Сельджуки Малой Азии

Сельджуки Малой Азии

Победа при Маницкерте, нашедшая на Востоке шумный отзвук, передала Малую Азию сельджукам. Огузы легко и быстро проложили дорогу в глубь страны, отряды акынджы (налетчиков) временами лавинами подступали к Черноморскому проливу, к воротам столицы Византии – Константинополю.

После битвы при Маницкерте греки, лишившись своей мощи, вынуждены были вступить в союз с тюрками. Это не представляло для них большого труда. Они не видели в тюрках ни своих исконных врагов, какими являлись иранцы, ни приверженцев враждебной религии, какими были арабы; они давно знали их как варваров, которые угрожали границам Европы, как наемников, служивших в их собственной армии, наконец, плоскогорье Малой Азии, в достаточной степени разграбленное, мало интересовало их, так как они тяготели к побережью, где порты давали им богатство и силу. Достаточно было контролировать действия тюрков и уменьшить исходившую от них опасность. С этой целью они использовали старый метод, метод китайцев и римлян – он заключался в том, чтобы сделать их членами федерации на принадлежавших им же самим землях. Это рискованный и поистине безумный ход, который никогда не приводил ни к чему хорошему, но к которому всегда прибегали, поскольку другого не было, а иллюзии никогда не умирают!

Когда византиец Алексей Комнин сел на трон в 1081 г., через десять лет после Маницкерта, он отважно взял на вооружение этот метод и отдал своему верному союзнику, сельджуку Сулайману ибн Кутулмушу, город Никею (по-тюркски Изник), расположенный всего в нескольких километрах от Босфора, в качестве столицы!

Сулайман, как указывает арабское слово «ибн», был сыном того самого Кутулмуша, который стал соперником своего младшего кузена Альп Арслана. Двое из его братьев находились в плену у Альп Арслана в Иране. Третий, Мансур, тоже союзник Мишеля VII (1071–1078 гг.), нашел убежище на землях Альп Арслана, откуда продолжал угрожать своему могущественному родственнику, пока не был разбит и не погиб от руки бывшего тюркского губернатора Багдада Бурсука, посланного Малик-шахом, преемником Альп Арслана. Поэтому Сулайман оказался единственным наследником, который был на свободе из всей этой ветви славного семейства. Сулайман был гетеродоксом, или маловерующим мусульманином, и жил либо в горах Тауруса, либо на равнинах, расположенных у их подножья, при этом он не пользовался покровительством Великих Сельджуков, которые были не прочь привязать это семейство к своей империи. Он оставался союзником Византии, и местное население с симпатией относилось к нему.

Быстрыми военными успехами Сулайман обязан раздорам между византийскими полководцами, которые часто призывали тюрок к себе на помощь. «Завоеватель Анатолии» – так титулуют Сулаймана арабские историки.

Устраиваясь в Никее, сельджуки хотели занять дорогу, прервать связь между Константинополем и Малой Азией (и Сирией, куда они сначала направляли взоры).

Подводя итоги исследованию о водворении сельджуков в Малой Азии, византинист Лоран заключает, что «в 1081 г. Румский султанат существовал, столицей у него была Никея, и Сулайман – основатель и первый государь».

Сулайман привлекал к себе авантюристов. Их прельщало его имя и славные восхождения к вершинам власти. Это были своего рода бродяги, искатели приключений, и Сулайман предоставил в их распоряжение деревни, а сам взял под контроль города. Таким образом, у него были немалые силы, народная поддержка и, наконец, Никея, престижный столичный город. И он сполна воспользовался этим. В 1084 г. Сулайман захватил Икониум и назвал его Кония, затем напал на Малую Армению Киликии, образовавшуюся в результате исхода жителей из Большой Армении после взятия Ани и сражении при Маницкерте, а если быть точнее, ее основал один искатель приключений по имени Филарер Вахрам, по-гречески Брахамиос, который прихватил себе княжество к югу от Малатии. В 1085 г. он взял Антиохию, чем вызвал большой переполох во всем мире, ведь еще не был забыт тот факт, что именно там ученики Иисуса в первый раз назвали себя христианами. Можно ли было допустить, чтобы храм Святого Петра был превращен в мечеть?! Агностик Сулайман умел, когда было нужно, показать себя хорошим суннитом. И он двинулся на Алеппо. Население обратилось за помощью к Великим Сельджукам. И те пришли. Сулайман был убит у стен города, а его сына Кылыч Арслана увели в плен. Захваченные города вновь стали независимыми и перешли в руки армян. Все закончилось хорошо, едва начавшись. Но все еще было впереди.

Теперь сельджуки прочно осели в Малой Азии. Это уже не кочевники, бродящие с места на место, занятые исключительно поисками пастбищ. В Малой Азии вырастают государственные тюркские образования. Великий сельджук Альп Арслан, продвигаясь по Малой Азии, успел раздать византийские земли военачальникам – так подчинили они себе в конце XI в. Центральную Малую Азию, Армению, Грузию; во власти греков были только приморские города. И все это – враги Византии, и все они хотят оттеснить греков, тем самым облегчая сельджукам внедрение на территорию Византии.

Почему сельджуки, так быстро и победоносно прокатившиеся через Малую Азию, задержались в Никее? То ли временно иссяк приток свежих сил из Хорасана? То ли они встретили здесь отпор со стороны византийских военачальников, понявших, что занятие Константинополя положит конец государству? То ли Малая Азия нужна была сельджукам только как заслон на западе, а взоры их были устремлены сначала на юг – на Иерусалим? То ли смутны были еще для них планы о мировой торговле, о мировом господстве, развернувшиеся потом, в первой половине XIII в.? Вероятно, здесь действовало все разом. Во всяком случае, «тюркская опасность» была реальна. Византия переживала критический момент (об этом более подробно см. в «Тюрки и Крестовые походы»). Какая ужасная эпоха для Византии! В этой связи интересным представляется следующий исторический факт.

В то самое время, когда империя терпела поражение у иранских границ, она была объектом самых яростных в Европе атак со стороны печенегов. Для ее спасения необходимо было появление новых варваров, кыпчаков, которых славяне называли половцами, а латиняне – команами. Под предводительством Тогортаки и Маниака – история сохранила их имена – они вступили в Грецию и 29 апреля 1091 г. нанесли поражение печенегам; оставшиеся в живых после этого побоища навсегда исчезли весной 1122 г. под ударами Иоанна Комнина. Вот так кыпчаки помогли византийцам.

Немного подробнее остановимся на этом народе. Кыпчаки относились к нордическому типу, имели светлую кожу, белокурые или рыжие волосы: «половец» означает «бледный дикарь». По мнению некоторых историков, они происходили от племен сари (желтые люди) и обитали – в 850 г. – к востоку от бассейна Тарима. По мнению других, это кочевники, родичи огузов, представители одной из ветвей конфедерации иртышских и обских кимеков, которые по неизвестным причинам в XI в. начали перемещаться на запад, вызвав тем самым дестабилизацию среди северных огузов, и без того раздираемых распрями.

Несмотря на то что какая-то их часть ушла вместе с сельджуками, огузы все еще занимали большие степные земли, которые простирались от границ с Булгарским царством на Каме и с хазарскими владениями на нижней Волге до страны карлуков на востоке. Внезапный уход кыпчаков заставил их двинуться к Дунаю. Они форсировали его – по некоторым сведениям их насчитывалось 600 тыс. – и потерпели на Балканах поражение от коалиции народов юго-восточной Европы. А за ними шли кыпчаки.

В 1054 г. появление кыпчаков отмечено к северу от Черного моря, на равнинах Украины, где они прочно обосновались, а эти земли с XI по XV вв. стали называться Кыпчакскими степями (Дешт-и-Кыпчак).

Их постоянные набеги на славянские княжества были одним из основных сюжетов старых славянских хроник. Киевские анналы зафиксировали не менее пятидесяти крупных набегов на русские земли с 1061 г. по 1210 г., не считая небольших. «Слово о полку Игореве» – национальная эпопея, в которой взволнованно и лирично повествуется о кампании русских войск 1185 г. Но князь Игорь, герой Древней Руси, сам на три четверти был половцем, родным языком его матери был тюркский!

В русской литературе люди, которых называли половцами, чаще всего изображаются варварами. Это справедливо в той мере, в какой их основная масса вела кочевой образ жизни, в той мере, в какой они, оставаясь в стороне от мощных цивилизующих потоков, хранили свои древние традиции. Но не следует забывать, что среди них были и земледельцы, и торговцы-горожане. Их главные стоянки находились на Нижней Волге, там, где хазары основали активные торговые центры. Торговля осуществлялась по реке с булгарами, а еще дальше – с русскими государствами на севере; по сухопутным путям они торговали с Хорезмом и русскими, жившими на Днепре; через Судак, их самый крупный порт на побережье Крыма, велась торговля с Византией и Анатолией. Не тюрки создали эту обширную торговлю, которая находилась прежде всего в руках мусульман, но тюрки извлекали из нее пользу: налоги на товары составляли их главный доход. Торговали не только мехами, но и стрелами, древесиной, головными уборами, рыбьей чешуей, амброй, выделанными кожами, медом, орехами, оружием, скотом, рабами – все это проходило через Кыпчакские степи. Особую ценность составляли рабы – как политическую, так и экономическую. Булгар и Итиль представляли собой крупные рынки или перевалочные базы для больших караванов невольников. Жители Волги охотились друг за другом, брали в плен друг друга и продавали чужеземцам. В странах восточного исламского мира, шахи Хорезма, Караханиды, особенно арабский Египет, покупали их в большом количестве для формирования своих войск.

Но обратимся вновь к сельджукам Малой Азии. Итак, конец XI в. Сельджуки не одни пришли в Малую Азию, но их интересовал только великий путь на юг, который, начинаясь от Эгейского моря, идет через северные отроги Тауруса к портам Киликии, и они пришли сюда с юго-востока. Между тем после Маницкерта путь на северо-восток был открыт, и по нему, как волны, устремились племена. Сначала по этому пути продвигались армяне, которые основали Малую Армению Киликии, затем греки, которые спасались в горах, на берегу Средиземного моря. Те, кто остался на месте, сумели сохранить свою идентичность или постепенно смешались с тюрками, придав им новые антропологические черты.

Что касается племен, они начали расселяться в городах только в начале ХII в., окрестности же оставались местом проживания кочевников, к примеру туркменов, потому что местность не отличалась от равнин Ирана или Центральной Азии. Так формировались многочисленные княжества: княжество Салтукидов Эрзерума (1103 г.) под номинальной властью Великих Сельджуков, княжество Менгюджедидов Эрзинджана (1118 г.), княжество Артукидов Верхней Месопотамии в Дьярбакире, Мардине, Майафарикине (нынешний Силван), наконец, княжество Данишмендов (1084 г.), которое властвовало на всем треугольнике, образованном городами Кайзери, Сивас и Амазия.

Данишменды, сыгравшие важную роль в Малой Азии, особенно в качестве опасных соперников сельджуков, известны нам по «Данишменд-наме», произведении XIII в., от которого остался только обработанный вариант, сделанный в ХIV в., – это не исторический труд, а своего рода эпос, украшенный фольклором. Данишмендов считали то иранцами, то армянами, что не соответствует действительности, потому что (и не только поэтому) их ономастика – чисто тюркская. Возможно, это – тюрки, потомки Тугрул-бека, тем более что все крупные кланы или семейства того времени стремились причислить себя к победителям в битве при Маницкерте.

Усилия сельджуков выйти за пределы Малой Азии – как на запад, так и на восток – привели к созданию большого царства Рум.

Кылыч Арслан I после смерти Малик-шаха, забыв о том, чем он обязан Византии, начал свое царствование с того, что предпринял жестокий поход на византийцев сначала по суше, затем по морю, построив в Смирне и Фосее свои корабли. Но поражение от крестоносцев (о которых речь пойдет в следующей части) и оккупация эгейского региона византийцами показали ему, что путь на запад закрыт. По этой причине он решил открыть дверь на восток. В 1106 г. он взял Майафарикин у Артукидов и Малатию, которую он давно хотел прибрать к рукам. По просьбе жителей Мосула он вошел в этот крупный иракский город и провозгласил себя султаном (1107 г.), таким образом оправдавшись за поражение при Дюрилее и открыто заявив о себе как о враге Великих Сельджуков Ирана. Там Кылыч Арслан и нашел свою смерть: потерпев сокрушительное поражение, он обратился в бегство и утонул, спасаясь от преследования. Вместе с ним рассеялся восточный мираж сельджуков Рума. Им пришлось довольствоваться Анатолийским плоскогорьем. Но теперь им надо было и здесь стать настоящими хозяевами. Честь открытия эпохи завоеваний принадлежит Кылыч Арслану II (1155–1192 гг.). В начале своего правления он отправился в Константинополь и объявил себя вассалом базилеуса (1162 г.). Затем он выступил против Данишмендов, победил их, захватил Элбистан, Ларенд (нынешний Караман), Кайзери, Чанкири, Ансир (Анкара), Мараш и Сивас. Прежде чем исчезнуть из истории, Данишменды сделали последнюю попытку и обратились за поддержкой к византийцам, которых к тому времени начали беспокоить успехи так называемого вассала.

Дело обстояло следующим образом. Первые Комнины (Алексей и его сын Иоанн) часто предпринимали походы в Малую Азию. Прирученные, казалось бы, ласками константинопольского двора, сельджуки методично терзают Византию. А когда воцарился Мануил I Комнин, страдавший «цесарской мечтой», совершилась ошибка, погубившая Византию.

Ошибка, допущенная императором Мануилом, несла фатальные последствия, но Византия, быть может, должна была так поступить: из Европы шли крестоносцы, и Византия хотела показать, что она – хозяйка у себя в Малой Азии и те, кто идет к ней за помощью, могут безопасно пересечь страну, чтобы попасть в Палестину.

Мануил хотел очистить крестоносцам путь в Палестину через владения сельджуков. Но поражение у Мириокефалоне (1176 г.), когда греков, как замечает Никита Акоминат, заперли и рубили как стадо баранов, разрушило последнюю надежду на вытеснение сельджуков из Малой Азии. Султан Кылыч Арслан II, однако, почему-то пощадил Византию и заключил мир, но разгром Византии был очевиден.

Итак, в ноябре 1176 г. в ущелье Мириокефалон греки вновь потерпели поражение от тюрков: сто лет спустя после Маницкерта мир окончательно понял, что тюркское завоевание – это не просто случайный эпизод. Малая Азия, где собрались племена, пришедшие из Центральной Азии, с полным правом стала называться тюркской. Надвигалась, однако, опасность изнутри – опасность самоуничтожения: султан Кылыч Арслан II, в старости ослабев, разделил государство между детьми на двенадцать уделов, в результате чего оно рассыпалось, но ближайшие его преемники – сын и внуки – вновь объединили его, и рассыпанная храмина поднялась опять на большую высоту.

Сыновья султана Кылыч Арслана в свою очередь тоже раздавали города братьям и детям, но это уже не были уделы; члены семьи Сельджуков были феодалы, подвластные сюзерену-султану.

Единство восстановилось при Хосрове I (1192–1196 гг. и 1204–1210 гг.) и при Ала эддин-Кайкубаде (1219–1237 гг.), которые привели сельджуков Рума к вершине славы.

Адалия (Анталия) была отобрана у венецианцев (1207 г.), Синоп – у греков, Киликия и Каланорос снова были названы Алайа (Алания), успехи на северных и южных морях сделали царство Рум мощной морской державой, а взятие Эрзинджана и Эрзерума (1240 г.) открывало торговый путь в Иран и на Дальний Восток.

Крупное социально-религиозное восстание Баба Исхака, охватившее страну от Тауруса до Малатии и Амазии, которое потребовало в течение двух или трех лет участия лучших сельджукских войск, а также франкских отрядов (около 1240 г.), представляло собой всего лишь своеобразный призрак процветания.

Политическая мощь сельджуков была добыта упорной борьбой.

Постепенно туркменские феодальные княжества, возникшие в Малой Азии, были поглощены сельджуками.

Потребовались, однако, годы войн (ушло на это двенадцатое столетие) пока сельджуки устранили в Малой Азии внутренних врагов, кольцом окружавших их владения, – христиан (греков и армян) и мусульман (артукидов, данишмендов).

Тем временем уже вырисовывается огромная тень воинов Чингисхана. Хотя никто тогда не мог предсказать столь катастрофические времена. Зимой 1242/43 г., удалившись далеко от своих баз, донельзя истощенные, войска Чингисхана вошли в Месопотамию, и их полководец Байджу взял Эрзерум, что позволило ему весной дойти до Малой Азии. Сельджуки понимали, что им надо делать, потому что страна в течение десятилетий служила убежищем масс, спасавшихся от страшной опасности, и они призвали под свои знамена всех анатолийцев, франков, жителей Никеи и Требизонда – все, что оставалось от Византийской империи после взятия Константинополя крестоносцами. Их султан Хосров II (1237–1246 гг.) развернул свои войска, не дожидаясь подхода союзников, в районе Кезе Дага, ущелья в провинции Эрзинджан.

Байджу, использовав обычную хитрость кочевников, сделал вид, будто начал отступать, но 26 июня 1243 г. армия сельджуков перестала существовать. Тюрко-монголы захватили Сивас и Кайзери. Султан сбежал в Анкару, которая была неприступной, так как находилась среди пустыни. Гибкая и стремительная политика великого визиря и одновременно первого министра спасла страну от опустошения. Он встретился с Байджу на южном берегу Каспийского моря и провел переговоры: он согласился быть вассалом и платить ежегодную дань золотом и серебром. Сельджукская империя Рума просуществовала еще полстолетия, но уже в униженном положении, в качестве вассала.

Сельджуки в халифате играли ту же роль, что славяне в Византии при Македонской династии, а туареги и берберы – в Испании при последних Омейядах. Не претендуя на оригинальность, сельджуки мужественно выполняли свой долг. Именно сельджуки отбросили греков за Босфор, победив лучшего полководца Византии Мануила Комнина, они же отразили натиск крестоносцев и остановили первую колониальную агрессию французов и итальянцев в Палестине, чем продлили существование халифата до середины XIII в., т. е. до вторжения Чингисхана.

История сельджуков представляет разительный пример быстрого возвышения и падения: вынырнув во второй половине XI в. из Хорасана, они весь ХII в. провели в борьбе, и были моменты, когда весы истории склонялись на сторону данишмендов, вырывавших из их рук господство в Малой Азии, однако сельджуки, использовав противоречия между противниками, удержались и из Коньи – малоазиатской срединной степи – распространились и на запад, и на север, и на восток, и на юг.

Старая область приграничников – борцов за веру превратилась в государство, поднявшее в Малой Азии культуру на большую высоту: в течение полувека были созданы величественные памятники, которые пережили своих творцов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.