Афинский земледелец (С. Я. Лурье)

Афинский земледелец

(С. Я. Лурье)

Как случилось, что Аристион, всеми уважаемый крестьянин, усердно трудившийся на своем участке, вдруг разорился?

Участок Аристиона был расположен в Педиэе, в плодороднейшей части Аттики. Но и в Педиэе были лучшие и худшие участки, и, конечно, лучшие участки принадлежали знати. Деревня Лакратиды, где жил Аристион, расположена на склоне каменистого холма, открытого морскому ветру, и урожаи пшеницы здесь были не очень высокими. Аристион, который вкладывал много труда в обработку своего поля, получал урожай чуть-чуть выше среднего. В последнее время самым выгодным делом для аттических крестьян оказалось разведение винограда; на аттическое вино был большой спрос, и торговцы давали за него хорошие деньги. Правда, уход за виноградником требовал очень большого труда, но труда Аристион никогда не боялся. В первые два года Аристион и его семья жили впроголодь, так как виноградник не сразу приносит урожай. Но зато его старания увенчались успехом: три года подряд виноградник давал прекрасный урожай.

На четвертый год произошло несчастье. В начале зимы ударили сильные морозы, подул холодный, пронизывающий ветер с моря, и все лозы вымерзли. К весне Аристион оказался нищим: у него еле-еле хватило средств, чтобы прожить с семьей до осени, а если посадить новые лозы, то урожая нужно ждать только через два года. Пришлось вернуться к пшенице, но ни семян, ни денег на их покупку у Аристиона не было. Он был вынужден обратиться за ссудой к Ликургу. Богач Ликург был его родственником, и Аристион надеялся, что он ему поможет.

Ликург действительно принял его очень радушно, как сородича, подарил ему даже кое-какую поношенную одежду для жены и сына, но дружба дружбой, а дело делом: Ликург многим давал деньги взаймы, но брал за это немалые проценты. Аристион должен был написать расписку: «Занял Аристион у Ликурга 10 медимнов[12] пшеничного зерна на один год сроком (с сего числа). Взыскание же пусть будет произведено без суда с самого Аристиона и с его семьи, как если бы суд уже состоялся». В действительности Аристион получил от Ликурга только 5 медимнов; остальные 5 медимнов шли в счет процентов.

Аристион знал, что в случае неуплаты долга на его земле будет поставлен закладной столб, а сам он должен будет стать шестидольником: работать на Ликурга, отдавая ему 5/6 урожая, а если урожая не хватит на уплату процентов, то Ликург еще через год будет вправе продать как самого Аристиона, так и его жену и сына в рабство. Но Аристион был уверен, что он без особого труда соберет 10 медимнов на покрытие долга, в крайнем случае что-либо прикупит. К тому же он думал, что Ликург постесняется соседей и не решится обратить своего всеми уважаемого сородича в шестидольника.

Аристион, не терявший надежды вернуться к зажиточной жизни, на одной половине участка снова посадил виноградные лозы, другую — засеял пшеницей. Но в это лето деревню Лакратиды и соседние селения постигло настоящее нашествие хлебного жучка. Собранного урожая оказалось даже меньше, чем было взято взаймы — всего 4 медимна. Все свободные деньги ушли на виноградник, и вернуть долг крестьянин не смог.

Аристион снова пошел к Ликургу. Расчеты Аристиона оправдались: тот не решился обратить его в шестидольника и отсрочил уплату долга еще на год. Старую расписку уничтожили и составили новую, но в ней указывалось, что Аристион должен Ликургу 20 медимнов, хотя на самом деле Аристион ничего больше у Ликурга не брал. У Аристона было очень мало зерна, и он смог засеять только 2 медимна. Урожай был хороший, но от 2 медимнов много не получишь. И опять Аристион не смог уплатить долг.

Ликург через сельского старосту предупредил Аристиона, что на этот раз в случае неуплаты он поступит по закону. Аристион понимал, что, став шестидольником, он уже не вырвется на свободу, и после долгого раздумья отвез жену и сына в дом ее родителей, в Марафон. Формально жена считалась как бы разведенной с мужем, ее и сына записали снова в списки рода ее отца. В то время все население Аттики делилось на четыре большие части — филы, каждая фила делилась на 3 фратрии, а каждая фратрия состояла из родов. Аристион и отец его жены принадлежали к разным фратриям. Обращаться в чужую фратрию с требованием выдать жену Аристиона Ликург не мог. Жена взяла с собой все домашние вещи. Дом и сельскохозяйственный инвентарь Аристион оставил, рассчитывая, что Ликург заберет его в оплату долга. Аристион был прекрасным плотником и столяром; он никогда не приглашал на помощь себе ремесленников и все делал сам. Он решил разъезжать по деревням в качестве странствующего ремесленника. Это занятие считалось позорным для такого почтенного человека, как Аристион, но оно было доходным для хорошего мастера. Аристион рассчитывал, что его земли, дома и инвентаря хватит на покрытие долга, а если немного и не хватит, то он доплатит из заработанных им денег.

Целый год Аристион странствовал. Заказчики из уважения к его почтенной наружности, хорошему роду и высокому искусству обращались с ним не как с простым ремесленником. Аристион был человеком бывалым и притом грамотным. Все с вниманием слушали его рассказы о жизни, о том, что он видел, слышал и читал, и вместе с ним возмущались несправедливостью богов и превратностью судьбы. Он получал много подарков — платья, вещи, продукты. Продукты он отсылал семье, а платья и вещи продавал за бесценок, так как не мог проводить много времени на рынке. Работал он хорошо, и его наперебой приглашали в разные дома.

Так незаметно прошел год. Наступила весна. Аристиону передали предупреждение Ликурга, что, если он не явится для расчета, Ликург заберет его участок. Вернувшись в свою деревню с деньгами для уплаты, Аристион с облегчением узнал, что попытка Ликурга овладеть его участком и поставить на нем закладной столб окончилась неудачей. Пока Аристион «сидел» на участке, заимодавец мог поставить на участке столб и заставить бывшего хозяина работать на себя. Но если хозяин покинул свой надел, он по закону переходил к его ближайшим сородичам, так как земля в те времена была не частной, а общинной собственностью. Иметь дом на чужой земле Ликург также не имел права; он мог забрать дом Аристиона только на слом, да еще взять сельскохозяйственный инвентарь.

Когда Аристион явился к Ликургу, тот сообщил ему, что из родственных побуждений он отложил уплату долга еще на год. Обрадованный Аристион готов был тотчас же уплатить ему стоимость двадцати медимнов зерна, но Ликург заявил, что прошел еще год и поэтому 20 медимнов превратились в 40. Аристион понял, что Ликург не забрал его имущества прошлой весной не из любви к сородичу, а из желания выжать из него еще 20 медимнов. У Аристиона таких денег не было; к тому же он считал требование Ликурга несправедливым и отказался платить, зная, что Ликург имеет расписку только на 20 медимнов.

Ликург обратился в суд. Судьи были друзьями Ликурга, все они не раз пировали за его столом. К тому же в это время в соседних Мегарах, Коринфе и Сикионе произошли восстания крестьян против заимодавцев-аристократов, закончившиеся успехом. В Мегарах заимодавцев заставили вернуть крестьянам все процентные деньги, полученные ими в течение всей их жизни.

Судьи, которые судили Аристиона, также были ростовщиками — отдавали деньги в долг под проценты. «Оправдаешь Аристиона — и другие платить не будут», — решили они.

Суд постановил, что Аристион должен Ликургу не 20, а 40 медимнов, а так как Аристион не мог уплатить долг, его приговорили к «публичному позору».

Аристиона привязали к столбу на центральной площади и дали ему в руки кофин (небольшую корзину). Аристион должен был рассказывать проходящим о своем несчастье и просить сжалиться над ним. Проходящие могли бросать в корзину деньги и помочь ему собрать сумму, достаточную для уплаты долга.

Наказание было унизительное. Обычно прохожие или идут мимо, не обращая внимания, или бросают такие мелкие деньги, что собираемая сумма оказывается достаточной только для пропитания опозоренного. Проходит установленный срок, нужная сумма оказывается несобранной, и тогда заимодавец получает право продать должника в рабство. Но Аристиона любили крестьяне, а несправедливый приговор всех их возмутил. И сам он держал себя не так, как можно было бы ожидать; вместо того чтобы просить милостыню, Аристион читал стихи о том, что закон и судьи всегда поддерживают богача, а если бедняк попробует добиться справедливого решения у судей, ничего, кроме позора, он не получит.

Даже самые бедные крестьяне жертвовали все, что могли, отдавая иногда последнее. Уже через несколько дней Аристион собрал всю требуемую сумму, но его друзья передали, что правители собираются заключить его в тюрьму, а может быть, и убить за бунтовщические стихи. Ближайшей же ночью, когда сторож развязал Аристиона, чтобы тот мог выспаться под навесом на городской площади, он под покровом темноты бежал в Марафон, где находились его жена и сын.

Прибыв в Марафон, Аристион стал странствовать по соседним селам в поисках работы. Ему повезло: в работе он не имел недостатка. Однако новая жизнь была не по душе Аристиону. Он всегда был крестьянином-земледельцем, ходить из дома в дом и просить работу казалось ему тяжелым унижением. Но тут Аристиону помог Гиппократ — самый влиятельный человек в Марафоне и соседних землях, человек небогатый, по знатный и поддерживавший дружбу с крестьянами. Благодаря его хлопотам Аристион был принят на собрании членов фратрии в род своей жены и получил небольшой надел на склоне горы.

Участок этот до тех пор не обрабатывался и был гол и каменист. С большим трудом Аристион, его жена и даже маленький сын таскали с равнины на гору в мешках землю, пока на участке не образовался слой, достаточный для посадки виноградных лоз. Чтобы земля не осыпалась, Аристион с женой соорудили трехрядный плетень и укрепили его камнями.

Через три года Аристион имел первый хороший урожай дорогого сорта винограда. Но несчастия Аристиона не кончились: ему сообщили, что по требованию Ликурга он вызывается на гелиэю фесмофетов в Афины. Этот суд имел право судить всех жителей Аттики. На гелиэю собирались все полноправные жители Аттики. Если гелиэей руководил главный правитель, архонт-эпоним, в нем обсуждались государственные дела, если архонт-полемарх — военные дела, если басилей — религиозные дела, если же шесть судей, фесмофетов — судебные дела. Собиравшиеся на эти собрания граждане ничего не решали; они только выражали криком одобрение или неодобрение оратору, а решали фактически только фесмофеты с заседателями-аристократами (экклетами), специально вызванными в суд.

Аристион узнал, что среди фесмофетов и экклетов много приятелей Ликурга и надежды на то, что суд решит дело в его пользу, нет. Аристион оставил свой участок семье жены и ушел в изгнание на остров Кеос. Кеос находился недалеко от берегов Аттики, но был независимым государством.

И здесь Аристион как искусный мастер хорошо зарабатывал, но жизнь его была тяжелой. В маленьких греческих городах-государствах жителей чужих, даже соседних государств считали бесправными — метеками. Таким метеком стал и Аристион. Тяжело было ему и без семьи. За три года он поседел и постарел.

В один из таких печальных дней к нему пришел гонец и сообщил, что в стране началось восстание против аристократов. В Аттике все помнят имя Аристиона и его печальную судьбу. Если он вернется, это поднимет дух у восставших.

Раньше Аристион никогда не думал о восстании. Но годы страданий, все, что он пережил и передумал, многое изменили в душе Аристиона. Он решил, что если не вернется на родину в такое тяжелое для нее время, то поступит как изменник и предатель.

Прибыв на родину, Аристион направился к семье, а оттуда поспешил в лагерь восставших крестьян. Перед ним открылось целое море людей в шлемах, со щитами, копьями в руках. Было ясно, что аристократам нелегко справиться с этим движением.

Аристион был старым опытным воином, и его поставили в одном из передних рядов. В первых рядах противника Аристион увидел старика Ликурга. Ликург также узнал Аристиона, и лицо его искривилось злобой: он знал, как его ненавидят крестьяне, и виновником этого считал мятежного Аристиона. Поэтому, не ожидая общей команды, Ликург прицелился, натянул тетиву лука, и через миг стрела пронзила сердце Аристиона, и он упал мертвым.

Возмущенные крестьяне хотели ринуться в бой, но предводитель восставших удержал их: незачем жертвовать жизнью, когда благодаря посредничеству Солона уже было достигнуто мирное соглашение, по которому все шестидольники получали свои участки в полную собственность, а проданные в рабство за пределы страны выкупались и возвращались на родину за казенный счет…

Прошло почти 2500 лет. При раскопках в окрестностях Афин нашли надгробие. Мраморное изображение мужественного воина хранит следы раскраски; древние греки любили расписывать статуи яркими красками. Под изображением написано «Аристион».