ВЕЛИКАЯ КОЛОНИЗАЦИЯ

ВЕЛИКАЯ КОЛОНИЗАЦИЯ

Период архаики, охватывающий VIII–VI вв. до н. э., был отмечен основополагающими экономическими, социальными и политическими переменами, связанными с так называемой великой колонизацией, которая по своим масштабам далеко превзошла первую греческую колонизацию позднемикенского времени. Основание греками многочисленных колоний на востоке и на западе, вытеснение финикийцев со Средиземного моря и рост греческой торговли должны были, естественно, повлечь за собой значительное развитие ремесел. Рынки сбыта расширялись, объем ремесленной продукции возрастал, потребность а дешевой рабочей силе, в рабах, непрерывно усиливалась. Рабов все больше использовали и в ремесленных мастерских, и в качестве гребцов на морских судах, и при погрузке и выгрузке товаров. Экономика древней Эллады во, все большей мере опиралась на труд рабов.

Изменения в хозяйственном укладе жизни, развитие товарно-денежных отношений сопровождались глубоким социальным кризисом в ряде греческих городов и в деревне, обострением общественных конфликтов. Аристократическая олигархия вынуждена была во многих полисах уступить бразды правления тиранам — сильным и влиятельным личностям, вознесенным народными массами на вершину государства и добившимся единовластия. На исходе архаического периода, в VI в. до н. э., в некоторых полисах, как, например, в Афинах, после изгнания тиранов были заложены первые основы демократического устройства. Всем этим процессам сопутствовали перемены и в сфере религиозных представлений, подрывавшие традиционные верования. В малоазийских центрах, где складывание новой греческой цивилизации, основанной на рабстве, началось раньше, уже в VI в. до н. э. стали заметны проявления греческого рационалистического мышления.

Характер великого колонизационного движения VIII–VI вв. до н. э. не всегда был одинаков: некоторые древнейшие колонии (например, в Южной Италии) были ярко выраженными сельскохозяйственными центрами, другие же, к примеру те, что основывались жителями Милета на берегах Черного моря, специализировались на торговле. Также и причины, по которым основатели колоний покидали свои родные берега, были весьма различны. Главной же причиной была относительная перенаселенность Греции как результат продолжавшегося распада родовых связей и сосредоточения обширных земельных владений в руках привилегированного слоя богатой аристократии. Чтобы добыть себе клочок земли, приходилось отправляться далеко за море или одному, на свой страх и риск, как поступил отец поэта Гесиода, или же, что бывало гораздо чаще, вместе с другими колонистами под руководством какого-нибудь энергичного и предприимчивого предводителя.

Основание колоний было для греков делом столь важным, что жители отдельных городов-государств обращались за советом о том, где им поискать себе места для колоний, к наивысшему тогдашнему авторитету — оракулу Аполлона в Дельфах. Достаточно бросить взгляд на карту греческих колоний, чтобы преисполниться уважения к знаниям и дарованиям дельфийских жрецов, фактически руководивших колонизационным движением: настолько планомерной и продуманной представляется эта акция. Акт основания колонии был актом религиозным. Переселенцы брали с собой из родного края огонь священного очага и изображения местных богов, а особа первооснователя колонии была окружена религиозным почетом. Гражданин метрополии, приезжавший в колонию, встречал там уважение и почтение, а в коринфских колониях культовые празднества открывал, как правило, житель Коринфа. Войны между колонией и метрополией были очень редки и считались нарушением обычаев.

Условия, в которых возникали колонии, также были повсюду различны. Временами приходилось вступать в столкновения с прежними обитателями тех мест, строить стены и иные укрепления вокруг только что основанного города, как это происходит в поэме Гомера при возникновении города феакийцев. Иногда же отношения с местным населением складывались мирно и дружественно, а колонисты, привозившие товары из Греции, были для него дорогими гостями.

Поскольку Киклады, Спорады и побережье Малой Азии были заселены греками уже в эпоху первой колонизации, переселенческая волна VIII в. до н. э. двинулась прежде всего на запад, на остров Сицилия и в Южную Италию, или же на северо-восток — на берега Черного моря. Колонизация охватила также Египет и Киренаику.

Отношения с Западом существовали издавна, хотя и не такие интенсивные, как с малоазийским побережьем. На Сицилии вблизи Сиракуз найдено довольно много позднемикенских сосудов, импортированных из Греции. «Одиссея» знает племя сикулов и страну Сикания. Так же обстояло дело и с Южной Италией, с районом Тарентского залива, где у ворот Тарента раскопано поселение с позднемикенскими сосудами и керамикой геометрического стиля. Колонизация этой области, восходящая к VIII, самое позднее к началу VII в. до н. э., имела характер аграрный. Колонисты считали себя ахейцами и выводили свое происхождение от ахейцев Пелопоннеса.

Важнейшие колонии на побережье залива — Метапонт и Сирис, оба расположенные в устьях рек: местность эту поэт Архилох называл образцом для всех колоний. Далее шли Сибарис, известный изнеженностью нравов и любовью к удобствам, родина вошедших в поговорку сибаритов, и Кротон, воевавший с Сибарисом, родина атлетов. Из городов, основанных ахейцами, надо упомянуть еще Посидонию, также лежавшую в плодородной долине реки и знаменитую сохранившимся и доныне храмом в дорическом стиле — самым внушительным творением греческих мастеров на Западе. Однако городом, сыгравшим наибольшую роль в истории края, был Тарент, заложенный не ахейцами, а спартанцами. Город этот сохранял как спартанский диалект, так и учреждения метрополии. Деление населения на пять фил полностью соответствовало пяти поселкам, из которых состояла Спарта; власть осуществляли, как и в Спарте, эфоры — о них речь еще пойдет ниже.

Вскоре, после того как ахейцы заняли берега Тарентского залива, возникла и первая греческая колония на Сицилии — Наксос, основанный около 735 г. до н. э. выходцами из эвбейской Халкиды. Они же затем заложили Катану и Леонтины, а над проливом на сицилийском берегу — Занклу (позднейшая Мессана) и со стороны Италии — Регий. Далее к северу жители Халкиды добрались до Гаэтанского залива, где воздвигли город Кумы, известный в дальнейшем благодаря тому, что там жила знаменитая кумекая сивилла. Кумы были самой дальней точкой, до которой дошла греческая колонизация на западном побережье Италии: из-за сопротивления этрусков греки вынуждены были здесь остановиться.

Пример халкидцев увлек и других обитателей древней Эллады. Так, локры основали на Зефирийском мысе в Италии (ныне Кап Спартивенто) Локры Эпизефирские, а жители Коринфа — Сиракузы на Сицилии, ставшие со временем метрополией, главным центром греческого Запада. Сиракузы, в свою очередь, стали матерью Акр и Камерины. В колонизации Сицилии принял участие также город Мегара, положивший начало Мегаре Гиблейской и Селинунту, и, наконец, остров Родос, выходцы с которого заложили Гелу, А уже из Гелы колонисты основали Агригент, казавшийся поэту Пиндару прекраснейшим городом на свете. В результате эти» колонизационных усилий греки овладели восточной и южной частями острова. Севером же, где находился только один греческий город — халкидийская колония Гимера, и западом Сицилии продолжали владеть финикийцы, прибывшие туда раньше греков. С годами владения финикийцев сократились, ограничиваясь тремя пунктами: Солунт, Панорм (ныне Палермо) и Мотия, расположенная на западном берегу острова.

Шло время, и благосостояние италийских и сицилийских колоний настолько возросло, что в VI в. до н. э. Великая Греция, как стали называть греки эти области, оказалась намного богаче, чем старая прародина ее обитателей. Основой благосостояния была торговля. Хлеб из Сицилии и Италии вывозили не только в континентальную Грецию, но и в Малую Азию. С другой стороны, местное догреческое население колонизованных земель много и охотно покупало всякого рода товары, привозимые сицилийскими греками или из самой Эллады, или с малоазийского побережья.

Италия и Сицилия не были, однако, наиболее отдаленными западными областями, которых достигли греческие колонисты в тот период. На рубеже VII–VI вв. до н. э. выходец с острова Самое Колей добрался, насколько мы знаем, до далекого Тартеса, лежавшего за Геракловыми столпами (Гибралтаром) в устье Гвадалквивира, в Испании. Еще до этого там в поисках серебра побывали финикийцы. Позднее их постепенно вытеснили оттуда конкурировавшие с ними в средиземноморский торговле фокейцы. Именно им, завязавшим торговые отношения с Испанией, Этрурией и Лигурией, греки были обязаны распространением своей колонизационной экспансии далеко на запад. Важнейшим деянием фокейцев было основание ими на рубеже VII–VI вв. до н. э. неподалеку от устья реки Родан, на Лигурийском побережье, города Массилия (ныне Марсель). Город, возникший в таком удобном для торговли месте, начал быстро богатеть, привозя из Британии янтарь и олово. Очень скоро Массилия стала сама закладывать колонии как в стране лигуров, так и в Испании, распространяя там греческую культуру. Предприимчивые фокейцы замыслили также овладеть Корсикой и Сардинией, занимающими очень выгодное стратегическое положение в средиземноморском регионе. Но это вызвало настороженность у этрусков и ранее заселивших Сардинию карфагенян. В морском сражении с объединенными силами этрусков и карфагенян фокейцы, правда, одержали победу, однако ценой таких огромных потерь, что вынуждены были все же оставить Корсику, попавшую отныне в руки этрусков. Фокейцы направились в Южную Италию, где между Пиксом и Посидонией основали Элею, славившуюся позднее своей философской школой.

Одновременно с колонизацией Запада шло переселенческое движение и в северном и восточном направлениях. Северные области были колонизованы коринфянами, полуостровов Халкидика — жителями все того же города Халкида на Эвбее. Колонизационная деятельность коринфян на севере началась, несомненно, еще в VIII в. до н. э. захватом богатого острова Коркира (ныне Корфу) у берегов Эпира. Главный центр на пути и» Эллады на Сицилию, эта колония довольно скоро стала независимой от метрополии. Первой морской битвой греков между собой было как раз сражение между Коринфом и Коркирой примерно в середине VII в. до н. э. В период правления в Коринфе тиранов колонизация, преследовавшая главным образом торговые цели, усилилась. Тогда-то у жителей Акарнании был отобран остров Левкада, далее к северу, на берегу Амбракийского залива, возникли колонии Амбракия и Анакторий. Совместно с гражданами Коркиры коринфяне положили начало Аполлонии и Эпидамну на Иллирийском побережье, как бы у ворот Адриатического моря. Коринфяне не ограничились этими областями, но распространили свою экспансию также на полуостров Халкидика, трезубцем вдающийся в северную часть Эгейского моря; там была основана Потидея. Здесь, на Халкидике, они столкнулись с выходцами из Халкиды Эвбейской.

Те, развернув собственную колонизационную деятельность, заняли сначала небольшие островки к северу от Эвбеи, а затем добрались и до Халкидики, получившей свое название от названия их родного города; всего они заложили там 32 поселения с Тороной во главе. В колонизации полуострова участвовали также их соседи — эретрийцы. Далее к востоку от Халкидики, на фракийском побережье, протянулась еще одна полоса колоний. Важнейшими среди них были Абдера, основанная жителями Клазомен и заселенная позднее выходцами с острова Теос, и Маронея, начало которой положили хиосцы и которая была знаменита своим превосходным вином; недаром именно из Фракии стал распространяться по всей Греции культ бога Диониса. Вскоре на фракийском побережье появились и колонии лесбийцев.

Главную же роль в колонизации Геллеспонта, берегов Пропонтиды и Черного моря суждено было сыграть гражданам Милета: число их колоний достигло, по некоторым сведениям, 90. Из наиболее известных назовем Абидос, находившийся напротив лесбийского Сеста на другом берегу Геллеспонта, Синопу на малоазийском побережье Черного моря, родину философа Диогена, а также, к востоку от нее, Котиору, Керасунт и Трапезунт. Особенно привлекали милетских колонистов плодородные долины на северном и северо-западном берегах Черного моря, ставшие житницами всей Эллады. Здесь в середине VII в. до н. э. возник целый ряд милетских колоний: к югу от устья Дуная Истр, далее Ольвия, Аполлония Фракийская, Одесс и Томы, прославившиеся много веков спустя как место ссылки Овидия; затем Тира в устье Днестра и Феодосия в Крыму. Разумеется, граждане Милета были не единственными колонистами в тех краях. В одном, но очень важном месте их опередили мегарцы, заложившие Калхедон на Боспоре, с азиатской стороны, а на европейском берегу — Византии. И в Причерноморье за жителями Милета спешили вслед мегарцы, также основавшие ряд городов, в том числе Гераклею. Свои колонии приобрели в этом регионе и выходцы из других греческих городов-государств.

В VII в. до н. э. грекам удалось обосноваться также в Египте, где фараон Псамметих, дабы усилить оборону восточной границы своего царства, расселил близ устья Нила отряды греческих наемников. С этого времени греко-египетские торговые связи начали быстро развиваться. Милетцы утвердили в устье Нила свои торговые фактории. В Мемфисе наряду с тирским и карийским кварталами появился и квартал греческий. Наконец, тем же милетцам Египет был обязан возникновением своего главного тогдашнего торгового центра — города Навкратис.

Проникновение греков в Африку не ограничивалось Египтом. Уже в VII в. до н. э. выходцы с острова Тера поселились на Ливийском побережье, основав там Кирену, родину поэта Каллимаха и ученого Эратосфена; оттуда же прибыло в Грецию неизвестное ранее растение сильфий, из которого изготовляли драгоценные благовония. Дальнейшему продвижению греческих колонистов на запад мешал Карфаген, Египет же сдерживал греческую экспансию на юго-восток.

Как мы видим, в VIII–VII вв. до н. э. грекам стало тесно на Балканах, а море уже не было для них преградой, отделявшей их от всего остального мира. Напротив, теперь оно связывало их с другими народами, облегчая торговый и культурный обмен. Куда бы греков ни заносила в то время судьба, они старались почерпнуть у местного населения все стояще; колонизация открыла им глаза на далекие страны, расширила их умственные и культурные горизонты, пробудила дремавшие прежде способности. В результате бурной колонизационной деятельности окрепла система производства, основанная на использовании труда рабов и на отделении ремесла от земледелия.

В VIII в. до н. э. средиземноморская торговля находилась еще в руках финикийцев, и греческие рынки были наводнены восточными товарами, с которыми продукция эллинских ремесленников пока не могла соперничать. Ни один грек не смог бы, пожалуй, изготовить такой великолепный серебряный кратер, какие привозили финикийские купцы из Сидона, или такие прекрасные доспехи, какие можно было достать на Кипре. Считавшиеся предметом роскоши льняные одеяния доставлялись с Востока, восточного же происхождения были и изделия из стекла и слоновой кости.

Поначалу отношение аристократической элиты к людям, занимавшимся торговлей, было отчетливо негативным, о чем свидетельствуют обращенные к Одиссею слова знатного феакийца Эвриала в «Одиссее» Гомера:

Гость, не похож ты совсем на мужа, искусного в играх

И в состяэаньях, каких между смертными много бывает,

Но на таких, что на судне своем, во главе над гребцами,

Часто морем плывут с товарами, их продавая,

Думают лишь о грузе, следят за корыстной продажей,

Ищут лишь барышей…

В течение VII в. до н. э. положение постепенно менялось, ибо появились уже многочисленные греческие колонии, жившие прежде всего торговлей. Возможности для экспорта и импорта значительно расширились. Греки все больше вытесняли финикийцев из Средиземного моря, причем для бедной ресурсами Эллады, которой не хватало даже собственного хлеба, торговля становилась жизненной необходимостью, и потому так важны были для греков основанные ими колонии в Северном Причерноморье. Впрочем, не только зерно везли корабли, направлявшиеся оттуда через проливы в Грецию; они доставляли также продукты рыболовства. Больше всего рыбы ловили и мариновали в Кизике, Синопе и Византии.

Импортировали греки, как уже говорилось, и драгоценные металлы, и таинственный сильфий, родиной которого была Кирена, и, наконец, рабов. Крупным невольничьим рынком стал тогда остров Хиос, неподалеку от малоазийского побережья. Центрами морской торговли были те же города, где наиболее успешно развивались местные ремесла: в Малой Азии — Милет, в собственно Греции — Коринф и Халкида — на Эвбее. Активное участие в средиземноморской торговле принимала и Эгина, не основывавшая, однако, колоний и ограничившаяся созданием фактории в Навкратисе, на территории Египта; эгинцы считались первыми корабелами и необычайно богатыми купцами. Геродот рассказывает, что ни один грек не нажил в своих торговых поездках такого состояния, как житель Эгины Сострат. Расположенная посреди Саронического залива и производившая добротную керамику и иные продукты мелкого ремесла, Эгина была некоторое время средоточием греческой торговли с Востоком, пока Коринф и Халкида, благодаря своим многочисленным колониям, не лишили Эгину этой привилегии. Те же два города держали в своих руках торговлю с Западом. Лишь значительно позднее на арену торгового соперничества выступили Афины.

В Греции VII в. до н. э. было уже что экспортировать в соседние страны. Основу ткачества составляла шерсть, а ее было у греков а достатке. Меди не хватало, и ее приходилось привозить с Кипра, но зато железа добывали сколько угодно — на Эвбее, Кикладах и в Лаконии. Железной руды вывозили много, о чем свидетельствует первая книга «Одиссеи», где говорится об экспорте железа в италийскую Темесу. Лучше всего развивалось ремесло в Ионии, прежде всего в Милете, где ткали одежды из фригийской шерсти, добывали улиток и изготовляли пурпурную краску для тканей. Пурпурные ткани из Милета, Лаконии и с острова Эвбея заполнили собой в VI в. до н. э. все греческие и негреческие рынки Средиземноморья, вплоть до далекой страны этрусков, господствуя там безраздельно. Острова Самое и Хиос славились обработкой металлов: хиосский житель Главк, по сведениям античных авторов, изобрел сварку железа, а самосские мастера Ройк и Феодор научили греков искусству бронзового литья. Ткачеством и кожевенным делом была знаменита Лидия, разбогатевшая на разведении овец: о лидийской обуви вспоминает поэтесса Сапфо. Соперничая с Востоком за средиземноморские рынки, греки стремились достичь не только количественного, но прежде всего качественного превосходства своих товаров, уделяя все больше внимания красоте, художественным достоинствам ремесленных изделий. В конце концов купцы с Востока были в основном вытеснены с рынков, сохранив монополию лишь на торговлю благовониями, стеклом и коврами. Равным образом всегда находило сбыт в греческих городах египетское полотно.

Большой спрос на греческие товары заставлял все больше втягивать в ремесленную деятельность рабов. Так, нет сомнений в том, что милетское ткачество добилось столь крупных успехов благодаря использованию труда несвободных, которых немало доставлялось в Ионию из других областей Малой Азии, из Фракии и Причерноморья. Рабы трудились в ремесленных мастерских Коринфа, Афин, Халкиды. Фрагмент чернофигурной росписи одной аттической вазы VI в. до н. э. изображает гончарное предприятие, где рядом с мастером изготовляют керамику семеро его подручных. Тогда же повсеместно вошло в обычай ставить на сосудах имя их создателя. Благодаря этому мы можем проследить распространение, например, аттической керамики: вазы с именем местного мастера Никосфена встречаются в Этрурии, в причерноморских колониях, в Навкратисе, а имена Клития и Эрготима, создавших, в частности, знаменитую «вазу Франсуа» (названную так в честь человека, нашедшего ее в 1845 г.), можно прочесть на сосудах, также обнаруженных в Этрурии, Навкратисе и Гордии во Фригии.

Для заморской торговли необходимы были суда, способные перевозить большие грузы. Не удивительно, что в VII в. до н. э. было внесено немало усовершенствований в корабельное дело, в оснащение судов. Греки гомеровской эпохи, как и их эгейские и финикийские предшественники, пользовались беспалубными судами с высоким носом и низкой кормой, которыми управляли при помощи простейшего кормила, состоявшего из двух весел. В VII в. корабли стали более грузоподъемными, появилась палуба. Нос и корма были сильно приподняты, а само судно оснащено парусами, дабы большое количество гребцов не отягощало транспортный корабль, предназначенный для перевозки товаров. Но и те суда, где гребцы оставались, а парус имел лишь вспомогательную функцию, также были усовершенствованы: увеличено число скамей для гребцов, скамьи помещались в два яруса и т. д. Наряду с 50-весельными финикийскими пентеконтерами в греческих водах можно было увидеть корабли с двумя рядами весел — диеры, упомянутые уже в известном «списке кораблей» во второй книге «Илиады». В дальнейшем появились и трехрядные суда — триеры, изобретенные, как кажется, коринфянином Аминоклетом. Груженные товарами тяжелые корабли уже нельзя было вытащить на берег, поэтому тогда же, в VII в. до н. э., стали применять якоря и все лучше оборудовать пристани и порты.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.