Полку присвоено гвардейское звание
Полку присвоено гвардейское звание
В ночь на 24 июля 1944 г. пришла телеграмма: «Указом Президиума ВС СССР от 23.07.44 г. 13-й КИАП за образцовое выполнение заданий на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками переименован в 14-й гвардейский Краснознаменный истребительный авиаполк». Эта радостная весть с быстротой молнии облетела все подразделения полка и была встречена с исключительным подъемом. Утром на имя командира полка пришла еще телеграмма:
«Командиру Краснознаменной авиационной части.
Поздравляем Вас и весь личный состав с присвоением гвардейского звания. Проявленные Вами летное мастерство и умение бить врага высоко оценены Верховным Командованием…
Надеемся, что Вы с честью будете носить звание гвардейцев и в предстоящих боях с врагом проявите новые героические подвиги.
Трибуц, Смирнов, Вербицкий, Волков».
24 июля на аэродроме, около боевых самолетов, по случаю присвоения гвардейского звания состоялся митинг. Его открыл командир полка гвардии подполковник Герой Советского Союза A. A. Мироненко:
— …Наша часть стала гвардейской. Оглянемся назад, на ее боевое прошлое, на ее людей, кто на разных этапах войны завоевал это высшее звание. Губанов, Волосевич, Бринько, Голубев, Лукьянов, Войтенко, Сизов, Князев и Алехин — поколение старших летчиков. Они воевали в суровое время, когда небо Балтики кишмя кишело «стодевятыми» и «стодесятыми». Они дрались на «ишаках», «чайках», «бисах». Они дополняли их своим мастерством, энергией. То были дни кровавой, отчаянной борьбы. Никакие невзгоды и тяготы не омрачили нас. Кому из нас не приходилось летать на «самолюбии», приходить домой на «моторе», падать в лес на подбитой в бою машине?
Что возвращало нас к жизни, к борьбе? Презрение к смерти во имя победы. Мы тогда не вели счет сбитых самолетов противника, мы их били круглые сутки…
То время прошло. В часть влилось новое поколение воинов на скоростных истребителях. Изменилась обстановка, но бои продолжаются с прежней силой… Вот уже более года, как часть вновь вышла на арену борьбы к берегам родной Балтики на защиту Ленинграда. С тех пор мы работаем рука об руку с гвардейцами-штурмовиками. Прикрывая штурмовиков, сопровождая их на бомбо-штурмовые удары по морским и сухопутным целям немцев, летчики-истребители проявили мужество и отвагу…
Ханбеков, Асин, Медведев, Лысенко, Соловьев — вот кто явился наследником золотого прошлого, героического настоящего. Их грудь украшает по два ордена Красного Знамени. Они хорошо воюют. Они не знают в небе превосходства немецкой авиации…
Почетен труд неутомимых тружеников-техников и младших авиаспециалистов. Техники А. Пилипенко, А. Наумов, Б. Балдачев, Д. Ремовский, А. Филиппов — вот далеко неполный список боевых помощников летчиков, кто вместе с ними завоевал славу части.
Ныне враг, теснимый нашими войсками на фронтах, отступает. Но фашизм еще силен! Предстоят решающие бои, и под гвардейским знаменем боевые подвиги 14-го гвардейского будут умножены.
Да здравствует Родина! Да здравствуют гвардейцы!
Вручение гвардейского знамени
На митинге выступило несколько летчиков и техников, затем прибывшие для приветствия летчики 7-го ГШАП В. Гончаров и М. Иванов от души поблагодарили своих боевых друзей за надежное прикрытие. В заключение выступил командир дивизии, кавалер 4 орденов Красного Знамени полковник М. А. Курочкин:
— Гвардейское звание вы завоевали в тяжелых боях, будьте же достойны этого высокого звания, новыми подвигами прославляйте нашу балтийскую авиацию!
День 23 июля стал второй знаменательной датой в истории полка, отныне вставшего в ряды советской воздушной гвардии. Отмечу, что наличие гвардейского звания у подразделения вовсе не обозначало, что военнослужащие этой части автоматически получали звание гвардейца. Его нужно было заслужить активным участием в боях. Звание гвардейца оставалось у каждого заслужившего его пожизненно, за исключением случаев лишения наград и званий за преступления.
Теперь нам нужно было драться по-гвардейски, и уже 25 июля снова началась боевая работа — вылеты на прикрытие гвардейцев-штурмовиков. 26 июля последовал штурмовой удар по отряду вражеских кораблей в Нарвском заливе, который еще продолжал существовать: группа гвардии старшего лейтенанта А. Гургенадзе повредила в этом вылете сторожевой корабль и одну десантную баржу.
Сизов
Отмечу, что с прибытием с Черного моря 11-й Штурмовой авиадивизии на Балтике стало 4 штурмовых полка. Еще 21 июля эти четыре полка нанесли удар по кораблям «заколдованного ордера», о котором рассказывается ниже: было отмечено потопление 13 вражеских вымпелов. Но после разгрома вражеского отряда накал жарких схваток стал снижаться. Все чаще и чаще теперь на боевые задания стали брать «молодежь».
В середине июля в нашу эскадрилью, где командиром был Иван Ильич Голосов, прибыл из училища его двоюродный брат — Николай Сергеев. Молодой, задорный, рвущийся в бой, он с нетерпением ждал, когда ему разрешат подняться в балтийское небо. Голосова вызвали на КП полка, а в это самое время поступил приказ: «Выделить четверку истребителей на прикрытие шестерки Ил-2 в район порта Кунда. Ведущим группы штурмовиков идет гвардии капитан Василий Кустовский». Я хорошо знал этого прекрасного летчика. Мы вместе закончили Высшие офицерские курсы ВВС ВМС.
Этой шестерке предстояло нанести бомбовый удар по «заколдованному ордеру». После ударов по этой группе кораблей с фиксированием потопления на следующий день в этом отряде оказывалось ровно такое же количество — 16, как до удара. Так родилось название этого отряда — «Заколдованный ордер». Я и сам, летая на разведку, докладывал командованию об этом ордере, много раз я наблюдал потопление кораблей противника. И сегодня штурмовики уходили на удар по данным разведки, которые привез я.
Мне было приказано сфотографировать этот ордер за 15 минут перед нанесением бомбового удара и второй раз — спустя 30 минут после удара. Не верилось самому: неужели утонувшие «коробки» всплывали и снова занимали место в строю?! Загадка разрешилась позже. После того как наши войска заняли порт Кунда, туда от авиации была послана комиссия. Оказалось, гитлеровцы держали в портах Кунда и Таллин около 200 боевых кораблей такого же типа, которые входили в ордер. Как только летчики уничтожали какой-либо корабль, его место занимал другой, точно такой же. В этих портах было обнаружено большое количество покалеченных кораблей, не подлежащих ремонту. Трюком с заменой подбитых и потопленных кораблей гитлеровцы пытались вселить в наших летчиков неуверенность.
Но дороговато обошелся гитлеровцам их психологический эксперимент!
Приказ на сопровождение штурмовиков по телефону принял гвардии капитан Ю. Петров. В этот полет он решил пойти и сам, а ведомым взял Николая Сергеева. Наконец-то для Сергеева наступил долгожданный час. После взлета в непосредственном прикрытии над шестеркой Ил-2 была пара Петрова, а сзади и на 500 метров выше шла пара Фетисов — Карев. Стоял знойный день 30 июля. Над заливом протянулась сизая дымка, в которой вскоре прорисовались очертания вражеских кораблей.
При подходе нашей группы к кораблям противника со стороны вражеского берега появилась пара ФВ-190. Они с ходу набросились на первую тройку «илов», которую вел командир эскадрильи гвардии капитан Кустовский. Эту атаку отбил Петров. Немцы, не приняв боя, отошли. И тут небо заискрилось разрывами зенитных снарядов. Перед первой тройкой встал стеной заградительный огонь. Кустовский приближался к цели. Осталось совсем немного, и самолет войдет в пикирование. Но сильный взрыв потряс воздух: снаряд взорвался прямо в самолете Кустовского, вызвав взрыв всего боезапаса. Красно-черное облако повисло над кораблями.
Немцы торжествовали победу, но она была недолгой. Остальные пять штурмовиков, видя смерть своего командира, опустив носы своих самолетов, пошли в пикирование, ведя огонь из пушек и пулеметов, пуская реактивные снаряды. На палубах запрыгали фонтанчики разрывов снарядов, а каждый «летающий танк» сбросил по четыре фугаса весом по сто килограммов. Горели корабли, от разрывов упавших в море бомб поднимались водяные столбы.
Вторая пара «фоккеров» с дистанции 800–1000 метров открыла огонь по отставшему «илу», но и эту атаку отбил Петров. Подошла еще пара «фокке-вульфов»: один пошел в атаку на Петрова, а второй, охраняя своего напарника, ждал момента, чтобы ударить. Сергеев, впервые увидевший вражеские самолеты, торопясь, открыл заградительный огонь, отбивая атаку на самолет своего ведущего. Петров, заметив еще один прорвавшийся к штурмовику вражеский истребитель, длинной очередью преградил путь врагу к «илу», и сбитый самолет противника врезался в воду около кораблей. В этот момент другой гитлеровский пилот нацелился на Сергеева, а Петров не заметил, что его ведомый в опасности: он в это время занят был стрельбой по «фокке-вульфу». Рядом не оказалось того, кто бы мог защитить молодого летчика, и огонь «фоккера» достиг цели. Самолет Сергеева был сбит.
Вторая пара Фетисова в условиях сильной дымки, идя сзади штурмовиков, истребителей противника вообще не видела.
На земле, после посадки истребителей, разразился скандал. Голосов набросился на Петрова.
— Зачем ты взял в такой опасный район молодого летчика? Ты погубил его!
Долго еще бушевал Иван Голосов, но человека уже не вернешь…
Наступление Красной Армии на сухопутном фронте и моряков на море было успешным. Под ударами наших войск немцы вынуждены были приступить к спешной эвакуации своих войск, материальных ценностей и военной техники с территории Эстонии. В портах Кунда, Азери, Хара-Лахти, Таллин они сосредоточили большое количество транспортов, боевых кораблей, речной флот. Гвардейские 7-й штурмовой и 12-й пикировочный полки под прикрытием истребителей нашей части бомбо-штурмовыми ударами уничтожали вражеские корабли, препятствовали эвакуации противника. Воздушные разведчики днем и ночью в любую погоду висели над противником, изучали его, по их данным наносились удары.
Заправка самолета топливом
В одном из вылетов в районе Таллина разведчики Илюхин с Ханбековым были перехвачены четверкой Me-109. Задание было еще не выполнено, и Илюхин решил уклониться от боя. Изменив курс, разведчики хотели оторваться от «мессеров», но одна пара настойчиво преследовала их. В районе залива Кяому-Лахт пара «стодевятых» догнала наших разведчиков и пошла в атаку. Из-под атаки Илюхин вышел резким разворотом с набором высоты, и начался бой на виражах. После нескольких виражей Илюхин перевел бой на вертикаль. Ведущий немецкой пары, заметив по почерку, что имеет дело с опытными летчиками, вышел из боя пикированием, но ведомый «мессер» продолжал вести бой. Илюхин с Ханбековым с двух сторон дружным огнем свалили его в Финский залив. Это была первая победа летчиков, ставших гвардейцами.
После боя разведчики, проходя вдоль побережья Эстонии, в заливе Хара-Лахти обнаружили корабли врага: 4 тральщика, 4 сторожевых корабля и катера сопровождали десантные баржи. По данным разведчиков на удар по этому конвою вылетело 27 Пе-2 (ведущий — гвардии капитан К. Усенко) под прикрытием 30 Як-9 нашего полка. Немцы попытались помешать нашим пикировщикам, но были своевременно перехвачены группой свободного воздушного боя. Пикировщики, надежно прикрытые на входе в атаку, пустили на дно 3 вражеских корабля. Но, увлекшись боем на высоте, наши истребители своевременно не прикрыли выход из атаки пикировщиков. Немецкая шестерка прорвалась к ним на выходе из пикирования и атаковала отставший бомбардировщик. Тот, объятый пламенем, свалился в Финский залив, и лишь тогда на помощь пришли истребители из группы свободного боя. Мироненко сбил с короткой дистанции ФВ-190, но его самолет тоже оказался под вражеским прицелом. На выручку бросился П. Андрияш. Защищая своего командира, он сбил второй вражеский самолет, а Павлу Бородачеву в одной из атак удалось на пикировании сразить третий. Одновременно по этим кораблям работали штурмовики 7-го ГШАП — им удалось потопить 4 баржи. Наши истребители тоже участвовали в штурмовке, и на счет полка записали потопление 2 барж (совместно с штурмовиками), 2 катеров и 4 шлюпок, при этом было уничтожено до 120 солдат и офицеров.
С 16 по 18 августа 1944 г. наш полк обеспечивал боевую деятельность кораблей Чудской военной флотилии при высадке морского десанта на остров Пийриссаар. Командир 9-й ШАД приказал нашему полку нести патруль над местом высадки десанта. А перед высадкой десанта мне было приказано произвести визуальную разведку рек Эмайыги и Муствээ.
В полет я пошел со Степановым. В учебных воздушных боях он показал себя с хорошей стороны, но у него это был первый боевой полет после госпиталя. Чудское озеро мы пересекли на высоте 3000 метров, прошли вдоль реки Эмайыги и, не обнаружив плавсредств, повернули вдоль озера на север к реке Муствээ. Мне было приказано пройти реку Муствээ на бреющем полете, и, идя со снижением, мы разогнали большую скорость. Пронесшись вдоль западного побережья Чудского озера, подошли к реки Муствээ. В устье было пусто, но под мостом мы обнаружили несколько замаскированных шлюпок. Вдоль реки подошли к городку с таким же названием — Муствээ. Берега реки были чисты, плавсредств противника нигде нет. Задание было короткое, и мы быстро его выполнили. Идя обратным маршрутом, параллельно дороге идущей на Нарву, мы увидели на лужайке 5 немецких солдат, раздетых до пояса. Они умывались, стоя около ведер. Прижавшись к земле, мы решили подойти к ним незамеченными, и, когда дистанция до фрицев была около 500 метров, «подскочили» и в упор ударили по фашистам. Мы шли с западного направления, и на шум наших моторов немцы не обратили внимания. Лишь когда мы ударили по ним, они увидели на крыльях красные звезды — но было поздно. Впереди, точно по курсу, через перекрестие прицела вижу: домик и около него несколько легковых автомашин. От моей длинной очереди дом загорелся. Прошли над деревней — на ее восточной окраине скопление машин, кузова покрыты брезентом. При виде краснозвездных истребителей началась паника. Многие бросились под кузова автомашин. Мне особенно не понравился один длинный фриц. Я запомнил, под какую машину он скрылся, и, повторив заход, прошелся огнем по всем машинам, и особенно по той машине, где был противный фашист. Шороху мы им навели много!
Впереди на шоссе — конный обоз, движется по направлению к Нарве. Прицелившись, мы начали стрельбу. Многие швабы не доехали до своих казарм… Разогнав обоз, мы повернули в сторону озера.
После посадки я по выражению лица Степанова понял — полет на разведку ему понравился.
В день высадки десанта на остров Пийриссаари четверка Як-9 нашего полка с ведущим М. Соловьевым во время патрулирования над островом в районе Пнеба — Чудская Рудица на высоте 2200 метров была атакована парой ФВ-190. Ближе всех к самолетам противника оказался ведущий второй пары Костя Гриценко. Немец сблизился с нашим самолетом, взял нужное упреждение и открыл огонь. Гриценко, пытаясь уйти из-под огня, сделал на вираже три бочки, но от его самолета потянулся дымный след, на левой плоскости показалось пламя: снарядом был разворочен бензобак. Гриценко покинул самолет, и под клубком дерущихся самолетов раскрылся парашют. Продолжая бой на виражах, Соловьев зашел в хвост немецкому истребителю, только что сбившему самолет Гриценко, и тремя очередями сбил его. Немец врезался в землю в километре на юго-запад от деревни Кирбасар, находившейся в руках противника. Гриценко приземлился на болоте в двух километрах от этой деревни.
Анализируя этот бой, надо отметить, что Соловьев заранее не обговорил с летчиками, как они будут патрулировать над десантом, как будут в разных вариантах вести бой с самолетами противника. Вороненко и Гриценко были бывшими инструкторами Ейского авиационного училища и не имели достаточного опыта боев с самолетами противника. Милютин же был молодым летчиком и также нуждался в приобретении навыков ведения боя. Патруль при наличии солнца и облачности необходимо было нести эшелонированно по высоте — так, чтобы солнце было сбоку. А та пара, что была на стороне солнца, должна была находиться с принижением по отношению ко второй паре. Неправильными были действия командира звена при встрече с самолетами противника. Одной паре нужно было сразу же уйти вверх, а второй паре связать противника боем и, выбрав удобный момент, ударить по противнику сверху. Недостаточно использовалась радиосвязь при ведении боя.
На следующий день рано утром на поиск сбитого накануне летчика Гриценко вылетела четверка Як-9 под командованием гвардии майора Шарова, начальника штаба полка. Пара Соловьев — Вороненко на высоте 900 метров вела поиск Гриценко, а Шаров с Петуховым с высоты 1300 метров их прикрывали. Поиск продолжался уже около 20 минут, когда Шаров заметил внизу одиночный ФВ-190 и сверху тройку «фоккеров», идущих в атаку на его ведомого Петухова. Предупредив Петухова об опасности, Шаров резким разворотом пошел навстречу этой тройке. После нескольких маневров Шаров зашел в хвост вражескому самолету. Немец резко маневрировал, и нашему летчику потребовалось выпустить пять очередей, чтобы сбить самолет врага.
Четверка Як-9, несшая патруль над десантом, была перенацелена с пункта наведения на помощь дерущимся. При появлении свежих сил немцы, быстро закончив бой, ушли в сторону своего аэродрома. Поиск был безрезультатным, но Гриценко через несколько дней сам прибыл в полк. Пробираясь по лесам на восток, он вышел на наших разведчиков и вместе с ними вернулся на свою территорию.
В период с 24-го по 26 августа наш полк принял непосредственное участие в прорыве Нарвского оборонительного рубежа частями 2-й Ударной и 8-й армий. Накануне полк получил боевую задачу: с рассветом 24.08.44 г. быть готовым для сопровождения штурмовиков Ил-2 на бомбо-штурмовые удары по переднему краю обороны перед фронтом 122-го стрелкового корпуса в районе п. Саргалово.
Перед началом операции 23 августа в 18.15 был произведен вылет 5 Ил-2 на командирскую разведку: ведущий — Герой Советского Союза гвардии майор А. Мазуренко, ведомые — заместитель командира полка по летной части и три командира эскадрилий. «Илы» прикрывала пара «яков», ведущим пары был я. Разведка производилась для ознакомления с районом предстоящей операции и выявления средств зенитной артиллерии.
Утром 24 августа три группы по 10 Ил-2 с интервалом в 3–4 минуты нанесли удар по переднему краю в районе поселка Саргалово. Всего же за два дня наш полк произвел 48 самолетовылетов. Противодействия истребителей противника не было. Сломив сопротивление врага и добившись успеха в прорыве, части Красной Армии начали успешное наступление на Таллин. Противник лишился коммуникаций на суше, и теперь морские коммуникации приняли для немцев исключительно важное значение, как единственные пути снабжения армейских частей в Эстонии.
Полк продолжал выполнять боевые полеты в район Чудского озера. В устье реки Муствээ штурмовики Мазуренко, несмотря на низкую облачность и плохую видимость, потопили 2 сухогрузные баржи и одну повредили. В районе цели появилась пара ФВ-190. Один самолет противника сбили совместным огнем стрелки-радисты. Второй хотел уйти со снижением в сторону своего берега, но Илюхин двумя длинными очередями расстрелял его в упор. «Фоккер» взмыл вверх и, потеряв скорость, беспорядочно рухнул на землю. На отходе от цели подошла еще одна вражеская пара ФВ-190. Их в лоб встретила пара Илюхина с Ханбековым. Немцы от боя уклонились, уйдя в сторону берега, но А. Лысенко догнал и сбил один истребитель. Четвертый «фоккер» (это был ведущий второй немецкой пары) был сбит В. Паньковым. Немец, обнаружив, что его преследует «як», начал метаться вправо-влево, но длинная очередь зажгла вражеский истребитель, и вскоре он врезался в землю.
В результате успешного наступления войск Ленинградского фронта противник в середине сентября 1944 г. вынужден был откатываться на запад, оставляя территорию Эстонии. Наша разведка отметила интенсивное передвижение вражеских кораблей между Таллином и западными портами. На уничтожение вражеских транспортов в западной части Финского залива и в Балтийском море получили приказ торпедоносцы 51-го минно-торпедного авиаполка — самолеты Дуглас А-20. Американский двухмоторный самолет А-20, более известный в России под английским названием «Бостон» (во время войны мы использовали и сокращенное название Б-3), являлся самым распространенным в советской авиации иностранным бомбардировщиком. Всего американские заводы отправили в СССР 3128 А-20 «Бостон» разных модификаций; дошел до места в общей сложности 2771. Его применяли и на суше, и на море. Он служил бомбардировщиком, разведчиком, торпедоносцем, тяжелым ночным истребителем, скоростным транспортным самолетом. «Бостон» заслуженно завоевал отличную репутацию и у летного, и у наземного состава и остался в памяти многих как один из лучших самолетов, поставлявшихся нам в годы войны союзниками.
Сопровождать «бостоны» было приказано нашему полку. На каждую пару торпедоносцев выделялось по 4 Як-9. В задачу истребителей входило «протолкнуть» торпедоносцы в район западной части Финского залива и Балтийского моря на полный радиус истребителя, который исчислялся в 1 час 10 минут. Полет «крейсера» выполняли на высоте 200–300 метров. По истечении расчетного времени истребители возвращались на свой аэродром. За три дня так было сопровождено 14 самолетов А-20.
Противник на побережье Эстонии оставлял один порт за другим. Разведка обнаружила: из порта Хара-Лахти противник начал эвакуацию своих войск и техники. На удар по ним вылетела девятка пикировщиков Пе-2 под прикрытием истребителей нашего полка. Груженые транспорта попали под удар пикировщиков: один был потоплен, второй поврежден. Но на отходе от цели бомбардировщиков перехватила четверка Me-109. В бой вступила пара Илюхина, и в коротком бою Илюхин сбил один самолет врага лично и второй — совместно со своим ведомым Александром Сахановым.
Немцы под покровом ночи полным ходом производили переброску и эвакуацию своих войск, боеприпасов и техники морем. Появилась необходимость ведения разведки ночью. Ночную разведку мы всегда выполняли одиночными самолетами.
Темной ночью 15 сентября 1944 г. я вылетел на разведку вражеских кораблей в Финский залив. В темноте внизу проплыли знакомые острова — Сескар, Пенисари и Лавенсаари. Впереди, там где должен появиться остров Гогланд, — огненные вспышки. Подхожу ближе к острову, и не верится: с острова и по нему идет артиллерийская стрельба! Всматриваюсь в темноту: у восточной части острова множество кораблей — десантные баржи в охранении сторожевых кораблей и миноносцев. Снижаюсь ниже, и мне становится ясно: идет высадка морского десанта. Я знал, что в этом районе нет наших кораблей, значит, это немцы высаживают десант на Гогланд. Я пересчитал количество десантных барж, их было 26. Точно такое же количество таких барж я вчера вечером видел в заливе Хара-Лахти. Решив проверить свою версию, я направился к этому заливу, но, пройдя над ним, барж не обнаружил.
Набрав высоту для лучшей радиосвязи, я доложил разведданные на КП, причем передал данные открытым текстом. Мое радио на КП приняли, и, снизившись на малую высоту, я решил снова посмотреть, как бывшие союзники обмениваются снарядами. На восточном берегу острова шел бой, десант, по-видимому, был уже высажен.
Я знал, что после получения разведданных на аэродроме все закрутится, будут подняты по тревоге летные полки. И когда я вернулся с задания, так все и было. После доклада командиру полка данных разведки я получил новое задание: вылететь к острову Гогланд, производить наведение групп штурмовиков на вражеские корабли и фиксировать результаты боевой работы.
К моменту моего возвращения к острову Гогланд здесь мало что изменилось, корабли были на прежнем месте. Встретив группу Ил-2, я аккуратно вывел их на корабли. С кораблей по самолетам открыли огонь, но финны с острова уже не стреляли, как бывало раньше. Волна за волной подходили штурмовики к цели. 5 барж сразу же ушло на дно. Наблюдая за ударами штурмовиков, я мог фиксировать потопление только визуально, темнота не позволяла фотографировать. Истребителей противника не наблюдалось, и первые группы работали по кораблям, как на полигоне. Только к подходу последней группы штурмовиков появились вражеские истребители. Ханбеков заметил слева-сзади приближающуюся пару ФВ-190, которые хотели атаковать самолеты Ил-2. Раньше Ханбеков летал с Илюхиным, и теперь командование доверило ему водить в бой пару. В этом полете он шел с молодым летчиком Иваном Андросюком, для которого это был первый боевой вылет. А немцы как раз подходили со стороны, с которой был Андросюк, слева. Хан не хотел раньше времени передавать Андросюку о появлении противника, полагая, что тот «наломает дров». Наконец Хан передал по радио:
— Иван, слева у тебя «фокке-вульфы». Маневр будем делать на тебя.
Но Андросюк без всякой команды перешел вправо, и теперь маневр «на ведомого» стало делать нецелесообразно, иначе бы пришлось разворачиваться почти на 270°. Хан почувствовал волнение Андросюка, приказал ему: «Выходи во фронт!» — и, довернув в его сторону, подставил свой хвост машины под «фоккеров». Другого выхода у Ханбекова не было: теперь ему надо было встречать противника разворотом вправо, а значит отстать от общей группы. Подпустив противника ближе, Хан сделал маневр на противника с набором высоты в сторону своего ведомого, но, к удивлению Ханбекова, Андросюк сделал полупереворот и пошел вниз.
Немцы только этого и ждали: они моментально бросили Ханбекова, кинувшись за Андросюком. Ханбеков оказался выше противника в очень удобном положении, но немцы быстро настигали Андросюка, и он все быстрее и быстрее спешил вниз. Хан несколько раз передал команду: «Уходи вверх!» Наконец Андросюк сделал маневр вверх и этим помог Хану. Тот срезал «мешок» и быстро сблизился с противником. «Фокке-вульфы» шли за Андросюком один за другим, и Хан открыл огонь по ведомому, но тот полупереворотом ушел вниз. Теперь Хан сближался с ведущим ФВ-190, но его стрельба не достигла цели. Немец приклеился к Андросюку и преследовал его по пятам. Хан взял упреждение больше — трасса все равно прошла сзади. Немец не обращал внимания на стрельбу по его самолету, шел как заколдованный. И только в верхней точке на развороте трасса Хана настигла противника. Немец все же успел всадить очередь по самолету Андросюка, и тот загорелся синим пламенем.
— Скользи! — передал Хан, но Андросюк не реагировал. Пламя погасло, но от самолета остался «один скелет». Оказалось, на самолете Андросюка разорвался кислородный баллон, и взрывом разворотило всю арматуру в кабине. Андросюк получил ранение.
«Тяни домой!» — приказал Ханбеков и, набрав немного высоты над Андросюком, стал его сопровождать. В этот момент подошли еще 4 ФВ-190, и Хан, защищая Андросюка, вступил с ними в бой. В каскаде фигур высшего пилотажа он быстро зашел в «хвост» врагу и, когда в прицел на нужном упреждении вписался немецкий истребитель, открыл огонь. Немцы, видя, как был повержен их командир, быстро оставили поле боя. Разделавшись с немцем, Хан догнал раненую машину своего ведомого и сопроводил до своего аэродрома. Андросюк посадил самолет на фюзеляж. Из госпиталя он вернулся в родной полк только через три месяца…
С возвращением на аэродром после удара всем летчикам было приказано срочно готовить самолеты к повторному вылету. Тем временем на острове шел бой между немцами и финнами. В результате немецкий десант в количестве 1230 человек был прижат финнами к северной оконечности острова и пленен. Это было первое столкновение между немецкими и финскими войсками после Финско-Советского перемирия, подписанного 4 сентября 1944 года.
Уцелевшие после удара десантные баржи ушли в западном направлении вдоль финского побережья, по фарватеру, свободному от мин. С отходом вражеских кораблей на запад дальности полета штурмовиков Ил-2 стало не хватать. Лишь подвешенные дополнительные бензобаки дали такую возможность. На удар по уходящим десантным баржам теперь вылетали группы по 3 самолета Ил-2. Одна из троек штурмовиков догнала недобитые баржи уже далеко от Гогланда. Когда мы подошли к ним на высоте 1000 метров, то обнаружили, что курсом на запад шли рядом друг с другом три баржи — две пришвартовались к третьей, с отбитым носом, и вели ее в свой порт. Выйдя вперед нашей группы, я получил возможность сфотографировать эту тройку. Штурмовики предельно точно ударили по этим кораблям, и вскоре мы были свидетелями того, как воды Финского залива проглотили непрошеных гостей. Всего же в этой операции было потоплено 18 десантных барж.
После короткого отдыха снова вылет — уже четвертый в этот день. В заливе Хара-Лахти был обнаружен корабль противника. На его уничтожение вылетела шестерка штурмовиков Ил-2, ведомая гвардии капитаном В. Гончаровым. Мне было приказано прикрыть группу гвардейцев восьмеркой Як-9.
Группа штурмовиков под прикрытием истребителей шла курсом к цели. Над заливом усилилась дымка. Мы прошли мимо острова Гогланд, где сегодня мне пришлось побывать уже трижды. Масляные пятна на воде могли подтвердить, что сегодня здесь был жаркий бой. Вот мы проходим вдоль южного берега Финского залива — он еще в руках противника. Впереди уже виднеются очертания двух выступов берега, между которыми расположен залив Хара-Лахти. В эфире полная тишина. По мере приближения к цели мы усилили осмотрительность: дымка, особенно с северной стороны, затрудняла наблюдение. Всматриваясь, я заметил на траверзе корабль, сильно закамуфлированный еловыми ветками. Сам корпус корабля был хорошо виден. Еще раз осматривая заднюю полусферу, я увидел, как сзади пара «мессеров» идет на меня в атаку. Еще бы несколько секунд промедления — и было бы поздно! Быстро, резким разворотом влево, я ушел вверх на косую петлю. В верхней точке петли в положении на «спине» я начал искать глазами самолеты противника — и они оказались ниже меня и впереди. В верхней точке я сделал доворот на противника и на скорости догнал их. В прицеле хорошо просматривался ведомый «мессер», и, взяв упреждение, я открыл огонь. Из стволов моей пушки и пулеметов с громким щелканием вырвались снаряды, но неожиданно очередь «на полуслове» оборвалась. Нажимаю на гашетки — оружие молчит, и самолет врага уходит из прицела. По радио я предупредил группу о появлении самолетов противника — ведь от резкого разворота мой ведомый Саша Степанов от меня оторвался. Теперь я быстро перезарядил оружие и пикированием, переворачивая самолет на 180°, пошел к штурмовикам. Штурмовики уже отработали, нанеся серьезные повреждения транспорту: тот горел. Подходя к группе Ил-2, я заметил подходившую на бреющем полете шестерку «фоккеров»: я оказался между штурмовиками и истребителями противника. Они шли на догоне за нашими «илами», и мой самолет явно им мешал. По радио я передал Гончарову: «Володя, отходи дальше от берега!» Мне нельзя было идти по прямой, и я приближался к «горбатым» змейкой. «Илы» шли кучно, прижавшись к воде. Подойдя к моему самолету на дистанцию огня, немцы развернулись веером: ведущая пара пошла прямо на «горбатых», а правая и левая пары отвернули в стороны. Теперь мне оставалось ждать, когда эти пары будут меня атаковать. Внимательно смотрю за ними: ведущая пара, проскочив меня, стала подбираться к заднему штурмовику. Смотрю за левой парой — она ближе ко мне. Немцы заходят в атаку, а я жду момента, когда мне нужно уйти из-под прицельного огня. Еще секунда — и я скольжением ухожу из-под огня. Успеваю посмотреть на то место, где был мой самолет, — а там четыре полосы вспороли морскую гладь. Теперь, пока левая пара не опасна, я смотрю за правой парой. Они точно так же заходят в атаку на мой самолет. Стараюсь не упустить из вида и ведущую пару. Правая пара должна открыть огонь, опять скольжение под них — и очередь пронеслась мимо. Ведущий «фоккеров» был близок к стрельбе по «илу». Он был совсем близко от меня (между мной и немцем было 25 метров), и я успел разглядеть голову летчика, который с осторожностью посмотрел в мою сторону. Я заметил шлем, похожий на сетку, с наушниками вверху. Мне только стоило довернуть свой самолет, и можно было стрелять, что я и сделал. Немец, повернувшись к прицелу, не мог увидеть трассу огня, пущенную из моего самолета, и она накрыла его кабину. За «фоккером» потянулся дымный след, с малым креном он отвернулся вправо и недалеко от берега врезался в воду. Одновременно замыкающий Ил-2, уходя из-под атаки, зацепил винтом за воду. Это было хорошо видно по буруну, протянувшемуся за хвостом «горбатого». Ил-2 какое-то время еще продолжал полет над водой, но скорость упала и самолет, глиссируя, приводнился на гладкую поверхность залива.
Глубина Финского залива вдоль побережья Эстонии невелика, и нам видно было, как торчал из воды стабилизатор утонувшего штурмовика, а рядом плавал летчик в оранжевой капке. Немцы все еще продолжали попытки атаковать наши самолеты. Один «фоккер» решил прорваться к штурмовикам, но был встречен гвардии старшим лейтенантом Фетисовым. Два раза они встретились на встречных курсах, потом Фетисов, зайдя в хвост вражескому самолету, ударил по нему длинной очередью, и «фоккер», выбрасывая языки пламени, врезался в море. Не добившись успеха, немцы прекратили свои атаки и повернули в сторону своего аэродрома.
Экипаж приводнившегося «ила» был на плаву, им требовалась быстрая помощь. Передав командование Михаилу Соловьеву, я быстро набрал высоту и по радио передал сигнал бедствия:
— Альбатрос! Я Волга-16, примите радио: 5 километров севернее Вайнупя — Солома.
«Солома» — это был тогда сигнал бедствия по флоту. Радиостанция мой сигнал приняла, о чем я получил квитанцию. С аэродрома Липово по этому сигналу вылетел самолет-амфибия. При подходе к Кургаловскому полуострову нам встретилась летающая лодка «Каталина», следующая в район плавания наших летчиков, в охранении шестерки истребителей Ла-5.
Не успели наши группы произвести посадку, как на удар по тому же кораблю вылетела группа самолетов из 35-го ШАП: 6 Ил-2 под прикрытием 12 истребителей Як-9. Теперь немцы встретили нашу группу более организованно. Вражеский корабль был добит, но на обратном маршруте штурмовики и истребители понесли значительные потери: в воздушном бою немцы сбили 5 штурмовиков Ил-2 и 6 истребителей Як-9.
На разборе, проведенном в этот же день, эти значительные потери командир дивизии отнес на низкую организованность «негвардейских» полков. В пример были приведены 7-й ГШАП и 14-й ГИАП, которые добились хороших успехов. Особенно хорошо он отозвался о вылете нашей группы, сбившей два вражеских самолета. Но так ли все было? Наш вылет для немцев был неожиданным, тем более в район залива Хара-Лахти мы прежде не летали. Да, потери в нашем вылете немцы понесли значительные, причем мною был сбит ведущий группы «фоккеров». За потерю своего летчика немцы решили взять реванш. Они большей группой истребителей встретили наши самолеты и в завязавшейся драке добились успеха…
Прошел очередной напряженный день войны. Вечером после ужина летчики собрались в Доме офицеров. В перерыве между танцами ко мне подошел молодой офицер.
— Товарищ гвардии старший лейтенант, разрешите обратиться?
— Пожалуйста! — ответил я ему.
— Гвардии младший лейтенант Крестовский. Это вы сегодня прикрывали шестерку «илов» в районе залива Хара-Лахти?
— Да, — ответил я ему.
— Это мы сегодня плавали в районе Вайнупя! Я и мой стрелок-радист сержант Сафонов.
— Рад за вас, что вы снова дома, среди своих друзей. А успел ли по твоей машине немец открыть огонь?
— Нет, не успел! — ответил он и рассказал, как все было:
— Я стал уходить из-под атаки «фокке-вульфа» и снизился так низко, что, когда обернулся, чтобы посмотреть назад, мой самолет винтом зацепил за воду.
— Все так и было, — согласился я с ним. — Немец в этот момент не мог по твоей машине стрелять, потому что мои снаряды уже пороли его самолет.
— После приводнения, — рассказывал Крестовский, — первым кабину покинул Сафонов. Потом он помог мне выбраться из кабины. Так мы плавали, пока не пришла «Каталина». Покидая кабину, Сафонов предусмотрительно прихватил с собой ракетницу. Прямо перед курсом летающей лодки взвилась красная ракета. Амфибия приводнилась недалеко от нас, и мы вскоре оказались на ее борту. Над местом посадки «Каталины» кружились истребители Ла-5.
В двадцатых числах сентября 1944 г. на Таллинском направлении началась боевая операция войск Ленинградского фронта и моряков КБФ, которая заставила немецкое командование как можно быстрее эвакуировать свои войска через ВМБ Таллин. Утром 21 сентября мы в составе 24 Як-9 вылетели на прикрытие двух штурмовых полков: по 12 «яков» на каждый полк. Еще шестерка «Яковлевых» осталась на аэродроме, находясь в готовности для вылета на прикрытие самолета-амфибии «Каталина», которая имела задачу спасения сбитых экипажей. А восьмерка Як-9 (ведущий А. Илюхин) вылетела на блокирование аэродрома Лаксберг, откуда вражеские истребители прикрывали ВМБ Таллин.
Две группы по 12 штурмовиков от каждого полка нанесли удар по транспортам противника в Купеческой гавани ВМБ Таллин. Над Таллином и на север от него протянулась сизая дымка, ухудшившая видимость по горизонту. Но сносная видимость по вертикали позволяла просматривать вражеские корабли и транспорта. Их было много. Шла спешная эвакуация. Обе группы штурмовиков с небольшим интервалом сбросили бомбо-ракетный груз на драпающих фрицев, и несколько кораблей отправились на дно.
Как мы и ожидали, ни один вражеский истребитель не пришел на помощь своим кораблям. Им не дал подняться в воздух Александр Илюхин, который со своей группой наглухо закрыл аэродром Лаксберг, пресекая все попытки истребителей врага пойти на взлет.
На второй день Таллинской операции полк получил новые задачи: составом 30 Як-9 прикрыть 27 Пе-2 12-го Гвардейского пикировочного авиаполка при нанесении ими удара по транспортам в ВМБ Таллин и четверкой Як-9 сопроводить 4 А-20 в Балтийское море для нанесения торпедных ударов по транспортам противника на переходе от ВМБ Таллин. Сложность этой задачи состояла в том, что Таллин был на предельном радиусе боевых действий истребителя Як-9. При этом ВМБ Таллин прикрывалась сильным огнем зенитной артиллерии и истребительной авиацией.
Стремительное наступление частей Ленинградского фронта лишило противника аэродромов Раквери, Кохтла, Кохула, Тарту. Их истребители перелетели на аэродромы таллинского аэроузла: Лаксберг, Юлимисте, Хапсалу и Пярну. Каждый полет, кроме последнего, сопровождался воздушными боями и сильным обстрелом зенитной артиллерии.
В связи с выходом из войны и подписанием перемирия с Финляндией 19 сентября 1944 года условия боевой работы для нас, морских летчиков, немного улучшились. Были случаи, когда наши подбитые в бою самолеты садились на воду, и экипажи на надувных лодках достигали берегов Финляндии, где им оказывалась помощь, и затем через Контрольную комиссию (ее председателем был генерал-полковник A. A. Жданов) они возвращались на Родину.
Тактика сопровождения бомбардировщиков Пе-2 отличалась от сопровождения штурмовиков. Бомбардировщики Пе-2 действовали большими группами с высот порядка 4000–5000 метров, на скорости полета в пределах 400 километров в час. Заход на цель они, как правило, выполняли лишь один. Перед входом в пикирование летчики бомбардировщиков уменьшали скорость, выпускали тормозные шторки и сразу резко переводили свои самолеты в крутое пикирование. К этой особенности мы смогли привыкнуть не сразу, а если вход в пикирование прозеваешь, то потом не сразу догонишь пикировщик. Оставшись одни, они становились легкой добычей для истребителей противника. На выходе из пикирования бомбардировщики, как правило, не выдерживали строй звеньев, рассыпаясь поодиночке, что создавало трудность в их прикрытии. Для сбора в звенья и в общий строй девятки эскадрильи уходило определенное время.
Противник, изучив эти особенности, использовал их в своих интересах, нанося удары по нашим самолетам. Мы стали организовывать прикрытие так, чтобы часть истребителей уходила вниз раньше пикировщиков, чтобы прикрыть их на выходе. В прикрытии бомбардировщиков группе непосредственного прикрытия было персонально определено, какая пара отвечает за какое звено. Эта персональная опека имела и свой недостаток: если звенья перед атакой были растянуты по дистанции, то при атаке на соседнее звено истребители не успевали оказать помощь соседу.
При подходе к Таллину нам, авиаторам, были хорошо видны бои наземных войск. Таллин был в огне и дыму. В гавани горели транспорта. Пикировщики яростно наносили удары по транспортам. Нанося удары, летчики приговаривали:
— Это вам за август 1941 года!
Их удары были ответом за так называемый «Таллинский переход», одну из крупнейших морских трагедий Второй мировой войны. Это был, по сути дела, прорыв Балтийского флота в Кронштадт Финским заливом, оба берега которого находились в руках противника. Тогда, в течение 28–29 августа 1941 г., на переходе погибло 53 из 195 кораблей, транспортных и вспомогательных судов. На их борту было свыше 4 тысяч человек: военных и гражданских…
Теперь, согласно нашим подсчетам, авиация КБФ за 4 дня боев потопила 16 немецких транспортов общим водоизмещением 106 000 тонн, 1 сторожевой корабль и повредила 7 транспортов и 2 тральщика. В воздушных боях было сбито 7 «фокке-вульфов». 22 сентября 1944 г., в день взятия Таллина войсками Ленинградского фронта, летчики уничтожили 11 транспортов водоизмещением 86000 тонн, повредили 3 транспорта и 1 тральщик. Эта детально разработанная операция прошла исключительно успешно. Первыми нанесли удар пикировщики (эту группу вел гвардии капитан К. Усенко), после пикировщиков пришли штурмовики подполковника В. Кузьмина, а третью волну вел Герой Советского Союза гвардии подполковник Н. Степанян. Не менее успешно поработали в этот день торпедоносцы и топмачтовики.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.