Глава III. ЭДУАРД ЙОРК И УОРИК, «ДЕЛАТЕЛЬ КОРОЛЕЙ»
Глава III.
ЭДУАРД ЙОРК И УОРИК, «ДЕЛАТЕЛЬ КОРОЛЕЙ»
Просперо ди Камулио не был одинок в своих сомнениях относительно будущего нового короля. В мае 1461 г. даже Коппини отметил, что «теперь, когда их положение стало слишком ненадежным»{105}, Эдуард и Уорик стали нуждаться в совете и поддержке. 2 июня Камулио в письме домой дал оценку перспективам французского вторжения:
Войско из 20 000 французов, покинув Нормандию, отправилось в Англию. Говорят, что услуги и содержание 5000 из них оплатил граф Мэнский. Также ходят слухи, что они выбрали дорогу мимо острова в Бристольском заливе, чтобы поднять людей из Уэльса, которые, как считается, любят королеву. Однако Бристоль — хорошо защищенный город, и любым судам, не считая совсем крохотных, нелегко будет пройти отсюда к Шотландии вдоль острова из-за отлива, который длится шесть часов. Поэтому кажется, что они не смогут добраться до Шотландии таким путем. Уорик, как считают, имеет недостаточно большой флот, чтобы дать сражение французам в открытом море, посему он просто постарается не допустить их высадки на острове и будет охранять Дуврский пролив на участке между Дувром и Кале, который составляет восемнадцать миль.
Здесь опасаются, что благодаря покровительству шотландцев и столь значительной поддержке французов та сторона сможет напасть и завязать сражение. Если так действительно произойдет, то, без сомнения, сюда будет вовлечена остальная часть общества и все королевство английское. В любом случае, король Эдуард и Уорик, имея в своей власти весь остров и королевство, предпринимают необходимые в этой ситуации меры предосторожности. Король Эдуард в настоящее время идет к Лондону, как мне кажется, чтобы предпринять определенные шаги для объединения королевства и усилить свои позиции перед лицом возможной угрозы. Воистину, достойнейший из лордов, эти англичане не получат спокойного правления, пока не найдут подходящего лидера, каковыми и являются король Эдуард и граф Уорик…{106}
Заседание парламента, отложенное в июне из-за опасности нападения с севера шотландцев, состоялось наконец 4 ноября. После того как спикер, сэр Джон Стренджвейс (Strangeways), родственник Невиллов, выступил со льстивой речью, восхвалявшей личную красоту Эдуарда и недавнее «избавление и спасение» им своих подданных, король и его советники под видом парламентского акта[67], декларирующего его право на трон, выпустили злобный пропагандистский памфлет. Акт не оправдывал притязаний семейства Йорков. Он просто делал невозможным дальнейшее обсуждение этого вопроса. Эдуард потребовал признать себя наследником, решив наконец реализовать долго игнорируемые права своего семейства, следуя завету герцога Йорка, гласящего, что даже если право пока почивает и безмолвствует, все же оно не зачахло и не канет в лету. В акте говорилось следующее:
Генрих, последний граф Дерби, сын упомянутого Джона Гонта… безрассудно, вопреки правосудию и справедливости, предав веру и нарушив свой вассальный долг, силой и оружием развязал войну во Флитшире в Уэльсе против упомянутого короля Ричарда, жестоко взял его в плен и заточил в тюрьму в Лондонском Тауэре; и лишил находящегося в тюрьме короля Ричарда королевской власти, положения, достоинства, привилегий, имущества и названного королевства; и захватил корону и титул короля и повелителя этого государства и всех владений его; и, не удовольствовавшись даже этим, он замыслил еще большую гнусность, пугающую своей жестокостью, подлостью и злодейством: короля нашего Ричарда, помазанного на царство, коронованного и благословенного, и господина своего, и самого высокородного лорда на этой земле, он с предельной свирепостью и мучениями предал лютой, отвратительной и страдальческой смерти против всех законов Божьих и человеческих и клятвы верности; скорбные предсмертные стенания каждого христианина, обращенные к небесам, не забыты и на земле, особенно в королевстве английском именно потому, что оно терпело натиск невыносимого преследования, наказаний и несчастий, подобных которым не знало ни одно христианское государство; ничего подобного не может припомнить ни один человек и ни одна старинная хроника.
Тогда здравствовал названный Эдмунд Мортимер, граф Марч, сын и наследник названного Роджера, сын и наследник названной Филиппы, дочери и наследницы названного Лайонела, третьего сына названного короля Эдуарда III. Этот Эдмунд после смерти упомянутого короля Ричарда в соответствии с законом, традицией и совестью должен был наследовать право на корону и королевство. И ныне права сии принадлежат нашему названному господину и верховному лорду королю Эдуарду IV как кузену и наследнику названного короля Ричарда, согласно вышеупомянутому порядку. Наш названный господин и верховный лорд король Эдуард Четвертый, опираясь на свои права на эту корону и королевство, после смерти упомянутого истинно благородного и прославленного принца герцога Ричарда Йорка, его отца, от имени Иисуса, которому так было угодно, в четвертый день прошлого месяца марта взял на себя долг перед государством Английским, и получил высокое положение короля со всеми поместьями, имуществом, привилегиями, и достиг высочайшего величия и власти.
И в тот же самый день был низложен Генрих, недавно называвшийся королем Генрихом Шестым, сын Генриха, сына упомянутого Генриха, последнего графа Дерби, сына упомянутого Джона Гонта, по причине того, что он и предки его захватили трон и незаконно правили этим государством Английским и землями его; а также в стремлении к благополучию и объединению всех своих подданных и вассалов, трепетно желавших, чтобы был лишен короны и могущества неправедно достигший верховной власти узурпатор, во времена царствования которого не было ни мира, ни правосудия, ни хорошего управления, ни благоразумия, ни добродетели, но были смуты, междоусобицы и беды, бесчинства, потоки невинной крови, попрание законов, несправедливость, бунты, вымогательства, убийства, насилие и порок царили в благородном государстве Английском…{107}
Теперь победившие йоркисты по закону «О парламентском осуждении виновного в государственной измене» (Act of Attainder) наложили штрафы на сто тринадцать человек из числа своих противников. Сэр Джон Скудмор (Scudamore), один из прежних сторонников Генриха VI, позже утверждал, что некоторые из приверженцев нового правительства доверились клятвенным обещаниям, данным от имени новой власти. Скудмор, если верить его собственному рассказу, был обманут и обворован этим самым парламентом.
…[Сэр Джон Скудмор] в начале блистательного царствования нашего верховного лорда короля, который ныне правит нами, как и до того, имел под своей опекой и управлением замок Пембрук (Pembroke) в Южном Уэльсе. Как только он узнал, что наш названный верховный лорд король вступил на трон этого государства, тот самый Джон, пребывавший тогда в вышеупомянутом замке, обратился к посредничеству неких лордов, состоявших при высочайшей персоне, чтобы те порекомендовали и представили его королю как истинного и преданного вассала, и заявил, что готов сдать замок мирно и без сопротивления. И вскоре Его Королевскому Высочеству было угодно передать власть и полномочия лордам Феррерсу и Герберту, чтобы те приняли упомянутый замок во славу и пользу короля.
И вслед за этим те самые лорды прибыли в упомянутый замок, и как только названный Джон Скудмор, правивший в том замке[68], узнал, что сии лорды явились туда, имея вышеупомянутые полномочия, сообразно своему вассальному долгу и преданности сдал им замок во славу и пользу короля после обещания, данного упомянутыми лордами упомянутому Джону, что ему сохранят жизнь, поместья и имущество его. И сверх того, упомянутые лорды поклялись упомянутому Джону от имени короля, что он получит еще лучшие владения за то, что поступил столь достойно и преданно, а король не обделит его милостью своей, о чем они готовы дать письменное свидетельство, скрепив печатью упомянутого лорда Герберта. Они убедили его, что лорд Герберт имеет такие полномочия, чтобы принять этот замок на имя короля, как предписывало упомянутое письмо; и тогда этот Джон был приведен к присяге как истинный вассал короля.
Но, несмотря на это, на первом Парламенте нашего названного верховного лорда короля, состоявшегося в Вестминстере в 4-й день ноября, в первый год его правления, вскоре после сдачи упомянутого замка, благодаря злобным проискам имя упомянутого Джона было внесено в общий билль о лишении прав за государственную измену: и когда Палате общин этого Парламента было представлено упомянутое обещание и постановление, имя этого Джона было вычеркнуто из билля, а затем лордами, духовными и светскими, в упомянутом Парламенте был рассмотрен специальный законопроекте лишении прав упомянутого Джона. Перед ними были обнародованы упомянутое постановление и обещание, где фигурировали упомянутые лорды Феррерс и Герберт, являясь гарантами того, что все это правда. Посему упомянутый билль тогда был отклонен и отвергнут. Тем не менее в самом конце упомянутого Парламента, после того, как некоторые лорды и рыцари графств отбыли, непостижимым образом благодаря чьим-то тайным козням билль, подписанный королем, был доставлен в Палату общин; к нему прилагалось указание, что этот самый Парламент должен принять постановление о необходимости сохранения жизни и имущества упомянутого Джона, но не его поместий…{108}
Спокойное правление Эдуарда продолжалось недолго. В начале 1462 г. был раскрыт заговор графа Оксфордского. Хотя этот заговор действительно имел место, слухи сильно преувеличили его опасность. Франческо Делла Торре (Francesco Delia Torre), доверенное лицо Эдуарда и Уорика, посланный ими к Коппини, написал, находясь в Брюгге, следующий отчет:
Ваше Высокопреосвященство, король и все эти лорды держали меня до 24 февраля, постоянно говоря, что я должен остаться еще на день, и еще, и я все никак не мог получить возможность прибыть к Вашей Светлости, как обещал, что меня весьма огорчало. В тот день король намеревался идти в Нортумберленд, желая либо договориться с шотландцами о мире, либо начать войну. Милорд Уорик, двадцать второго того же самого месяца, отправился в Сэндвич и снарядил для похода много кораблей, и вывел их из гавани. Сделав это, он возвратился в Лондон, а пятого числа сего месяца уехал отсюда и двинулся вслед за королем. Некоторые говорят, что шотландцы собираются прийти сюда и развязать войну, но я едва верю этому, потому что шотландские послы оставлены здесь с различными поручениями, как я уже уведомлял Ваше Преподобие.
За одиннадцать дней до отъезда короля они обнаружили большой заговор, предводительствовал которым граф Оксфордский. И он, и его старший сын, и много других рыцарей и эсквайров лишились своих голов. Прежде чем король уехал, измена была обнаружена способом quidquid fortassis dicatur. Упомянутый граф с его сообщниками послали письма королю Генриху и королеве в Шотландию со своим слугой, который, будучи сторонником Йорка, показал их королю Эдуарду; их прочитали, скопировали и затем, запечатав снова, отправили с тем же самым посыльным королю Генриху, взяв с гонца обещание, что он возвратится с ответом. Он так все и сделал, сохраняя это в тайне. После того как прочитали ответ, граф Вустер, констебль Англии, был послан арестовать названного графа и других.
Их план был следующим: следовать за королем на север, притворившись его верными слугами, и, поскольку Его Величество не собирался брать с собой более тысячи всадников, а их было бы около двух тысяч, то в определенный момент одновременно с врагом они должны были бы напасть на короля и убить его и всех его сторонников. Тем временем герцог Сомерсет, который и поныне находится в Брюгге, должен был напасть на Англию, равно как и король Генрих собирался прийти с шотландцами, и граф Пембрук из Бретани. Некоторые священники тоже были взяты за то, что, как говорят, они прикрепили к дверям церквей воззвания, в которых утверждалось, что святейший папа римский отменил все, что Ваша Светлость сделал в этом королевстве, и якобы он дал полное прощение всем тем, кто будет с королем Генрихом, и отлучил от церкви приверженцев нашего короля. Я полагаю, что они будут наказаны, как того заслуживают[69].{109}
В окружении Пастонов ходили даже более тревожные слухи. Как-то в феврале 1462 г. Томас Хоуэс (Howes) писал Джону Пастону:
Также, сэр, мне было сообщено под строжайшим секретом, что сила великая, числом 120 000 человек готова прибыть сюда сразу с трех сторон под предводительством короля Гарри и королевы, и герцога Сомерсета и других; и если им посчастливится с ветром и погодой, они должны вскоре на Сретение Господне появиться здесь. От Трента к окрестностям Лондона одна их часть дойдет, вероятно, вскоре после Сретения, другая часть пойдет из Уэльса, и третья из Джерси и Гернси. Вы хорошо сделали, что сообщили об этом милорду Уорику, потому что он может поговорить с королем, чтобы дать достойный отпор их злонамеренным планам…{110}
Заговор был подавлен, а Оксфорд казнен. Но на этом неприятности Эдуарда не завершились. События уже показали, что Война Роз была отнюдь не только внутренним делом. В течение последующих семнадцати лет политика Северо-Западной Европы вращалась вокруг неопределенности во взаимоотношениях правителей Англии, Франции и Бургундии. Каждый был готов строить козни в делах другому всякий раз, когда это служило его собственным интересам.
В апреле 1462 г. Маргарита Анжуйская отправилась из Шотландии во Францию и вскоре, находясь в Булони, попыталась подкупить гарнизон Кале. Людовик XI в своих собственных целях решил поддержать ее, но через год вследствие изменившейся дипломатической ситуации потерял к этому всякий интерес. Однако он позволил Пьеру де Брезе, главному сенешалю Нормандии, повести в Англию небольшой отряд, но тот оказался чересчур мал, что сильно разочаровало обнадеженную было Маргариту. Одна из Лондонских хроник так описывает эту экспедицию:
В этом году на третий день ноября королева Маргарита повела войско из Франции в Шотландию; и так вступила на земли Англии и начала войну. Тогда король пошел к северу со множеством людей; и 13 ноября королева, услышав, что он движется сюда с великою силой, оставила свой лагерь и обратилась в бегство. И она сбежала на каравелле вместе со всем своим скарбом. По пути ее настигла сильная буря, и ей пришлось оставить каравеллу и пересесть в рыбацкую лодку, на которой она достигла берегов Бервика (Berwick); а корабль со всем добром потонул.
И в тот же самый день приблизительно четыреста французов, составлявших все ее войско, отправились к Бэмборо (Bamborough), где обнаружили, что из-за бури не могут уплыть. Тогда они сожгли свои корабли и пошли в сторону острова, где столкнулись с неким Менерсом (Maners), сквайром, и бастардом Огле, при которых было двести человек; те поубивали некоторых из этих французов, а оставшихся взяли в плен. И когда король узнал о бегстве Маргариты, то хотел преследовать ее и захватить в плен; но случилось так, что на него напала корь, из-за чего ему не удалось исполнить до конца задуманное. И на 12-й день, в Рождество, прибыли шотландцы, чтобы захватить замок Алнвик; но еще до их прихода гарнизон этого замка уже сдался королю. И одновременно замки Бамбург и Данстенбургтоже покорились королю. И герцог Сомерсет и сэр Ральф Перси сдали их на милость короля, который взял их под свое покровительство. И к Масленице король прибыл на юг.{111}
Джон Пастон-младший, служивший в королевской армии, 11 декабря 1462 г. из Ньюкасла-на-Тайне написал домой следующее письмо.
Истинно почитаемый брат, вверяю себя Вашим заботам. Соблаговолите узнать новость, которую сегодня мы здесь услышали: через семь дней шотландцы собираются вступить на земли Англии, чтобы спасти эти три замка — Алнвик, Данстенбург и Бамбург, — осаждаемые со вчерашнего дня. Под стенами Алнвика стоит милорд Кентский и лорд Скэйлз; осаду замка Данстенбург держат граф Вустер [и] сэр Ральф Грей; и у замка Бамбург находятся лорд Монтегю и лорд Огле, и другие различные лорды и джентльмены, которых я не знаю. И там у них достаточно артиллерии, привезенной из Ньюкасла и пригодной как для осады, так и для сражения на поле в случае, если там развяжется битва, чего, как я полагаю, не будет, поскольку шотландцы не держат своих обещаний. Милорд Уорик стоит под стенами замка Варкворт, в трех милях от Алнвика, и ежедневно ездит ко всем этим замкам для наблюдения за ходом осады. И если у них [у осаждающих] возникает необходимость в продовольствии или чем-либо другом, он своей властью готов им все обеспечить. Король повелел милорду Норфолку привезти продовольствие и артиллерию из Ньюкасла к Ворквортскому замку милорду Уорику.
…Король находится в Дареме (Durham), а милорд Норфолк — в Ньюкасле. Людей у нас достаточно. В случае, если мы здесь задержимся, я прошу Вас прислать мне денег, чтобы хватило к будущему Рождеству, поскольку может случиться, что ни я не получу разрешения на то, чтобы послать домой кого-нибудь из моих наемников, и никому другому не разрешат; а того, кто ускользнет тайно, если об этом дознаются, ждет суровое наказание. Веселитесь, пока еще можно, покуда не грозит никакая опасность.{112}
Успех на севере, как стало в конце концов ясно, был иллюзорным. Хроника Грегори описывает события конца 1463 г. и первых месяцев 1464 г.:
И затем вышеупомянутый Ральф Перси возвратился в Нортумберленда и стал охранять два из названных замков согласно назначению[70]. И названный сэр Гарри Бофорт[71], пребывая по-прежнему с королем, поехал с ним в Лондон. Король отнесся к нему настолько милостиво, что часто делил с ним свою кровать и несколько раз на охоте позволял ему ехать позади себя; это при том, что у короля было самое большее шесть лошадей, у людей герцога Сомерсета было три. Король искренне любил его, но, как выяснилось, герцог, прикрываясь сладкими речами, замышлял измену.
Упомянутый сэр Ральф Перси, войдя в крамольный сговор с французами, коварно сдал им замок Бэмборо из-за своего nolens volo. Что касается замка Алнвик, то все достойные ратные люди силой оружия вырвались оттуда и спасли сэра Пьера де Брезе наутро двенадцатого дня; те же, кто остался в замке, сдали его по требованию врагов и пр. И затем король Эдуард назначил сэра Джона Эстли (Astley), рыцаря, мужественно сражавшегося с иноземцами при Смитфилде (Smithfield), капитаном замка Алнвик, сменив им констебля сэра Ральфа Грея.
И через три или четыре месяца этот лживый рыцарь и предатель, сэр Ральф Грей, вероломно захватил упомянутого сэра Джона Эстли и передал его королеве Маргарите; и его отвезли в замок к лорду Ханджерфорду (Hungerford), который пребывал там вместе с французами; и так он отнял у короля, нашего верховного лорда, эти владения. И затем, когда король Гарри и королева прибыли к королю Шотландии, сэр Пьер де Брезе с восемьюдесятью тысячами шотландцев осадил замок Норхэм (Norham) и стоял там восемнадцать дней. И затем милорд Уорик и его брат лорд Монтегю поклялись освободить упомянутый замок Норхэм и так и сделали, и обратили короля Гарри и короля шотландцев в бегство. И королева Маргарита со всеми ее советниками и сэром Перисом де Бразилем вместе с французами сбежала по воде на четырех небольших суденышках; и они высадились в Слейсе во Фландрии, и, опасаясь войска милорда Уорика и брата его лорда Монтегю, которое шло за ними по пятам, они в спешке бросили отставшего от них короля Гарри и всех своих лошадей и доспехи. И после отступления сэра Периса Бразила со товарищи там остался лишь один мужественный человек, барабанщик, который решил встретиться с милордом Уориком: он стоял на холме со своим барабаном и трубой и барабанил и трубил так бодро, как только можно себе представить; и пока милорд не подъехал к нему, он не сдвинулся с места; и так он стал человеком милорда и до сих пор верно служит ему и его господину.
Тогда король Эдуард IV решил отправить армию в Шотландию как по суше, так и по воде, чтобы мятежники короля Гарри и королева Маргарита не смогли добраться морем. И король сделал графа Вустера капитаном. И затем он снарядил большой флот и большую армию на случай сражения на море или на суше. Но все было напрасно, и ни один из отрядов не достиг цели.
Также после уговоров король согласился отправиться в Йоркшир и его окрестности, чтобы узнать настроения людей на севере. И взял с собой герцога Сомерсета и двести хорошо вооруженных человек на добрых конях. И упомянутый герцог, Гарри Сомерсет, и его люди были поставлены охранять короля, поскольку король оказывал этому герцогу особое покровительство и очень доверял ему. Но охрана его была подобна злобным волкам, стерегущим ягненка; однако же пастухом был Всемогущий Бог.
И когда король отбыл из Лондона, он направил свой путь к Нортгемптону и прибыл туда в день Апостола Святого Иакова, и лживый герцог был с ним. И люди Нортгемптона из соседнего графства видели, что этот вероломный герцог и предатель был так близок к королю и служил его охраной. Горожане выступили против того лицемерного предателя — герцога Сомерсета — и хотели убить его прямо во дворце короля. И с большим трудом в тот раз королю удалось своими мудрыми речами спасти ему жизнь, к моему искреннему прискорбию, потому что впоследствии из-за этого погибло множество народа, о чем Вы еще услышите.
И затем король тайно отослал этого вероломного герцога Сомерсета в свой собственный замок, чтобы обезопасить его жизнь, а людей герцога отправил охранять город Ньюкасл, выплатив им сполна достойное жалованье. И король заботливо пожаловал жителям Нортгемптона бочку вина, чтобы они пили и веселились. И те с радостью выпили вино на рыночной площади. Осмелюсь сказать, что никогда доселе в тавернах не набивалось столько народа, как тогда, поскольку у них в изобилии водились куски чистого серебра. Некоторым разливали вино в чаши, некоторым — в котелки, некоторым — в кубки, некоторым — в кастрюли и некоторым — в блюда. Вот сколько денег у них было в то время…
И в тот же самый год в канун Рождества этот коварный герцог Сомерсет, без какого бы то ни было разрешения короля, выехал из Уэльса со своей свитой к Ньюкаслу, и он, и его люди были движимы идеей сдать упомянутый Ньюкасл. И на пути туда его выследили и чуть не схватили близ Дарема в его собственной кровати. Но ему удалось убежать в рубашке и босиком, а взяли двух из его людей, при которых была его шкатулка и доспехи. И когда его люди узнали, что он бежал, а его обман раскрыт, они, как настоящие предатели, скрылись из Ньюкасла, и некоторые из них были схвачены и казнены за их подлые деяния и пр.
И так король, наш верховный лорд Эдуард IV узнал о грязных намерениях этого лживого герцога Гарри Сомерсета. Король послал большой отряд своих царедворцев охранять город Ньюкасл и сделал лорда Скроупа из Болтона капитаном города; и они надежно охраняли его всю зиму. И к следующей Пасхе шотландцы запросили мира у нашего верховного лорда короля. И король назначил уполномоченных для встречи с шотландцами[72]…
Местом переговоров был выбран Йорк. И договориться о мире с шотландцами должен был милорд Монтегю, поскольку он был губернатором Шотландской марки. Милорд Монтегю отправился в сторону Ньюкасла. И на его пути, недалеко от Ньюкасла, в лесу, была подготовлена засада лицемерным герцогом Гарри Сомерсетом и Перси со товарищи, к которым также примкнул подлый предатель сэр Хэмфри Невилл с 80 копьеносцами и лучниками. И они должны были внезапно напасть на лорда Монтегю и убить его, но во благодарение Богу их измена была раскрыта.
И затем лорд Монтегю поехал другим путем, собрал большой отряд, приехал в Ньюкасл и далее продолжил свой путь в Норхэм. И по дороге ему повстречались коварный герцог Сомерсет, сэр Ральф Перси, лорд Ханджерфорд и лорд Рус со всей их компанией, числом вооруженных до зубов 5000 человек[73]. Это случилось в День Святого Марка; и в тот самый день был убит сэр Ральф Перси. И увидев его мертвым, вся та сторона пришла в уныние и пустилась в упреки. И каждый человек покидал это место с тяжелым сердцем. И затем милорд Монтегю поскакал в Норхэм, где представил шотландцам лордов — специальных посланцев короля. И там был заключен мир с Шотландией на пятнадцатилетний срок. И шотландцы должны были быть верны этому договору все это время, однако им трудно верить, ведь они всегда были очень хитры и вероломны.
И затем 14 мая милорд Монтегю поехал из Ньюкасла в Хексхэм (Hexham). И там он схватил того лживого герцога Гарри Бофорта Сомерсета, лорда Руса, лорда Ханджерфорда, сэра Филиппа Вентворта (Wentworth), сэра Томаса Финдерна (Findern) и многих других; смотрите, сколь мужественный человек этот добрый граф Монтегю, поскольку он не попался в хитрые сети этих изменников, но взял в плен многих из них и многих поубивал во время того похода…
И в том же самом месяце около Ньюкасла в угольной шахте был захвачен Тейлбойс (Tailbois)[74], и при нем было много денег, и золота и серебра, которые он собирался передать королю Гарри. И если бы они достались Гарри, недавнему королю Англии, то это принесло бы много горя, поскольку у него было в достатке оружия и пушек, но люди не пошли бы за ним без вознаграждения. И они ежедневно и ежечасно ждали денег, которые этот Тейлбойс должен был послать или привезти им; эта сумма составляла 3000 марок. А люди, сопровождавшие лорда Монтегю, были измождены и страдали от ран и болезней, и многие из них не выдержали этого долгого и тяжелого перехода. Он поделил эти деньги среди своих людей, что было для них словно целебным бальзамом. И на следующий день Тейлбойс сложил свою голову на плахе в Ньюкасле.{113}
Эдуард во время своего похода на север тайно женился на Елизавете Вудвилл, вдове сторонника Ланкастеров сэра Джона Грея из Гроуби (Groby) и дочери сэра Ричарда Вудвилла, лорда Риверса, и Жаккетты (Jacquetta) Люксембургской, вдовствующей герцогини Бедфорд. Фабьян, лондонский торговец тканями, многими годами позже записал эту историю.
В первый день мая, находясь в этом походе, король Эдуард тайно вступил в брак с Елизаветой, бывшей женой сэра Джона Грея, рыцаря, который был убит в битве при Тоутоне или Йорке; эта свадьба состоялась рано утром в городе под названием Графтон (Grafton), близ Стоуни Стредфорда (Stony Stratford). На церемонии кроме жениха с невестой были лишь герцогиня Бедфордская, ее мать, священник, две фрейлины и юноша, прислуживавший священнику. После чего король отправился в опочивальню, где провел около трех или четырех часов, а затем вернулся в Стоуни Стредфорд, изобразив, что все это время провел на охоте, и там снова лег спать.
И через день или два он послал в Графтон лорду Риверсу, отцу своей жены, предупреждение о своем намерении приехать и остановиться у того на некоторое время. Принятый со всеми почестями и уважением, он гостил там четыре дня. В это время его жену приводили к нему в опочивальню в такой строжайшей секретности, что почти никто, кроме ее матери, не был посвящен в эту тайну. И так этот брак год держался в секрете, пока необходимость не заставила короля открыться[75].{114}
О браке было объявлено в сентябре на королевском совете в Рединге. Уорик, который вел переговоры о возможности брака Эдуарда с француженкой, был оскорблен тем, что из-за женитьбы короля потерял свою репутацию за границей. Возвышение семейства новой королевы, вполне естественное, но слишком поспешное, стало все более и более отдалять его от короля — возвышение и его политические последствия ни в коем случае не были столь внушительными, как настаивают некоторые историки, и Уорик в течение долгого времени скрывал свой гнев. Свою точку зрения на эти события подробно описывает один из приверженцев Уорика в небольшой анонимной хронике, прежде приписывавшейся Уильяму Вустеру.
…И в День Святого Михаила в Рединге упомянутая леди Елизавета была допущена в часовню местного аббатства, ведомая герцогом Кларенсом и графом Уориком и почитаемая как королева лордами и всеми людьми…
В том же месяце [в октябре 1464 г.] в Рединге состоялась свадьба лорда Малтраверса (Maltravers), сына и наследника графа Арундела (Arundel), и Маргариты, сестры королевы Елизаветы.
…В январе [1465 г.] Екатерина, герцогиня Норфолкская, стройная девушка лет восьмидесяти[76], была выдана замуж за Джона Вудвилла, брата королевы, двадцати лет от роду: дьявольский брак…
…Король вынудил Генриха, герцога Бэкингема, жениться на сестре королевы Елизаветы, к неудовольствию графа Уорика. И сын и наследник графа Эссекса женился […пробел в рукописи…] на другой сестре королевы. И Грей Ратин (Ruthyn), сын и наследник графа Кентского, женился на еще одной сестре королевы.
В марте [1466 г.] лорд король на своем тайном совете в Вестминстере освободил Уолтера Блаунта (Blount), лорда Маунтджоя (Mountjoy), от службы казначеем Англии и поставил на его место Ричарда, лорда Риверса, вызвав этим скрытую досаду графа Уорика и магнатов Англии.
Король отмечал Троицу в Виндзоре, где в честь королевы он сделал лорда Риверса графом Риверсом, к неудовольствию целого королевства (communis regni).
В сентябре [1466 г.] в Виндзоре был устроен брак между сыном и наследником лорда Герберта и Марией, сестрой королевы Елизаветы, и между молодым лордом Лайлом (Lisle) и дочерью лорда Герберта. И лорд король посвятил в рыцари наследника Герберта и сделал его лордом Данстером (Dunster), к тайному неудовольствию графа Уорика и магнатов земли.
…В октябре [1466 г.] в Гринвиче король устроил брак Томаса Грея, рыцаря, сына королевы, и леди Анны, наследницы герцога Эксетерско-го, племянницы короля, к большому, но тщательно скрываемому разочарованию графа Уорика, который был недоволен, поскольку существовала предварительная договоренность о браке названной леди Анны с сыном графа Нортумберленда, брата графа Уорика, и королева уже заплатила упомянутой герцогине 4000 марок приданого{115}…{116}
После поражения на севере в 1463 г. Маргарита Анжуйская, узнав о готовящейся в Сент-Омере дипломатической конференции Англии, Франции и Бургундии, сильно забеспокоилась. В надежде помешать заключению какого бы то ни было соглашения она отправилась к Бургундскому двору. Жорж Шателен (Georges Chastellain), официальный историограф герцога Бургундии, описал ее прибытие.
Когда после бесславного отступления шотландцев от Реля (Rel)[77], навлекшего позор на французов, бывших тогда на стороне короля Генриха, и из-за трусости и обмана упомянутых шотландцев они потеряли последнюю надежду на помощь и успокоение в этом суетном мире, и им не оставалось ничего другого, как бежать и искать приюта в каком-нибудь другом королевстве или земле, королева в надежде на лучшую долю, вынуждаемая как необходимостью, так и своими секретными планами вспомнила, что она — дочь короля Сицилии, племянница короля Франции, а ее муж — его племянник, и ее благородная кровь и искренняя любовь помогли ей в ее решимости пересечь море, рискуя погибнуть ради него [Генриха VI].
И, находясь в уверенности, что ее муж, король Генрих, еще некоторое время будет находиться в достаточно безопасном месте, она взяла с собой своего сына Эдуарда, принца Уэльского, и по совету и с согласия отважного рыцаря, сэра Пьера де Брезе, ее сторонника, сопровождавшего ее, отправилась на корабле через море в надежде пристать в первом же подходящем порту, чтобы найти там приют. Она намеревалась не только навестить своих родственников и друзей во Франции, но и посетить земли герцога Бургундского.
Итак, в конце июля легкий бриз доставил ее вместе с немногочисленной свитой к побережью недалеко от города Слейса. Ее прибытие в порт вызвало немалое удивление, ведь каждому было доподлинно известно, что во дни ее процветания она была смертельным врагом герцога, и во всей Англии было не сыскать более зложелательного ему человека — и в поступках, и в помыслах своих. Потому с уст многих срывались слова недовольства, и повсюду ходили злобные толки касательно причины ее неудачи. Поскольку [она] прибыла туда обездоленной и одинокой и всеми заброшенной, у нее не было более ни имени, ни денег, ни имущества, ни драгоценностей — ничего, подо что можно было бы получить залог. У нее был лишь сын; никаких королевских одежд, ни состояния (estate)[78] и никаких украшений, приличествующих королеве. Она была одета в одно-единственное платье, которое даже не имела возможности сменить. Пожиток у нее было не больше, чем у любой из семи женщин, составлявших всю ее свиту; их одежды были подобны одеянию их хозяйки, прежде одной из самых роскошных женщин мира, а ныне самой обездоленной; и, наконец, даже на хлеб ей неоткуда было взять денег, кроме как из кошелька благорасположенного к ней ее рыцаря, сэра Пьера де Брезе, который сам пребывал в чрезвычайной бедности, поскольку он все потратил на ее содержание и на ведение войны против ее врагов, при этом ничего не оставив себе; как он рассказывал мне, он израсходовал около 50 000 крон своих личных денег.
Тяжело было видеть эту высокородную принцессу развенчанной и униженной, оказавшейся перед лицом стольких опасностей, перед угрозой голодной смерти и лишений, которую жизнь заставила обратиться к милосердию того, кто, как известно, во всем мире был наиболее враждебно и злобно настроен к ней. Тем не менее, надеясь своими извинениями добиться для себя снисходительности и полагая, что ее прирожденное благородство и отчаянное мужество вызовут сострадание к ней и ее печальной судьбе, она не побоялась безотлагательно отправиться прямо к нему…
…Когда герцог узнал об этом ее намерении и что он никоим образом не сможет изменить ее решения встретиться с ним, он вынужден был согласиться и сказал, что раз ему не удастся избежать этого, он должен будет увидеться с нею и принять ее любезно, как предписывают обстоятельства, и использовать это в своих интересах. Но поскольку сельская местность, через которую она пробирается, полна для нее всяческих опасностей — ведь он уже слышал, что англичане в Кале ищут ее и попробуют схватить и низложить ее, как только она прибудет к нему, — то он сразу сообщил ей, что она должна оставаться в первом же городе, где это его послание настигнет ее и куда он прибудет так быстро, как только возможно, без дальнейших церемоний. Так что английская королева по совету герцога стала ждать его в Сент-Поле (St. Pol); это было в последний вторник августа.
Сия благородная принцесса прибыла туда из Брюгге в деревенской телеге, покрытой холстиной и запряженной четырьмя кобылами, словно обыкновенная бедная женщина. Ее сопровождало не более трех женщин, сэр Пьер де Брезе и еще несколько человек, о которых и говорить не стоит. В Брюгге она повстречалась с графом Шароле, предоставившем ей пятьсот крон, на которые она и добралась туда. Сколь душераздирающее зрелище являла собой эта некогда великолепная королева, пребывающая ныне в таком жалком состоянии!
Она оставила своего сына принца Уэльского в Брюгге, отчасти по причине скудости средств, отчасти не желая подвергать его персону опасности. Не имея ни малейшего представления, ни что ей предпринять, ни о чем говорить на встрече с герцогом (которому она сама себя назвала недостойной), она оставила всю свою немногочисленную свиту в Брюгге, переоделась в платье простолюдинки и отправилась искать его.
И случилось так, что, когда она добралась до Бетюна (Bethune), приблизительно двести английских всадников выехали в Булонь, думая схватить ее там, как только она туда прибудет; но тем не менее целой и невредимой ей удалось добраться до Сент-Поля, куда, приказав ей не трогаться с места, и отправился герцог, презрев всякую для себя опасность; он приехал встретиться с нею величественно и в подобающей манере.{117}
Герцог Бургундии, хотя и проявил вежливое сочувствие и обеспокоенность судьбой принцессы, отказался менять свою политику. После этого отказа Маргарита отправилась в вотчину своего отца и в течение следующих нескольких лет жила со своим небольшим бедствующим двором в Сен-Мишель-на-Баре (St.Michel-sur-Bar). 13 декабря 1464 г. сэр Джон Фортескью отправил послание графу Ормонду (Ormond), бывшему тогда в Португалии, с описанием условий их существования.
…Милорд, с королевой здесь находятся герцоги Эксетер и Сомерсет, и брат его, который, как и сэр Джон Куртене, ведут свой род от дома Ланкастеров. Также здесь пребывают милорд, хранитель малой королевской печати, мастер Джон Мортон, епископ Сент-Асафа (St. Asaph), сэр Эдмунд Моунтфорд, сэр Генрих Рус, сэр Эдмунд Хампден, сэр Уильям Ваукс, сэр Роберт Виттингем и я, рыцари; мой господин, Ваш брат, Уильям Гримсби, Уильям Джозеф, телохранители и многие другие достойные сквайры и также секретари. Мы влачим жалкое существование, но все же королева заботится о том, чтобы на нашем столе были мясо и вино, чтобы не довести нас до нужды чрезвычайной. Ее Высочество не в состоянии сделать для нас большего, чем она делает. Поэтому я советую Вам не растрачивать свои деньги: они Вам здесь очень пригодятся. Здесь найдется множество людей, которые захотят, чтобы вы поделились с ними своими средствами; но во всей этой стране не отыщется никого, кто бы одолжил вам хоть какую-то сумму, как бы сильно вы ни нуждались…
Также, если Вы увидите, что король Португалии занимается нашими делами, не пожалейте времени задержаться у него подольше. Но если Вы найдете его безразличным, не растранжиривайте свои деньги в той стране впустую, поскольку после этого Вы прибудете сюда и, возможно, остановитесь здесь ненадолго, а это значит, Вас вскорости ждут очень серьезные траты…{118}
В начале 1465 г. Маргарита еще раз попыталась получить из Франции помощь от Людовика XI. Албрико Маллета (Albrico Malleta), миланский посол во Франции, писал домой следующее.
Королева, жена короля Генриха, написала королю сюда о полученном ей сообщении, что король Эдуард и граф Уорик разругались и начали войну друг с другом. Она просит короля оказать любезность и помочь ей, чтобы она смогла вернуть себе королевство или, по крайней мере, иметь возможность получать помощь от лордов этого королевства, желающих оказать ей поддержку, и пишет она, что если он ни в чем не поможет ей, тогда она сама сможет найти для себя лучший выход. Король отметил: «Смотри, как гордо она пишет…».{119}
Джон Варкворт, магистр кембриджского Петерхауза (1473-1500 гг.), в период между 1474 г. и своей смертью написал сам или заказал написать хронику, относящуюся к событиям первых тринадцати лет правления Эдуарда IV. Он так описывает последующие несчастья, обрушившиеся на Ланкастеров:
Также в тот самый год по доносу одного черного монаха из Абингдона (Abingdon) вблизи какой-то монашеской обители в Ланкашире, в лесу под названием Клетервуд (Cletherwood) около Бангерли Хиппингстоунс (Bungerly Hippingstones) король Гарри был схвачен Томасом Талботом, сыном и наследником сэра Эдмунда Талбота из Бесшейла (Basshalle), и Джоном Талботом, его кузеном из Колебри (Colebry), и многими другими; его обманом заманили на обед в Уэддингтон-Холл, откуда отправили в Лондон верхом на лошади, и его ногу привязали к стремени, и так провезли через весь Лондон к Тауэру, где все время длительного заточения его стерегли два сквайра и два йомена короны со своими людьми; и каждый человек, желавший встретиться с ним, должен был получить на то разрешение его охранников.{120}
В начале 1467 г. и Бургундия, и Франция стремились к заключению династического союза с Англией. Король Эдуард предпочитал Бургундию, Уорику было разрешено договориться с Францией. Людовик XI, как обычно, был готов в случае неудачи рассмотреть даже откровенно фантастические идеи. В феврале Джованни Пьетро Паничарола (Giovanni Pietro Panicharola) в письме сообщил герцогу и герцогине Милана подробности званого обеда, который сопровождался обменом колкостями и где присутствовали Людовик и брат Маргариты Анжуйской, Джон Калабрийский.
Король недавно совершил паломничество к иконе Божией Матери в Бурже. Как-то раз он сидел за столом с герцогом Джоном, сопровождавшим его в поездке. Побеседовав о соколах и охоте, они заговорили с маршалом Бургундии, послом глафа Шаром[79], при дворе Его Величества, который заявил, что из-за герцога расстроилась их дружба. Герцог сказал, что он бы очень обрадовался, если бы так оно и было. Когда Его Величество славословил маршала, герцог поносил его так сурово, как только мог.
Когда они заговорили о графе Уорике, первом дворянине Англии, герцог гневно согласился с тем, что он предатель, и добавил, что никогда бы не сказал и никому бы не позволил сказать о нем ничего хорошего, поскольку тот умеет только обманывать и является врагом и причиной падения короля Генриха и его сестры королевы Англии. Герцог заявил, что его Величеству следовало бы лучше помочь его сестре вернуть себе королевство, чем потакать графу Уорику, и наговорил еще много других вздорных и оскорбительных слов.
Его Величество ответил, что он имеет больше причин хорошо говорить о графе Уорике, чем о ком-либо еще, и не только потому, что у них добрые отношения, но и потому, что граф всегда оставался другом его короны и был против войны с его государством. Король Генрих же, наоборот, его смертельный враг, и часто вел войны против него, и потому эту дружбу [с Уориком] следует сохранять.
Поскольку король упорствовал в своих похвалах графу Уорику, герцог сказал, что, раз он так любит его, он должен постараться восстановить его сестру на троне, и тогда он уверится в искренности его слов еще больше.
Король спросил, могут ли они предложить какое-либо ручательство или заложником будет сын королевы. Этот мальчик, хотя ему только тринадцать лет, уже твердит только о войне и о том, как полетят с плеч головы, как будто уже все в его руках, или же он бог войны, или крепко сидит на троне. Король также спросил, гарантируют ли они безопасность для его королевства. На что герцог в припадке гнева заявил, что, если его племянник не сдержит данного им слова, он посчитается с ним и с другими, и набросится на него и вырвет ему глаза.
В пылу спора герцог, потеряв всякое уважение, начал пенять Его Величеству, что тот никогда не любил их дом; на это король парировал, что Анжуйский дом дал ему для этого основания. Таким образом, полушутя-полусерьезно они наговорили друг другу за обедом множество весьма неприятных вещей.{121}
К маю послы из Милана сообщали:
Утверждают, что граф Уорик скоро прибудет сюда. Его Величество поедет в Руан встречать его. Есть свежее сообщение, что маршал Карл снова стал вести секретные переговоры о том, чтобы взять в жены сестру короля Эдуарда, дабы еще больше укрепить старый союз с англичанами. Если это правда, то, вероятно, король попытается уговорить графа Уорика восстановить на английском престоле короля Генриха; а посол бывшей английской королевы уже здесь.{122}
К началу 1468 г. отношения между Бургундией, Англией и Францией были полны взаимных подозрений. В Англии Уорик, видя, что Эдуард все более склоняется к бургундскому брачному союзу, возможно, был раздражен уже достаточно для того, чтобы замыслить измену. 16 января сэр Уильям Манипенни (Monypenny), один из французских послов в Англии, написал следующее письмо Людовику XI.