Смоляной холм

Смоляной холм

Буря, вызванная разгневанным Энлилем,

буря, уничтожившая страну,

накрыла Ур словно платком,

окутала его словно саваном…

О отец Нанна, этот город превратился в развалины!

Из скорбной песни Ура

Когда город уже лежал в развалинах, прекратилась наконец пронесшаяся над Уром ужасная буря, ниспосланная гневным богом Энлилем. Мертвые тела людей покрывали улицы, оставаясь, как это подчеркивается в скорбной песне, непогребенными, не покрытыми черепками. Люди с громким рыданием теснились у стен города, пытаясь найти дорогу через проломы и высокие ворота, пробираясь через горы трупов.

Мертвые тела лежали на просторных улицах, которые обычно заполняла празднично настроенная толпа. На всех улицах и переулках, даже на открытых площадках, где когда-то весело танцевали люди, — везде были только одни мертвецы.

Это была гибель Ура, одно из крушений, не раз уже пережитых за его длительную историю. Все это, очевидно, произошло во время правления вавилонского царя Хаммурапи — в XVII веке до н. э.

Хаммурапи уже покорил Ур, но жители города восстали. Тогда вавилонские войска ворвались в город, ограбили храм богини Нингаль, подожгли его, как и почти все дома города.

Современным археологам удалось еще увидеть отчетливые следы восстания и ужасного наказания, которое за этим последовало. Развалины многих, если не всех, домов запечатлели следы этой расправы. Они были либо подожжены, либо разрушены. И тогда жители покинули город.

Может быть, это было второе или третье восстание против Вавилона. Потому что и сын Хаммурапи, царь Самсуилуна, разрушал стены Ура. Очевидно, он довершил дело своего отца и сровнял городские стены с землей.

В эти-то годы XVII столетия до н. э. Авраам и его семья, согласно библейской легенде, покинули Ур.

«И умер Арран при Фарре, отце своем, в земле рождения своего, в Уре Халдейском, — сообщает Ветхий завет, — (тогда) взял Фарра Аврама, сына своего, и Лота, сына Арранова внука своего, и Сару, невестку свою, жену Аврама, сына своего, и вышел с ними из Ура Халдейского, чтобы идти в землю Ханаанскую; но, дойдя до Харрана, они остановились там» (I кн. Моисея, 11, 31).

Третий раз Библия упоминает Ур, рассказывая о встрече господа с Авраамом: «Я Господь, который вывел тебя из Ура Халдейского, чтобы дать тебе землю сию (Ханаан) во владение» (I кн. Моисея, 15, 7).

После этого Библия не упоминает уже об Уре халдейском. Лишь в книге Иисуса Навина читаем: «за рекой (Евфратом) жили отцы ваши издревле, Фарра, отец Авраама и отец Нахора, и служили иным богам» (Иисус Навин, 24, 2).

Что это были за боги, Библия об этом не говорит. Сейчас из раскопок стало известно, что властителя Ура называли «Нанна» и что был он богом Луны. Жена Нанна, Нингаль, считалась «матерью» (предком) Инанны из Урука и Иштар из Вавилона и Ашшура.

Во времена Авраама бог Луны из Ура почитался как властитель и царь всех богов Вселенной, в том числе и Солнца.

Семьдесят лет колебаний

Кто в наше время вновь открыл погребенный в земле Ур, точно неизвестно.

Почтенные энциклопедии утверждают, что это был сэр Генри Роулинсон, герой Бехистуна и дешифровщик клинописи. Он определил, что древний Ур находится на месте развалин аль-Муккайира (Мукейр) на правой стороне Евфрата, близ устья Шатт-эль-Хаи и Евфрата.

Знающий Библию читатель настораживается. На правой стороне Евфрата? Значит, западнее реки, «по эту сторону» от Сирии и Ханаана?

Но Библия ясно говорит — «за рекой». Авторы библейского текста должны были знать, лежал ли Ур на этой или на той стороне реки!

Наверное, они знали это из древнейшего предания. Но даже у рек есть своя история, и они меняют свое русло. Раскопки подтвердили, что Ур в древние времена лежал близ левого берега Евфрата, значит, «за рекой». Сегодня Евфрат течет на 16 километров восточнее развалин Ура. Между ними и этим мертвым городом лежит селение Арка у железнодорожной линии Багдад — Персидский залив. Значит, тот, кто в наше время искал бы библейский город Ур на той стороне Евфрата, впал бы в ошибку. Может быть, с этим и связана путаница в вопросе, кто же в наше время открыл Ур.

Ибо, по другим версиям, этим ученым был не Роулинсон, а английский консул из Басры Дж. Е. Тейлор, который в 1854 году во время одной из своих инспекторских поездок определил холм аль-Муккайир как место развалин библейского Ура. Тейлор обнаружил на углах развалин храмовой башни так называемые строительные цилиндры с именем царя Набонида VI века до н. э.

Но в 1854 году Тейлор еще не мог прочитать строительных надписей вавилонского царя. Он и в Англии не нашел никого, кто заинтересовался бы его исследованиями. Поразительно, но это так!

Британский музей в Лондоне ожидал тогда от исследователей руин на месопотамских холмах отнюдь не библейских сведений.

Музей интересовался — так по крайней мере объяснял его директор Г. Р. Холл — лишь «колоссальными статуями быков с человеческими головами и бесчисленными табличками чарующей клинописи». Этим, видимо, и объясняется то обстоятельство, что сообщение Тейлора о его попытках проникнуть в тайны холма аль-Муккайир было равнодушно принято в Лондоне и сдано затем в архив. Арабы называют Телль-аль-Муккайир «смоляным холмом». И вот английская археология, которая обогатила музеи быками-колоссами с человеческими головами, чуть было не проспала славу первооткрывателей библейского Ура халдеев. Честь этого открытия она разделила с американцами. Дело в том, что в конце XIX века экспедиция Пенсильванского университета США посетила этот заброшенный холм и предприняла там небольшие пробные раскопы.

Но американцы тоже молчали. Во всяком случае они не опубликовали ни единого сообщения о результатах своих раскопок.

Как удивительно!

Все это очень напоминает притчу о человеке, который ищет золотую жилу, находит ее и начинает там работать, а потом неожиданно бросает лопату и уходит. Он уходит, а спустя много лет приходит другой человек, который тоже ищет золотую жилу, начинает здесь работать, но потом тоже бросает это место, не найдя ни одного грамма золота. Ведь в злополучном холме Ура одна золотая жила находилась рядом с другой!

Таким образом, вопрос о том, кто же все-таки впервые открыл Ур в холме Муккайир, остается неясным. Один немецкий ученый как-то пошутил, заявив, что по сути дела первооткрывателем был торговец Пьетро делла Валле, который в XVII веке взял из холма, под которым покоился Ур, несколько клинописных табличек, вывез их в Европу и подарил одному из музеев в Риме.

Эль-Обейд

То, что в конце первой мировой войны, в 1918 году, в Месопотамию попал английский солдат Кэмпбелл Томпсон, который по своей гражданской профессии был ассистентом Британского музея в Лондоне, было чистой случайностью.

Томпсон использовал однообразную солдатскую жизнь в изнуряющей жаре Месопотамии для того, чтобы осмотреть некоторые холмы с погребенными в них руинами. Несколько дней поковырявшись в холме, он понял, что его ограниченные средства были совершенно недостаточны для серьезных раскопок этого огромного холма. Вернувшись в Лондон, он сумел заинтересовать Британский музей.

И Лондон послал молодого ассириолога Г. Р. Холла на холм из щебня, где тот в феврале 1919 года впервые начал планомерные раскопки. Три месяца подряд Холл пытался найти там свое счастье, но его постоянно отвлекали другие, более интересные, с его точки зрения, археологические объекты.

Приблизительно в это же самое время Холл обследовал Эль-Обейд, холм, расположенный на 7 километров западнее Ура.

И Холл нашел там много интересного. Он раскопал часть древнейшего храма середины III тысячелетия до н. э. Хотя все Междуречье богато храмами, этот храм из Эль-Обейда не был перекрыт позднейшими постройками и сохранил свой древний облик.

Это древнее святилище стоит на искусственно сооруженной террасе, которая, в свою очередь, покоится на стенах из обожженного кирпича. Вверх поднимается монументальная лестница из известняка.

С обеих сторон лестницы, у входа в храм, стояли изваяния львиных голов из битума, покрытые медью. Широко открытые (в натуральную величину) львиные глаза из красной яшмы, белого ракушечника, зеленого стеатита и красный далеко высунутый язык производят жуткое впечатление. «Попадались также маленькие быки из меди, битума и дерева», — сообщал Холл. «Обкопав лестницу и двигаясь дальше вдоль стены, мы нашли между лестницей и дальним углом площадки, — рассказывает Вулли^[25], — две трехметровые деревянные колонны, инкрустированные перламутром, сланцем и красным камнем, а также другие пальмообразные колонны и брусья, обшитые листами меди. Здесь же были свалены четыре медные статуи стоящих быков с повернутыми назад и прижатыми к плечу головами. Вдоль стены лежали медные рельефы, изображающие отдыхающих животных, а между ними фрагменты мозаичного фриза, на котором фигуры из белого известняка или ракушечника выделялись резкими силуэтами на фоне черного шифера, окантованного полосками меди. И тут же мы повсюду находили разбитые или целые инкрустированные глиняные цветы на конусообразных стеблях».

Вулли попытался реконструировать всю картину. «На карнизе верхнего края площадки, вдоль цоколя храмовой стены, стояли статуи (четырех) быков, и, очевидно, на их уровне в стену были вставлены глиняные цветы, так что животные как бы паслись на цветущем лугу. Над ними на фасаде сверкал медный фриз с рельефным изображением отдыхающих животных, еще выше был укреплен мозаичный фриз со сценой доения, и, наконец, на самом верху — фриз с изображением птиц…».

Под фундаментом храма лежали две фигуры тельцов из известкового камня. Очевидно, когда-то это была опора трона, на котором сидела статуя божества. Священным символом этого бога, по-видимому, был баран. Близ баранов нашли маленький барельеф из алебастра с графическим изображением, которое, к сожалению, сильно выветрилось и сохранилось лишь наполовину. На нем можно рассмотреть лодку серповидной формы с каютой или навесом посередине. «На одной стороне изображен стоящий на корме мужчина, а в каюте — свинья (кабан?). На другой стороне на месте мужчины изображены две рыбы, а на месте свиньи — гусь», — так описывает это Вулли.

Над входом в храм был некогда укреплен большой плоский рельеф, изображающий птицу, держащую в когтях двух оленей. Птица носит название «Имдугуту». Это уже известный по Лагашу орел с львиной головой. Перед храмом, невдалеке от нижних ступеней лестницы, ведущей на террасу, был устроен алтарь. Он сооружен из обожженного кирпича. На внешней поверхности алтаря можно еще различить знак, напоминающий звезду. Это знак Венеры — Инанны шумеров, или Иштар аккадцев.

Несомненно, она носила много имен. В Эль-Обейде ее назвали Нинкхурсаг (Нинхурсанга), «владычица гор», или, что, может быть, более правильно, «владычица небесных высот».

Святилище в Эль-Обейде датируется довольно точно. На одном из камней фундамента вырезано имя второго царя первой династии Ура с титулом и полным именем: А-анни-пад-да.

Однако все то, что Холл и Вулли обнаружили в Эль-Обейде, было лишь скромным вступлением к тем открытиям, которые предстояло сделать в Уре.

Бог Луны и его супруга

В 1922 году Холла отзывают обратно в Лондон. Музей Пенсильванского университета в США предлагает Британскому музею совместные раскопки Ура под руководством сэра Леонарда Вулли.

Когда Вулли принял это почетное поручение, ему было 42 года. Археологическое образование Вулли получил в Оксфорде; он сделал себе имя на английских раскопках в Египте и Нубии, а потом Сирии.

Сейчас ему предстояло решить задачу всей своей жизни — раскопать огромный холм Муккайир, под которым погребен город Ур. В течение 12 лет этот зольник не даст ему покоя. В 1934 году раскопки в Уре были приостановлены, но не потому, что все его тайны были раскрыты и работа закончена. Было необходимо научно обработать и опубликовать огромный материал, накопившийся за первый период раскопок.

В Уре раскрыли огромную храмовую площадь. Здесь, очевидно, строили почти все правители и цари: от царей древнейшего шумерского времени до великих персидских царей, то есть по меньшей мере на протяжении двух тысяч лет.

Вулли вскрыл помещения храма, которые были ограблены уже в древности. Но по сохранившимся остаткам можно еще было установить, что деревянные двери когда-то были облицованы золотыми пластинками, следы этих пластинок обнаруживаются на инкрустированных агатом и лазуритом^[26] поверхностях. Золотые звезды, гвозди и лучи, по-видимому, служили украшениями деревянных стен.

Самые внушительные постройки относятся главным образом ко времени третьей династии (Ур III; приблизительно на рубеже III и II тысячелетий до н. э.).

Здесь также были обнаружены террасы с расположенными на них большими дворами, святилищами и жилыми помещениями для жрецов. Дело в том, что район храмов был одновременно царской резиденцией и местом пребывания администрации теократического государства. Из храма осуществлялось руководство всей жизнью страны, награждались правые, наказывались виноватые, принимались решения о войне или мире. Во имя великого Нанна и его супруги.

Нанна, могущественный бог Луны в Уре и время от времени царь всех богов, идентичен аккадскому богу Луны Сину, или Су. По всей вероятности, история культа этого великого бога, который воплощается и в сияющий корабль и в сияющего быка, священного барана, льва, орла, рыбу или змею, обусловлена изменчивостью представлений и смешением образов, которые наблюдаются начиная с вавилонского Су и кончая образом древнегерманского Цио и иерусалимского Сиона.

Жену могущественного лунного бога в Уре называли «Нингаль». По представлениям шумеров, в Уре она была не дочерью, а законной супругой бога. Так как семиты считали дочерью Луны богиню звезд Инанну-Иштар, Нингаль должна была стать ее матерью. Но Нингаль, если мы не заблуждаемся, это та самая владычица неба и та же звезда Венера.

Поэтому неудивительно, что из супруги бога Луны в Уре и из матери девственной богини звезд Инанна, которая сама была матерью, в сложном переплетении истории верований человека в конце концов превращается в девственную роженицу. Она, как и Венера, не только ежемесячно хоронит бога Луны, но и порождает его.

Башня Ура

В городе Уре, как и в других древних городах Месопотамии, в центре площади с храмами возвышалась многоступенчатая массивная башня: зиккурат.

Крепкие стены толщиной 2,4 метра образуют два суживающихся кверху этажа. Основание башни представляло собой прямоугольник длиной 60 и шириной 45 метров. От него к нижней террасе вели лестницы. Там был просторный двор с бассейном и помещением для посвященных, с алтарем, сокровищницей и другими сооружениями.

Но все-таки и здесь не удалось проникнуть во все тайны, если вообще можно себе представить то, о чем тут, собственно, следует вести речь. На полу террасы было обнаружено тщательно сделанное прямоугольное отверстие размером 4,5 на 3,25 метра при глубине около 1 метра. Пол был вымощен тремя слоями больших неотесанных известковых блоков. Углубление было заполнено очень чистой пережженной землей красноватого цвета. «Под землей не было найдено ничего такого, что могло бы объяснить назначение этого сооружения», — писал Вулли. Возможно, это был фундамент алтаря. При этом Вулли вспоминает алтари детей Израиля времени Моисея, которые при их закладке также пользовались необработанным камнем.

Ибо эти камни служат символом скалы, которая играет такую большую роль в Библии. Символ скалы с высеченным в ней гробом господним в Иерусалиме восходит к культам и верованиям Переднего Востока, имеющим тысячелетнюю историю. В глубокой древности этот символ был по меньшей мере образом небесной скалы или древа, колонны или небесного столпа — Млечного Пути.

Здесь, в Уре, образ этой скалы и берет свое начало: от неотесанных блоков, скрытых в углублении, над которым некогда, наверное, еще до времени Моисея, стоял алтарь могущественного бога Луны. Нет, это не случайное совпадение! Много лет спустя Вулли на расстоянии больше чем 1000 километров от Ура обнаружил сходное углубление, заполненное массивными камнями.

В стенах башни Ура исследователи нашли множество глиняных конусов, какие закапывали в землю при закладке здания; на них была надпись: «Во славу царственного сына (!) Нанна, сияющего с ясных небес, внемлющих мольбам и молитвам… я, Варадсин, благочестивый правитель… когда бог новолуния послал мне добрые предзнаменования, подарил мне взор жизни и повелел воздвигнуть сей храм и восстановить его обиталище, во имя жизни моей и жизни породившего меня отца моего Кудурмабуга построил для бога дом его, радость сердца Этеменнигур. Чудо и украшение земли, да стоит он вечно…»

Невесты бога

Из многочисленных надписей и клинописных таблиц Ура следует, что бог Луны Нанна получал как десятую часть всего урожая, так и арендную плату. Так как деньги тогда еще не были известны, расплачивались продуктами. На все привезенные в уплату продукты выдавалась квитанция — маленькая глиняная табличка с датой и указанием, что «такой-то доставил шесть фунтов наилучшего масла, столько-то масла растительного, столько-то овец или другого рогатого скота» и т. д. Ежемесячно на табличке для окончательного подсчета поступлений составлялся общий баланс храма. В нем учитывались в особых столбцах все приношения каждого земледельца, пастуха и т. д. Ремесленники платили медью, золотом и серебром, другие горожане — шкурами животных.

Расходы отмечались так же тщательно, как и доходы. Для больных выдавался добавочный рацион. Так, один человек, страдавший головными болями, получил дополнительно 125 граммов лучшего растительного масла для растирания.

История! События государственные, события жизни отдельных людей — жизнь во имя Нанна, бога-покровителя города Ура. «На 13-й день месяца элул, — гласит надпись на глиняном цилиндре царя Набонида VI века до н. э., — луна потемнела и затмилась. (Знамение) сие означало: „Нанна нужна жрица“».

После многочисленных жертвоприношений и вопрошений оракула было установлено, что Нанна не захотел избрать никого другого в качестве своей жрицы, кроме дочери самого царя. Таким образом восстанавливался древний обычай, существовавший еще в III тысячелетии до н. э.

Таким путем Набонид посвятил свою дочь в верховные жрицы бога Нанна в Уре и дал ей новое имя «Белшалтинна». Она была сестрой царя вавилонского Валтасара.

Эти невесты богов вытеснили в земном культе небесную богиню Венеру. Вместе с тем шумерские и семитские цари присвоили себе функции страдающего, умирающего и воскресающего бога, ибо все, что происходило на небе, должно было происходить и на земле, находя свое воплощение в священном культе. Почти все земные культы Ближнего Востока базируются на древних, а иногда и на самых древнейших представлениях о небесных явлениях, луне и Венере.

Аврааму и его семье должно было быть известно не только об огромном комплексе храмов города Ура, но и о повсеместном господстве бога Луны Нанна и его супруги — ведь они были старше, намного старше, чем Авраам!

Библия, правда, об этом умалчивает. Рассказывая о сотворении мира, она избегает называть луну ее собственным именем. Также не дает она ясного объяснения, как превратилось имя Аврам в Авраам и почему изменилось имя его жены.

Богиня змей из Ура

В Уре лопата археологов в самых глубоких слоях наталкивается на находки, подобные тем, с которыми мы уже встречались в Эль-Обейде дошумерского периода. Это каменные орудия.

Но здесь все-таки есть глубокое различие: в Уре покойники уже не сидят на корточках в своих могилах, а лежат, вытянувшись, и руки их скрещены на животе. Сохранился только древний обычай класть вместе с покойным разные вещи: вазы и кувшины, нити жемчуга и браслеты, кольца и обручи для ног, топоры и стрелы с долотообразными наконечниками из камня и других материалов. Раскрытые погребения подтверждают уже известный нам обычай покрывать трупы мелкими черепками или подкладывать их под тело.

Вулли находил в глубоких слоях и иные формы погребального обряда. Умершие положены на бок и держат перед лицом чаши. Над ними лежат глиняные сосуды. Посуда чаще всего служила погребальным инвентарем. В одном из погребений были найдены 32 глиняные чаши. Конечно, это было священное число. Рядом с трупами иногда попадались своеобразные человеческие фигурки из глины. Причем фигурки эти женские. Натуралистически оформленные стройные тела обнажены до пояса, ниже краской намечено длинное платье; однако голова женщины выполнена далеко не реалистически. Только парик из темного битума говорит о женской прическе. Это голова змеи. Некоторые женские фигурки со змеиными головами держат на левой руке младенца или же кормят его левой грудью.

Археологи имеют достаточно оснований ломать голову по поводу этих вещей. Конечно, речь идет не о том, почему еще и сейчас некоторых женщин называют змеями. Ведь Ева из рая сама не была змеей, змея лишь соблазнила ее. Археологов удивляло другое: почему женщины из Ура со змеиными головами держат ребенка всегда слева. Это удивительно потому, что подобные изображения (даже и без змеиных голов) постоянно повторяются вплоть до значительно более позднего времени, времени греков.

С другой стороны, конечно, волнует вопрос, почему змея существо женского рода, если ее символом является лунный серп?

Неужели только потому, что у немцев луна мужского рода, а у романских народов — женского? То же самое и у древних народов Ближнего Востока, у одной части которых луна женского рода, а у другой — мужского.

Со временем, правда, история религии доисторического и раннеисторического времени обогатилась не только различными тотемистическими образами животных — быками, баранами, львами, орлами, рыбами и змеями, а также связанными с ними синкретическими существами, но и различными восприятиями пола.

Отсюда можно понять, что уже за несколько тысячелетий до нашей эры священное предание о боге Луны и его жене использовалось теологами Шумера и Аккада так же, как используется глина в руках гончара. Во все увеличивающемся государственном объединении они должны были соединить весьма разные образы бога Луны, происходящие из многочисленных семейных и племенных союзов. Так же как для достижения длительного мира нужно было установить единые меры объема, веса, расстояния и монету.

Об Урнамму, одном из древнейших царей Ура, теперь известно, что он урегулировал «семь мер», установил «борзину, мину», серебряный и каменный «шекель».

Из города Ура привез Авраам эти меры в Ханаан.

Но привез ли он только эти меры?

Или он знал, судя по священному писанию, намного больше того, что археологи узнали только сейчас, после раскопок древней земли Ура.

Царские погребения Ура

На шестую зиму Вулли начал раскопки на большом погребальном поле в районе храмов Ура. Скоро он обнаружил два расположенных друг над другом некрополя. В верхних могилах нашли цилиндрические печати — предшественники наших современных печатей — с надписями времени аккадского царя Саргона. Это говорит о том, что верхнему некрополю приблизительно 4200 лет.

Сколько же тогда лет некрополю, расположенному слоем ниже погребений времени Саргона?

На седьмую зиму (1927–1928) Вулли решил исследовать тайну этого глубоко скрытого в земле некрополя.

В юго-восточной части района храмов лопаты натолкнулись в зольнике на известковые блоки, каменные плиты и потом на ход, наклонной траншеей уходящий вглубь. Здесь стали попадаться остатки циновок.

Вулли почувствовал, что тут кроется нечто особенное. Мечта каждого археолога-раскопщика найти купольную гробницу, царский склеп! О таких царских погребениях когда-то мечтал Роберт Кольдевей в Вавилоне и Фара, но так и не нашел их. Улыбнется ли Вулли счастье в этом зольнике?

Лопата за лопатой, со всевозможной осторожностью расчищали наклонную траншею. И вот показались дальнейшие следы: на дне траншеи на циновках лежали один подле другого остатки пяти мужских скелетов. Рядом с ними находились медные кинжалы и несколько глиняных чаш.

Осторожно, ориентируясь по циновкам, начали копать дальше. Постепенно траншея расширялась и приблизительно на глубине 9 метров перешла в большую яму, вырытую в форме прямоугольника. Неподалеку от входа в эту яму были обнаружены остатки повозки, похожей на сани, и человеческие кости.

Сани… Зачем же в Южной Месопотамии, где почти вечно царит лето, понадобились сани? Причем это невероятно роскошная повозка. По краям она была отделана мозаикой. Золотые львиные головы с голубыми гривами из лазурита и раковин, маленькие золотые и серебряные головы львов и львиц перемежались с золотыми бычьими головами.

Перед санями лежали распавшиеся скелеты двух ослов и двух их кучеров. На дышле сохранилось двойное серебряное кольцо, сквозь которое когда-то проходили вожжи. Таким образом, были два осла, которые тянули сани, и два пажа, которые их вели. Для кого все это предназначалось?

В санях лежали драгоценная игральная доска, посуда и орудия труда. Среди инструментов бросались в глаза золотая пила и несколько долот. Невольно приходит в голову мысль о могилах из Самарра, расположенных севернее Ура. Там тоже рядом с мертвыми нашли долота и пилы.

Но у Вулли не хватало времени поражаться всему этому. На свет извлекли остатки нескольких женских скелетов. Десять женщин лежали двумя рядами, как будто они приготовились к дворцовой церемонии. На всех были замечательные украшения — золотые диадемы и жемчужные ожерелья.

Как и у пяти мужских скелетов, у этих женщин тоже отсутствовала привычная, погребальная утварь. Вместо нее в шахте лежали остатки дорогой арфы с инкрустациями из золота и слоновой кости.

Арфа была украшена инкрустированными изображениями животных. Орел с львиной головой парит над двумя рогатыми животными (баранами?). У священного дерева стоят два быка. Здесь изображена также сцена борьбы между львом и быком; оба они поднялись на задние ноги, обхватив передними друг друга. Кроме того, на инкрустациях арфы обнаружили «человеко-быка» с рогами и копытами. Он хватает двух маленьких львов за задние лапы. Итак, на арфе — религиозные сюжеты. Но почему же она лежала в яме рядом с женскими скелетами?

Ларь

Среди необозримого множества сосудов, чаш и кувшинов лежали остатки большого деревянного ларя, украшенного мозаичным узором из перламутра и лазурита.

Ларь был пуст. Может быть, когда-то, четыре с половиной тысячи лет назад, в нем лежали такие нестойкие во времени вещи, как материя, одежда или белье.

Очевидно, ларь принадлежал женщине.

Правительнице? Царице?

Но где же она? Где ее труп?

Вулли видел только большие каменные сосуды, посуду, орудия труда, горшки, вазы из самых различных материалов: меди, камня, серебра, эмали, лазурита, алебастра, мрамора и золота. Невероятно!

Там же лежала длинная золотая трубка, украшенная лазуритом, видимо, предназначенная для того, чтобы через нее сосать молоко или лимонад из сосуда. Здесь стоял серебряный сосуд (по-видимому, служивший для обрядовой трапезы) с длинной шейкой и широким венчиком; он был, так сказать, готов к подаче на стол.

Вулли была знакома форма кувшина по изображениям на древних каменных рельефах, судя по которым такие кувшины имели религиозное назначение. Рядом с серебряным сосудом находился целый набор высоких серебряных кубков, вставленных один в другой. Около них — еще кубок такого же типа, но уже золотой, гравированный, с желобками.

Теперь Вулли понял: гравированный золотой кубок и серебряный сосуд, а также высокие серебряные кубки составляли одно целое с золотым бокалом, гладким золотым сосудом и рифленой чашей.

Неужели этому можно поверить? Неужели это действительно предметы, относящиеся к III тысячелетию до н. э.?

Но где же хозяин или хозяйка этих сокровищ? Нигде не видно останков человека, который должен был быть богато украшен драгоценностями.

План могилы А-бар-ги с повозками, скелетами животных и людей.

Вулли задумчиво приблизился к ларю. Это был ящик около 2 метров длиной и приблизительно 1 метр шириной. Вулли не понимал, почему его тянет к этому ларю с такой магической силой. Он долго рассматривал его, потом сдвинул в сторону и остолбенел. Вулли увидел отверстие в полу, вход в кирпичный подвал. Ему стало ясно, что он стоит перед камерой. У ног Вулли находилась погребальная камера, которую он искал, — подлинный склеп.

Вулли встал на колени, попросил дать ему фонарь, опустил его в отверстие и посмотрел вниз.

Какое разочарование! Склеп был пуст.

Шествие мертвецов

Исследователи пытались найти вход в пустой склеп снаружи. Они стали копать вдоль наружной стены каменного помещения и наткнулись на новую шахтовую могилу. Они обнаружили вторую наклонную траншею, ведущую вниз. На этот раз не пять, а шесть воинов лежали у входа в гробницу; они лежали двумя правильными рядами, как и подобает солдатам; с медными копьями на боку и медными шлемами на голове. Шлемы были совершенно расплющены вместе с черепами, словно они были надеты на головы воинов, когда к ним пришла смерть.

За шестью трупами проход, изгибаясь, переходит в большое помещение, вход в которое завален чем-то похожим на заграждение. Надо было сначала убрать его.

Оказалось, что это были две деревянные четырехколесные повозки III тысячелетия до н. э. Колеса и края повозок были инкрустированы длинными рядами серебряных и лазуритовых бусин и украшены серебряными кольцами и амулетами, изображающими быков.

Дерево в течение тысячелетий, конечно, сгнило, однако повозка легко поддавалась реконструкции, так как она лежала в яме совершенно нетронутой. На колесах можно было еще различить сероватые следы от прикосновения кожаного обода. В каждую повозку были впряжены по три быка. Скелеты животных лежали вместе с остатками сбруи. Рядом, перед головами быков, находились скелеты конюхов, которые держали животных за поводья.

Внутри повозок были найдены останки возниц. Сидя на своих местах, они держали в руках вожжи. Так их и застала смерть тысячелетия назад.

Какое зрелище!

Когда Вулли и его помощники осторожно освободили проход — один из бычьих скелетов можно было поднять, совершенно не повредив его, — открылось целое поле, усеянное трупами.

Прислонясь к наружной стене каменной гробницы, лежали останки девяти женщин. На них были парадные головные уборы из лазуритовых и сердоликовых бус с золотыми подвесками в форме буковых листьев и большими серповидными серьгами из золота. Прекрасные серебряные гребни, украшенные золотыми цветами и выложенные листьями из голубого лазурита и перламутра поддерживали их волосы. Шейные украшения женских скелетов также были сделаны из золота и лазурита.

Просто невероятно!

Женские головы прислонились к стенам так, как будто те, кому они принадлежали, еще спали. Тела лежали в проходе, вытянувшись и загораживая дорогу. Все огромное пространство между повозками и погребальной камерой заполняли нагроможденные друг на друга останки человеческих тел.

Эти женщины и мужчины были придворными дамами и воинами. Воины имели при себе кинжалы. У одного из них была связка из четырех дротиков с золотыми наконечниками, у двух других — серебряные дротики; четвертый лежал рядом с остатками щита, на медной поверхности которого были изображены два льва, терзающие двух поверженных людей.

Возле девяти придворных дам у наружной стены гробницы стояла арфа. Конечно, она сломалась и истлела. Сохранились только бычья голова из меди да перламутровые пластинки, которыми она была отделана. Неподалеку от нее лежала вторая арфа с чудесной головой быка. Она была сделана из золота, а глаза, борода и кончики рогов быка — из лазурита.

Сама погребальная камера была, по-видимому, ограблена. Это, наверно, произошло еще во времена Авраама. Грабители не оставили почти ничего. Остались лишь человеческие скелеты без всяких украшений; очевидно, это были слуги.

Может быть, среди них и находился, превратившись в прах, тот, для которого когда-то построили эту каменную гробницу. Ничего в ней не осталось: ни одного драгоценного кольца, ни скипетра, ни налобной ленты.

Но имя этого царя или правителя сохранилось. На цилиндрической печати можно было прочитать: А-бар-ги.

Около стены были обнаружены модели двух лодок. Одна, медная, была совершенно разрушена временем. Другая, серебряная, приблизительно 60 сантиметров длиной, напротив, удивительно хорошо сохранилась. Нос и корма этой серебряной лодки подняты вверх, отчего она напоминает серп луны. Модели лодок как бы копируют лунный серп, похожий на корабль.

Корабли мертвецов

Вулли размышлял о необыкновенной силе и устойчивости традиции на Востоке. Ведь еще и сегодня тот же самый тип лодок встречается у местных жителей в заболоченных низовьях нижнего Евфрата, недалеко от города Ура. На таких именно лодках немцы плыли до Фара. Да они даже и назвали этот тип лодок по сходству их с лунным серпом — гондолами.

Гондолы из тростника и смолы. Та же самая «гондола» из серебра лежала в гробнице А-бар-ги. Грабители похитили все, кроме этих лодок.

По-видимому, они считались священными и неприкосновенными; эти лодки подобны тем, какие нашли рядом с могилами фараонов на Ниле, хотя там они были намного больше, а иногда и богаче. На таких лодках умершие — царь и его придворные — отправлялись на тот свет.

Лодки мертвых распространены на всем пространстве от Северной Европы до Африки и от Средиземного моря до южной части Тихого океана. Короче: это копии лунного серпа, который плывет по небесному океану на восток — навстречу Солнцу. Там, в сияющей и сверкающей стране Солнца, исчезает небесная ладья. Там находится иной мир.

Именно такие лодки нашли в гробнице шумерского правителя или царя, которого цилиндрическая печать называет А-бар-ги. Ну, а царица? Кому же принадлежали лежавшие у ларя ценности? Где же царица, и почему грабители не похитили дорогую утварь, золотые и серебряные чаши и посуду, наряды придворных дам и многое другое?

Вулли вскоре нашел ответ на эти вопросы: все, что находилось не в замурованной усыпальнице царя, а в этом погребении и было лишь прикрыто землей, грабители не тронули. И именно потому, что искать украшения и драгоценности в засыпанной землей яме, с одной стороны, было очень трудно и, с другой стороны, вызывало подозрение. Грабители не смогли бы совершить свое преступление незаметно.

С замурованной усыпальницей дело обстояло гораздо проще. Как только грабители обнаружили сводчатый потолок погребальной камеры, им было достаточно разломать кирпичи, чтобы дать возможность одному человеку проскользнуть через образовавшееся отверстие внутрь гробницы. Там он мог свободно заниматься грабежом, оставаясь незамеченным.

Но если царица не лежала в той же самой усыпальнице, что и царь, то должна была быть еще и вторая гробница. Ее надо было найти.

Усыпальница царицы

Понятно, что Вулли и его помощники находились в состоянии исключительного возбуждения. За гробницей А-бар-ги они стали искать вторую усыпальницу и нашли ее. Они быстро поняли, почему этот склеп не был обнаружен грабителями: усыпальница обвалилась. Замурованный кирпичный свод обрушился, по-видимому, под тяжестью земли и накрыл все, что было в гробнице. Никакой грабитель никогда не смог бы найти вход в это помещение.

Когда Вулли наконец удалось войти в этот склеп, он сразу же увидел в наполненной драгоценностями усыпальнице останки женщины. Она лежала на деревянных носилках, у ее головы и у ее ног сидели на корточках две прислужницы; от них остались только скелеты.

Возле руки царицы — были все основания предполагать, что это была царица, — стоял красивый золотой кубок. Верхняя часть тела совершенно скрывалась под массой золотых, серебряных, лазуритовых, сердоликовых, агатовых, халцедоновых бус. Длинные нити таких бус ниспадали как покрывало от самого головного убора и шейных украшений до талии, окружая тело широкой каймой цилиндрических бусин из драгоценных камней.

Головной убор царицы был похож на тот, что носили придворные дамы, которые лежали близ саней, запряженных ослами, но только гораздо богаче. Широкий золотой обруч с гирляндой золотых колец составлял нечто вроде помоста для всей искусной постройки. Было очевидно, что это сооружение совершенно невозможно укрепить на естественных женских волосах, хотя бы и очень густых. Царица носила огромный парик.

На этом парике — Вулли назвал его гротескным — были укреплены богатые венки из золотых буковых и ивовых листьев и золотых цветов, отделанных голубой и белой прокладкой. И все это, наконец, перевязано тройной нитью сердоликовых и лазуритовых бусин и закреплено на затылке с помощью золотого гребня.

Нет, и это было далеко еще не все, что увенчивало голову царицы. Убранство завершалось рядами драгоценных четырехгранных камней и большими серьгами в форме полумесяца. Неудивительно, что под тяжестью таких украшений бедная женская головка не смогла бы держаться даже при наличии парика. Череп проломился. Раздавленный огромным количеством украшений, лежал он на носилках. Рядом с ним висели два лазуритовых амулета: один с изображением лежащего быка, второй — теленка.

Конечно, большой радостью для археологов было то, что все находившееся на носилках, за исключением, разумеется, самого черепа царицы, так необыкновенно хорошо сохранилось в своем первоначальном виде. Это открыло возможность реконструировать все сооружение, все изысканное убранство царицы. Для этого не хватало лишь хорошо сохранившегося женского черепа того же периода, чтобы можно было, сделав с него гипсовый слепок и применив современные методы реставрации, полностью восстановить облик царицы.

Госпожа Вулли, верная помощница своего мужа, нашла такой череп.

Она вылепила из воска голову царицы, придав ее лицу определенные черты. Затем она попросила одного специалиста-антрополога, который специально занимался изучением черепов из Ура, чтобы тот подтвердил, что восковой портрет верно воспроизводит тип шумерской женщины.

Описанным выше головным убором, однако, еще не исчерпывалось богатство наряда царицы. У правой ее руки лежали три амулета в форме рыбок: два золотых и один небесного цвета, из голубых кристаллов лазурита. Еще один амулет — тоже золотой — выполнен в виде двух животных с рогами.

Рядом с телом царицы лежал второй головной убор иного типа. Эта диадема состояла из полосок белой кожи, расшитых тысячами крохотных лазуритовых бусинок. На голубом сверкающем фоне изображены фигурки рогатых животных. Между ними — плоды граната и другие фрукты, листья и ветви, все из чистого золота.

Золотые розетки были размещены среди витков золотой проволоки, стерженьков, цветочков, рогов — и все это на сине-голубом сверкающем звездами небе. Нет никакого сомнения: этот второй венец мог быть праздничным головным убором лишь только верховной жрицы! Его назначение можно без труда определить, имея в виду древнюю религию почитания луны в Уре.

Шуб-ад

Кто же эта женщина?

Было бы великим счастьем, если бы современные историки сумели найти ее имя в списках шумерских цариц! Какая сенсация для науки, какой триумф человеческого познания через четыре с половиной тысячелетия! Но имени царицы не нашли в царских списках, так же как и имя А-бар-ги. Правда, это еще ни о чем не говорит. Завтра или послезавтра счастливый случай может привести к находке недостающего списка. Возможно!

Но, пока это не случилось, многие вопросы еще остаются без ответа.

Умерли ли оба они вместе? Или сперва он? Или она?

Существовали ли вообще царицы, которые оставались в живых после смерти царя, если все придворные шли вместе с ним в могилу?

Или она не была его женой?

Может быть, это была его мать?

Или его дочь?

А может быть, она была правящей царицей, а он, тот, кого уже невозможно найти, потому что его кости после ограбления могилы, видимо, лежат неопознанными среди костей слуг и телохранителей, может быть, был ее сыном, наследником престола, но еще не царем?

А-бар-ги?

Никогда не слышали! Ни в одном царском списке такого не нашли.

Но она?

Какое же она носила имя?

Под крышей, над самым сводом усыпальницы, было воткнуто копье. Его бросили, наверно, в яму вместе с повозками и камеристками в тот момент, когда ее засыпали землей.

В непосредственном соприкосновении с древком копья была найдена прелестная цилиндрическая печать из голубого лазурита. На ней имя: Шуб-ад.

И больше ничего.

Между тем раскопки принесли много новых фактов. Перед современным исследователем открылся весь погребальный обряд в Уре III тысячелетия до н. э. Появилась возможность ознакомиться с искусством и техникой древнейшего времени. Никакая книга, никакая клинопись, да и никакая библиотека никакими, даже самыми живыми, словами не смогли бы передать то, что здесь можно было увидеть своими глазами и коснуться своими руками.

По всей усыпальнице Шуб-ад лежали всевозможные приношения: серебряная и медная посуда, каменные сосуды, глиняные вазы для пищи и питья. И еще одна золотая чаша. Кроме того, серебряная голова коровы, два серебряных алтаря, серебряные светильники и множество больших раковин.

Подобные раковины археологи Ура находили почти во всех женских погребениях древнейшего времени. Они содержат зеленую краску, употреблявшуюся в качестве косметического средства. Зеленый цвет был обычным цветом косметики в гробницах!

Раковины царицы Шуб-ад необычайно велики. Среди них две искусственные: одна серебряная, другая золотая. Обеим придана форма естественных раковин. Они тоже содержат остатки зеленой косметической краски. Зеленый цвет — это цвет воскресения, цвет новой жизни. С приходом весны его утверждает каждый цветок, каждое дерево, каждый куст.

Женщины из Ура в жизни никогда не подкрашивались зеленой краской, за исключением праздничных процессий в честь небес. Наверное, в последний момент перед концом им наносили этот зеленый грим на смертельно бледные щеки и веки.

Чтобы они воскресли, вернулись, чтобы они опять могли улыбаться и вздыхать, плакать и смеяться.

Царские похороны

Вулли, открывший царские могилы Ура, попытался восстановить похоронную церемонию III тысячелетия до н. э. Вот как, по его мнению, это все происходило. Когда умирал царь или царица, прежде всего выкапывали прямоугольную яму глубиной 9–10 метров. У одной ее стороны сооружали наклонный спуск, служивший входом в могилу.

На дне, в углу ямы, строили затем усыпальницу — каменный склеп с крепким кирпичным сводом. В одной из более длинных стен усыпальницы оставляли открытую дверь.

Потом к могиле подходила траурная процессия с мертвым владыкой и несколькими приближенными, которые занимали места рядом с трупом в каменном склепе. Этих людей, очевидно, убивали или отравляли каким-либо ядом. После этой церемонии вход в гробницу замуровывали.

Начиналась вторая часть церемонии. Погребальная процессия — придворные, слуги, конюхи, возницы, женщины, солдаты — подходила к яме и опускалась по наклонному настилу усыпанному цветами, в яму.

Женщины, участвующие в этой процессии, были одеты в яркие красные одеяния, на которых сверкали различные драгоценности. Военачальники шли со всеми знаками отличия, музыканты — с арфами или лирами. За ними въезжали повозки, запряженные быками, или сани. На повозках сидели пажи или возницы, ездовые вели упряжки под уздцы. В конце концов все занимали заранее отведенные им места; дежурные воины, замыкая процессию, становились на страже у выхода.

У всех мужчин и женщин в руках была небольшая чаша — единственный предмет, необходимый для завершения обряда. Некоторые жертвы в последние минуты своей земной жизни должны были еще выполнять определенные задания. По крайней мере точно известно, что музыканты до самого конца играли на своих инструментах. Когда через тысячелетия гробница была вскрыта, их руки все еще судорожно сжимали струны арф или лир.

По команде все выпивали смертоносное зелье. В одной из гробниц археологи нашли посредине рва большой медный горшок, в который, очевидно, был налит яд. После этого каждый укладывался на свое место в ожидании смерти и перехода в иную жизнь вместе со своим царем или царицей.

Затем могильщики убивали жертвенных животных, клали лиры или арфы на тела умерших музыкантш или музыкантов и обрушивали сверху на еще борющихся со смертью людей землю, пока вся яма не оказывалась засыпанной до конца.

Царский склеп PG/1237

Найденные Вулли царские могилы из Ура почти не отличались друг от друга особенностями погребального обряда. В одном случае лиц, сопровождающих царское тело, убили еще до сооружения могилы. Но обычно религиозный обряд соответствовал описанной выше церемонии. Самым ярким примером жертвенной могилы Вулли считает царский склеп PG/1237.

Стены погребальной камеры частично выложены из камня и завешаны циновками. Прислонившись к стене, лежали в ряд шесть телохранителей с ножами или топорами. Перед ними стоял большой медный сосуд.

Неподалеку от телохранителей лежали скелеты четырех арфисток. Руки одной из них так и окоченели на струнах инструмента. Все остальное пространство было занято уложенными в определенном порядке телами 64 празднично одетых и украшенных женщин. Они должны были отправиться на тот свет без всякого сопротивления и все в одно и то же время. Нет необходимости подробно объяснять, что число 64 считалось священным. В данном случае, наверное, имелось в виду количество девятидневных недель календаря Венеры, состоящего из 576 дней (во дворце царя Набонида также было 64 комнаты).

64 и половина этого числа нашли свое выражение в многочисленных развалинах и погребениях от Евфрата до Нила, его нередко упоминает и Библия. Идет ли при этом речь о 32 царях или о 32 девушках, принесенных в жертву, — это уже не играло роли. Священные дни, священное число звезды Венеры сохраняли свое значение почти у всех народов при жизни и после смерти.