Ненужный бюллетень

Ненужный бюллетень

Генсеками не рождаются. Брежнев овладевал искусством большой политики в невидимых миру подковерных схватках. Восхождение на олимп ему очень дорого обошлось. Он заплатил за это своим здоровьем.

Сохранился своего рода исторический документ. Это листок нетрудоспособности, бюллетень, выданный Леониду Ильичу Брежневу весной 1953 года, сразу после смерти Сталина, в Кремлевской поликлинике. Тогда еще в бюллетене писали диагноз, и можно установить, от чего страдал Леонид Ильич в те исторические дни, когда менялась судьба страны. Хотя почерк так себе — докторский.

Диагноз: «Коронаро-кардиосклероз после перенесенного инфаркта миокарда. Облитерирующий эндартериит». Лечащий врач из Кремлевской поликлиники пометил: «Нетрудоспособен с 10 апреля 1953 года». Но терапия на дому Брежневу не помогла. Его положили в больницу, где он пролежал три недели, с 2 по 23 мая.

На вершине власти происходили грандиозные перемены. Все кипело. В такие дни болеть — пропустить все на свете. А Леонид Ильич Брежнев наблюдает за происходящим с больничной койки… Как же он остался в стороне?

И вот еще одна поразительная деталь. Почему сохранился этот бюллетень? Его ведь полагалось сдавать по месту работы — как оправдание, почему отсутствовал. Платили по больничному. А этот остался в личном архиве Брежнева. Леонид Ильич не сдал бюллетень, потому что некуда было! Человек, которому предстояло восемнадцать лет руководить нашей страной, в тот момент вообще остался без дела.

Леонид Ильич Брежнев стремительно взлетел в октябре 1952 года — на последнем при Сталине XIX съезде партии. В роли первого секретаря ЦК компартии Молдавии он впервые выступал на съезде, был избран в состав партийного ареопага и увидел, что происходит за кулисами большой политики.

Право выйти на съездовскую трибуну получило небольшое число первых секретарей ЦК национальных республик и крупных областей. Вождь приметил Леонида Ильича, который чисто внешне выгодно отличался от других партийных руководителей.

16 октября 1952 года Брежнев пришел на первый пленум нового состава ЦК, на котором предстояло избрать руководящие органы — президиум и секретариат. Стенограмма не велась. О том, что в тот день происходило в Свердловском зале Кремля, известно лишь по рассказам участников пленума. Сталин достал из кармана френча собственноручно написанную бумагу и сказал:

— В президиум ЦК можно было бы избрать, например, таких товарищей…

Он огласил длинный список. К удивлению присутствовавших, включил в высшее партийное руководство сравнительно молодых партработников, в том числе Брежнева.

Сидевший в зале и ни о чем не подозревавший Леонид Ильич неожиданно стал секретарем ЦК и кандидатом в члены президиума ЦК, созданного вместо политбюро. Он сам был поражен неожиданным взлетом — заранее его никто не предупредил. Сталин любил сюрпризы. Так Брежнев оказался в высшей лиге. Ему было всего сорок пять лет, и он уже почти достиг вершины власти.

Сразу после съезда его пригласили на обед в честь иностранных делегаций в Георгиевском зале Кремля. Обед начинался по-сталински поздно, в девять вечера. На именном приглашении Брежнева от руки написано: стол № 4. Уже совсем рядом с вождем.

На олимпе жизнь особая, и Брежневу предстояло быстро освоиться среди ушлых московских чиновников. Леонид Ильич уловил, что следует быть крайне осторожным. Он попал в жестко очерченную жизнь высшего партийного функционера.

«В начале пятидесятых, — вспоминал сотрудник аппарата президиума Верховного Совета, — Кремль казался гнетущим огромным пустырем. Ходить по территории запрещалось. Иногда мелькнет фигура какого-нибудь руководителя. Впереди один охранник, сзади второй. Машина промчится с занавешенными окнами — уже событие».

Леонид Ильич был избавлен от всех бытовых хлопот. Ему полагалась охрана. Люди из Министерства госбезопасности взяли на себя заботу и обо всех хозяйственно-бытовых проблемах семьи. Секретарю ЦК не надо было думать ни о хлебе насущном, ни о пополнении гардероба.

На улице Грановского существовала так называемая столовая лечебного питания. Ее посещали крупные кремлевские чиновники и старые большевики. Они не столько обедали, сколько запасались продуктами. В будние дни часов в шесть-семь вечера улица Грановского заполнялась черными авто. Высшие чиновники заходили в так называемую столовую с озабоченным видом, а выходили с большими свертками, упакованными в плотную желтую бумагу и перевязанными бечевкой.

Высшее партийное руководство в магазине не показывалось. Достаточно продиктовать обслуживающему персоналу, что именно нужно, и все доставят на дом. За это отвечало главное управление охраны Министерства госбезопасности.

На Западе охрана только бережет жизнь. У нас по-другому. Одежда и еда, здоровье и досуг, щекотливые поручения и тайные встречи — всем ведала личная охрана. Без охранника кремлевские небожители не могли ступить и шага. Начальнику охраны рассказывали то, чем не делятся и с женой. Посвящали в семейные секреты. Он заботился о детях и внуках хозяина, спасал от неприятностей, выручал из беды.

Продукты в столовой лечебного питания МГБ Брежнев стал получать сразу после избрания секретарем ЦК, с 23 октября 1952 года. За первую неделю заплатил 317 рублей. Счет за ноябрь составил уже 3955 рублей.

Леонид Ильич и Виктория Петровна Брежневы сохранили счета за продукты, полученные в пятьдесят втором и пятьдесят третьем годах, когда они жили на олимпе. Вот как выглядит один из них:

«Счет № 17-С

Причитается с Вас за отпущенные продукты с 1 декабря 1952 г. по 1 января 1953 г. по счетам-фактурам — 55 566 руб. 16 коп.

Засчитывается за возвращенную тару 488 руб. 10 коп.

Следует к оплате: 5078 руб. 06 коп. (пять тысяч семьдесят восемь рублей, 06 коп.)

Начальник Столовой лечебного питания МГБ СССР Сергеев.

Гл. бухгалтер Журков».

2 января 1953 года Брежневым представили декабрьский счет. 6 января Леонид Ильич расплатился. Брежневы осваиваются в Москве, аппетиты растут. За январь они уже заплатили за еду 6727 рублей. И еще отдельно «за отпущенные кондитерские изделия» — 105 рублей. Много это или мало? Шесть тысяч — это по тем временам четыре-пять зарплат среднего московского служащего.

Полномочия Брежнева Сталин установил сам. Поручил ему наблюдать «за делом подбора и распределения кадров по линии военного и военно-морского министерства».

Иначе говоря, все назначения в военном ведомстве требовали его согласия.

Кресло военного министра занимал маршал Александр Михайлович Василевский. Он был всего лишь членом ЦК, по партийному званию — ниже Брежнева. Но Василевский с военных лет был близок к Сталину, который ему покровительствовал. Так что маршал мог, минуя Леонида Ильича, напрямую обращаться к вождю.

Сталин был стар и устал. Брежнев всего несколько раз побывал в кабинете вождя. Слушал и вникал. Он успел пройти краткий курс в сталинской школе управления, хотя один на один со Сталиным ни разу не беседовал. У престарелого вождя не осталось сил возиться с каждым из новичков. Он устраивал только групповые сеансы.

Формально Брежнев был среди тех, кто определяет судьбу страны. По существу же принадлежал к числу младших секретарей ЦК. На ужины к Сталину или на дачу вождя его не приглашали. Что задумывалось на самом верху, он тоже не знал.

Брежнев присутствовал на заседаниях президиума ЦК, когда принимались решения начать печально знаменитое «дело врачей», реорганизовать Министерство госбезопасности и выделить дополнительные средства вооруженным силам. Он только слушал, пытаясь понять сталинскую логику.

Но в ночь на 1 марта 1953 года у Сталина случился инсульт. Начиная с 2 марта высшие руководители страны встречались в узком кругу.

Брежнева не приглашают, его мнением не интересуются. Он растерян и не знает, что делать. На Старой площади Леонид Ильич был человеком новым. За четыре с небольшим месяца не успел установить нужные контакты. В Москве личное общение между высшими руководителями партии практически исключалось. Во-первых, они недолюбливали друг друга и, безусловно, друг другу не доверяли. Во-вторых, Сталин не хотел, чтобы члены политбюро собирались за его спиной.

Составляя список нового руководства, старые члены политбюро Леонида Ильича просто вычеркнули. Он им не был нужен.

Генерального секретаря решили не выбирать — кто может заменить Сталина? При Сталине Маленков был фигурой номер два, сейчас по логике вещей становился номером первым. Он мог выбрать себе любой пост. Предпочел стать главой правительства, потому что в последние годы Сталин сосредоточил власть в аппарате Совета министров. Кроме того, по традиции на заседаниях политбюро (президиума) с ленинских времен председательствовал глава правительства. Так было при Ленине, когда Владимир Ильич, а не генсек Сталин руководил работой политбюро.

Ослабевший партийный аппарат Маленков опрометчиво оставил Хрущеву, забыв, как за тридцать лет до этого подобную ошибку совершили ленинские соратники. Они тоже не понимали, каким мощным инструментом станет партийный аппарат в руках умелого секретаря ЦК. Они обманулись насчет Сталина, а Маленков недооценил Хрущева.

Маршал Берия стал первым заместителем председателя Совета министров и главой объединенного Министерства внутренних дел. Берия был активен, энергичен и напорист. Товарищи по руководству молча хлопали глазами и послушно голосовали за предложения Берии. Возразить они не смели.

Вечером 5 марта на совместном заседании ЦК, Совета министров и президиума Верховного Совета Брежнева освободили от обязанностей секретаря ЦК «в связи с переходом на работу начальником политуправления военно-морского министерства».

Многие высшие чиновники лишились своих кресел, но всем подобрали приличные посты. Только от Брежнева, можно сказать, избавились. Начальник политуправления — должность, приравненная к заместителю министра, то есть на много ступенек ниже той, что он занимал с октября 1952 года.

Падение с олимпа было невероятно болезненным. Только что он был своим среди руководителей страны, заседал за одним столом со Сталиным… Теперь ему предстояло подчиняться своим недавним подчиненным. Можно без преувеличения сказать, что 1953 год был в жизни Брежнева одним из худших.

Он поехал в военно-морское министерство к Николаю Герасимовичу Кузнецову. Адмирал возглавил флот в тридцать четыре года. Моряк до мозга костей. Упрямый до категоричности. Человек прямой и резкий, он оберегал престиж флотской службы. И плохо встретил бывшего секретаря ЦК, считая, что политработник, который никогда не плавал, бесполезен на флоте. Зачем ему Брежнев, не нюхавший моря?

В своей записной книжке Брежнев пометил телефон Николая Герасимовича Кузнецова. Причем не номер вертушки, аппарата правительственной связи, а городской — К-5–24–80. То есть вчерашнему секретарю ЦК неоткуда было позвонить министру по прямому правительственному телефону, по которому между собой беседовали высшие чиновники.

Но это еще полбеды! Буквально через десять дней военно-морское министерство слили с военным в единое Министерство обороны, которое существует и по сей день. Соединили и политорганы. Брежнев вообще остался без работы. Вот тогда он и свалился. Подвели сразу и сердце, и сосуды ног — болезнь, от которой часто страдают курильщики.

За год до этого, весной 1952 года, когда Брежнев руководил Молдавией, у него уже случился инфаркт миокарда. Он проснулся утром с сильной болью в груди. Его срочно госпитализировали. Месяц лежал в больнице.

В протоколе заседания политбюро записали: «Предоставить первому секретарю ЦК КП(б) Молдавии Брежневу Л. И. полуторамесячный отпуск с 20 июня 1952 года для лечения». Его доставили в подмосковную «Барвиху», самый комфортабельный и престижный санаторий для начальства. Мягкий климат средней полосы, показанный практически при любом заболевании, большие комнаты, хорошее диетическое питание и настоящая медицина. Путевку давали только высшей номенклатуре.

Здесь он лечился, гулял, беседовал с другими отдыхающими, видными партийными секретарями, — пока не почувствовал себя здоровым. Хотя это потрясение не прошло бесследно. Но тогда лучше всяких лекарств его подняла на ноги неожиданная сталинская милость — избрание секретарем ЦК. Теперь, когда, наоборот, все рухнуло, лежа на больничной койке, в полном отчаянии он в мае 1953 года написал слезное письмо главе правительства Маленкову.

«В связи с упразднением Главного политуправления военно-морских сил, я обращаюсь к Вам, Георгий Максимилианович, с большой просьбой… Почти тридцать лет своей трудовой деятельности я связан с работой в народном хозяйстве. С 1936 года на советской и партийной работе. Люблю эту работу, она для меня вторая жизнь…

Мне трудно менять характер работы или приобретать новую специальность теперь, когда возраст приближается к 50 годам, а здоровье нарушено двумя серьезными заболеваниями — инфаркт миокарда и эндортернит (слово «эндартериит», серьезное заболевание ног, Брежнев не смог написать правильно. — Авт.). Прошу Вас, Георгий Максимилианович, направить меня на работу в парторганизацию Украины. Если я допускал в работе какие-либо недостатки или ошибки, прошу их мне простить».

Маленков послание переадресовал Никите Сергеевичу, который как раз неплохо знал Брежнева по Украине. На письме сохранилась пометка «Хрущев ознакомился». Ни Маленков, ни Хрущев на мольбу Леонида Ильича не откликнулись.

Брежневу предложили должность заместителя начальника Главного политического управления Советской армии и Военно-морского флота. Он еще лежал в больнице, а приказом министра обороны Булганина его вернули в кадры вооруженных сил. В порядке компенсации повысили в звании: из генерал-майоров произвели в генерал-лейтенанты.

Многих других советских чиновников крушение карьеры ломало. Но не Брежнева. Он прошел такую жизненную школу, с таким трудом годами карабкался вверх по этой лестнице… Неужели позволит себе рухнуть на дно?..

Символическое свидетельство служебного крушения Брежнева — выписанный ему мандат на районную партийную конференцию Киевского района Москвы. Еще недавно от него зависела судьба страны. А теперь он мог только поднять руку за избрание районного начальства.

Всю жизнь Леонид Ильич делал записи, вел что-то вроде дневника. С горечью и обидой пометил в записной книжке: «Как легко с величайших вершин столкнуть человека в бездну глубочайшего горя!»

Подчеркнул. И с надеждой добавил: «Время все исцеляет».

Он ожидал сигнала сверху, надеялся, что недавние соратники вспомнят о нем, позовут назад, что-то предложат. Всякий раз с надеждой снимал трубку вертушки. Разочарованно записал в дневнике: «Позвонил Николай Александрович, сказал: «Не робей, тебе со мной будет хорошо, заходи» и т. д. Но на этом дело и закончилось».

Николай Александрович — это Булганин, который после смерти Сталина и всех кадровых перемен стал для Брежнева высшим начальником.

Из всех сталинских соратников Булганин, пожалуй, запомнился меньше других, хотя этот благообразный господин с бородкой был в какой-то момент едва ли не ближайшим к вождю человеком. Сталин чуть ли не прочил его на свое место.

Всю войну Булганин провел на фронте. Военным человеком не стал, но вскоре после победы Сталин именно его сделал военным министром и присвоил ему маршальское звание, чем, конечно, обидел очень многих в армии. После смерти вождя Булганин — министр вооруженных сил, первый заместитель главы правительства и член президиума ЦК. Но Николай Александрович, гедонист, поклонник красивых женщин и ценитель хороших вин, был человеком нерешительным и в политике робким. Карьера его окажется недолгой — его съедят более зубастые товарищи.

Леонид Ильич в ГлавПУРе тосковал. Служба эта ему не нравилась, ездить по частям он не любил, армейская жизнь его не интересовала.

Формально ГлавПУР работал на правах отдела ЦК. Фактически роль армейского политоргана была куда большей. Начальник ГлавПУРа генерал-полковник Алексей Сергеевич Желтов был на два года старше Брежнева. Отношения с Желтовым не сложились. Записи тех месяцев — это реестр бед и огорчений.

2 июня Леонид Ильич пометил в дневнике: «Перед отъездом на учения Алексей Сергеевич вызвал и сказал, что был у Н. А. Булганина, советовался с ним, кого оставить вместо себя. И тот дал указание, что надо оставить С. С. Шатилова. А в мае делал предложение по поводу моего положения первым замом. Как это понимать?» Огорченно добавил: «Все повернулось в другую сторону».

И тут же новая запись: «Почту не дают. Мне звонков нет. Звонит Пронину и Шатилову. Докладов министру нет. Поручений нет. С рабочим местом и транспортом проблемы».

Генерал-лейтенант Сергей Савельевич Шатилов (до вой ны столичный партработник, в конце войны начальник политуправления 1-го Украинского фронта) и генерал-лейтенант Михаил Михайлович Пронин были такими же, как он, заместителями Желтова. Обида казалась тем большей, что в войну Брежневу уже пришлось подчиняться Пронину. Тот был начальником политуправления 4-го Украинского фронта, в составе которого воевала 18-я армия Леонида Ильича.

«Алексей Сергеевич приехал на день — уехал на две недели. Вновь никаких поручений и заданий кроме текучки. Это уже месяц. Я — как ворона среди голубей. У них связи — долголетняя работа. Смотрят как на временщика (вроде наказанного)».

Генерал-полковнику Желтову было не до Брежнева. Главный политработник находился на ножах с новым первым заместителем министра обороны Жуковым. Маршал собирался убрать Желтова с поста начальника ГлавПУРа, и тот сражался за свое место.

Маршал Жуков считал многих политработников просто бездельниками. Считал, что сами командиры — «старые, испытанные коммунисты, хорошо знающие партийно-политическую работу» — прекрасно справятся и с комиссарскими обязанностями. Зачем им дублеры?

Он хотел сократить вооруженные силы за счет политсостава. На флоте упразднили треть политорганов и уволили половину политработников. У оставшихся служебные перспективы ухудшились, что вызывало массовое недовольство влиятельной категории людей в погонах.

Брежнев с удовольствием отправился в положенный ему длительный отпуск. В его личном архиве сохранился отпускной билет:

«Предъявитель сего генерал-лейтенант Брежнев Леонид Ильич уволен в очередной отпуск в гг. Сочи, Днепропетровск сроком на сорок пять суток с 13 октября 1953 по 26 ноября 1953 г. Уволенный в отпуск генерал-лейтенант Брежнев Л. И. по окончании срока отпуска обязан явиться к месту службы в Главное политическое управление г. Москвы 27 ноября 1953 г.

Для проезда туда и обратно выданы перевозочные документы — требования по форме 1 за №№ 091021.22.

Начальник Главного политического управления

генерал-полковник А. Желтов».

На оборотной стороне приписано: с генерал-лейтенантом Брежневым Л. И. следует его жена — Брежнева Виктория Петровна.

Страдать в политуправлении Леониду Ильичу пришлось недолго. Через несколько месяцев о нем вспомнил Хрущев и отправил в Казахстан поднимать целину. Президиум ЦК КПСС 27 февраля 1954 года постановил: «В связи с избранием тов. Брежнева Л. И. вторым секретарем ЦК КП Казахстана освободить его от работы в Министерстве обороны СССР». Брежнев поехал в Казахстан не хозяином. Но Леонид Ильич назначение принял с благодарностью, потому что это означало возращение на партийную работу.

Брежнев демонстрировал свою признательность Никите Сергеевичу. Очень старался и не упустил свой шанс. Целина находилась под постоянным присмотром Хрущева. Через полтора года, в августе 1955-го, Пономаренко отправили послом в Польшу. Хозяином Казахстана стал Брежнев.

На целине Брежнев много работал. Однажды в Семипалатинске Леониду Ильичу стало плохо, закружилась голова, он потерял сознание и упал. Ночью его отправили в Алма-Ату прямо в больницу. Когда вернулся на работу, объяснил, что ездил по области и три ночи не спал. В другой раз ему стало плохо в Целинограде. Очнулся на носилках. Спасало невероятное жизнелюбие, характер и до поры до времени крепкое здоровье.

Целинники вспоминали о нем хорошо: «Не выносил грубости и невежества. И с юмором у него было все в порядке, любил рассказывать анекдоты. Всегда одет с иголочки. Неряхам мог заметить: «Ну и чухонцы вы!» Открытый и простой».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.