Глава VI Дешифровка языка

Глава VI

Дешифровка языка

«История египетского языка, ввиду его происхождения и необычайно продолжительного существования, должна быть особенно поучительна. В настоящее время она не может быть написана».

(Б. А. Тураев, «Египетская литература», 1924)

Самые древние иероглифические тексты Египта датируются XXXII веком до н. э. Самые поздние — IV веком н. э. Итого — более 35 веков. Но история египетского языка охватывает еще больший промежуток времени.

В 1880 году Масперо открыл тексты, начертанные на внутренних стенах пирамид фараонов V и VI династий, которые, по словам академика Тураева, «сделались исходным пунктом для изучения египетского языка, религии и культуры и вместе с тем одним из самых важных памятников общечеловеческого значения», ибо «это едва ли не древнейшее произведение религиозной литературы человечества». Язык текстов пирамид отличается архаичностью по сравнению с другими письменными памятниками той эпохи. Ведь эти тексты сложились в глубочайшей древности, еще до того, как Египет был объединен в одну державу, до изобретения искусства письма. Ритуальные формулы, начертанные на пирамидах, уводят в глубину времен, отдаленных от нашей эпохи на добрые шесть тысяч лет. Недаром в самих текстах пирамид есть ссылки на древние изречения, которые, вероятно, передавались первоначально устно. Вот почему мы можем говорить об особом архаическом языке, отличном от староегипетского, представленного текстами 3200–2200 гг. до н. э.

Староегипетский язык просуществовал около тысячи лет. Затем ему на смену приходит так называемый среднеегипетский язык, именуемый еще классическим — на нем написано большинство замечательных литературных и поэтических произведений страны пирамид, и ему стремились подражать в более поздние эпохи. На классическом языке продолжали писать и после того, как он перестал быть разговорным, живым языком Египта. Вплоть до самых последних лет существования самобытной цивилизации в долине Нила жрецы сохраняли его в религиозном культе, хотя он был непонятен населению примерно так же, как старославянский — русским, а латынь — итальянцам или французам.

Уже в текстах XVI века до н. э. ученые обнаружили отдельные элементы новоегипетского языка: очевидно, в ту эпоху жители долины Нила изъяснялись на нем, и разговорная речь пыталась проникнуть в среднеегипетский, бывший языком литературы. А с XIV века до н. э. новоегипетский прокладывает себе дорогу и в литературу, на нем начинают писать деловые документы, сказки, монументальные надписи и т. п. Окончательный перелом в пользу этого языка происходит в эпоху фараона — реформатора Эхнатона. А затем, во время XIX династии, которое справедливо называют эпохой Рамсеса II, начинается расцвет новоегипетской литературы.

Следующим этапом долгой жизни древних египтян был демотический язык. Иероглифические надписи встречаются в первые века нашей эры — ими покрывались стены храмов. Но в эпоху от VIII века до н. э. до V века н. э. основная часть текстов писалась на папирусах демотическим, скорописным письмом. Демотический язык — как бы переходное звено между новоегипетским и коптским. Хотя само название «демотический» образовано от греческого слова «демос» (народ), нельзя считать, что этот язык отражал только живую разговорную речь египтян, подобно тому как до этого «живым» был язык новоегипетский. Самые ранние демотические тексты, безусловно, связаны с народной речью. Но позднее и в демотике вырабатываются свои каноны и традиции, она становится официальной письменностью. А население долины Нила говорит на наречиях, отличных от демотического языка. Они-то и ложатся в основу коптского языка.

Коптский язык пользовался алфавитным письмом, заимствованным у греков. Но так как в нем существовали звуки, отсутствовавшие в греческом, создатели коптского алфавита заимствовали из демотики 8 знаков, стилизовали их и стали передавать с их помощью эти звуки.

Единого коптского литературного языка не существовало: тексты писались на пяти различных диалектах. В основном это были переводы Библии, жития святых и мучеников, сказки и даже исторический роман на коптском языке. После арабского завоевания Египта язык коптов постепенно умирает. До XVII–XVIII вв. на нем еще сочиняются церковные гимны, а затем он превращается в ритуальный язык богослужения, подобный старославянскому. Правда, еще в XIX веке, во времена Шампольона, некоторые копты-священнослужители свободно говорили по-коптски (и даже переписывались на нем: прочесть и понять такие послания вряд ли кто мог). А в начале нашего столетия предпринимались попытки ввести преподавание коптского в школе и сделать его вновь «живым» языком. Попытки этого искусственного воскрешения не удались. Однако не так давно ученые обнаружили, что некоторые жители деревушки Пи-Солсел в Верхнем Египте и поныне в своей речи (на арабском языке) употребляют ряд коптских слов и выражений. Таким образом, потомок древнеегипетского языка смог дожить до XX века.

От ритуальных формул текстов пирамид, восходящих ко временам четвертого тысячелетия до н. э., до коптского языка, просуществовавшего чуть ли не до наших дней, — таков поистине гигантский отрезок времени (около шестидесяти веков!), на протяжении которого мы можем проследить судьбы египетского языка. Но несмотря на то, что ни один язык мира не может похвастать такой длительной историей, знания о языке страны пирамид и по сей день остаются еще недостаточными. И главным камнем преткновения остается, как и во времена Шампольона, фонетика.

Египтяне, как вы знаете, передавали на письме лишь «костяк согласных». Но для того чтобы египетские имена и слова не превращались в набор согласных (попробуйте-ка произнести их вслух!), египтологи дают им условную огласовку, так называемое школьное чтение. Между согласными вставляется для благозвучия гласный звук «е», и слово «дом», писавшееся «п-р», читается «пер», слово «м-н» — «мен» и т. п. Другой путь — огласовка египетских слов, в частности имен, с привлечением фонетики языка коптов. Следуя ей, имя Эхнатон надо читать Эхне-йот, Нефертити — Нефр-эт и т. д. Однако и эта огласовка, более правильная, чем по методу школьного чтения, также не передает в точности звучания этих имен. Ведь язык коптов отделен многими веками от языка древних египтян, в нем за это время наверняка произошли большие изменения, в особенности в составе гласных. Да и единого коптского языка не было, и неизвестно, какой из диалектов положить в основу при реконструкции фонетики древнеегипетского. А ведь диалекты различаются главным образом именно гласными звуками.

Неизвестными остаются и многие законы грамматики языка древних египтян. Ведь язык этот мертвый, и ученым приходится устанавливать его структуру лишь на основании текстов, число которых очень велико, но все-таки не безгранично. И делают они это путем дешифровки, сопоставляя грамматические категории, отыскивая синтаксические конструкции и т. д. Работа эта еще более кропотливая и трудоемкая, чем дешифровка собственно письма.

Судите сами: в известных нам египетских текстах около 100 000 раз встречается предлог, передаваемый согласной «м» (как он звучал — «ма», «ме» или иначе, мы не знаем). Предлог этот участвует в создании 4 составных и 22 сложных предлогов и сам имеет около полусотни вариантов частных значений (помимо основного, соответствующего русскому предлогу «в»). А ведь это только его, так сказать, дешифрованные значения. Не исключено, что среди 100 000 случаев употребления предлога «м» имеются еще другие оттенки смысла, пока не установленные. Помимо «м», в египетском языке есть и другие предлоги, встречающиеся очень часто: «н» (около 50 000 раз), «р» (свыше 30 000 раз) и другие. И у каждого из них несколько значений, каждый требует своей дешифровки на огромном фактическом материале. Сходная ситуация во всех других областях египетской филологии.

Почти в любом вновь открытом тексте встречаются слова, ранее неизвестные. Египтологам приходится дешифровать их, устанавливать значение, исходя из контекста, сходства этого слова с другими, уже известными словами, и т. д. Но ведь и смысл последних установлен нами не окончательно. Недаром глава английских египтологов А. Гардинер писал, что всякому ученому, проработавшему над текстами «хотя бы пару лет, должна быть предоставлена возможность проверить, если он это считает нужным, правильность лексикографических взглядов своих учителей», то есть передешифровать смысл слова, казалось бы, уже установленный предшественниками. И это — после всей поистине титанической работы, проделанной египтологами мира, составления монументального словаря, включившего 16 000 слов после обработки текстов, объемом более полутора миллионов словоупотреблений!

Египетский язык не был изолирован, как и культура долины Нила, от влияний со стороны, особенно после того, как народ Египта пришел в длительное соприкосновение с соседними народами. В него стали попадать финикийские, греческие и другие иноязычные слова. В свою очередь, египетская лексика обогатила многие языки мира, в том числе и наш русский. Прежде всего это личные имена, попавшие на Русь после принятия христианства. Имя Онуфрий происходит из египетского эпитета бога Осириса («постоянно пребывающий в благости» — Унн-Неферу); имя Псой — от египетского «шай» (судьба); Сусанна — «сешенен» (лотос). К «языческому» Египту восходят христианские имена Пафнутий, Гурий, Таисия, Пахом и даже, казалось бы, такое «ультрабиблейское» имя, как Моисей, в основе которого лежит египетский глагол «меши» (рождать). К египетским корням восходят слова «папирус» (и «папироса»), «оазис», «химия», «натрий», «фармакопея», «лев», «ибис» и ряд других.

Но далеко не все случаи сходства языка египтян с языком соседей можно объяснить заимствованиями. Оказывается, общий словарный фонд, основные слова, вроде «вода», «отец», «мать» и другие, родственны в языке египтян, древних евреев и ливийцев, арабов, а также жителей ряда стран Тропической Африки. Ибо все они входят в состав огромной семито-хамитской, или афро-азиатской (так как носители этих языков живут на этих двух континентах) семьи, внутри которой египетский образует особую ветвь, наряду с семитской (арабский, древнееврейский, финикийский и другие), берберо-ливийской (ныне представленной наречиями туарегов Сахары), кушитской (Юго-Восточный «Рог Африки»), чадской (язык хауса и многие другие).

Семито-хамитские языки широко распространены в Африке — в Судане, Сомали, Эфиопии, Нигерии, Республике Чад; отдельные диалекты проникли глубоко на юг Африки, в Танзанию. И фонетика, и грамматика, и лексика языков этой семьи резко отличны от других языков Африки, называемых негроафриканскими, или зинджскими (зинджами называли арабы коренное население Тропической Африки). Вполне понятно, что, живя в контакте с носителями зинджских языков, семито-хамитские языки Африки испытали их влияние (например, туарегский, хауса и др.). Но, что знаменательно, древнее зинджское влияние есть и в египетском языке, история которого уходит в глубины тысячелетий. А это говорит о длительном контакте египтян с жителями Тропической Африки, причем очень и очень древнем, когда складывался египетский язык, — это событие мы должны отнести более чем на б тысяч лет от наших дней.

Характернейшая черта ряда зинджских языков — деление имен существительных на особые классы, которые отличаются своеобразием, ибо связаны с величиной и формой предмета, с соотношением предметов в пространстве и т. д., например в наиболее распространенном зинджском языке, суахили, есть более 15 классов, в том числе класс округлых предметов, куда зачислены глаз, огурец и т. п., класс жидкостей и существительных с абстрактным или собирательным значением и др. Каждый из этих классов имеет свои характерные признаки, оформляется особым грамматическим показателем. И подобные же классы мы находим в языке древних египтян.

По-египетски слово «слон» передается как «иб»; «гиппопотам — «деб»; у них явно выражены окончания на «б». «Овца» звучит как «зер», ряд названий других домашних животных также оканчивается на «р». Значит, класс диких животных выделялся суффиксом «б», а класс «производственных» — суффиксом «р». Быть может, язык египтян в долине Нила складывался под влиянием зинджских наречий, на которых говорило темнокожее население Африки? Это лишь гипотеза, нуждающаяся в проверке.

По мнению доктора филологических наук Ю. Н. Завадовского, влияние зинджских языков отразилось не только на языке, но и на системе иероглифики египтян, ибо письмо отражает структуру языка.

Иероглифические знаки «охватывают все то, что древним египтянам показалось достойным внимания, чтобы быть отмеченным особым символом, — пишет он. — Представляется заманчивым установить процентные соотношения между группировками слов как в письменной системе египтян, так и в их языке».