытали успех на тигровой охоте.

Надо добавить: туземцы любят не без гордости вспомнить, как принц Уэльский тоже тут убил первого тигра, зимой 1876 года.

В царственном Дэли

Воскресенье, 30 декабря

…Наследник цесаревич ровно в 8 часов утра встречен на станции местными европейскими властями с генералом Sir John Hadson и главным администратором округа во главе.

После завтрака августейшие путешественники направляются осматривать достопримечательности Дэли в период владычества Моголов.

…За оба дня своего пребывания в номинальной туземной столице наследник цесаревич внимательно знакомится с производствами города. Купцы свезли в «Ludlow Castle» лучший товар, превосходнейшие образцы ювелирных работ, тканей и прочего, чем Дэли гордился в дни расцвета и побед. Целая огромная комната завалена принесенными на продажу заманчиво красивыми вещами. Такого выбора, такого изящества и (следует добавить) таких дутых цен еще не было нигде на нашем пути.

^{Великий Могол и его двор. Художник Э. Викс}

…Первенство (в смысле вкуса и оригинальности) приходится тут отдать шелковым изделиям. Затем достойны упоминания и похвалы миниатюры, исполняемые на слоновой кости. Туземцы, тщательно рисующие на ней сцены и лица периода Моголов, суть потомки художников, подвизавшихся некогда при императорском дворе и унаследовавших это искусство от предков за три столетия. Теперь на таком труде мало ощущается спроса. Путешествующие иностранцы неохотно покупают лишенные для них исторического значения чересчур своеобразные «bibelots», а так как навык мастеров передается от отцов к сыновьям, зачастую составляя семейную или цеховую тайну, то возможно и полное исчезновение некоторых производств, за отсутствием поощрения и покупателей.

От Пятиречья до Ганга

1 января, вторник

…Двенадцатый час пополудни. Лахор. Генерал-губернатор окраины (Sir John Lyall), командующий войсками (Sir Hugh Gough), римско-католические прелаты, много должностных лиц и дам ожидают е.и.в. на убранном флагами и зеленью дебаркадере, где длинный почетный караул выставлен от Уильтшайрского полка и Панджабскими волонтерами. Двадцать одним пушечным выстрелом приветствует столица Пятиречья прибытие Престолонаследника в северо-западную часть Индии.

…Лахор, конечно, живописен по своему восточному колориту, но высказать о нем что-нибудь особенное, при беспрестанно повторяющихся описаниях того или иного города Азии, довольно трудно.

Амрицар

…Их высочества заезжают на фабрику ковров и шалей, которыми город особенно славится, несмотря на обширность его прочих торговых производств и ежегодных торговых оборотов. Дело ведется мусульманами, выходцами из Кашмира.

5 января, суббота

…Восемь утра. Агра. Парадная встреча военными и гражданскими властями. Их высочества долго любуются окрестностью, развертывающеюся перед мраморным павильоном работы итальянских мастеров, откуда виден Тадж.

…Тадж! «Поэма в камне». Он воздвигнут в предместье Агры, обнесен высокой оградой, украшен обступившим его парком, цветниками, водометами — служит мавзолеем, где схоронены Шах-Джахан и царица Арджманд Бану Бэгум, по прозванию «Мумтаз Махал» (избранница дворцовых чертогов).

Бенарес

Том II, часть I

…Его императорское высочество наследник цесаревич пребывает в самом любопытном городе Азии. Название города объясняется двояко: или прозвищем раджи Бенарь, отстроившего громадный разрушенный центр восемьсот лет назад, или слиянием близь него с водами Ганга двух окаймляющих столицу шиваизма речек Варана и Ази. Последнее, впрочем, маловероятно.

…Сближение туземцев Индии с русским простонародьем многими должно быть сочтено тенденциозным, почти невероятным или же просто-напросто фантастическим. Случайное подтверждение того, что не мне одному аналогия резко бросилась в глаза, я нахожу в купленной здесь трехтомной книге епископа Хебера, которая издана, когда о нашем воссоединении с Азией англичане серьезно и не помышляли. Заметки названного автора относятся к двадцатым годам, после того как он посетил Россию и проехал ее от столицы до южных границ, оставаясь под неизгладимым впечатлением церквей и палат Кремля, подобие коего иногда ему чудится потом в Индии при виде иного колоссального сооружения. Духом старой Москвы повеяло на Хебера, лишь только он вступил на бенгальскую землю. Раджпутские и маратские вершники, сопровождавшие его, показались ему схожими с кубанским казачеством: видно, недаром в Индостане принято именовать «козаками» тамошних смелых конных, а то даже воинов (например, джатов, во главе которых до сих пор выделяется бартпурский махараджа у Агры, своевременно являвшийся с визитом к августейшему атаману казачьих войск), которые воспитаны поэзией непрерывного напряжения и удалых наездов.

…Августейших путешественников встречает у пристани его высочество махараджа Бенаресский Прабу Нараян Синг со старшим взрослым сыном. (В посещаемую наследником цесаревичем крепость достопамятнейшим гостем приезжал раньше, к дяде нынешнего князя, принц Уэльский.)

Калькутта

Том II, часть I

…Утром местное купечество разложило перед комнатами наследника цесаревича разные нежные шелка, перевитые серебряными и золотыми звездочками, с кружевными украшениями из самоцветных камней. Кроме того принесены были на продажу всевозможные божки разной величины: из алебастра с наложенными на него грубыми красками и металлические. Тут же предлагались тигровые кости, высоко ценящиеся туземцами как талисман.

…Станция Хаура. Еще не Калькутта, но почти что она… Вокзал пестро декорирован. Во главе собравшихся: маркиз Лэнсдоун, вице-король Индии и сэр Чарльс Эллиот, Бенгальский генерал-губернатор, со свитами. Грохот салюта приветствует момент прибытия русского престолонаследника, гремит «Боже, царя храни!».

…Картина, представляемая рекою, чрезвычайно любопытна по открывающемуся за нею изобилию величественных зданий. Хотя в столице сходятся четыре железнодорожные линии, сообщение водою играет важнейшую роль. Предметы ввоза и вывоза бесконечно разнообразны: скот, уголь, хлопок, овощи и плоды, хлеб и рис, гутаперча и смолы, кожи, циновки, масла, металлы, опиум, сера, шелк, пряности, соль, всякого рода машины. Тесные коммерческие отношения поддерживаются не только с Англией и вообще с Европой, но и с Индокитаем, Японией, Америкой, Мысом Доброй Надежды и Австралией. В Калькутту за год прибывает свыше тысячи океанских пароходов и четырехмачтовых парусных судов, морских гигантов новейшей конструкции. Особенно хорошо работает известная «Peninsular and Oriental» компания, чаще слывущая под сокращенным названием «Пиэндо» (Р&О).

…Все путешественники по Индии, знавшие наш Петербург, охотно сравнивают его по внешности с Калькуттой. Сама судьба обеих столиц отчасти сходна. Основанные приблизительно в одно и то же время и в разгар борьбы великих народов за преобладание в мире, они параллельно возникли на болотной, миазмической почве, около устья 2-х исторически важных рек, в одинаковые периоды развивались, являясь очагами бодрой мысли и стремлением вперед в национальном смысле слова, где Востоку приходится мало-помалу высказываться под непосредственно-сильным влиянием Запада и вставать на защиту своих исконных прав. Вмещая тысячи представителей в английском духе брамино-магометанской страны, Калькутта столь же типично олицетворяет в известном отношении все еще дремлющий полуостров, как «град Петра», наполненный учащимися из Европы, все сознательнее и разумнее определяет собою славяно-инородческий восточный мир. Спор Азии и Европы за настоящее разыгрывается в двух административных центрах мира — я разумею Петербург и Калькутту.

…В 7 часов 45 минут — обед у маркиза Лэнсдоуна (с 90 приглашенными), в числе последних — исключительно — мужчины. Местная знать. Также присутствуют: греческий священник отец Н. Паннас и греческий консул Петракочино. Современная Эллада, как видно, дальше нашего шагнула на коммерчески важный юго-восток. Православный храм во имя Преображения Господня тут существует уже с 1780 года, когда тогдашний генерал-губернатор Уоррен Гастингс, женатый на уроженке из Архангельска, первый подписал на сооружение этой церкви 2 тыс. руб.

Архиепископ для Индии и Цейлона — Джонсон (The Right Reverend Lord Bishop & Metropolitan) благословляет трапезу. Рядом с наследником садятся вице-король и Бенгальский генерал-губернатор. В конце обеда провозглашаются тосты за государя императора и ея величество «Queen Empress», за августейших путешественников. Трудно себе представить банкет оригинальнее и знаменательнее того, на котором мы сегодня присутствуем. В оправе восточного великолепия, среди неслышно скользящих бесчисленных слуг-инородцев, фактически правящая Индия чествует прибытие высокого гостя, почерпающего ежедневно на пути разностороннейшие данные об искусстве европейцев распоряжаться Азией, о ее великом прошлом и неопределенном будущем, о задачах истинной мировой культуры на Востоке.

^{«Виктория Терминус» в наши дни}

…В Индии давно уже отличается некоторым влиянием армянский элемент, никогда не порывавший духовных связей с Эчмиадзином. При каждом избрании католикоса в пределах России есть голос и от его единоверцев с Ганга. Кавказ и наше государство вообще в интересах торговли давно углубились в Азию и заняли во многих краях видное экономическое положение. Но преобладающим из племен с кавказской кровью в Индии всегда были армяне. В качестве плантаторов (особенно в области разведения и сбыта индиго) потомки Гайка разбрелись по целому полуострову, основали по цветущей колонии. И в Калькутте возникла таковая в 1724 году. Калькуттская духовная чади Эчмиадзинского патриарха, осознавая значение для них России, захотели в 1891 году, при проезде через Бенгалию наследника цесаревича, хоть что-нибудь принести в дар его императорскому высочеству, и пользовавшийся авторитетом среди них единоверец археолог-любитель Мелек-Беглар заказал с этой целью модель знаменитого храма в Будда-Гайе.

Мадрас

Том II, часть I

…Отбыв 23 января с бомбейской главной станции «Victoria Terminus»[7] в 10 ч. вечера, августейшие путешественники через Калиан и Пуну направляются Декканом на Кальбаргу; в Гайдарабад, где правит могущественный Низам, почему-то решено не ехать, хотя это оригинальный центр и лежит у дороги.

…Рельсовый путь заметно спускается к морю. Плоский песчаный берег, низкие возвышенности за ними: Мадрас. Губернатор — лорд Уинлок, власти, почетный караул, масса разодетых туземцев ожидают наследника цесаревича, между прочим, радостно встречают его путешествующие по Индии князь А. Г. Щербатов с женою, урожденною O.A. Строгановой.

Южная Индия

Том II, часть I

…Мы положительно находимся в стране, где далеко не проведены и пока, пожалуй, неопределимы связь и грань между явлениями совершенно естественного порядка и теми, которые на европейский взгляд отмечены признаками чудесного. Оттого-то именно в Индии, по инициативе одной много видевшей и много знавшей русской женщины (Е. П. Блаватской) зародилась мысль о возможности и необходимости основать целое общество теософов, искателей Истины в широчайшем смысле слова: с целью избирать адептами людей всякой веры и расы, глубоко вникать в сокровеннейшее учение восточных религий, привлекать азиатов к искреннему духовному общению с образованными иностранцами, поддерживать таинственные сношения с разными верховными жрецами, аскетами, чародеями и т. п. Здесь, у Мадраса, в предместье Aaiap (у маленькой реки того же названия) Блаватская учредила центр нового оригинального братства. Деятельным помощником и другом нашей талантливой соотечественницы, приобретшей в России литературную известность под именем Радда-бай, явился американский полковник Олькот. Огромное число разветвлений мадрасской теософической ложи возникло в Азии, и в Америке, и в Европе. Несколько органов периодической печати специально посвятило себя констатированию необъяснимых психических феноменов из области иогизма, т. е. магических актов воли человека, для которого условия пространства и времени перестают существовать. Блаватская вызвала бурю обличий в парламенте, чуть ли не в силу подозрительности англичан должна была навсегда покинуть преисполненный чудес и столь полюбившийся ей полуостров, но искусство ее вызывать к себе бескорыстную симпатию и преданность туземцев, их смутная жажда сплотиться под знаменем этой странной северной женщины из народа, радикально чуждого Альбиону, ее постоянные разъезды по стране ради сближения с волхвами и в попытках быть допущенной к разным заветным тайнохранилищам браминов и джайнистов — все, вместе взятое, создало ей исключительное положение, какого с давних пор никто и нигде не занимал (пожалуй, начиная от тех отдаленно-блаженных дней, когда ясновидящие старицы на рубеже истории говорили со своими первобытно мыслящими единоплеменниками на вещем языке богов!). Для Индии настоящего и будущего Е. П. Блаватская не умерла и не умрет.

…Далекое и многотрудное путешествие е. и. в. наследника цесаревича до Японии и по Сибири, представляя не только государственно-русский, но и культурно-исторический, глубокий художественный интерес, — о чем свидетельствуют суждения всей иностранной печати, — чрезмерно любопытно было, и по разнородности предметов, приобретенных на Востоке или принятых в дар как выражение чужеземного привета или трогательнейших верноподданных чувств.

^{Для Индии настоящего и будущего Е. П. Блаватская не умерла и не умрет}

Подробная опись отдельных вещей в связи с их группировкой по странам своевременно была сделана в Управлении Собственным Его Величества Дворцом В. И. Сигелем и г. Пехом, под непосредственным наблюдением генерал-лейтенанта A.C. Василевского.

Пребывая в таких промышленных центрах страны, как Бомбей, как столица Гуджерата — Ахмедабад, Агра, Бенарес, е. и. в. имел возможность сделать хороший выбор из шелковых изделий туземного характера и колорита. Особенным изяществом отличаются приобретенные в северных частях полуострова тонкорунные, нежноцветные шали. Предметы, привезенные наследником цесаревичем из Индии, вдвойне ценны ввиду происходящего там ныне весьма быстрого упадка туземных искусств и ремесел, вызванного неравной борьбой местных тружеников с наплывом английских дешевых товаров. Среди предметов — поднесенная калькуттскими армянами серебряная маленькая пагода (из священной для буддистов Будда-Гайи).

Удивительное по размерам и полноте путешествие Русского Престолонаследника на Восток явилось как бы замыкающим звеном в цепи наших исконно-родственных и в сущности необыкновенно тесных отношений к этому неоглядному, необъятному, до тонкостей нам понятному миру. Полубессознательный правительственный взгляд на Восток не мог от этого не стать яснее и шире.

6 апреля 1890 года. Письмо российского посланника в Японии Н. К. Гирсу о предполагаемом кругосветном путешествии наследника российского престола. Тут же план путешествия.

Милостивый Государь, Николай Карлович.

Государь император соизволил повелеть приготовить фрегат «Память Азова» для плавания осенью этого года с их императорскими высочествами наследником цесаревичем и великим князем Георгием Александровичем в Тихий океан до Владивостока, а затем от Владивостока до Сан-Франциско.

Отсюда дальнейшее путешествие предполагается по железным дорогам через континент Северной Америки до Нью-Йорка или какого-либо порта Соединенных Штатов, откуда их высочества возвратятся в Европу на одном из судов отряда, который будет своевременно послан в Америку из Кронштадта летом 1891 года.

Дав такие общие указания, его величеству благоугодно, чтобы я вошел в сношения с вашим высокопревосходительством относительно окончательного установления маршрута плавания фрегата и посещения Их императорскими высочествами наиболее замечательных портов и городов на пути.

Составил проект плавания, имею честь препроводить его вашему высокопревосходительству и прошу не оставить меня вашим заключением по этому предмету, добавляя, что посещение речных портов Китая, в том числе и Пекина, не предполагается.

Примите, милостивый государь, уверения в моем совершенном почтении и преданности.

^{Мин-во иностранных дел. Секретный архив МИД, ф. 467, д. 114/1216, л. 1–4.}

^{Великий князь Георгий Александрович}

1890 год. По поводу заявления первого министра о посещении Индии наследником цесаревичем.

Милостивый Государь, Федор Александрович.

10-го ноября нов. ст., на ежегодном обеде в Guild Hall (в Лондонской сити), первый министр лорд Солсбери в начале речи сказал: «Для мира вселенной и существования хороших отношений между нациями, я усматриваю благоприятное предзнаменование в предстоящем посещении Индии Наследником Императора Всероссийского, в качестве гостя Ея Величества и Индийского Правительства. Мы не можем не полагать, что это неожиданное совмещение понятий о России и об Индии может оказаться благожелательным для обеих стран и представить некоторое обеспечение для мира, к сохранению которого стремятся обе страны и с которыми столь глубокосвязаны интересы обеих стран». (Рукоплескания.) «Предзнаменования, о которых говорю, характеризуют ту официальную деятельность, которая происходит на моих глазах. Мне представляется, что вопросы, которыми заняты нации, принадлежат к разряду тех, которые могут относиться до мирной, а не воинственной сферы».

Остальная часть довольно пространной речи лорда Солсбери касается разных политических вопросов, в которых Россия непосредственно не заинтересована; специально же военные вопросы изложены на том же обеде английским военным министром, по поводу речи которого доношу подробно за № 18.

Примите уверение в глубоком моем к Вашему Превосходительству уважении и совершенной преданности.

С. Бутурлин

(на полях помета) Его пре-ву Ф. А. Фельдману.

^{РГВИА, ф. 401, on. 4, д. 7, л. 30 и об.}

27 декабря 1980 года. Извлечение из бомбейской газеты «Таймс оф Индиа» о прибытии его императорского высочества наследника цесаревича в Бомбей и пребывании там.

Его императорское высочество наследник цесаревич Николай Александрович прибыл в Бомбей во вторник (23-го) 11-го декабря утром и был принят с пышностью и почетом, подобающими его высокому положению. Прибытия русского фрегата «Память Азова», на котором следовал августейший путешественник, ожидали в понедельник вечером, почему немало лиц, явившихся на пристань, остались там в ожидании появления фрегата до поздней ночи. Происшедшее замедление нисколько не охладило нетерпения публики. Как только настало утро, многочисленные толпы пешеходов из отдаленнейших частей города стали направляться к пристани Аполло-Бендер, и к 8 часам она была занята массами народа. На пристани был раскинут обширный шамианэ (шатер), в коем поместились гражданские и военные должностные лица в парадных мундирах, значительное число частных лиц, дамы в элегантных туалетах, толпа знатных туземцев в их живописных и богатых костюмах, без коих зрелище было бы неполно, и, наконец, почетный караул из ста человек от полка Глостера, под командою капитана Тёфнеля. К 7 ¹/₂ часам туда же прибыли их превосходительства губернатор бомбейского президентства лорд Гаррис и главнокомандующий бомбейской армией генерал-лейтенант сэр Джордж Гриве. Множество народу толпилось за пределами пространства, отгороженного для привилегированной публики.

По обе стороны улицы, ведущей к пристани, народ также толпился; здесь можно было видеть представителей всех классов туземного населения. Окна и балконы главных зданий на улицах, по которым должен был проследовать поезд, были осаждаемы зрителями. Одним словом, всякое место, откуда только можно было увидать августейшего посетителя, было занято с раннего утра. В ожидании редкого события толпы народа на улицах терпеливо выносили солнечные лучи, от которых некуда было укрыться.

В 8 часов раздались два выстрела, возвестившие о приближении фрегата «Память Азова»; все глаза немедленно устремились к входу в гавань, но висевший над водой легкий туман скрывал еще русский фрегат. Наконец сквозь туман проглянула весьма медленно надвигавшаяся черная масса, и вскоре после того можно было различить очертания судна с его тремя дымившимися трубами. Вслед за тем были замечены и две другие черные массы: фрегат «Владимир Мономах» и крейсер «Адмирал Корнилов», конвоировавшие «Память Азова». Все три судна, следуя одно за другим, подвигались крайне медленно. Приблизившись к стоявшему в гавани против лестницы, спускавшейся с пристани, английскому военному судну «Turquoise», передовое судно русской эскадры салютовало берегу, и затем были отданы якоря при оглушительном салюте в 21 выстрел с «Turquoise». Между тем командир английского судна капитан Брикенбери, как старший морской офицер, в отсутствие главного командира бомбейского порта, отправился на паровом катере на «Память Азова» для приветствования наследника цесаревича. В 9 ^х/г часов отправился туда же и губернатор. Полчаса спустя лорд Гаррис вернулся на пристань, а вслед за ним вернулись и сопровождавшие его офицеры с известием, что его императорское высочество съедет на берег на собственном катере. Приблизительно через четверть часа развевающийся на «Памяти Азова» флаг наследника цесаревича был спущен, и вслед за этим раздался с «Turquoise» новый салют, который был подхвачен другим английским судном «Reindeer» и тремя русскими судами, команды коих разместились по реям. В промежутках между выстрелами раздавались с русских судов звуки русского национального гимна, на которые отвечали приветственные клики английских матросов. Салюты возвестили о том, что его императорское высочество оставил фрегат, и, наконец, среди порохового дыма показался парадный катер с четырнадцатью красиво одетыми гребцами. Под тентом, устроенным над кормовою частью катера, находился его императорское высочество со свитою в парадных мундирах. Как только катер подошел к пристани, с береговой батареи был сделан салют в 21 выстрел, а затем губернатор и главнокомандующий бомбейской армией сэр Джордж Гриве со свитою спустились с лестницы навстречу наследнику цесаревичу и проводили его императорское высочество в шамианэ, где были представлены августейшему путешественнику лица, составлявшие штаб губернатора, судьи верховной палаты, иностранные консулы и некоторые европейцы и туземцы. Наследник цесаревич был в мундире лейб-гвардии гусарского полка; блестящие мундиры свиты его императорского высочества также обратили на себя внимание публики. Вследствие легкого нездоровья великий князь Георгий Александрович не мог сопровождать своего августейшего брата и остался на фрегате.

Как только окончились представления, наследник цесаревич в сопровождении губернатора, главнокомандующего армией и бригадир-генерала Беджена направился к месту, где стоял почетный караул. При приближении его императорского высочества караул отдал честь, а расположенный сзади оркестр заиграл русский национальный гимн. Пройдя вдоль фронта, наследник цесаревич направился к выходу из шамианэ при приветственных кликах собравшейся публики.

^{«Память Азова» и «Владимир Мономах» в Бомбее}

Его императорское высочество наследник цесаревич сел в парадный экипаж, запряженный четырьмя лошадьми с двумя ездовыми. По правую руку его императорского высочества поместился губернатор, а напротив — военный секретарь последнего — полковник Роде и флигель-адъютант князь Оболенский. Экипаж был эскортируем взводом личного конвоя губернатора под командой капитана Готта, а по левую сторону экипажа въехал верхом начальник местной полиции полковник Вильсон. В следующем экипаже поместился его высочество принц Георгий Греческий с полковником Джерардом и сэр Д. Макэнзи Уоллес. В трех других экипажах поместились лица свиты наследника цесаревича с английскими офицерами, назначенными сопровождать их. Во время следования поезда публика, смотревшая из окон, и занимавшие обе стороны улиц толпы народа приветствовали августейшего путешественника радостными кликами. Его императорское высочество отвечал на эти клики приветливыми поклонами.

В 11 час. и 10 мин. экипаж остановился у подъезда губернаторского помещения (Government House), где был выставлен почетный караул от 4-го стрелкового бомбейского полка со знаменем и оркестром, приветствовавшим августейшего путешественника звуками русского национального гимна. Губернатор вышел первый из экипажа и приветствовал наследника цесаревича, а на половине лестницы, по обе стороны которой были расставлены служители в красных ливреях, встретила его императорское высочество леди Гаррис, при коей находился личный секретарь губернатора г. Эджерли.

После полудня наследником цесаревичем, вместе с губернатором, леди Гаррис и небольшою свитою, предпринята была поездка на находящийся неподалеку от Бомбея остров Элефанта для осмотра знаменитых подземных храмов. Переезд от пристани Аполло-Бендер до острова был совершен на паровом катере «Вее». Осмотр продолжался около двух часов, а затем был сервирован чай, по-еле которого наследник цесаревич со своими спутниками вернулся в Бомбей.

Вечером состоялся в помещении губернатора парадный обед, а в 9 ‘/2 — бал. К назначенному часу бальная зала наполнилась многочисленными приглашенными, и вслед за тем вошли в залу, предшествуемые свитою, наследник цесаревич, вместе с губернатором и его супругою. Бал был открыт его императорским высочеством и леди Гаррис. Танцы продолжались до поздней ночи. Благодаря значительному числу приглашенных в зале было очень душно, но живописно освещенный китайскими фонарями сад представлял прохладное убежище.

В среду, после полудня, наследник цесаревич принял участие в устроенном в честь его императорского высочества в казенном саду Garden Party. Вечером состоялся обед у губернатора.

В четверг (13/25-го [декабря]), около 10 часов утра, наследник цесаревич вместе с принцем Георгием Греческим отправились на фрегат «Память Азова», чтобы перед выездом из Бомбея навестить великого князя Георгия Александровича, здоровье которого не вполне поправилось. Их высочества пожелали совершить поездку инкогнито, почему для переезда до пристани был приготовлен наемный экипаж, запряженный парою. У пристани высоких путешественников ожидал русский военный катер. Пробыв на фрегате около 3-х часов, наследник цесаревич возвратился в город, а после полудня была предпринята его императорским высочеством, в сопровождении принца Георгия Греческого и губернатора, поездка по туземным кварталам Бомбея. Эта поездка была совершена равным образом инкогнито, в наемном экипаже, благодаря чему высокие путешественники получили возможность совершенно свободно осмотреть весьма много из того, что туземный город представляет любопытного. По базарам, где народ обыкновенно толпится, приходилось ехать шагом, и их высочества могли видеть представителей различных народностей, населяющих Бомбей или его посещающих. На углу Эспланада-Роуд путешественники остановились, чтобы посмотреть на молодых парси (последователей религии Зороастра), игравших в криккет.

Затем новая остановка была сделана у Альблес-Баг, где празднуются обыкновенно браки парсиев. Августейшие путешественники имели возможность посмотреть на одну из таких церемоний, в которой участвовало от двух до трех сот последователей Зороастра в их обычных белых одеждах; приблизительно такое же число женщин, одетых в шелковые ярких цветов ткани, обшитые золотыми и серебряными галунами, и украшенных драгоценностями, сидело у окон домиков, расположенных по обе стороны Бага. Поездка была окончена в 6¹/₂ часа пополудни.

После обеда, в 9 ¹/₂ часа, наследник цесаревич и принц Георгий Греческий со свитой перешли в центральную залу и там выразили его превосходительству губернатору и его супруге свою искреннюю благодарность за оказанное им гостеприимство. Леди Гаррис проводила своих высоких гостей до крыльца и там простилась с ними, после чего августейшие путешественники отправились на железнодорожную станцию в том самом порядке, в коем состоялось их прибытие в губернаторский дом. Наследник цесаревич сел вместе с губернатором в экипаж, эскортируемый конвоем. На станции их высочества были встречены старшими военными чинами и железнодорожным начальством. В главной зале станции их высочества простились с офицерами русской эскадры и затем вышли на платформу, куда посторонняя публика не была допущена. Вся платформа была устлана красным сукном, и вдоль ее были расставлены, с одной стороны, чины железнодорожной полиции, а с другой — служители губернатора в красных ливреях, белых турбанах и белых же поясах. Благодаря заботам г. Миддельтона, начальника местного железнодорожного управления, экстренный поезд был устроен со всеми возможными удобствами; он состоял из шести вагонов-салонов, одного вагона 2-го класса, двух 3-го класса и двух багажных. Первый вагон был предназначен для наследника цесаревича и принца Георгия, а остальные вагоны-салоны для лиц свиты. В вагоне 2-го класса поместились: пять европейских служителей и четверо туземных ординарцев, а в вагонах 3-го класса — остальные служители в числе 25 человек.

Простившись с его превосходительством губернатором, Высокие Путешественники заняли свои места, и поезд двинулся под главным управлением г. Миддельтона. В поезде находились и гг. Сконнель, начальник уездной полиции, и Джефферис, заведующий пассажирским движением.

^{АВПРИ, ф. Среднеазиатский стол, оп. 485, д. 1004. Перевод с англ., современный оригиналу.}