53. Как короли созидали королевства

53. Как короли созидали королевства

Не только Василий Темный и Иван III, но и некоторые европейские властители начали понимать – сильная власть станет только благом и для них, и для их подданных. Во Франции Людовик XI сам в юности поучаствовал в мятежах, побродяжничал по разным странам и в полной мере убедился, сколько вреда несет феодальная анархия. Взойдя на престол, разогнал министров и придворных отца, привыкших бесконтрольно решать все вопросы и пастись в казне. Набрал служащих из «низов», которые были бы верны королю. Стал лично проверять финансы, кропотливо разбираться в политических и экономических проблемах. Ввел новую систему налогов, а аристократов начал прижимать, добиваться от них повиновения.

Не тут-то было! Знать забурлила. Шумели, что король преступил исконные права и свободы французов. Герцоги Бретонский, Бурбонский, Беррийский, брат Людовика Карл составили «Лигу общественного блага». Возглавил ее Карл Смелый Бургундский, он заявлял: «Я так люблю Францию, что предпочел бы иметь в ней 6 государей вместо одного». Примкнули многие дворяне, высокопоставленные священнослужители, будоражили население. Поддержал английский король Эдуард IV, заключил союз с Бургундией. Войска противников и сторонников короля схлестнулись в 1465 г. под Монлери. Трещали переломанные копья и кости, мечи грохотали по жестянкам шлемов и панцирей, надрывались воплями искалеченные.

Людовик вынужден был отступить. Его недруги двинулись следом, осадили Париж и заставили его капитулировать.

«Лига» торжествовала, продиктовала условия: пускай король распоряжается только в собственных владениях, в центральной части Франции, откажется от каких бы то ни было прав в землях вассалов, не вмешивается в их дела. Государство разделялось на куски. Людовику пришлось согласиться. Зато он был выдающимся дипломатом, хитрым и изворотливым. Выговорил единственное пожелание, заключать договор не со всей «Лигой», а с каждым противником по отдельности. При переговорах герцогов занесло от жадности, они силились урвать побольше. Тем самым они полностью разоблачили себя, какое «общественное благо» им нужно.

Ну а король постарался перессорить их. Отдавал одному то, на что претендовал другой, заигрывал с третьим, подкупал четвертого. Войну выиграла «Лига», но Людовик уничтожил «Лигу». А в мирные годы французы увидели, что в урезанных королевских владениях живется не в пример лучше, чем под властью герцогов. Здесь наладилось четкое управление, порядок. Монарх был крайне набожным, очень бережливым, средства на ветер не выбрасывал, одевался скромно, как рядовой горожанин. Правда, он унаследовал от отца страсть к женскому полу. Но не заводил дорогостоящих фавориток, не позволял дамам играть главные роли при дворе. Король вообще избегал попадать под чье-либо влияние. Довольствовался временными любовницами из простолюдинок и быстро расставался с ними, отблагодарив кое-какими подарками.

В противовес буйной знати Людовик возвышал судейских чиновников. Уравнивал их в правах с дворянами, освобождал от податей и повинностей. Кроме родового «дворянства шпаги», во Франции появилось «дворянство мантии». Король получал от этого сплошные выгоды. Патенты судей стоили недешево, но разбогатевшие граждане стремились «выйти в люди», охотно покупали их для себя или сыновей. В казну потекли доходы. А вернейшей опорой Людовика стал Парижский парламент – во Франции парламенты были не законодательными, а судебными органами.

С помощью юристов-крючкотворов король взялся опутывать феодалов. Выискивали нарушения законов, обязательств, договоров. Кого-то притягивали к ответу, конфискуя земли. Кто-то умирал без прямых наследников, и его собственность отсуживал король. Но ведь и в герцогствах были свои парламенты, судьи, состоятельные купцы и ремесленники. Разве им не хотелось приобрести такие же права, как парижским коллегам? Бургундские, нормандские, бурбонские города потянулись к Людовику.

Он этим воспользовался, давил противников поодиночке. Овладел Пикардией, отнял у герцога Беррийского Нормандию, отобрал часть земель у герцога Бретонского и заставил признать зависимость от короля. Тут уж встревожился бургундский Карл Смелый. Людовик обставлял аристократов как хотел! В 1468 г. Карл пригласил его для переговоров, гарантировал безопасность. Один из советников короля, кардинал Моле, был в сговоре с оппозицией, уломал монарха ехать. Людовик прибыл на встречу со свитой из 100 человек. Но в это время против герцога Бургундского восстал город Льеж, объявил, что переходит под покровительство короля.

Для Карла Смелого это оказалось как нельзя кстати. Он обвинил Людовика, что тот подстроил бунт, и арестовал. Хотел расправиться с ним, и пленник выкрутился только одним способом – отказался от всех своих достижений, от присоединенных земель, раздал дополнительные владения. Ему пришлось пройти и через унижение. Карл потребовал, чтобы он присутствовал при наказании восставших. Граждан Льежа, находившихся в других подвластных городах, герцог захватил в заложники. С большим войском подступил к мятежному городу.

Узнав, что сам король находится в плену, осажденные пали духом. 300 именитых горожан явились к Карлу босые, в одних рубахах, молили лишь о том, чтобы он не сжигал город и пощадил жителей. Герцог назначил огромную контрибуцию, велел разоружиться, снести стены и башни. Через сделанный пролом он въехал в Льеж, но все равно предал смерти заложников, предводителей восстания и тех, кого считал сторонниками короля. Людовика Карл заставил надеть на шляпу бургундскую эмблему и любоваться на казни вместе с герцогом – пусть люди посмотрят на короля, ради которого бунтовали.

В Париж Людовик вернулся оплеванным. Для кардинала Моле, уговорившего его ехать в лапы к врагу, он придумал изощренную кару. Заточил в клетку, где нельзя было ни лечь, ни встать в полный рост. Но с провалом замыслов король смирился ненадолго. Поднакопил средства, усилил армию наемниками. Через год Парижский парламент признал договор с Карлом Смелым недействительным и вызвал его на суд. Бургундский герцог вспылил и полез воевать. Кроме смелости, он отличился и неуемной жестокостью. Взяв штурмом город Ноэль, приказал истребить все население. Рубили с плеча онемевших от ужаса лавочников, ремесленников, нищих, развешивали на стенах и столбах орущих детишек и изнасилованных баб. Хотя рыцари оказались человечнее герцога, кое-кому позволяли потихоньку скрыться [6]. Но бесчинства бургундцев стали предупреждением для других городов, они стойко оборонялись. А «Лиги общественного блага» больше не существовало, противники короля действовали вразнобой. Одолеть Людовика у Карла не получалось.

На Пиренейском полуострове тоже возобладали процессы централизации, но кошмаров и крови было гораздо меньше. Здесь разрослось королевство Арагон. Король Альфонс V Великодушный взял под покровительство Неаполитанское королевство, защищал своими войсками. Но при этом подмял под себя, навязал договор, согласно которому неаполитанская королева Жанна II назначила его своим наследником. После смерти Жанны Альфонсу достались юг Италии, острова Сицилия, Сардиния. Короля очень уж влекли прелести «возрождения». Он переехал в Неаполь, с головой окунулся в атмосферу легкомысленных развлечений. Резвился на карнавалах, швырял деньги на украшение новой резиденции, заказывал картины, чтоб придворные дамы позировали голышом – за что его прославили как покровителя искусства и науки.

Но родной Арагон оказался в положении захудалой окраины. Из него только вытягивали налоги, а дела Альфонс совсем запустил. Когда он отошел в мир иной, новому королю Хуану II пришлось не сладко. Арагонские дворяне возмущались, взбунтовалась и отпала Каталония. А в итальянских владениях закручивалась совершенно другая политика. Хуан разрывался надвое. Управление Арагоном он передал наследнику престола Фердинанду. Искал и союзников. В соседней Кастилии подросла принцесса Изабелла. Братьев у нее не было, ей должна была достаться корона. Альянс показался выгодным и для кастильских, и для арагонских королей. В 1469 г. Изабеллу и Фердинанда обвенчали. Так стала складываться новая держава, Испания.

Впрочем, будущие испанцы об этом пока не задумывались. Кастилия и Арагон еще были отдельными государствами. Но чета наследников получилась дружной. Изабелла была на год старше 17-летнего мужа и лидировала в семье. А через несколько лет она похоронила отца и стала королевой Кастилии. Она, а не супруг. Фердинанд был лишь арагонским принцем и власти в Кастилии не имел. Изабелла же оказалась умной и дальновидной правительницей. Она всячески ласкала дворян, указывала, какое почетное место они занимают. Хотя на самом деле брала благородную касту в жесткий оборот. Дворянам запрещалось заниматься торговлей, промыслами, ремеслами – это объявлялось несовместимым с рыцарской честью. Нарушитель изгонялся из дворянского сословия. Гордые идальго приветствовали такие меры, соглашались, что им не подобает унижаться. Но единственным способом заработать у них оставалась военная служба.

А фундаментом государства Изабелла сделала города. Она предоставила большие полномочия органам муниципального самоуправления, кортесам. Точно так же, как Людовик XI, выделила профессиональных чиновников с юридическим, богословским образованием, в Испании их называли «летрадо». Они освобождались от налогов, заседали в судах, играли важную роль в правительстве [19]. Опираясь на эти силы, Изабелла наводила в стране порядок. Из горожан создавались отряды стражи, «санта эрмандад», брали под охрану улицы, дороги. Крепко досталось не только ворам и разбойникам, но и дворянам, привыкшим задирать простолюдинов или рубиться на дуэлях. Их без долгих разговоров спроваживали в тюрьмы. Кастилия стала самым спокойным и дисциплинированным королевством. А под влиянием жены к ней все теснее прирастал Арагон. Жена помогла Фердинанду подавить мятеж в Каталонии. Но при этом и Каталонию прибрала в собственные ручки.

В Англии до какого-либо порядка было ох как далеко! Свергнутый больной король Генрих VI коротал годы в Тауэре, его супруга Маргарита Анжуйская с сыном Эдуардом тосковали без власти и без надежд во Франции. А от победы Йорков над Ланкастерами больше всех выиграл не новый король Эдуард IV, а его двоюродный братец Уорвик. Посадив родственника на престол, он полагал, что монарх обязан ему и должен во всем слушаться. Уорвик в полной мере вознаградил собственную персону, нахапал имения казненных и бежавших Ланкастеров, а при короле пристроился в качестве всесильного опекуна, сам принимал решения, распределял назначения.

Но Эдуарду надоело быть безвольной тенью. Он все чаще пытался принимать самостоятельные решения. Двоюродному брату его порывы к независимости не понравились, отношения между ними испортились. Наконец, король задумал круто изменить политическую линию. Примириться с побежденными соперниками, погасить кровную вражду между Норками и Ланкастерами. Для этого он решил жениться на представительнице рода Ланкастеров Елизавете Вудвилл. Уорвик резко осуждал такой брак, но Эдуард отмел его возражения. Временщик догадался, что король целенаправленно отодвигает его от власти и считаться с ним больше не намерен.

Он страшно оскорбился. Воспринял поведение подопечного как черную неблагодарность. Но Уорвик имел в стране колоссальное влияние и был чрезвычайно высокого мнения о своих способностях. Вознамерился просто-напросто сменить короля. Если Эдуард не хочет ценить его по достоинству, можно извлечь из Тауэра Генриха IV. Уорвик принялся организовывать заговор, связался с Ланкастерами, торговался, что ему дадут за переворот. Однако это стало известно королю, и он объявил могущественного вельможу изменником. Поймать не сумел, Уорвик упорхнул во Францию.

Там он без труда нашел общий язык с Маргаритой Анжуйской. Расписал, что среди английской знати у него много друзей, и дела ее династии легко поправить. Скинуть Эдуарда IV, ее муж опять сядет на троне, она возвратит себе достоинстко королевы, а Уорвик, естественно, будет главным советником. Маргарита загорелась, начала собирать эмигрантов, обратилась к брату Людовику XI. Французскому властителю идея пришлась по душе – ведь Эдуард IV помогал Карлу Бургундскому. Он выделил солдат, корабли. В 1470 г. Маргарита и Уорвик высадились в Британии. С английскими заговорщиками снеслись заранее, они подняли в Лондоне мятеж. Эдуард IV бежал. Победители вступили в столицу. Несчастного Генриха IV освободили из тюрьмы, помыли, переселили во дворец. Уорвик блистал и собирал поздравления, льстецы прилепили ему прозвище «делатель королей».

Но его двоюродный брат не сложил оружия. Распространил воззвание, что Генрих и Маргарита чужеземные ставленники, привели с собой французов. А за счет Ланкастеров поживился не только Уорвик. Другие аристократы из партии Йорков тоже урвали себе замки, деревни, земли. Теперь они боялись мести и не горели желанием расставаться с добычей. Под знамена Эдуарда IV встали отряды сторонников. Война Алой и Белой роз полыхнула с новой силой. В апреле 1471 г. армии сошлись у Барнета. Дрались с крайней ожесточенностью, с обеих сторон полегли тысячи воинов. Побоище завершилось вничью, но в числе убитых был Уорвик. Он был и главным агитатором, переманивая к себе английскую знать, и организатором. Без него пошел разброд, начались споры между британцами и французами.

А Эдуард IV сумел быстро пополнить войско и не позволил противнику очухаться, через две недели атаковал врага у Тьюксбери. Разгромил Ланкастер наголову, в страшной сече погибли все предводители этой партии. Погиб и сын Маргариты Анжуйской, наследник престола. Дальнейшая борьба потеряла смысл для королевы, она отчалила к французским берегам. Эдуард IV торжественно двинулся на Лондон. Беспомощный король Генрих так и сидел во дворце. Кому был нужен умалишенный? Жена на войну его не брала, чтобы не мешал, а сейчас его взяли под руки и отвезли обратно в Тауэр. Но Эдуард сделал вывод, что оставлять соперника, даже в темнице, небезопасно. Очень скоро Генрих приказал долго жить [59].

Состояние Англии было плачевным. Войска Алой и Белой роз разорили ее, казна опустела. Но подсуетился Людовик XI. Раз уж надежды свергнуть враждебного короля не сбылись, он вступил в переговоры с Эдуардом IV Признал его законным властителем Англии, предложил выплачивать солидные субсидии. Британский король обрадовался, гордо заявлял, что французы боятся его и называл субсидии данью. Но Людовик не обращал внимания на термины. Эдуард не знал, что выплаты посулили не только ему. Французский король позаботился подкупить всех его приближенных. А в своем окружении пояснял – война обходится гораздо дороже. С Англией заключили мир.

Карл Бургундский лишился самого сильного союзника. Прочих его сторонников выводили из игры по очереди. Брат Людовика умер сам – подозревали, что был отравлен. Его герцогство перешло к королю. Мятежный граф Арманьяк был разгромлен и погиб. А Карл Смелый потерпел ряд неудач, и Людовик предложил ему перемирие. Бургундский герцог прикинул, что ему и впрямь нужна передышка, согласился. Хотя король умел использовать передышки гораздо лучше, чем его враги.

Пока французы и немцы были заняты собственными проблемами, Италия могла жить спокойно, крупные вторжения ей не грозили. Об объединении итальянские государства даже не помышляли, наживать прибыли было удобнее поодиночке. Происходили разборки местного уровня, но они не были очень разорительными. Под властью банкиров Лоренцо и Джулиано Медичи особенно пышно расцвела Флоренция. Сюда стекались богатства из разных стран, город украшался дворцами, статуями.

Медичи, в общем-то, не отличались добродетелями. К их недругам подсылались наемные убийцы. Горожан, посмевших выступать против властителей, обвиняли в тех или иных преступлениях и вешали. Водились за ними и совсем неприглядные дела, обманами и судами они отобрали приданое у нескольких осиротевших девиц. Зависимые от Флоренции города облагали суровыми поборами. Один из них, Вольтерра, взбунтовался, но его жестоко усмирили, вырезали значительную часть жителей. Тем не менее, флорентийцы обожали своих правителей. Они получали от Медичи работу, угощались и напивались на городских празднествах, задирали носы перед менее престижными городами.

Красоте Флоренции, Венеции, Милана, Неаполя завидовал даже папа Сикст IV. Рим по сравнению с ними выглядел отнюдь не «мировой столицей». Папа затеял грандиозную перестройку. Центр «вечного города» стали расчищать от старых зданий и развалюх, планировались просторные площади, были заложены несколько больших храмов, в том числе знаменитая Сикстинская капелла. Но это стоило дорого. А политические папские проекты тоже требовали немало денег. Ватикан по уши влез в долги к тем же Медичи. Банкиры встревали в церковные дела, продвигали нужные им фигуры на высшие церковные посты, подбирали под себя статьи доходов.

Сикст IV придумал достойный выход. Сговорился с флорентийской семейкой Пацци. Они когда-то соперничали с Медичи, потом их оттерли на роль второстепенного банка. Папа закинул им мысль прикончить правителей Флоренции. Для всех получалось хорошо: Пацци выйдут в лидеры, а Сикст спишет свои долги и, конечно же, отпустит грех. Покушение на братьев Медичи организовали в городском соборе, прямо во время мессы. Но убийцы волновались, да и толпа помешала. Смерть настигла только Джулиано, а Лоренцо спасся. Возмущенные горожане растерзали Пацци и их сообщников, умиленно чествовали уцелевшего властителя, присвоили ему титул «отца отечества» и почетную приставку к имени: Лоренцо Медичи Великолепный. Сиксту IV пришлось подлизываться, вилять хвостом – разумеется, Лоренцо догадался, кто организовал заговор. Впрочем, папу он простил, получив как компенсацию новые подряды.

А в европейских делах папе и германскому императору Фридриху опять не давала покоя Чехия. В 1471 г. там умер «национальный» король Иржи Подебрад. Ясное дело, что Фридрих проявил интерес к короне. Но кандидатуры императора и его родственников чехи единодушно отвергли. Хотя на этом их единодушие кончилось. Часть панов желала передаться венгерскому Матьяшу Корвину. Другая резонно указывала – венгры сядут на шею не хуже немцев. Вспомнила, как королем Чехии избирали польско-литовского Казимира. Сейчас у него подрос юный сын Владислав, почему было не пригласить мальчишку?

Казимиру предложение понравилось. Он владел двумя странами, сын пристегнет третью, складывалась эдакая империя Ягеллонов. В предвыборных баталиях поляки и венгры щедро сыпали золотом. Гуситы склонялись к Матьяшу Корвину, в его государстве тоже хватало еретиков. Католическая церковь поддержала Владислава. Но победить не смог ни один кандидат – обе стороны признавали лишь «своего». Ну что ж, привычно взялись за мечи. Бои продолжались шесть лет. Снова горели города, после сражений закапывали груды польских, венгерских, чешских, литовских трупов. Изрядно потрепав друг друга, выдохлись. А по здравом размышлении забеспокоились: результатов их драки выжидали немцы. Навалятся на измочаленных победителей и прикарманят выигрыш. Матьяш Корвин и Владислав Ягеллон решили иначе. Подписали Ольмюцкий мир и поделили Чехию пополам, у нее стало два короля [59].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.