Глава 6 Госпитальеры в Святой Земле

Глава 6

Госпитальеры в Святой Земле

Но вернемся к ордену госпитальеров. Нам необходимо посмотреть на ту политическую ситуацию, которая складывалась в Иерусалимском королевстве. Все время его существования было весьма неспокойным. Всем Иерусалимским королям приходилось вести постоянную войну на нескольких фронтах в Сирии и Палестине. Лишь иногда выдавался счастливый год, позволявший сделать небольшую передышку. Мусульмане не раз вступали в коалицию, укрепляя свои военные силы, и нередко наносили ощутимые удары по армии франков. Время от времени они неожиданно появлялись под стенами то одного, то другого города.

Самая большая опасность грозила Иерусалиму со стороны Каирского халифата. Правившая там династия Фатимидов считала Сирию частью своей территории, почему военные действия продолжались почти регулярно. Они имели в своем распоряжении некоторые порты и хорошо укрепленный город Аскалон, откуда они делали постоянные вылазки. Не меньше досаждал франкам порт Тир. Египетские эскадры, базировавшиеся в нем, как сообщал Альберт Ахенский, «очень часто совершали пиратские налеты на наших христианских паломников». Он даже приводит цифру — 300 кораблей и 140 ООО паломников были захвачены только в 1102 г.[260] В 1118 г. король Балдуин II оказался даже в плену на некоторое время. Для его выручки стали собирать новое войско. Патриарх Гормон де Пикиньи и управлявший королевством коннетабль Гильом де Бюр, после победы над Фатимидами при Ибелене, решили захватить Тир, защищаемый коалицией египтян и дамаскинцев. В этих военных сражениях Иерусалимских королей орден госпитальеров принимал самое активной участие. Магистр Раймонд де Пюи был первым, который пошел со своими рыцарями на помощь.

Создав устойчивую экономическую структуру, позволившую действенно работать для увеличения богатства Ордена, де Пюи вооружил большую группу своих рыцарей и, получив благословение патриарха Иерусалимского, встал во главе отряда, спешившего на выручку короля.

Город-порт Тир занимал удобное положение и был труднодоступен. Но помощь пришла неожиданно. Прибывшие венецианцы установили блокаду с моря, а с 15 февраля иерусалимские бароны и граф Триполи стали осаждать его на суше. 7 июля 1124 г. атабек (правитель) Дамаска, находившийся в Тире, заключил договор о капитуляции, по которому жителям с их имуществом разрешалось уйти на мусульманскую территорию. Граф Триполи согласился на эти условия, хотя ими оказались недовольны рядовые крестоносцы, мечтавшие о разграблении покоренных. Тем не менее, Тир был оставлен. С этого времени на побережье не осталось ни одного мусульманского владения.

О храбрости госпитальеров во время этой осады стало известно даже в Риме и в 1131 г. папа Иннокентий II, через год после своего избрания, обращается к христианскому миру с особым посланием. В нем папа особо упоминает заслуги ордена госпитальеров в деле ухода за больными и убогими. Одновременно папа обращает внимание верующих на тот факт, что орденские братья жертвуют ради паломников своей жизнью, обороняя последних от нападений неверных как на пути к христианским святыням, так и на обратном пути:

Иннокентий епископ шлет своим достопочтенным братьям, архиепископам, епископам и проч. привет и апостольское благословение. Сколь угоден в очах Господа и досточтим Иерусалимский странноприимный дом, сколь приятное и ценное прибежище он предоставляет убогим паломникам, в достаточной мере познали все, кто, движимые внутренним благочестием, невзирая на опасности, угрожающие им на море и на суше, посещают святой град Иерусалим и Гроб Господень.

Ибо там[261] убогим и страждущим помогают вновь восстанавливать свои силы, больным оказываются тысячи видов служения в духе любви к ближнему; дабы те, здоровью которых был причинен вред многоразличными трудами и опасностями, вновь обретали всю свою былую силу, потребную им для того, чтобы быть в состоянии посещать места, освященные земным пребыванием в них Господа нашего Иисуса Христа, братья оного дома, всегда готовые ценой собственной жизни защитить своих братьев[262], при помощи своих отобранных специально с этой целью, и содержащихся на их собственный счет оруженосцев и коней, и оградить паломников от нападений неверных, как на пути к святым местам, так и на обратном пути.

Это мужи, при посредстве который сам Бог очищает восточную Церковь от грязи неверных и борется с врагами Христианского имени. Но, поскольку их собственных средств не достаточно для совершения столь благочестивого и богоугодного дела, мы настоящей буллой взываем к вашему милосердию, дабы вы уделили малую часть от вашего избытка на покрытие нужд оных мужей и со всей убедительностью призвали порученные вам очаги вступать в братство тех, мужей, собирать доброхотные даяния в пользу паломников и убогих, благодаря чему вы одновременно получите и отпущение грехов. При этом знайте, что мы взяли весь этот странноприимный дом со всем, что к нему относится, под защиту Святого Петра и под нашу защиту и в знак подтверждения выдали ему от нашего имени соответствующую грамоту. Итак, всякий, кто поддержит этих братьев, уделив им часть от своего, дарованного ему Богом имущества, или вступит в их братство в качестве сотоварища, а также будет ежегодно выплачивать им определенную сумму, получит от нас, владеющих сокровищем благодати Апостолов Петра и Павла, отпущение грехов сроком в одну неделю. Кроме того, мы, в силу полноты нашей апостольской власти, из уважения к сему досточтимому дому, постановляем, что все, кто вступил в его братство, в случае, если они умерли, а церкви, прихожанами коих они являются, находятся под интердиктом[263], тем не менее, получали церковное погребение, за исключением случая, если означенные лица были персонально анафематствованы и отлучены от Церкви.

К тому же сотоварищам братства, хоронить которых на кладбищах у их церквей не дозволяют местные прелаты, не считая случаев их персонального отлучения от Церкви, дозволяется получать в означенных местах полное церковное погребение с отправлением всех положенных треб, как и всем иным там погребенным покойникам. При этом объявляем тех, кто принимают в братство новых членов и собирают доброхотные даяния, находящимися под особой защитой Святого Петра и под нашей особой защитой, невзирая на права их начальников. В случае прибытия братьев, коим поручен сбор сиих доброхотных даяний, прибывают в какой-либо град, замок или поселок, находящийся под интердиктом, в их честь и в знак радости по поводу их прибытия дозволяется раз в году открывать церкви и совершать богослужение, на которое, однако, не должны допускаться лица, отлученные от церкви. С целью увеличения их заслуг повелеваем вам сообщить это наше постановление вашей пастве особыми посланиями; мы также постановляем, в случае, если иные из ваших клириков, с дозволения своих духовных предстоятелей, изъявят желание добровольно и безвозмездно год или два послужить вышеупомянутым братьям названного странноприимного дома, не чинить им в этом препятствий, отнюдь не лишая их при этом бенефиций и иных доходов.

Дано в Шалоне 20 февраля, восьмого индикта, в первом году понтификата папы Иннокентия Второго[264].

Эта вторая папская булла еще больше возвеличила орден госпитальеров в глазах других орденов и сделала его более привлекательным среди европейского дворянства, особенно молодежи, мечтавшей о подвигах. Кроме того, снятие папских запретов с лиц, вступивших в члены ордена, было для христиан того времени неописуемой радостью. Ведь под папскими интердиктами в те времена находились целые города, не говоря уже

о сотнях тысяч лиц, в них проживавших. Решение папы оказало большую материальную поддержку госпитальерам, на орден посыпались новые дарения и пожертвования, многие из которых поступали по завещаниям, после смерти сеньоров.

Короли Болдуин I и Болдуин II вели постоянную политику захвата прибрежных городов, все больше и больше приближаясь к территории Египта. С начала своего появления графы Яффские одновременно имели и титул графов Аскалонских, а находящиеся в их владении территории они жаловали христианским общинам и орденам. В 1126 г. Гуго II де Пюизе пообещал госпитальерам третью часть лучших своих деревень из аскалон-ского округа. Но последний египетский город упорно не сдается.

В это время новым королем Иерусалима стал граф Анжуйский Фульк V (1131–1142), его король Франции предложил посланцам умершего Балдуина II. Постоянные наступления мусульман заставили Фулька V вести беспрерывные военные действия. Во время одного из наступлений мусульман на земли королевства, рыцари ордена госпитальеров оказали упорное сопротивление. Они продержали оборону города Вирсавия, чем не допустили вторжение войск в большую часть Палестины. За это король Фульк V все доходы с города передал во владение ордена.

Госпитальеры начинают получать поместья, десятины с отдельных населенных мест. В 1136 г. им передали замок Гибелин, скорее всего потому, как считает Ж. Ришар, что «эта местность уже давно принадлежала ордену и была оставлена ему во владение после постройки там крепости»[265].

В эти же годы один из крупных феодалов, Альфонс I, будучи бездетным, составил завещание, по которому все свои владения, разделил между тремя орденами: Святого Гроба, Храмовниками и госпитальерами. Владения были столь большими, что руководители двух орденов и патриарх, который являлся фактическим руководителем ордена св. Гроба, решили послать депутатов в Испанию, для утверждения этого завещания. Главой депутации был избран Раймонд де Пюи. Прибыв в Испанию, Магистр госпитальеров благополучно устроил все дела по завещанию Альфонса I, но одновременно ему удалось провести большую агитацию в пользу орденов в Иерусалиме. Так, он уговорил графа Барселонского также составить завещание, в котором оговаривалось, что если он не оставит наследников, то его владения переходят трем иерусалимским Орденам. В 1141 г. де Пюи подписал договор о том, чтобы в каждом городе, отвоеванном в Испании у мавров, было назначено по два кавалера ордена госпитальеров, которые будут наблюдать под руководством Приора за поведением мавров и «чтоб короли Арагонские никогда не заключали без согласия патриарха и обоих орденов мир с неверными»[266].

Этот договор был в последствии одобрен папой Анастасием IV и королем Иерусалима Фульком V. Когда Раймонд де Пюи вернулся с такими документами в Палестину, он был встречен как человек, одержавший огромную победу. Именно с этого года его, а впоследствии и всех его наследников — руководителей ордена, стали называть Великими Магистрами[267].

В 1142 г. Раймонд де Пюи участвовал со своими рыцарями во взятии Аскалона, в результате чего Фульк V подарил госпитальерам несколько крепостей, бывших смежными с городом.

21 октября 1154 г. папа Анастасий IV своей буллой «Christianae fidei Religio» («Религия Христианской Веры»), наряду с многочисленными привилегиями, дозволил ордену госпитальеров принимать в свои ряды священников, и одновременно запретив его членам после принесения професса (трех главных обетов — целомудрия, нестяжания и послушания) возвращаться в мир или переходить в другие ордены.

Это вызвало неудовольствие иерусалимского патриарха, духовенства, которые не скрывали своего желания оказывать давление на орден госпитальеров и на их сокровища. Иерусалимский патриарх требовал не только получения десятины, но и подчинения орденов себе. Начались раздоры, ни тамплиеры, ни госпитальеры не желали уступать. Дело дошло до открытой конфронтации, особенно со стороны госпитальеров, которые стали открыто наносить патриарху разного рода оскорбления и обиды.

У нас имеется возможность проследить отношение госпитальеров к иерусалимскому патриарху. Патриарх, как и епископы всех диоцез, где имелись владения ордена, требовал от госпитальеров, как и тамплиеров, уплаты церковной десятины. Правда, папа Пасхалий II, принимая госпитальеров под свое покровительство, даровал ордену право сохранять десятину за собой. При этом папа оговорил в своей булле право госпитальеров использовать ее «для нужд вашего странноприимного дома, без каких-либо возражений со стороны епископов или епископских служителей». Но через сорок пять лет папа Александр III (1159–1181), проводивший политику строгого контроля над имуществом духовенства и монастырей и поступлением от них доходов в папскую казну, уже строго приказал госпитальерам, чтобы они в обязательном порядке платили десятину со всех имений, находящихся в иерусалимском патриархате, в Рим.

Существовали редкие случаи, когда госпитальеры освобождались в некоторых епархиях от уплаты церковной десятины. Так, например, Бернард, епископ назаретский, «госпиталю бедных братьев, что в Иерусалиме, подарил и в вечное владение уступил десятину от домов, от жителей и от всего, что означенный госпиталь имеет в епископии»[268]. А в 1135 году он уступил десятину госпитальерам, которую они должны были платить в его епархии (диоцезе).

В 1141 году госпитальеры заключили в присутствии иерусалимского патриарха Вильгельма специальный договор о выплате половины десятины с домов Эммауса с канониками храма Гроба Господня. «Братья госпитальеры, верно, без всякой хитрости должны отдать каноникам Гроба Господня половину десятины всех годовых припасов, как-то: пшеницы, масла, бобов, гороху, чечевицы и всех других овощей, вина и слив… Все же церковные приношения, доходы от свадеб и похорон они удерживают за собою, для содержания капелланов и церквей. С других домов и земли, находящихся в этих городах, госпитальеры мирно платят каноникам половину десятины… Если госпитальеры отдадут в аренду какой-либо дом или землю христианам или сарацинам, то означенные канонники одинаково имеют половину десятины»[269].

Однако госпитальеры не довольствовались частными уступками, стали игнорировать общепринятое правило и вскоре совершенно отказались платить десятину патриарху и епископам.

Регулярное покровительство, которое оказывали госпитальерам один папа за другим, и многие главы европейских государств, дали возможность ордену довольно быстро скопить огромные богатства и сделаться независимым. Их непризнание над собой какой-либо власти на местах вскоре переросло в открытый протест и даже вражду рыцарей с представителями духовной власти. Учитывая тогдашний менталитет, госпитальеры часто шли на недопустимые, с точки зрения верующих того времени, поступки. Так, например, госпитальеры допускали к причастию лиц без всякого разбора, отпевали и хоронили отлученных епископами и находящихся под запрещением. При назначении новых священников не ставили в известность об этом епископов тех мест, куда они прибывали, так же, как и не сообщали о других перемещениях священнослужителей в принадлежащих им храмах.

Одной из практик духовного наказания того времени было закрытие епископом всех городских церквей в каком-нибудь населенном пункте, за нераскаянный грех его жителей. Тогда госпитальеры начинали звонить в колокол и призывать горожан в свои храмы. Таким образом, они получали доходы, которые должны были идти в другие церкви, и этим вызывали к себе ненависть со стороны князей церкви.

Эта неприязнь, вылившаяся в открытую вражду с представителями духовенства иерусалимской патриархии и патриархом Фульхерием, особенно проявилась при Раймонде де Пюи.

Наглядным подтверждением этому является окружное послание магистра госпитальеров. В нем Раймонд де Пюи, во исполнение послушания, приказывает братии ордена госпитальеров сделать сбор милостыни в тех владениях, которые прежде принадлежали Гробу Господню, и передать ее назначенным от него людям. А. П. Попов отметил, что это послание Раймонда де Пюи, по форме и по выражению весьма скромное, в то же время содержит злую иронию в отношении патриарха Фульхерия и приора Г роба Г осподня Амальрика. Этот вывод автор сделал после сопоставления послания де Пюи с циркулярами иерусалимского патриарха и приора, которые, если опустить собственные имена, могут показаться копиями одного и того же документа. Попов так же обратил внимание на тот факт в текстах анализируемых документов, что «с первых же слов, патриарх и магистр ордена заявляют, что они каждый от себя со своим монастырем рассылают циркулярные письма, и ни слова нет относительно обоюдного согласия на это».

С одной стороны можно было думать, что эта похожесть — плод существовавшего правила составления подобных документов, но внимательный анализ позволил сделать вывод о том, что один документ оказался попросту списанным с другого.

В то же время начальная формула документа, подписанного магистром «властию, данною нам от Бога» не встречается ни в одной из других известных грамот Великих Магистров ордена госпитальеров, известных нам. Попов обнаружил подобную формулу только в циркуляре патриарха Фульхерия, который, имея высокий духовный сан, имел право так выразиться. Великий Магистр издал свое послание, по мнению историка, в ответ на послание патриарха, списав его текст буквально. Каковы же были причины составления такой копии?

Прежде всего, такой документ лишний раз подчеркивает существовавшую сложность отношения госпитальеров к иерусалимской патриархии. Но, кроме того, из него видно, сколь сложно в Латино-Иерусалимском королевстве было получить свои доходы. Из послания Фульхерия видно, что ряд имений, незадолго до этого принадлежавших госпитальерам, перешли, по неизвестным причинам, во владения частных лиц, которые находились в ведении патриарха или каноника храма Гроба Господня. Но, учитывая, что госпитальеры были далеки от дружеских отношений с патриархией и другими епископами, вероятно, они предприняли какие-то шаги, чтобы вновь воспользоваться своими бывшими имениями. Узнав о предпринятых действиях госпитальеров, патриарх и приор решили помешать ордену в возвращении этих имений, а еще более в получении с них доходов. Вот, что писали в своем совместном послании Фульхерий и Амальрик:

Фульхерий, изволением Божественной любви Патриарх Святейшей Церкви Воскресения Христа нашего Бога, и Амальрик, сей же церкви приор, со всем собранием братьев всем своим братьям которые прочитают это письмо и услышат о нем, как духовным, так и мирянам, как живущим вдали, так и вблизи, подвизающимся за честь Гроба Господня…

Любезнейшие братья, из изучения Божественных законов узнаем… что мы должны остерегаться другим делать то, чего сами не желаем, чтобы нам делали другие… Мы должны быть со всеми людьми, и особенно с присными и соседями, справедливы. Последователи справедливости не должны стремиться к чужому, но к своему… По этому, любезнейшие братья, всем вам приказываем, Богом увещеваем и, в силу высочайшего и святого послушания, властию, данною нам от Бога, постановляем, чтобы все милостыни, все имущества, т. е. золото, серебро, сукна, лошадей, дома и виллы, поля и виноградники, владения (possessiones), церкви, госпиталя, — словом все, что можно перечислить и, что прежде, чем дошло до наших рук, принадлежало или должно принадлежать по праву иерусалимскому госпиталю св. Иоанна, и до сих пор по невнимательности (negligenter), или, может быть, по незнанию находится у вас (tenuistis), вы, по получении и прочтении этого приказа, — свободно и спокойно вручили бы подателям сего письма и послали с ними без всякой формальности. Более же, как вам предписано, отнимать, уменьшать или удерживать из милостыни, или владений иерусалимского госпиталя св. Иоанна не решайтесь[270].

Когда содержание послания стало известно Великому Магистру, он был удивлен, почему патриарх и приор храма распорядились о сборе только тех милостыней и имуществ, которые до недавних пор принадлежали госпитальерам? Видимо, тогда и родилось у Раймонда де Пюи решение не применять силу, а пойти по пути невинного непонимания сути происходящего. Он полностью копирует послание, изменив лишь собственные имена, и немедленно рассылает уже свое послание всем госпитальерам, чтобы они сделали сбор милостыни и имущества, которые ранее принадлежали храму Гроба Господня, а в последнее время находятся в руках госпитальеров.

Таким образом, соблюдя благочестивый вид, Раймонд де Пюи попросту посмеялся над решением патриарха, к тому же оно шло в разрез с данными папами привилегиями госпитальерам, которые касались и вопросов сбора доходов в казну ордена.

Это проявление неуважения к главному иерусалимскому духовному руководству со стороны госпитальеров стало регулярным и встречается постоянно. Да, патриарх иерусалимский знал, что папа, даровал госпитальерам большие свободы, тем не менее, он сознавал, что орден не будет отправлять на каждое его нарушение этих пожалований, жалобу римскому первосвященнику. И патриарх пользовался любым случаем, чтобы собрать в свою казну все возможные и невозможные доходы. Великий Магистр не желал подчиняться местным церковным властям, со своей стороны всеми имеющимися у него способами не только игнорировал духовное начальство, но и противился их действиям. Отношения между ними все более и более обострялись. Госпитальеры часто шли на настоящие скандалы с духовной властью Иерусалима.

Так, во время литургии, которую совершал патриарх в храме Воскресения Христова, в то самое время, когда он обращался к верующим с проповедью, госпитальеры устраивали у стен храма страшный шум. Они звонили в колокола своей церкви, а она, как мы помним, стояла недалеко от храма Воскресения, при этом звон был такой, что в самом храме было невозможно услышать ни одного слова проповеди.

Фульхерий не раз обращался к молящимся с просьбой утихомирить госпитальеров, но члены Ордена только грозили еще большими неприятностями. Однажды они ворвались в храм и устроили небывалый шум, даже пускали стрелы. Патриарх велел их собрать, связать в пучок и повесить на Голгофе, обличая госпитальеров. Но и это не привело последних к спокойствию. Не видя никакой возможности противостоять такому поведению, он решается отправиться лично с жалобой на госпитальеров в Рим.

Путешествие это состоялось. Судя по количеству архиереев, которые сопровождали престарелого патриарха, недовольство госпитальерами во всем Иерусалимском королевстве было очень большим, если не сказать всеобщим. Так, вместе с Фульхерием отправились в путь архиепископы: тирский Петр и кесарийский Балдуин, епископы: аконский Фридрих, сидонский Амальрник, лиддский Константин, севастийский и тивериадский Герберт.

В это время на папском престоле сидел Адриан IV (1154–1159), продолжавший внешнеполитический курс своих предшественников, борясь с Фридрихом I Барбароссой, который попытался отказаться от гегемонии папской власти в Европе. В это время набирает силу норманское королевство. Фридрих не желал воевать с королем Вильгельмом и вернулся в Германию, папа бежал с ним. Осенью 1155 года войско папы напало на владения норманского короля, но уже к весне следующего года Вильгельм уничтожил союзников папы. Тем временем Адриан IV и его кардиналы не смогли проехать дальше Беневенто и, окруженный войсками норманов, папа был вынужден заключить конкордат, по условиям которого он признавал норманское королевство Вильгельма, которое включало всю Сицилию, Апулию, Капую, Неаполь, Палермо и Амальфи, т. е. всю Южную Италию. Летом 1156 года Адриан IV вернулся в Рим, вот в это-то время к нему, наконец-то, добрался патриарх Фульхерий со своей свитой. Но папе было не до далеких Иерусалимских дел. Он даже отказывался принять прибывшую делегацию, ссылаясь на постоянную занятость. Вильгельм Тирский пишет о таком поведении папы совершенно определенно: «Многие объясняли эту медлительность папы тем, что он был подкуплен громадными подарками и держал сторону госпитальеров»[271].

Наконец, в курии Фульхерию объявили, что папа отправляется в Ферентин, а оттуда в свои владения в Бенеевенто. Только там патриарху удалось, наконец, получить аудиенцию у Адриана IV. Папа назначил день для разбирательства спора, призвав на него и госпитальеров. Скорее всего, Раймонд де Пюи отправил своих представителей вслед за делегацией папы. Суд начал процедуру разбирательства с патриарха, которого подробно и весьма продолжительно стали расспрашивать. Но когда престарелый Фульхерий понял, что решение суда папской курии склоняется не в его пользу, он, оскорбленный, отбыл в Иерусалим.

Вильгельм Тирский объясняет победу госпитальеров тем, что вся курия была ими подкуплена, лишь два кардинала, Октавиан и Иоанн, бывший ранее архиепископом тирским, выступили в защиту Иерусалимского патриарха, но их голоса не были услышаны.

После смерти Адриана IV в кардинальской коллегии произошел раскол. Как писал Ян Ковальский, образовались две группировки: с одной стороны, проимператорская, а с другой — сторонники политики освобождения от диктата Германии путем заключения союзнических договоров с другими странами, особенно с Сицилией, Францией и даже с Византийской империей. Этот раскол отражал настроения, господствовавшие в Италии, где сталкивались два направления — гибеллинов, сторонников императорской власти, и гвельфов, высказывавшихся за независимость итальянских городов и княжеств, в том числе и папства. При избрании папы большинство голосов было отдано за Роландо Бандинелли. Меньшинство же, состоявшее из кардиналов, приверженных германскому императору, избрало на папский трон кардинала Оттавиано де Монтичелло, происходившего из богатого и знатного рода графов Тиволи. Дело дошло до беспорядков, во время которых Роландо Бандинелли и его выборщики вынуждены были укрыться в Замке св. Ангела.

Кардинал Оттавиано принял тиару и был провозглашен папой Виктором IV. Оппозиция, однако, не сдалась. Бандинелли с группой кардиналов направился на юг Италии под опеку короля Сицилии. Там были проведены новые выборы Роландо Бандинелли, который принял имя Александр III. Его понтификат (один из самых продолжительных в истории папства до XIX в.) продолжался 23 года, из которых около 20 лет он провел в изгнании. Со смертью Виктора IV, которого поддерживал Фридрих Барбаросса, раскол не прекратился. Проимператорская партия избрала преемником Виктора IV Пасхалия III, а после его смерти — Каликста III, который в 1178 г. отказался от тиары. Александр III нашел поддержку у короля Франции, в цистерцианских монастырях и в других центрах религиозной реформы. Но еще большую поддержку оказали ему ломбардские города, которые вошли с ним в соглашение и построили в его честь у подножия Альп крепость, названную Александрия. Она призвана была затруднить германским войскам доступ в Италию. В борьбе с Ломбардской лигой император Фридрих понес поражение при Леньяно (1176 г.) и подписал договор в Венеции (в 1177 г.), в котором признал суверенность папы в делах церкви и отказался поддерживать антипап. При этом он подтвердил целостность Церковного государства. Целование Фридрихом туфли Александра III было выражением отказа от планов восстановления верховенства императора над папством[272].

В 1179 г. был созван III Латеранский собор, на котором было решено, что при выборе папы избранным может считаться кандидат, за которого подано, как минимум, две трети голосов кардиналов-выборщиков при исключении какого бы то ни было вмешательства извне. Другие постановления собора касались имущественных прав духовенства и доходов, которые должны поступать в папскую казну.

В это время в Иерусалиме умирает патриарх Фульхерий, новым патриархом становится Амальрик, при котором процесс против госпитальеров возобновился. Папа Александр III, бывший до этого приором храма Гроба Господня, проводя политику укрепления духовной власти, принял сторону духовенства иерусалимского патриархата, поддержав притязания бывшего Приора. Сохранилось постановление Александра III, в котором папа писал:

В частности госпитальерам твердо и строго приказываем, чтобы они, если имеют что-либо против вас (речь идет о привилегии патриарха иерусалимского, резиденция которого была в храме Гроба Господня. — Авт.), не осмеливались удерживать вашу десятину, но от всех владений, находящихся в иерусалимском епископстве, сполна и без всякого противоречия и замедления уплачивали вам десятины. Если они имеют что против вас, пусть ищут справедливости законным порядком. Тем же госпитальерам мы воспретили вновь строить церковь в городе Яффе без согласия патриарха и вашего, и особенно когда известно, что они в этом городе имеют другую церковь. Кроме этого присовокупляем, чтобы госпитальеры, когда на означенный город за какие-либо бесчинства злодеев будет наложено запрещение, не осмеливались ни звонить, в колокола в церкви, находящейся в городе, ни допускать отлученных или находящихся под запрещением. Если что-либо будет допущено с их стороны, и спор вторично дойдет до вас, то мы постараемся тяжко наказать их[273].

Как видим, госпитальеры не только были обязаны платить десятину в пользу храма Гроба Господня и патриарха иерусалимского, но, и потеряли возможность привлечения верующих в свои храмы в период интердиктов. Как отметил протоиерей А. П. Попов:

Отсюда ясным становится, до чего дошли в оппозиции духовенству ордена, поставившие в начале своего существования на первое место послушание церкви и патриарху: последний отлучает, они принимают отлученного; тот запирает церкви, они звонят в колокола; патриарх совершает богослужение, рыцари шумят, бесчинствуют и пускают в него стрелы. Постановление папа Александра III только отчасти сглаживает обострившиеся отношения духовных рыцарей к духовенству, но они не могли возвратить их в полное первоначальное подчинение и послушание патриарху[274].

Эта оппозиция госпитальеров высшим церковным властям сохранилась в течение всех последующих времен. И, видимо, именно в ней следует видеть стремление ордена даже территориально держаться подальше от папы. Видимо поэтому госпитальеры не попытаются после падения Иерусалимского королевства перебраться в Европу. Но этого ни они, никто другой пока даже не предполагает, все это произойдет через век. Пока все свое внимание, энергию и мощь они обращают на Палестину, именно здесь сосредоточено все их внимание.

Это открытое противостояние госпитальеров с патриархом иерусалимским было прекращено лишь папой Адрианом IV (1154–1159). Но уже с того времени между орденами св. Иоанна и храмовниками начинается конкуренция и даже вражда. Да, эти два Ордена были не просто старейшими, но и являлись крупными земельными собственниками, обладателями несметных богатств. Довольно часто они ссужали деньги не только Иерусалимским королям и крупным сеньорам, но даже папе. Победителем, в конечном счете, вышли госпитальеры, но об этом несколько позже.

Что собой представлял Иерусалим тех времен? Сохранилось его описание, которое оставил еврейский путешественник второй половины XII в. Биньямин из Туделы составил путевые записи, во время своего многолетнего путешествия, начавшегося в 1159 г. (по другим, менее обоснованным, данным — в 1166 г.) и завершившегося в 1172 г. или 1173 г. Они легли в основу его «Сефер ха-масса‘от» («Книги путешествий»).

Цель этого длительного путешествия Биньямина неизвестна (предполагается, что оно было предпринято с целью торговли драгоценными камнями). Его книга является одним из важнейших источников как по истории евреев Средиземноморья и Ближнего Востока первых веков второго тысячелетия н. э., так и по общей истории и исторической географии этого района в указанный период. Биньямин из Туделы отмечает численность евреев в каждом пункте своего путешествия, хотя не всегда ясно, указывает ли приводимая им цифра на число лиц, принадлежавших к еврейской общине, или на число состоящих в ней семей. Беньямин побывал в Иерусалиме, в своей книге он оставил краткое описание города, в котором сохранилось указание на существование в нем двух странноприимных домов, один из которых, скорее всего, принадлежал госпитальерам:

От Гавона три парасанги[275] до Иерусалима; это маленький город, окруженный тремя каменными стенами, и весьма многолюдный: там якобиты, сирийцы, греки, григориане и франки — собрание всех языков и народов. Там есть красильный дом, который ежегодно отдается царем на откуп евреям, с тем, чтобы никто не занимался крашением в Иерусалиме, кроме одних евреев. Их там двести человек; живут они под башней Давида, в конце города. В стенах этой башни сохранилось от древних времен около 10 локтей фундамента, построенного нашими предками; остальное все сделано измаильтянами. Во всем городе нет здания крепче башни Давидовой. Там же находятся два госпиталя: в одном из них помещаются все приходящие сюда больные, и получают все, что им нужно, как при жизни, так и после смерти…[276]

Превращение странноприимного братства госпитальеров в рыцарский орден

Итак, в этот период крестовых походов орден госпитальеров являлся, по мнению М. А. Заборова, «составной частью феодальных верхов в государстве крестоносцев»[277], созданном на отвоеванных от сарацин землях. Орден расширяется, возрастает его численность, и в начале XII в. он насчитывал около полутысячи членов, которые успешно обороняли только в Леванте более 50 крепостей. Чтобы госпитальеры могли защищать паломников на дорогах Святой Земли, ведущих к Иерусалиму, в орден стали принимать рыцарей, бравших на себя обязанность вооруженной защиты паломников в пути.

Во многих приморских городах Востока, Византии и Западной Европы госпитальеры открыли странноприимные дома-госпитали. Однако после окончания Первого крестового похода орден госпитальеров превращается преимущественно в воинское, рыцарское объединение, полностью сохранившее тем не менее монашеское обличие. Уже в первой половине XII в. Орден становится «головным боевым отрядом государства крестоносцев и папской теократии»[278].

По мнению современных историков ордена, булла папы Пасхалия II и последующие акты римских первосвященников вывели рыцарей госпитальеров из юрисдикции епископов. С одной стороны, это соответствует действительности, но с другой — в этих актах четко отражено желание римских «апостоликов» подчинить Орден непосредственно только себе.

Вскоре Орден госпитальеров стал независимым от местной власти и иерархии. Этот факт позволил в последствии дать повод не только руководству Мальтийского ордена, но и его историкам утверждать, что с этого времени орден госпитальеров стал суверенным. Мы же считаем, что подлинный суверенитет орден получил только после захвата острова Родоса и создания там рыцарского государства.

Известно, что в 1150 г. король Иерусалима приказал отстроить стены Газы и стал искать подходящий орден, который смог бы держать там гарнизон. Ему присоветовали отдать Газу тамплиерам. Как заметил Ж. Ришар:

…Именно потому, что ордена не испытывали недостатка в людях и средствах, им передавали некоторые укрепления в Иерусалимском королевстве — хотя эти уступки даже в сравнение не идут с пожалованиями, сделанными тамплиерам в графстве Триполи и на севере Антиохии и госпитальерам на восточной границе Триполи и в области Маргата, на юге Антиохии, где эти два ордена обладали почти суверенной властью[279].

И, все-таки, к госпитальерам благоволили многие папы. Они с большим вниманием и покровительством относились к этому старейшему и прославленному братству в Святой Земле. Так, в дальнейшем орден получил различные привилегии от пап Адриана IV, Александра III, Иннокентия III. А папа Климент IV даже присвоил главе ордена титул: «Великого Магистра Святого Госпиталя Иерусалимского и Настоятеля Рати Христовой»[280]. Орден обладал уже сотнями деревень, где трудятся десятки тысяч крепостных и другого населения, находящегося от него в полной феодальной зависимости.

Превратившись в мощный военный союз, орден изменил и свое название — он стал именоваться не просто «орден госпитальеров», а «Рыцари госпитальеры ордена святого Иоанна Иерусалимского». Хотя мы будем продолжать сокращенно называть его орден госпитальеров, поскольку и это наименование сохранялось за ним еще многие века.

По мере роста славы ордена в него вступало все больше аристократов и рыцарей со всей Европы. За 30-летнее управление орденом Великим Магистром Раймондом де Пюи задачи этого братства намного переросли чисто местные масштабы деятельности, и орден стал превращаться в своеобразную корпорацию, имеющую международное значение. Такое положение поддерживалось практически всеми феодальными властителями Западной Европы, видевших в лице госпитальеров надежных защитников своих новообретенных владений.

В 1153 г. король Балдуин III осадил Аскалон, в его армии находились представители всех орденов, в том числе и госпитальеры. Осада длилась несколько месяцев, и уже когда военные машины франков проделал брешь в крепостной стене, воспользоваться этим успехом помешали тамплиеры. Именно их обвиняет хронист Гильом Тирский. «Жадные до добычи, они помешали прочим рыцарям проникнуть в город, и случай был потерян (16 августа 1153 г.)»[281].

В 1157 г. госпитальеры попытались добиться пожалования им половины крепости Баниаса, которая еще с 1129 г. была передана исмаилитами[282] королю Иерусалима Балдуину II. Но когда крупный гарнизон госпитальеров с обозом, посланным к Баниасу, попал в засаду, они вынуждены были отказаться от своих претензий. Тем не менее, к 1168 году госпитальеры владели кроме многочисленных фортов, располагавшийся вдоль дорог, по которым шли пилигримы, такие как Эммаус, JIa Фонтен дез Эмо около Иерусалима, несколькими укрепленными замками. Им, например, принадлежал замок св. Иона стоящий на пути из Наблуса в Гран Герена (это тоже была оживленная дорога, по которой шли пилигримы). Госпитальерам принадлежало очень важное укрепление в Корке или Бовуаре, оно контролировало границу с Иорданией на юге от Бейсана[283].

Не меньшие владения были и у тамплиеров. Как пишет Ж. Ришар:

Несколько замков, которыми владели оба ордена, равно как и башни, которые доверяли им в отдельных городах, резко контрастируют с огромным богатством и мощной армией рыцарей-монахов. Обычное число рыцарей-монахов в королевстве составляло примерно пять сотен рыцарей и столько же туркополов; сюда не входят гарнизоны их замков, которые доставались им с таким трудом, ибо рыцари из орденов представляли собой «мобильную армию», всегда готовую к маршу и тем более удобную для использования, потому, что у нее не было собственной территории, которую требовалось защищать. У рыцарей-монахов были казармы («дома» Храма и госпиталя) в большинстве городов, которые они были готовы покинуть, чтобы сопровождать паломников[284].

К этому времени орден госпитальеров одержал немало военных побед, еще более увеличил свою казну и земельные владения, он основал немало госпиталей по всей Европе, где были разбросаны его Командорства и Приорства. Все эти факторы обусловили рост высокого военного и политического значения ордена, и одновременно увеличивали его экономическую мощь. У госпитальеров появилось и новое положение, сходное с положением интернациональной организации, которой надлежало вести войны против мусульман и охранять паломников на Святой Земле вместе с двумя другими орденами: тамплиеров и тевтонских рыцарей. Эта задача решительным образом повлияла как на внешнее значение, так и на внутреннее устройство ордена госпитальеров. Для ведения боевых действий также как и для управления владениями, разбросанными по всей Европе, была необходима четкая централизованная организация, которую предусмотрительно создал Раймонд де Пюи.

В течение всего XII в. Орден играл главную роль в вооруженной защите христианских государств в Палестине. К госпитальерам постоянно обращались за помощью многие европейские правители. Так, в 1168 г. они получили от Венгерского герцога 10 тысяч безантов на приобретение поместий и земель, где бы тот мог останавливаться во время своего предполагаемого паломничества к Святым местам. Но Великий Магистр госпитальеров Жильбер д’Ассайи пошел на хитрость. Он извинился перед герцогом, объяснив ему, что вокруг Иерусалима все уже давно распродано, и нет ни одного свободного места. И что госпитальеры приобрели для него дворец и четыре дома в Акре за 6000 безантов, которые давали в год 1100 безантов дохода. Но если такой знатный даритель не пожелает там остановиться, Великий Магистр предложил герцогу взамен приобрести владения в Эммаусе, Икбале, Бельвеере и в Салтус Муратусе, не сказав при этом, что все это уже давно находится в собственности госпитальеров[285].

До нас дошли документальные свидетельства, что подобные же сделки были заключены госпитальерами с чешским герцогом Владиславом, ему предоставили в качестве резиденции госпитальерский замок Крак де Шевалье и дочерь французского короля Людовика VII, графиней Сен-Жилльской, Констанцией. Она дала деньги, на которые было якобы куплено поместье недалеко от Акры с ежегодной рентой в 50 безантов. Госпитальеры обязались выплачивать ей эту ренту во время ее путешествия по Святой Земле. После ее отъезда поместье переходило в собственность Ордена[286].

С начала XII в. орден госпитальеров стал проводить собственную банковскую деятельность, которая со временем стала возрастать. Ее начало относится к тем временам, когда паломники передавали деньги в Коман-дорство ордена, находящееся на территории их государства, получали там свидетельство, и в Иерусалиме по предъявлению этого векселя получали деньги. Таким образом, например, английский король Генрих II передал большую милостыню тамплиерам и госпитальерам на свои нужды в Святой Земле, куда он собирался прибыть после заключения мира с французским королем.

Амальрик (Амори I), ставший королем Иерусалима в 1162 г., продолжал политику своих предшественников по захвату Египта, который в 1167 г. становится франкским протекторатом. На следующий год, договорившись с врагами халифа, он стал «делить шкуру неубитого медведя», как метко заметил Жан Ришар. По договору с госпитальерами еще от 11 октября 1168 г. он переда ордену Бильбейс со всей его округой. Налоги от этих территорий составляли сумму до 100 ООО безантов в год, кроме того госпитальеры получали по 5000 безантов с каждого из десяти главных городов Египта (Вавилон, Танис, Дамьетта, Александрия, остров Махала, Кус, Фува) и дворцов. Мало того Амальрик и Великий Магистр Жильбюер д’Ассайи договорились, что если казна халифа будет захвачена с боями, то король получит половину ее, остальное разделится по правилам военной справедливости, причем госпитальеры получат большую ее часть. Если же казна отойдет миром, то вторая ее часть отойдет госпитальерам, это предполагалось в случае, если Египет откупится деньгами1.

Несмотря на внезапность наступления армии иерусалимского короля на Египет, мусульмане оказали сопротивление, а грабежи и бойни, устроенные франками лишь спровоцировали египтян объединиться. Это сопротивление было настолько сильным, что Амальрик вынужден был снять осаду и бежать, выплатив египтянам 100 000 динаров. Так, что госпитальеры не получили ничего.

В 1170 г. Сирия и Египет объединились в борьбе против франков, которую возглавил юный Саладин, ставший правителем Каира. В 1174 г. во время осады Баниаса умирает Амальрик, а совсем юный Балдуин IV вряд ли сам смог что-то предпринять. Находившийся при нем регентом граф Триполи Раймунд III, спас независимость Алеппо, но не надолго. Военные действия с Саладином и его сторонниками продолжались почти без остановок. Нужна была помощь Европы. Но, прибывавшие с паломниками суда захватывались мусульманами, и иногда доходила лишь финансовая поддержка. Так, в 1182 г. Генрих II составил завещание, по которому ордена тамплиеров и госпитальеров получали по 5000 серебряных марок. Кроме того, оба Великих Магистра должны были совместно распределить между различными церковными учреждениями Святой Земли еще 5000 серебряных марок. Как пишет Матвей Парижский, общая сумма пожертвования Генриха II составила 42000 серебряных марок и 500 золотых марок[287].

Эти многочисленные дарения и другие финансовые поступления помогли госпитальерам активно развиваться. Однако по мере возрастания мусульманской военной угрозы для христианской державы на Святой Земле, братство госпитальеров было реструктурировано в рыцарский орден. Правда, самое раннее упоминание о существовании в ордене «вооруженных братьев» (Fratres armorum) содержится лишь в Статутах магистра Роджера де Мулэна 1182 г. Следовательно, процесс милитаризации Ордена окончательно завершился примерно к 1180 г. Проходил он не без внутренних распрей и столкновений. Так, например, магистр Гильберт Ассальи (1163–1170 гг.) в ходе этих внутриорденских конфликтов дважды слагал с себя обязанности предстоятеля ордена. Лишь по завершении этого многотрудного процесса госпиталь Святого Иоанна, вне всякого сомнения, превратился в духовно-рыцарский орден, владевший в пору своего расцвета более чем 50 замками в Палестине и Леванте.

Благодаря своей вызывавшей всеобщее уважение деятельности, своим заслугам и привилегиям орден приобретал все больше благодетелей и дарителей среди мирян, оказывавших ему помощь и поддержку и желавших приобщиться к орденской братии. Раймонд дю Пюи вскоре после своего избрания магистром ордена примерно около 1121 г. указал на такое духовное благодеяние, как приобщение к молитвенному братству. В своем послании всем епископам и прелатам он, в качестве преемника «господина Герарда, слуги убогих во Христе», обратился к ним с просьбой не уставать давать пожертвования и передавать их его посланцам, дабы «стать соучастниками в благодеяниях и молитвах, творимых в Иерусалиме». В заключение послания магистр писал: «Те же, которые вступили в наше братство или же вступят в него в будущем, могут быть так же твердо уверены в милости Божией, как если бы они сами сражались в Иерусалиме. Им приуготованы венцы праведности»[288].