ЯКОБИНСКИЙ ТЕРРОР

ЯКОБИНСКИЙ ТЕРРОР

Настоящие преступники и убийцы в это время заседали в Национальном Конвенте, и сразу после "сентябрьской резни" они организовали суд над королем. Это был даже не суд, а заранее обдуманное и решенное душегубство.

Кстати, смертный приговор Людовику XVI был вынесен помимо желания большинства членов Конвента, только потому, что среди голосовавших оказалось очень много подставных лиц.

При этом смерть короля была решена большинством всего в 387 голосов против 334 голосов.

В результате король был обезглавлен 21 января 1793 года. Он умер со словами:

— Дай Бог, чтобы моя кровь пролилась на пользу Франции!

К несчастью, страшная смерть короля не остановила французов от безумия. Террористы продолжили неистовства: революционный трибунал, свободный от требований закона и руководствующийся одной лишь "революционной совестью", работал неутомимо.

Казнь короля Людовика XVI. Гравюра XIX в.

16 октября 1793 года вслед за королем была отправлена на гильотину и королева Мария-Антуанетта, обвиненная в контрреволюционном заговоре.

По словам историка Виллиана Слоона, "разнузданная алчность гильотины становилась все неразборчивее в выборе жертв. Сперва падали головы аристократов, затем — королевской четы и ее сторонников, затем — ненавистных богачей, просто состоятельных людей, а под конец — всех и каждого, кто не пресмыкался перед деспотизмом Робеспьера".

Максимилиан Робеспьер — вождь якобинцев, с 1793 года фактически возглавлявший революционное правительство, — вот кто был настоящим сумасшедшим.

В те страшные дни каждый спасался, как мог.

Что же касается гражданина Сада, то его 13 апреля 1793 года назначили присяжным революционного трибунала, а в июле того же года его выдвинули на должность председателя суда. Работая во благо Великой французской революции, в том же апреле 1793 года он вдруг столкнулся со своим тестем, господином Кордье де Лонэ де Монтрёй. Они не виделись уже очень много лет, и теперь этот 78-летний старик отчаянно пытался изображать лояльного республиканца. Но у него не очень хорошо получалось. Теперь бывший "вершитель судеб" старого режима и его семья являлись самой подходящей мишенью для доносов и как следствие — первыми кандидатами на гильотину. В результате роли героев нашей книги теперь принципиальным образом поменялись: старый судья пришел просить защиты у нового.

Революционный трибунал. Суд над королевой Марией-Антуанеттой. Гравюра XIX в.

И надо сказать, Донасьен-Альфонс-Франсуа де Сад проявил милосердие, хотя для этого явно был выбран не самый подходящий момент. Несмотря на "неутомимую работу" Робеспьера и его приспешников, все же имелся некий список семейств, попадавших под защиту нового режима, и к этому списку, по своему собственному усмотрению, наш герой отважно добавил членов семьи де Монтрёй. Сделал он это 22 мая 1793 года, и по всей видимости, именно это помилование и стало вскоре основной причиной его конфликта с властями.

Но пока его не трогали. Создание в апреле 1793 года Комитета Общественного Спасения и сосредоточение всей полноты власти в руках его членов сначала показались попыткой взять под контроль разгул революционной анархии. Возникновение такого органа вроде бы не предвещало кровавого шабаша, вошедшего в историю под названием "якобинский террор". Но потом последовало убийство Жана-Поля Марата дворянкой Шарлоттой Корде д’Армон.

Для этого эта маленькая женщина пошла на обман. Она написала Марату записку и сама отнесла ее к нему. Записка была следующего содержания:

"Я приехала из Кана. При вашей любви к Отечеству, конечно, вам приятно будет узнать о несчастных событиях в этой части республики. Явлюсь к вам завтра в час: благоволите принять меня и уделить несколько минут на объяснение. Я доставлю вам случай оказать Франции важную услугу".

А потом она заявилась к "другу народа" в его дом на улице Кордельеров, 30. По дороге она купила кухонный нож. Марат принял ее, сидя в ванне, и Шарлотта Корде вонзила ему нож в самое сердце. После этого она даже не попыталась бежать…

Ее казнили на четвертый день после случившегося, 17 июля 1793 года. Гибель одного из лидеров якобинцев сделала Максимилиана Робеспьера совершенно неуправляемым.

А потом среди бела дня был убит депутат Мишель Ле Пеллетье де Сен-Фаржо. Он спокойно завтракал в ресторане перед Пале-Руаялем, и тут к нему подошел какой-то человек и вежливо спросил:

— Извините, вы депутат Ле Пеллетье?

Получив утвердительный ответ, он снова поинтересовался:

— Скажите, а как вы голосовали на процессе по делу короля?

— Я голосовал за смертную казнь, — гордо ответил Ле Пеллетье, — так мне подсказала моя совесть.

После этого незнакомец выхватил кинжал и ударил Ле Пеллетье в живот:

— Злодей! А вот тебе за это достойная плата!

В тот же день Ле Пеллетье умер.

Эти два события вдохновили гражданина Сада на прощальную речь, написанную от лица секции Пик. Она называлась "Обращение к духу Марата и Ле Пеллетье" (Aux m?nes de Marat et de Le Pelletier).

Одновременно с этим, оставаясь на своем посту, наш герой продолжал спасать от смерти людей, находившихся под следствием по обвинению в содействии беглым эмигрантам. Например, известно, что одному из таких людей он лично вручил 300 ливров и паспорт — с тем, чтобы он смог беспрепятственно покинуть Париж.

В одном из писем он так излагал свое политическое кредо:

"Я антиякобинец, я их смертельно ненавижу. Я обожаю короля, но я питаю отвращение к былым правонарушениям. Я люблю бесконечное число параграфов конституции, но иные параграфы меня возмущают; я хочу, чтобы дворянству возвратили его блеск, потому что утрата этого блеска дворянством ничему на пользу не служит; я хочу, чтобы король был вождем нации; я решительно против Национального собрания…"

Естественно, в 1793 году человек с подобными взглядами не долго мог оставаться на свободе…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.