БЕЙ СТУДЕНТОВ — СПАСАЙ РОССИЮ?

БЕЙ СТУДЕНТОВ — СПАСАЙ РОССИЮ?

Как уже упоминалось выше, значительная часть жителей Рогачево занимались мясным бизнесом в московском Охотном ряду. Конечно, слова о. И. Покровского, что в любой мясной лавке Охотного ряда был минимум один рогачевец, следует считать преувеличением, но все-таки заметную часть охотнорядцев составляли именно рогачевцы.

Охотный ряд был одним из крупнейших рынков города, известный журналист Владимир Гиляровский называл его «чревом Москвы» и оставил такое его описание:

«Впереди лавок, на площади, вдоль широкого тротуара, стояли переносные палатки и толпились торговцы с корзинами и мешками, наполненными всевозможными продуктами. Ходили охотники, обвешанные утками, тетерками, зайцами. У баб из корзин торчали головы кур и цыплят, в мешках визжали поросята, которых продавцы, вынимая из мешка, чтобы показать покупателю, непременно поднимали над головой, держа за связанные задние ноги. На мостовой перед палатками сновали пирожники, блинники, торговцы гречневиками, жаренными на постном масле. Сбитенщики разливали, по копейке за стакан, горячий сбитень — любимый тогда медовый напиток, согревавший извозчиков и служащих, замерзавших в холодных лавках. Летом сбитенщиков сменяли торговцы квасами, и самый любимый из них был грушевый, из вареных груш, которые в моченом виде лежали для продажи пирамидами на лотках, а квас черпали из ведра кружками.

Мясные и рыбные лавки состояли из двух отделений. В первом лежало на полках мясо разных сортов — дичь, куры, гуси, индейки, паленые поросята для жаркого и в ледяных ваннах — белые поросята для заливного. На крючьях по стенам были развешаны туши барашков и поенных молоком телят, а весь потолок занят окороками всевозможных размеров и приготовлений — копченых, вареных, провесных. Во втором отделении, темном, освещенном только дверью во двор, висели десятки мясных туш. Под всеми лавками — подвалы. Охотный ряд бывал особенно оживленным перед большими праздниками. К лавкам подъезжали на тысячных рысаках расфранченные купчихи, и за ними служащие выносили из лавок корзины и кульки с товаром и сваливали их в сани. И торчит, бывало, из рогожного кулька рядом с собольей шубой миллионерши окорок, а поперек медвежьей полости лежит пудовый мороженый осетр во всей своей красоте.

Из подвалов пахло тухлятиной, а товар лежал на полках первосортный. В рыбных — лучшая рыба, а в мясных — куры, гуси, индейки, поросята»{54}.

Напротив Охотного ряда располагался Московский университет, который в эпоху Великих реформ обратился в гнездо революционного движения. Студенчество того времени отличалось весьма пестрым социальным составом, — прямое следствие социальной трансформации общества, тут были и потомки разорившегося дворянства, и выходцы из среды духовенства, и просто не понимающая своего места в мире, но весьма активная молодежь, легко становившаяся жертвой манипуляторов. Один из авторов сборника «Вехи» А.С. Изгоев дал российскому «прогрессивному» студенчеству достаточно критическую характеристику: «Русская молодежь мало и плохо учится, и всякий, кто ее искренно любит, обязан ей постоянно говорить это в лицо, а не петь ей дифирамбы, не объяснять возвышенными мотивами социально-политического характера того, что сплошь и рядом объясняется слабой культурой ума и воли, нравственным разгильдяйством и привычкой к фразерству»{55}.

«Прежде всего, надо покончить с пользующейся правами неоспоримости легендой, будто русское студенчество целой головой выше заграничного. Это уже по одному тому не может быть правдой, что русское студенчество занимается по крайней мере в два раза меньше, чем заграничное. И этот расчет я делаю не на основании субъективной оценки интенсивности работы, хотя несомненно она у русского студента значительно слабее, но на основании объективных цифр: дней и часов работы. У заграничного студента праздники и вакации поглощают не более третьей части того времени, которое уходит на праздники у русского. Но и в учебные дни заграничный студент занят гораздо больше нашего. В России больше всего занимаются на медицинском факультете, но и там количество обязательных лекций в день не превышает шести (на юридическом — четырех-пяти), тогда как французский медик занят семь-восемь часов»{56}.

Периодические волнения, «хождения в народ», активное участие студенчества в деятельности террористических группировок, все это формировало в народном массовом сознании образ студента как «врага внутреннего», при этом цели революционной борьбы были совершенно чужды простонародью. Среди него сложилось простое и логичное объяснение — эти бедные барчуки потому пытаются убить царя, что он дал волю крестьянам и много хорошего сделал для России.

3 апреля 1878 года студенты Московского университета провели очередную, говоря современным языком, «несанкционированную политическую акцию». В Москву прибыла группа ссыльных бывших студентов из Киева, среди которых были будущий академик, химик А.Н. Бах и боевик-народоволец Г.Д. Гольденберг. Все они, числом в 30 человек, отправились в места не столь отдаленные по подозрению в причастности к покушению на киевского прокурора Котляревского. С вокзала киевлян повезли в закрытых каретах в пересыльную тюрьму в Колымажном дворе на Волхонке — туда, где позже было построено здание Музея изящных искусств. Недалеко от университета арестантов встретили студенты с цветами, а тех, в свою очередь, охотнорядцы с дубинками и крючьями. Охотнорядцы били студентов долго и жестоко. Будущий народоволец Петр Поливанов многие годы спустя, вспоминая тот день, каждый раз повторял: «Пусть лучше меня повесят, лишь бы так не били»{57}.

«Прогрессивная общественность» считала, что мясники Охотного ряда были натравлены на студентов властями. Эта версия стала официальной в советской историографии, и часто использовалась для иллюстрации того, как власть манипулировала «темным» народом. В действительности, никто охотнорядцев не провоцировал. Более того, пристав местного полицейского участка Бернев был уволен со службы за «непринятие мер»{58}. Впрочем, читатель, знакомый с историей Рогачево и его жителей, сам может ответить на вопрос — повелись бы такие люди на провокацию, или битва со студентами была проявлением их обычного неукротимого нрава.

«Охотнорядское побоище», как называли его газеты, повергло некоторых представителей либерального лагеря в замешательство. Как же так — размышлял молодой студент, будущий глава партии кадетов и министр иностранных дел Временного правительства Павел Милюков — студенты боролись за народную волю и получили побои от самого народа? Вместе с некоторыми другими студентами он даже написал письмо одному из тогдашних «властителей дум» — Федору Михайловичу Достоевскому. Последний ответил в том духе, что нельзя бороться за интересы народа, не понимая того, что народ из себя представляет, относясь с презрением к его обычаям, мировоззрению и т.д. И резюмировал — ведь мясником был и Кузьма Минин-Сухорук.

Увы, предостережение великого классика осталось непонятым. А ведь совершенно справедливо указывал, что против т.н. освободительного движения поднялись не темные массы, а народ, вполне осознающий свои интересы. Рогачевские крестьяне, как мы знаем, отнюдь не были темными, это были представители лучшей части русского крестьянства и действовали они не в силу темноты и невежества, а в силу осознания своих интересов, в которые входило сохранение существующих порядков в империи.

Монархизм рогачевских крестьян был искренним. В сельском храме имелась икона св. Александра Невского, устроенная в память избавления от злодейского покушения на жизнь почившего Государя Императора Александра Николаевича в 1867 году тщанием и иждивением Петербургского 1-й гильдии купца И.М. Гордеева — рогачевского уроженца.

8 мая 1883 года Рогачевский волостной сход постановил соорудить в селе Рогачево каменную часовню в память почившего Государя Императора Александра Николаевича и в ознаменование благополучного царствования Его Императорского Величества Александра Александровича. На докладе исполнявшего обязанности обер-прокурора Святейшего синода о таком выражении верноподданнических чувств 11 сентября 1885 года Его Императорскому Величеству благоугодно было собственноручно начертать: «Благодарить».

Знаком доверия со стороны царской семьи к рогачевским крестьянам было привлечение их к охране порядка в ходе коронационных торжеств в 1883 году. Как уже отмечалось выше, полиция в Российской империи была весьма немногочисленной. Это касалось не только провинциальных городов, но и столиц. Поэтому во время грандиозных массовых мероприятий, какими были коронационные торжества, полицейских сил для обеспечения порядка попросту недоставало. Вот и привлекали к ним на помощь «добровольную охрану», сформированную из крестьян и мещан, известных своей благонадежностью и порядочностью. Впоследствии из этой охраны родилась идея народных дружин.

В охране при священном Короновании Государя Императора Александра Александровича с Его Супругой, Императрицей Марией Федоровной 15 мая 1883 года не из одной волости Московской губернии не было столько лиц, сколько было из Рогачевской волости. В память этого Священного Коронования, усердием Рогачевской добровольной охраны в 1885 году была сооружена великолепная икона св. Александра Невского, находящаяся впоследствии в Никольском храме села Рогачево.

Когда Государь Император после своего Коронования 22 мая посетил Лавру Преподобного Сергия, от крестьян Рогачевской волости поднесен был Ему «хлеб-соль» на дорогом серебряном блюде.

Блюдо было изготовлено на средства Семена Михайловича Гордеева. На блюде было вырезано: «От крестьян Рогачевской волости Дмитровского уезда Московской губернии»{59}.

Что до отношений со студентами, то более побоищ охотнорядцы не устраивали. После 1905 года отношения Охотного ряда с Университетом перешли в состояние «холодного мира». С одной стороны, черносотенное движение получило оформление в нескольких организациях («Союз русского народа», «Союз Михаила Архангела»), которые взяли верноподданническую инициативу под контроль и эксцессов старались не допускать. С другой стороны, значительно изменился состав студентов. Схлынула накипь «Великих реформ», и на студенческие скамьи пришла совсем другая молодежь. После начала Первой мировой войны в 1914 году, многие студенты, выполняя свой патриотический долг, ушли добровольцами в армию. Мобилизация студентов в 1916 году в юнкерские училища и дала те самые кадры юнкеров, которые во время начавшейся смуты оставались верными присяге до конца. В ноябре 1917 года юнкера и примкнувшие к ним студенты Университета пытались остановить захват власти в Москве. Неделю шли бои между законной властью и большевистскими бандами. Лишь прибытие из Петрограда большого количества революционной матросни позволило красным одержать победу.

Убитых студентов отпевали в церкви Большого Вознесения на Никитской, где когда-то венчался Пушкин{60}. После чего похоронная процессия, во главе которой шли профессора Университета, двинулась к Братскому кладбищу[28] за Петербургской заставой. У стен Кремля под гнусавое пение «Интернационала» зарывали в землю «героев революции», а здесь — хоронили тех, кто погиб, защищая страну от смуты. Могилы у Кремлевской стены охраняются государством и но сей день. А Братское кладбище в 1932 году было ликвидировано. На части его территории устроили сквер, на части — теплицы, а потом отдали под застройку. Из всех захоронений уцелело только одно — ушедшего на фронт добровольцем и погибшего в 1916 году московского студента Сергея Александровича Шлихтера. Уцелел только потому, что его отец был видным большевиком, а после революции стал наркомом продовольствия РСФСР. Вот она, судьба поколений: профессиональный революционер отец и сын, добровольно ушедший воевать за Веру, Царя и Отечество…

Примерно в те же годы, когда бульдозеры сносили могилы Братского кладбища, в центре города был уничтожен Охотный ряд. Не пощадили даже памятник архитектуры XVII века — дворец князя Василия Голицына. Так и закончилась война «Рима и Карфагена» — Охотного ряда и Университета.