Эпилог

Эпилог

Петр Александрович Румянцев умер 8 декабря 1796 года. Еще двадцать с лишним лет он служил своему Отечеству, но уже не мог дать ничего подобного тому, что он совершил во время Семилетней войны и русско-турецкой 1768–1774 гг., названной в его честь Румянцевской.

На российском престоле в то время, когда умер Румянцев, несколько дней уже царствовал Павел I. Он, узнав о смерти любимого полководца, повелел императорскому двору носить три дня траур.

– Румянцев во время царствования отца и матери моей прославился в России более, чем Тюренн во Франции. Он почитаем и любим был покойным Петром III и был ему предан, за что и воздаю такую честь его памяти, какой еще ни один полководец не имел в моем Отечестве.

Напомню читателям, что Тюренн был одним из выдающихся и знаменитых полководцев Франции XVII столетия, внук Вильгельма Оранского, активный участник Тридцатилетней войны и других войн Франции, которые она вела при Людовике XIV против Испании, Нидерландов, Фландрии, маршал Франции.

Екатерина II часто величала Румянцева Велисарием, в честь знаменитого византийского полководца VI века, сподвижника Юстиниана I. Уроженец Фракии, Велисарий громил иранские войска, стер с лица земли государство вандалов в Северной Африке, завоевал для Византии в свое время Сицилию, Неаполь, Рим. Велисарий и Тюренн были для своего времени реформаторами военного искусства, смело применяли в битвах новые тактические и стратегические принципы ведения войны, но оба придерживались главного принципа военного искусства – достигать победы с наименьшими человеческими потерями, а потому много маневрировали, выбирая лучшее расположение для своих войск, чтобы затем разгромить неприятеля в открытом бою.

Много лет фельдмаршал Румянцев был в тени, на втором плане, исполняя второстепенные должности в последней трети царствования Екатерины II. Он часто ссылался на недомогания, но главной причиной отказа вновь стать активным проводником политики «всемилостивейшей императрицы» было нежелание его раболепно выполнять ее повеления, которые не всегда ему были по сердцу и по душе. Так, в частности, в период обострения польских событий 1792 года она писала стареющему фельдмаршалу, спокойно доживающему славный век в своем поместье: «…скажу здесь только то, что я, услыша о лучшем состоянии теперь здоровья Вашего, обрадовалась и желаю, чтоб оно дало Вам новые силы разделить со мною тягости мои; ибо Вы сами довольно знаете, сколь отечество помнит Вас, содержа незабвенно всегда заслуги Ваши в сердце своем.

Знаете также и то, сколь много и все войско самое любит Вас, и сколь оно порадуется, услыша только, что обожаемый Велисарий их опять приемлет их, как детей своих, в свое попечение. Я, уверена будучи не менее и о Вашем благорасположении к ним, остаюсь несомненно в ожидании теперь принятия Вами всей армии моей в полное распоряжение Ваше, пребывая при сем навсегда усердная и благосклонная Екатерина» (разрядка моя. – В. П.).

Румянцев не мог не принять предложения императрицы, но командовал армией чисто формально, в сущности не покидая своего уютного поместья, где он обрел покой и столь долгожданную тишину.

Все эти годы он жил однообразной жизнью ушедшего на покой великого человека. Вокруг него всегда было много друзей и близких ему соратников. Жизнь его текла спокойно. Он много читал, размышлял, гулял, разговаривал с приятными ему людьми.

В одной из первых книг о фельдмаршале Румянцеве, с любопытнейшим названием: «Анекдоты, объясняющие дух фельдмаршала графа Петра Александровича Румянцева-Задунайского, с присовокуплением краткого описания некоторых деяний сего великого мужа и переписки его с разными особами», безвестный автор выявляет наиболее выдающиеся черты личности фельдмаршала. Приведу лишь «анекдот» под названием «Достопамятные слова человеколюбивого Румянцева»: «…Всеобщая радость является во всем Российском войске, и веселые лица приветствуют победителя Румянцева. Но сей мудрый герой обнаруживает уныние и, по-видимому, совершенно чуждается радости, произведенной победою. Один из друзей, окружавших Задунайского, спрашивает его, почему не разделяет он всеобщего веселия при столь славном поражении неприятеля. В то время граф Румянцев говорит ему: «Посмотри на сии потоки струящейся крови, на сии тела, принесенные в жертву ужасной войне. Как гражданин сражался я за Отечество, как предводитель победил и как человек плачу». Сии слова, сказанные в первую минуту восхищения, производимого победою, делают Румянцева мужем истинно великим».

С тех пор как вышла эта книжка, прошло сто семьдесят семь лет. За это время о Румянцеве никогда не забывали, но было время, когда его заслуги и военные доблести стремились приписать другим славным сынам России, тем самым преуменьшив его значение и возвеличив других. Особенно в этом преуспел Н. Полевой. В книге о Суворове этот одаренный беллетрист всячески преуменьшал военный гений Румянцева, бездоказательно в любых случаях выдвигая на первое место своего любимого героя. Я тоже очень люблю Суворова, но как наивно звучат слова некоторых исторических романистов, пошедших следом за Н. Полевым в оценках сложнейших исторических событий. В частности, один из авторов сообщает: «Успех Суворова резко выделялся на фоне общей бездеятельности румянцевской армии и принес ему Георгия 2-го класса…» Речь здесь идет о частном эпизоде – о стычке бригады Суворова с турецкими отрядами под Туртукаем. Местечко сожгли, турок побили и ушли в свой лагерь, на левый берег Дуная. Суворов здесь лишь исполнитель поиска против неприятеля, а за всеми действиями своих войск следил фельдмаршал Румянцев. Или еще из того же автора: «К тому времени нерешительность Румянцева, страшившегося углубляться за Дунай…»

Румянцев хорошо понимал, что за каждым его решением – судьбы человеческие; он всегда долго готовил операцию, чтобы выиграть ее с наименьшими потерями. И с уважением относился к противнику, турки в то время были очень сильны…

А Георгия 2-го класса Суворов получил за Туртукай по представлению фельдмаршала Румянцева. Не всегда был на высоком уровне Времени русский Марс Суворов. Румянцев порой резко критиковал его за самовольство и строптивость, так мешавшие в достижении еще больших успехов в 1773-м и 1774 годах. Выиграть частное сражение по тем временам еще ничего не значит. Вот почему Румянцев меньше гордился победами при Ларге и Кагуле, чем победами в конце октября 1771 года, когда по всей фронтовой линии Дунайского побережья неприятель был разбит и подавлен только благодаря умелой организации взаимодействия между отдельными корпусами и всей армией. И вот почему Румянцев резко осуждал Суворова, отказавшегося взаимодействовать с Каменским после битвы под Козлуджи. (Сказавшись больным, Суворов покинул поле боя, причинив вред всей армии и Отечеству своему.) Конечно, Румянцеву приходилось быть резким и «холодным» не только с таким выдающимся военным талантом, но и с князем Репниным, графом Салтыковым, князем Долгоруковым и многими другими. Так что вполне резонно эти его подчиненные распространяли о нем всяческие нелепые слухи, дошедшие и до Н. Полевого.

Полковник В.В. Прунцов в очерке «Полководец П.А. Румянцев» отмечал, что Румянцев был не только богато и разносторонне одаренной личностью, образованнейшим человеком своего времени, многогранным в своей деятельности, выдающимся полководцем, глубоким теоретиком военного искусства, замечательным воспитателем армии и блестящим мастером боевой подготовки, но одновременно и крупным государственным деятелем широкого масштаба, талантливым организатором и прекрасным дипломатом. Современный биограф великого полководца отмечает, что роль фельдмаршала Румянцева в отечественной истории была бы куда значительнее, если бы не появился у него сильный соперник в лице Потемкина: «Правда, это был соперник особого рода. Этот соперник не был противником мероприятий Румянцева. Наоборот, он на лету схватывал идеи фельдмаршала, но… проводя эти идеи в жизнь, оформлял их самостоятельно. Вследствие этого Румянцев чувствовал себя обокраденным. Бороться с всесильным Потемкиным было совершенно невозможно: он был фаворитом царицы Екатерины II. Справедливость требует отметить, что Потемкин был талантливый государственный деятель и горячий русский патриот. Румянцев сознавал это, он хорошо понимал, что деятельность Потемкина идет на пользу России и ее армии, но одновременно фельдмаршал не менее ясно сознавал, что лично он сделал бы ту же работу еще лучше, полнее и бескорыстнее.

Административные дарования Потемкина и размах его деятельности Румянцев хорошо знал и ценил. Однако, используя свою близость к царице, Потемкин всюду хотел быть на первом месте. Будучи весьма посредственным полководцем, он тем не менее во вторую русско-турецкую войну занимает пост главнокомандующего, а Румянцев – талантливый полководец и заслуженный фельдмаршал – остается на вторых ролях. Это, конечно, сильно обижало фельдмаршала, лишало его необходимого равновесия и не давало сознания удовлетворенности своими трудами на пользу Родины».

Все это так. И сколько здесь откроется психологических глубин тому, кто внимательно проследит за этими столкновениями двух великих людей XVIII века! Нельзя только приписывать Потемкину то, что намечено и сделано Румянцевым. Нельзя только приписывать Суворову то, что намечено и сделано Румянцевым. Каждому из этих гениев отведено собственное место в истории России, становления ее как великой державы.

После Кучук-Кайнарджийского мира началась новая страница в истории России. Менялась и политическая ориентация России, менялись политические связи и союзы. Постепенно рвались связи с Пруссией, улучшались отношения с Францией и Австрией. По-прежнему сложными были отношения с Польшей, Швецией.

Румянцев внимательно следил за событиями, тосковал и томился от своей бездеятельности. Но, сказавшись больным, он не мог терпеть своей подчиненной от Потемкина роли в армии, а потому чаще всего жил в своем имении под Киевом.

1978-1988.

1996–2002 гг.

И в заключение с благодарностью вспоминаю всех родных, близких друзей и товарищей, рецензентов, издателей, редакторов, сотрудников библиотек Центрального Дома литераторов и Российской государственной библиотеки (бывшей Ленинской), которые с чутким вниманием отнеслись к осуществлению замысла написать эту книгу.

Выражаю глубокую благодарность и руководителям АКБ «ОБЩИМ» Светлане Викторовне Кузьминой и Вадиму Павлиновичу Низову за финансовую помощь в издании моих творческих проектов – АКБ помог издать мне Полное собрание сочинений М.А. Булгакова в 10 томах (Голос, 1995–2000), книгу моих воспоминаний «Счастье быть самим собой» (Голос, 1999), и теперь вот серию моих биографических книг о великих людях, оставивших своими деяниями и творениями неизгладимый след в ИСТОРИИ РОССИИ, – книги о фельдмаршале Румянцеве, Федоре Шаляпине, Алексее Толстом, Михаиле Булгакове, Михаиле Шолохове, изданных издательством «Центрполиграф» в 2000–2003 годах.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.