Глава десятая Об управлении областями и княжествами

Глава десятая

Об управлении областями и княжествами

Вся Россия (как было сказано выше) разделяется на четыре части, называемые русскими Четвертями, или тетрархиями. Каждая Четверть заключает в себе несколько областей и приписана к какому-нибудь приказу, от которого заимствует свое название. Первая Четверть, или тетрархия, называется Посольской Четвертью, или областью (юрисдикцией) приказа Посольского, и находится в настоящее время под ведением главного секретаря[11], начальника Посольского приказа, Андрея Щелка-лова. Он ежегодно получает от царя за службу 100 рублей или марок определенного жалованья или оклада.

Вторая Четверть называется Разрядной, потому что она присоединена к разрядному или верховному констеблю. Теперь эту четверть по должности занимает Василий Щелкалов, брат канцлера, а управляет ею некто Сапун Абрамов. Жалованья получает он 100 рублей в год.

Третья Четверть — Поместная, как принадлежащая этому приказу. Этот приказ ведет списки всем землям, розданным царем за службу знати, дворянам и иным, выдает и принимает все крепости на них. Ею заведует в настоящее время Елеазар Вылузгин. Жалованье его — 500 рублей в год.

Четвертая называется Казанским Дворцом, так как она присоединена к приказу, управляющему царствами Казанским и Астраханским, равно как и другими городами, лежащими по Волге. Теперь ею управляет некто Дружина Петелин, человек весьма уважаемый между русскими за его ум и расторопность в делах правительственных. Жалованье его 150 рублей в год.

В состав Четвертей, или тетрархий, не входит наследственное имение царя, или вотчина (как она здесь называется), потому что она искони принадлежит дому Белы, т. е. царскому, носящему это имя по своему пронахождению. Сюда принадлежат 36 городов с их уездами или землями, кроме особых участков, которые также исключены из ведомства означенных Четвертей, как, например: область Важская (принадлежащая боярину Борису Федоровичу Годунову) и другие подобные.

Вот главные правители или власти областные. Они не живут при своих местах, а, напротив, сопровождают царя, когда он выезжает, удерживая при этом везде свою должность, которую, однако, большей частью исправляют в Москве, как главном местопребывании царя.

Обязанность этих четырех правительственных мест заключается в принятии всех жалоб и дел всякого рода, поступающих к ним из отдельных Четвертей, и в препровождении их в Царскую Думу. Они обязаны также давать приказы лицам, находящимся под их ведением в приписанных к ним областях, по всем делам, коих исполнение в местах, ими управляемых, возлагается на них царем и его Думой.

Для управления каждой отдельной областью в этих четырех Четвертях определяется один из тех князей, о коих упомянуто было выше, как принадлежащих к низшей степени дворянства. Они имеют пребывание в главных городах означенных областей. К каждому из них присоединяется дьяк, или секретарь, назначаемый ему в помощники или, лучше сказать, руководители, ибо такой дьяк заведывает всеми делами, относящимися до исполнения их должности.

Обязанности их на самом деле состоят в следующем. Во-первых, они должны выслушивать и решать все гражданские дела в своей области. С этою целью им подчинены некоторые чиновники, как то: губные старосты, или коронеры, которые, кроме производства следствий о самоубийцах, обязаны преследовать преступников, и судьи, имеющие право сами выслушивать и решать все дела подобного рода между крестьянами в своем округе или участке, но с тем, что, в случае неудовольствия той или другой стороны, они имеют право апелляции и могут жаловаться князю и дьяку, имеющим пребывание в главном городе. Отсюда дело можно еще перевести в Москву, в Царскую Думу, как в высшее судебное место, куда окончательно поступают все апелляции. Далее им также подвластны сотские старосты, т. е. олдермены или бейлифы сотен.

Во-вторых, во всех делах уголовных, как то: воровстве, убийстве, измене и проч., они имеют власть задержать, допросить и заключить в тюрьму преступника; по окончании же всех справок и следствия обязаны переслать дело, уже совершенно готовое и правильно изложенное, в Москву к управляющему Четвертью, в которой числится их область, а последний передает его на рассмотрение Царской Думе. Но они не имеют права ни решать дела уголовные, ни наказывать виновного.

В-третьих, им также вменяется в обязанность отправление разных общественных дел в их областях, как то: обнародование законов или учреждений посредством прокламаций, сбор податей и налогов в пользу царя, набор ратников и отправление их в срок и место, назначенные царем или Думой;

Князья и дьяки определяются на места самим царем и в конце каждого года по обыкновению сменяются, за исключением некоторых, пользующихся особенным благоволением или расположением, для коих этот срок продолжается еще на год или на два. Сами по себе они не могут похвалиться ни доверием, ни любовью народа, которым управляют, не принадлежа к нему ни по рождению, ни по воспитанию и не имея притом собственного наследственного имения ни в его округе, ни даже в другом месте. Только от царя получают они за свою службу по большей мере около 100 марок в год, а некоторые только пятьдесят, другие же всего тридцать. Народ еще более недоверчив к ним и ненавидит их за то, что, не имея никакой собственности и являясь каждый год свежие и голодные, они мучают и обирают его без всякой справедливости и совести. Главные начальники Четвертей не обращают внимания на такие поступки, для того, чтоб в свою очередь обирать их самих и получить большую добычу, когда потребуют от них отчета, что, обыкновенно, делают при истечении их службы, извлекая, таким образом, свои выгоды из их несправедливости и притеснений бедного народа. Немногие, однако, из них доходят до пытки или кнута по окончании срока, в который они, большей частью, уже сами по себе приступают к отчету. И потому во время своего управления стараются они приобрести столько, чтобы можно было поделиться с царем и управляющим Четвертью и, кроме того, оставить хорошую частичку и для себя.

Таковы все правители областей, и только в четыре самые важные пограничные города назначаются люди, заслуживающие более уважения и доверия, и притом по два в каждый город. Один из них бывает всегда из приближенных к царю. Эти четыре пограничные города суть: Смоленск, Псков, Новгород и Казань, из коих три лежат на границах Польши и Швеции, а один сопределен с отдаленной землей крымских татар. Обязанностей у них более, чем у прочих областных князей, о которых я говорил выше, и им дана исполнительная власть в делах уголовных. Такая мера почитается весьма полезной для государства, потому что на границах, находящихся в таком отдаленном расстоянии, могут встретиться чрезвычайные случаи, не терпящие отлагательства для разрешения каждого особенного обстоятельства царем и его Думой. Их сменяют всякий год (кроме случаев, о коих сказано выше), а жалованья получают они по большей мере 700 рублей в год, иные же только по 400. В настоящее время многие из этих важных мест занимают и, вместе с тем, правят почти всем государством Годуновы и их клиенты.

Городом Москвой (где имеет постоянное пребывание царь) управляет одна Царская Дума. Все производящиеся здесь дела, как гражданские, так и уголовные, выслушиваются и решаются в известных судах, где заседают члены Думы, постоянно живущие здесь. Только для решения дел самых обыкновенных (как то: построек, поправок, содержания улиц в опрятности и чистоте, сбора податей, налогов и т. п.) определены два дворянина и два дьяка, или секретаря, составляющие все вместе присутственное место для управления подобного рода делами, которое называется Земским Двором.

Если кто из городских обывателей подозревает своего служителя в воровстве или подобном преступлении, то он может привести его сюда для допроса посредством пытки или другого истязания. Кроме этих двух дворян и секретарей, заведывающих всем городом, есть еще старосты, или олдермены, в каждой отдельной общине. Такой старшина имеет своих сотских, или констеблей, а сотский известное число десятских, или декурионов, ему подчиненных, из коих поручен каждому надзор над десятью домами, отчего всякий беспорядок скорее обнаруживается, а общественная служба отправляется поспешнее. Все граждане, бедные и богатые, разделяются на общины. Главные начальники (как то: дьяки и дворяне) определяются самим царем, старосты — дворянами и дьяками, сотские — старостами, или олдерменами, а десятские — констеблями.

Если бы такой образ управления областями и городами был столько же полезен для беспристрастного правосудия ко всем жителям, сколько он удобен для предупреждения нововведений, удерживая дворянство в порядке, а простой народ в подчинении, то, по-видимому, он был бы недурен, даже в политическом отношении, для государства, столь обширного и имеющего такое протяжение в длину и ширину, какова Россия. Но угнетение и рабство так явны и так резки, что надобно удивляться, как дворянство и народ могли им подчиниться, имев еще некоторые средства, чтоб избежать их или же от них освободиться, равно как и тому, каким образом цари, утвердившись в настоящее время на престоле так прочно, могут довольствоваться прежним правлением, соединенным со столь явной несправедливостью и угнетением их подданных, тогда как сами исповедую! веру христианскую.

Из всего, сказанного здесь, видно, как трудно изменить образ правления в России в настоящем ее положении. Во-первых, там нет никого в числе дворянства, кто бы мог стать во главе прочих. Сановники, управляющие Четвертями, или тетрархиями, не природные дворяне, а дьяки, пожалованные в это звание царем, находящиеся в полной зависимости от его милостей и собственно служащие только ему. Что же касается до князей, управляющих под ними областями, то это люди важные только по названию (как было сказано выше), без всякой власти, силы и доверия, за исключением того значения, которым пользуются по своей должности, пока ее занимают. Но и здесь приобретают они не любовь, а, напротив, ненависть народа, который видит, что они поставлены над ним не столько для того, чтобы оказывать ему справедливость и правосудие, сколько с тем, чтобы угнетать его самым жалким образом и снимать с него шерсть не один раз в год (как каждый владелец со своей овцы), а, напротив, стричь его и обирать в продолжение всего года. Кроме того, власть и права их раздроблены на множество мелких частей, потому что в каждой большой области их находится по нескольку человек, и притом время, на которое они назначаются, весьма ограничено. Таким образом, им невозможно сколько бы то ни было усилиться или привести в исполнение какое-либо предприятие в этом роде, если бы они даже возымели счастливое намерение сделать что-нибудь новое.

Что касается до простого народа (как будет видно лучше из описания его состояния и свойств, излагаемых ниже), то, кроме недостатка в оружии и неопытности в ратном деле (от которого удаляют его с намерением), у него беспрестанно отнимают и бодрость духа и деньги (кроме других способов), иногда под предлогом какого-нибудь предприятия для общественного благосостояния, а иногда вовсе даже не ссылаясь ни на какую потребность в пользу государства или царя.

Итак, ни дворянство, ни простой народ не имеют возможности отважиться на какое-нибудь нововведение до тех пор, пока войско (которого число простирается, по крайней мере, до 80 000 [12] человек, получающих постоянное жалованье) будет единодушно и беспрекословно подчинено царю и настоящему порядку вещей, а оно, очевидно, должно быть усердно к своей должности, как по самым свойствам солдат, так и потому, что они пользуются всюду полной свободой обижать и грабить простой народ по своему произволу, что им нарочно дозволено для того, чтоб им нравилось настоящее положение дел. Заговора между войском и простым народом опасаться также нельзя, потому что цели их слишком между собою различны и противоположны.

Это безнадежное состояние вещей внутри государства заставляет народ, большею частью, желать вторжения какой-нибудь внешней державы, которое (по мнению его) одно только может его избавить от тяжкого ига такого тиранского правления.