В операциях и боях Красной Армии

В операциях и боях Красной Армии

Изучение и обобщение опыта Великой Отечественной войны всегда было и остается предметом внимания отечественной военной науки, и обращение к этому опыту правомерно не только для историков.

В годы войны ни на один день не прекращалось противоборство в сфере военной мысли, и военно-теоретические положения воплощались в практике вооруженной борьбы. Творческий характер советского военного искусства нашел выражение в активных и решительных действиях Ставки Верховного Главнокомандования, командующих фронтами и армиями, а также штабов, в их инициативе, способности умело использовать различные формы и способы стратегической и оперативной военной хитрости для достижения внезапности, находить новые пути для решения возникающих задач, умело использовать просчеты врага и навязывать ему свою волю, применяя неожиданные действия и приемы.

Формы и способы военной хитрости получили свое дальнейшее развитие как в стратегическом и оперативном, так и в тактическом масштабе. Война показала, что военная хитрость на поле боя была присуща как командующему, так и рядовому солдату в их стремлении как можно быстрее и с меньшими потерями выполнить поставленную боевую задачу.

Красная Армия успешно провела большое количество оборонительных и наступательных операций стратегического и оперативного масштаба. Каждая из них отличалась не только целями, количеством привлекаемых сил и средств, размахом и т.д., но и, что самое главное, результативностью. Исследование военных действий именно с этой стороны показывает, что наиболее результативными были те операции, в которых удавалось обмануть, перехитрить противника. Отказываясь от шаблонных замыслов и действий, командующие и их штабы находили новые формы и методы боевых действий, которые наиболее полно отвечали поставленным целям и сложившейся обстановке. Но и не только этим. Стремясь достичь внезапности, они применяли военную хитрость: надежно скрывали подготовку штабов и войск к предстоящим боям и операциям, вводили противника в заблуждение относительно своих войск, замыслов, действий, вооружения.

Вполне естественно, что военная хитрость наибольший результат приносила при подготовке и проведении мероприятий стратегического масштаба.

Все признают, да так оно и было на самом деле, что гитлеровцам удалось в некоторой степени обмануть советское командование, нанести свой внезапный и неожиданный для многих наших командующих и командиров удар. Однако неожиданным он был не для всех уровней командования. Нарком обороны и Генеральный штаб знали о приготовлениях противника почти все. Они же еще в мае 1941 года разработали несколько вариантов отражения возможного внезапного удара немцев, в том числе и тот, который предусматривал нанесение по развертывающимся германским войскам на оккупированных ими территориях внезапного упреждающего удара. Однако этот проект плана высшим руководством СССР не рассматривался.

Можно вполне предположить, что Советский Союз, не имевший в то время союзников, в том числе и для отпора Германии, опасался не просто остаться один, без них, но и оказаться один на один с объединенной коалицией империалистических государств. Мы уже рассматривали примеры, как вооружалась Германия, как она захватила ряд государств и кто ей в этом потворствовал.

Международная обстановка оставалась достаточно запутанной. Германия и ее союзники были вооружены до зубов и имели свежий опыт ведения современной войны. Кому было верить? Англия и Франция при поддержке США во время советско-финской войны пытались организовать объединенный военный поход против СССР с участием Германии. Планировалось нанести удар на Ленинград и Мурманск, уничтожить нефтяные промыслы на Кавказе. Западные государства лицемерили, признавая правомерными действия Германии по оккупации ряда государств Европы. В то же время они не признавали территориальных приобретений Советского Союза в Прибалтике и Польше. Гесс сидел на Британских островах, и никто не знал, о чем с ним беседуют английские лорды. США демонстрировали, что они в стороне от войны, в то же время не прекращали военные поставки Японии и Германии, даже увеличили их. Не исключалось, что все они могли, в случае необходимости, объединиться с гитлеровской коалицией против спровоцированного агрессора — СССР.

В этих условиях, видимо, выгоднее было оказаться жертвой агрессии, привлечь к себе внимание и сочувствие мировой общественности, а благодаря этому приобрести союзников в лице тех же США и Великобритании. Может быть, в этом как раз и заключалась мудрость и хитрость руководства СССР. Вокруг этого идут большие споры, носящие порой дезинформационно-пропагандистский характер. Видимо, это кому-то выгодно, видимо, и это чья-то хитрость. Но коль идут споры, значит истина восторжествует. Жизнь покажет, она мудрее.

На чем, собственно, и как строился «План обороны государственной границы 1941 г.»? Согласно плану, войска приграничных округов должны были вести активную оборону, прорывающиеся группировки противника немедленно уничтожать, используя, все, что есть, в том числе и механизированные корпуса. И лишь после этого быть готовыми «по указанию Главного Командования нанести стремительные удары для разгрома противника, перенесения боевых действий на его территорию...». Таким образом, будучи жертвой агрессии, страна могла, приобретя союзников в лице государств, ведущих войну с Германией, отразить нападение, активной обороной уничтожить группировки противника и в перспективе получить возможность перенести боевые действия в Восточную и Юго-Восточную, а то и в Центральную Европу.

Впоследствии все произошло по этому плану. СССР отразил тяжелейший удар немецких войск и их союзников, приобрел до зимы 1941 года союзников в лице Англии и Америки, изгнал захватчиков со своей территории и вместе с союзниками завершил уничтожение фашистских войск и разгром Германии. Правда, западные союзники СССР в той войне имели свои собственные интересы и цели, всячески тормозили поставки по ленд-лизу и затягивали открытие второго фронта в Европе и т.д. У них была своя хитрость, используя которую, они добивались для себя определенных выгод. В этих действиях союзников была одна из причин того, что так долго Советскому Союзу пришлось одному воевать с фашистами и нести огромные потери. Он сам, стойкостью и мужеством своих людей, смелостью и храбростью своих солдат, мудростью своих полководцев и победил вражеские полчища и отстоял независимость Родины. Конечно же, все они, каждый на своем уровне, применяли для разгрома противника и военную хитрость, которая приумножала их силы и возможности в боевых действиях против хитрого и коварного врага. А делалось это примерно так.

С началом войны массированное применение противником авиации потребовало принять меры по обеспечению скрытности войск и важных объектов как в тактическом, так и в оперативном и стратегическом тылу. Ставка Верховного Главнокомандования обязала командиров всех степеней уделять мероприятиям скрытности особое внимание. Война заставила позаботиться о маскировке не только войск, но и особо важных народнохозяйственных объектов в тылу.

По решению Государственного Комитета Обороны в начале июля 1941 года в столице была создана специальная служба, на которую возлагалось решение задач скрытности, и в первую очередь проведение маскировки наиболее важных объектов города (Кремля, Центрального телеграфа, оборонных заводов, предприятий, водопроводных станций, нефтехранилищ, мостов и других объектов).

Подобные задачи решались и в других городах. Так, в осажденном Ленинграде была проведена маскировка Смольного, где размещался штаб фронта, главной водопроводной станции, вокзалов, военных кораблей, стоявших на Неве, и других объектов. Инженерные войска Ленинградского фронта успешно осуществили маскировку имеющего стратегическое значение железнодорожного моста через реку Волхов в Волховстрое. В целях введения вражеской авиации в заблуждение был оборудован ложный железнодорожный мост с подъездами к нему от основной магистрали, а действительный — камуфлирован под разрушенный. Волховская гидростанция также была надежно скрыта маскировочными сетями с нашитыми на них декоративными элементами, которые неузнаваемо меняли вид здания. Несмотря на интенсивные воздушные налеты врага, ни мост, ни гидростанция не пострадали.

Поучительным примером удачного применения военной хитрости может служить эвакуация Одессы, проведенная в период с 30 сентября (решение Ставки ВГК) по 16 октября 1941 года (окончание эвакуации). Незаметно для противника по морю было вывезено промышленное оборудование, материальные ценности, десятки тысяч людей. В течение первых восьми дней спокойно вывозились также тыловые части, штабы, учреждения, материальная часть артиллерии, танки, автомашины. К 15 октября в оборонительном районе осталось минимальное количество войск. Тем не менее, они прочно удерживали рубеж, занятый еще в начале сентября. В тот день в Одесский порт под прикрытием боевых кораблей Черноморского флота прибыли транспорты. Днем на них грузили материальную часть, боеприпасы. Чтобы ввести противника в заблуждение и показать активность войск, артиллерия оборонительного района, авиация и корабли флота произвели ряд мощных огневых ударов. С наступлением темноты личный состав под прикрытием арьергардов последовательно отходил с одной позиции на другую. В 23 часа они начали посадку на суда. К 4 часам утра посадка была закончена. Вражеское командование не смогло установить уход наших частей. В течение первой половины дня враг все еще продолжал артиллерийский обстрел и бомбардировку с воздуха переднего края оборонительного рубежа, хотя наших войск в городе уже не было.

В первом периоде войны тщательно продуманные мероприятия и военная хитрость позволили советскому командованию обеспечить успех предпринятого в декабре 1941 г. контрнаступления под Москвой. В результате, были разгромлены отборные части немецко-фашистских и снята непосредственная угроза Москве (схема 13).

Стратегическая внезапность в контрнаступлении была достигнута военной хитростью — скрытными перегруппировкой и сосредоточением крупных стратегических резервов, а также удачным выбором направлений главных ударов. Для отражения наступления немецко-фашистских войск и последующего перехода в контрнаступление Верховное Главнокомандование скрытно перегруппировало на московское направление около 70 дивизий. Выдвижение резервных соединений к линии фронта происходило в основном ночью в неблагоприятную погоду, когда авиация противника не могла вести разведку. Сосредоточение войск проводилось в лесах и населенных пунктах.

Кроме того, одним из элементов военной хитрости явился фактор времени. Непосредственная подготовка контрнаступления началась лишь в конце ноября. Войска Калининского фронта перешли в наступление 5 декабря, Западного — 6-го. Таким образом, контрнаступление началось без паузы, что вводило противника в заблуждение, и он лишился возможности создать оборонительную группировку своих войск.

Военная хитрость в стратегическом масштабе вполне удалась и привела к тому, что контрнаступление советских войск явилось полной неожиданностью для противника. Свидетельством тому служит и признание германского военного историка К. Рейнгарда: «То, что немецкое командование было застигнуто врасплох, свидетельствует о хорошо удавшемся русским развертывании своих сил...».

Чтобы не дать врагу передышки, Ставка ВГК решила почти сразу же после завершения контрнаступления перейти в общее наступление, чтобы заставить противника «израсходовать свои резервы еще до весны...».

Общие итоги битвы под Москвой были вдохновляющими для советской стороны и удручающими для противника: немецкие войска потеряли в общей сложности более полумиллиона человек, 1300 танков, 2500 орудий, более 15 тыс. автомобилей, много другой техники и были отброшены от Москвы на запад на 80–250 км.

2 февраля 1943 года Красная Армия завершила уничтожение окруженной в районе Сталинграда 4-й армии генерал-фельдмаршала Ф. Паулюса. Тем самым было победоносно завершено контрнаступление, начатое 19 ноября 1942 года. Успех этого контрнаступления был достигнут благодаря росту технической оснащенности войск, возросшему уровню боевого мастерства войск и полководческого искусства командного состава.

Военная хитрость командующих и командиров в этом контрнаступлении характерна творческим разнообразием и высокой исполнительской дисциплиной. Некоторые формы и приемы военной хитрости использовались здесь впервые.

Ставка ВГК, планируя контрнаступление, приняла все меры, чтобы ввести гитлеровское командование в заблуждение. Дезинформацией и отвлекающими действиями было показано, что советская сторона не располагает силами для крупного наступления на юго-западном направлении.

По изданной в октябре 1942 года директиве Ставки ВГК войска должны были демонстративно проводить усиленное строительство оборонительных рубежей, готовить населенные пункты к круговой обороне, оборудовать передний край инженерными заграждениями и препятствиями. Кроме того, во фронтовой, армейской и дивизионной печати помещались материалы о бдительности и сохранении тайны, о необходимости совершенствования оборонительных рубежей, о стойкой обороне. В публиковавшихся материалах назывались вымышленные фамилии командиров.

В конечном счете немецкое руководство было введено в заблуждение, о чем свидетельствует оценка генеральным штабом сухопутных войск Германии положения советских войск под Сталинградом за неделю до перехода в контрнаступление: «...Для развертывания широких операций противник, по-видимому, не располагает достаточным количеством сил».

Исключительную роль в достижении успеха сыграла стратегическая скрытность. Задача состояла в том, чтобы сохранить в тайне от вражеской разведки сосредоточение крупных сил и средств для проведения стратегической операции в условиях открытой степной местности. Для этого Ставкой ВГК был проведен ряд мероприятий. Маршал А. М. Василевский вспоминает: «...Сталин ввел режим строжайшей секретности на всю начальную подготовку операции. Нам в категорической форме было предложено никому ничего не сообщать о ней, даже членам ГКО. Сталин предупредил, что, кому нужно, он сам скажет о подготовке операции. Мы с Г. К. Жуковым могли довести до командующих фронтами лишь то, что непосредственно касалось каждого из них, — и ни слова больше. Полагаю, что подобная мера осторожности в тех условиях была полностью оправдана».

Вот что говорилось в директиве Ставки командующему Сталинградским фронтом генерал-полковнику А. И. Еременко:

«Ставка Верховного Главнокомандования категорически запрещает Вам впредь пересылать шифром какие бы то ни было соображения по плану операции, издавать и рассылать приказы по предстоящим действиям. Все планы операции по требованиям Ставки направлять только написанными от руки и с ответственным исполнителем. Приказы на предстоящую операцию командующим армиями давать только лично по карте».

Ударные группировки были сформированы в течение 20 суток. Только на Сталинградском фронте скрытно было переправлено через Волгу свыше 160 тыс. человек, 430 танков, 600 орудий, 14 тыс, автомобилей, более 6 тыс. тонн боеприпасов и большое количество других материальных средств.

Соблюдение войсками и штабами строгого режима скрытности на протяжении всего периода подготовки операции достигло своей цели. Немецкий генеральный штаб, как отмечалось выше, основываясь на данных разведки, сделал ошибочный вывод, что на Сталинградском направлении наступательных операций советских войск не ожидается.

После войны бывший начальник штаба оперативного руководства верховного главнокомандования вермахта генерал Йодль признал, что они не смогли раскрыть сосредоточения советских войск северо-западнее Сталинграда. «Мы абсолютно не имели представления о силе русских войск в этом районе. Раньше здесь ничего не было, и внезапно был нанесен удар большой силы, имевший решающее значение».

Внезапности ударов советских войск способствовали разнообразие форм и способов военной хитрости (скрытность, демонстрация, имитация, дезинформация), тщательная увязка их между собой и с решением на операцию. Успех битвы под Сталинградом свидетельствует о том, что, несмотря на длительный период подготовки таких операций, связанных с привлечением значительных сил и средств нескольких фронтов, в условиях открытой местности с почти полным отсутствием естественных масок, благодаря военной хитрости можно достичь внезапности как по времени начала, так и сокрушительности удара.

При развитии контрнаступления (Среднедонская наступательная операция 16–30 декабря 1942 г.) прорыву вражеской обороны предшествовала разведка боем, проведенная за двое суток до начала операции. Хотя разведка боем проводилась и раньше, здесь перед ней ставились более конкретные задачи. Об этом говорилось в распоряжении Верховного Главнокомандующего Юго-Западному и Воронежскому фронтам в начале декабря 1942 года: «...Так как немцы знают о наших «М-30»... взрывающих весь передний край обороны, они усвоили поэтому тактику следующую: оставляют на переднем крае только охранение, а сам передний край обороны относят в глубину на 4–5 км. Этой тактике немцев мы должны противопоставить свою контртактику, а она заключается в том, что нам нужно раньше, чем перейти в наступление, делать боевую разведку с целью вскрытия переднего края обороны, и надо во что бы то ни стало добраться до переднего края обороны противника. Провести ряд активных разведок, взять пленных и через них все узнать, с тем чтобы напрасно не израсходовать боеприпасы. Разведку провести боем, отдельными батальонами за два дня до начала операции».

Прорвать прочную оборону и достигнуть решительных результатов одной, даже очень сильной ударной группировкой было трудно. Противник, не связанный активными действиями на других направлениях, мог, используя резервы, быстро наращивать свои силы в районе прорыва. Советское командование, учитывая это, подготовило и осуществило прорыв на шести удаленных друг от друга направлениях. Это сковывало действия врага, а наличие в составе ударных группировок большого количества танковых, механизированных и кавалерийских корпусов давало возможность провести наступление в высоком темпе.

Во втором периоде войны безусловно выдающимся примером военной хитрости в стратегическом масштабе явилась подготовка всей летне-осенней кампании 1943 года. Ее квинтэссенцией явилось решение Ставки ВГК перейти к преднамеренной обороне на Курской дуге, скрытно подготавливая одновременно контрнаступление. Пауза, которую сумело выдержать советское командование, лишило противника свободы действий. Готовя операцию «Цитадель», гитлеровское командование в то же время было озабочено положением своих войск на других участках советско-германского фронта. В этой связи некоторые историки в Западной Германии сетовали на Гитлера: он, дескать, глубоко ошибался: «хотел прикрыть все».

Во втором периоде войны военная хитрость успешно применялась и в оборонительных операциях фронтов. В этом плане выделяется замысел командующего войсками Воронежского фронта генерала армии Н. Ф. Ватутина. Нацеленный на активные наступательные действия, он построил оборону таким образом, чтобы нанести противнику поражение в глубине своей обороны контрударом сильного второго эшелона и резервов. Развернув основные силы в 164-километровой полосе на левом крыле фронта, на направлении возможного главного удара противника он поставил 6-ю гвардейскую армию, плотности сил и средств у которой были ниже, чем у соседних 40-й и 7-й гвардейской армий. Это вполне соответствовало замыслу оборонительной операции, согласно которому наступающие вражеские войска заманивались в глубину обороны. Противник, измотанный в боях за позицию усиленного боевого охранения и главную полосу обороны, добивался контрударом второго эшелона (1-я танковая и 69-я армии) и резерва (2-й и 5-й гвардейские танковые корпуса).

В ходе операции, когда стало ясно, что спланированный контрудар крайне невыгоден против танковой группировки противника, Н. Ф. Ватутин пошел на другую хитрость: он поставил в оборону на второй полосе 1-ю танковую армию и два танковых корпуса, противопоставив таким образом танковому тарану противника броневой заслон.

Действенным приемом явилась артиллерийская контрподготовка, проведенная на Центральном фронте в той же Курской оборонительной операции. Маршал К. К. Рокоссовский впоследствии писал:

«В ночь на 5 июля в полосе 13-й и 48-й армий были захвачены немецкие саперы, разминировавшие минные поля. Они показали: наступление назначено на три часа утра, немецкие войска уже заняли исходное положение.

До этого срока оставалось чуть более часа. Верить или не верить показаниям пленных? Если они говорят правду, надо уже начинать запланированную нами артиллерийскую контрподготовку, на которую выделялось до половины боевого комплекта снарядов и мин.

Времени на запрос Ставки не было, обстановка складывалась так, что промедление могло привести к тяжелым последствиям. Присутствовавший при этом представитель Ставки Г. К. Жуков, который прибыл к нам накануне вечером, доверил решение этого вопроса мне.

Я считаю, что он сделал правильно. Это позволило мне немедленно дать распоряжение командующему артиллерией фронта об открытии огня.

В 2 часа 20 минут 5 июля гром орудий разорвал предрассветную тишину, царившую над степью, над позициями обеих сторон, на обширном участке фронта южнее Орла.

Наша артиллерия открыла огонь в полосе 13-й и частично 48-й армий, где ожидался главный удар противника, как оказалось, всего за десять минут до начала его артподготовки.

На изготовившиеся к наступлению вражеские войска, на их батареи обрушился огонь свыше 500 орудий, 460 минометов и 100 реактивных установок М-13. В результате противник понес большие потери, особенно в артиллерии, нарушилась его система управления войсками.

Немецко-фашистские войска были застигнуты врасплох. Противник решил, что советская сторона сама перешла в наступление. Это, естественно, спутало его планы, внесло растерянность в ряды немецких солдат. Врагу потребовалось около двух часов, чтобы привести в порядок свои войска. Только в 4 часа 30 минут он смог начать артиллерийскую подготовку. Началась она ослабленными силами и неорганизованно».

При подготовке контрнаступления применялись другие формы и способы военной хитрости. Во-первых, были использованы оперативные просчеты командования группы армий «Юг». Еще утром 13 июля фельдмаршал Манштейн хвастливо заявил Гитлеру, что он разгромил советские войска, прикрывавшие Курск с юга, и что они уже неспособны не только наступать, но и обороняться. Уверовав в это, он перебросил в Донбасс и в район Орла из 4-й танковой армии и оперативной группы «Кемпф» пять танковых и одну моторизованную дивизии. В этих условиях Ставка ВГК потребовала от военных советов Воронежского, Степного и Юго-Западного фронтов быстрейшего перехода в наступление. Подготовленная в сжатые сроки (за 10 дней) операция началась значительно раньше, чем ожидал противник. При подготовке Белгородско-Харьковской наступательной операции (схема 14) командование Воронежского фронта провело и специальную операцию по введению противника в заблуждение, имитируя в районе Суджа подготовку наступления в направлении Беловода, Ворожба. Хорошо продуманные и проведенные мероприятия по созданию ложного направления главного удара вынудили противника усилить это направление пехотной и танковой дивизиями, а также подвергнуть авиационным ударам ложные районы сосредоточения войск. Однако, сделав вывод о возможности наступления советских войск на правом крыле Воронежского фронта, немецко-фашистское командование главным направлением все же считало направление Грайворон, Богодухов и держало здесь основную группировку своих войск.

Особого внимания заслуживает применение военной хитрости в зимне-весенней кампании 1944 года. Зимой 1943/44 года гитлеровское командование, считая, что советские войска не развернут боевые действия сразу же после битвы за Днепр, тем более в условиях зимних оттепелей и весенней распутицы, не подготовило должным образом войска и оборонительные рубежи к отражению наступления Красной Армии. На это и рассчитывало советское командование. Войска четырех Украинских фронтов в течение января-апреля 1944 года разгромили сильную группировку врага на Правобережной Украине и отбросили ее остатки на 250–450 км.

Целый набор хитростей был применен при подготовке и в ходе Крымской наступательной операции. При оценке замысла Перекопско-Севастопольской операции обращает на себя внимание решение командующего 4-м Украинским фронтом генерала Ф. И. Толбухина нанести внезапный главный удар в полосе 51-й армии с плацдармов за Сивашом. Эта армия снабжалась только по двум переправам, которые находились под воздействием авиации и артиллерии противника. Между тем, это было, безусловно, правильное и смелое решение. Во-первых, противник, на что и рассчитывал командующий фронтом, не ожидал здесь главного удара. Во-вторых, удар отсюда выводил наши войска в тыл укреплений врага на Перекопском перешейке и позволял им быстро вырваться на просторы Крыма. Именно в полосе 51-й армии командующий фронтом решил ввести 19-й танковый корпус, несмотря на большие трудности его переправы через Сиваш. Интересен и способ скрытия танкового корпуса, составлявшего подвижную группу фронта, в степной местности. Чтобы обмануть противника, на всей территории севернее Перекопа и Сиваша было отрыто большое количество танковых окопов, замаскированных сетями и подручным материалом, и корпус просто затерялся в этой массе окопов. Таким образом противник был введен в заблуждение не только о месте расположения танкового корпуса, но и о его присутствии на линии фронта.

Заслуживает внимания военная хитрость стратегического значения при подготовке войсками Белорусской операции летом 1944 года. Требовалось перегруппировать пять общевойсковых, две танковые и одну воздушную армии. Некоторые армии перебрасывались по железной дороге на расстояние 1500–1800 км с Крымского и других стратегических направлений на Белорусское. Кроме того, Ставка ВГК передала фронтам из своего резерва пять танковых, два механизированных, четыре кавалерийских корпуса и другие соединения и части родов войск. Для того чтобы скрыть перегруппировку такого количества войск, требовались совместные усилия и согласованные действия Ставки ВГК, Генерального штаба, наркоматов, каждого отдельного объединения, соединения и части.

Маршал Советского Союза А. М. Василевский писал в своих воспоминаниях: «Больших трудов и внимания... Генерального штаба и центральных управлений Наркоматов обороны, путей сообщения потребовали меры, связанные с предстоявшей перегруппировкой войск и с переброской всего необходимого для Белорусской операции из глубины страны. Вся эта колоссальная работа должна была проводиться в обстановке строгой секретности, чтобы скрыть от врага огромный комплекс подготовительных работ для предстоявшей летней операции».

Перегруппировка сил 1–, 2– и 3-м Белорусскими фронтами, выход войск в исходное положение, а также выгрузка прибывших эшелонов производились, как правило, только ночью. В дневное время разрешалось использовать не более 100 машин на линии фронта. В пределах этого лимита выдавались специальные пропуска. При появлении одиночных самолетов противника направление движения выдвигающихся в исходные районы колонн менялось на обратное. Танки и моторизованные соединения до начала наступления были сосредоточены в 30–40 км и более от линии фронта.

Выполнение войсками маскировочных мероприятий тщательно контролировалось. Для этого привлекались офицеры штабов фронтов, армий и корпусов, которые выезжали на маршруты движения войск, проводили облеты колонн, районов дневного отдыха и железнодорожных направлений. Особое значение придавалось соблюдению штабами и войсками режима радиомолчания.

Периодическая проверка этих мероприятий осуществлялась представителями Ставки ВГК и Генерального штаба. А. М. Василевский, оценивая результаты Белорусской операции как представитель Ставки при 3-м Белорусском фронте, писал: «Проверкой было установлено, что командование, штаб и политуправление фронта уделяют серьезное внимание маскировке прибывавших на фронт общевойсковых, танковых, артиллерийских соединений... Офицеры штаба фронта встречали на станциях выгрузки войска и сопровождали их в указанные для них районы сосредоточения, строжайше требуя мер маскировки».

На 1-м Белорусском фронте также проводились крупные мероприятия по скрытности и введению противника в заблуждение. Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский вспоминал: «На месте отрабатывалось все, что было связано с предстоявшим наступлением — управление войсками и в начале и в ходе операции, маскировка движения наших войск, подвоз техники и боеприпасов, выбор и оборудование маршрутов и дорог, а также всяческие хитрости, которые бы ввели противника в заблуждение относительно наших намерений...

От штабов всех степеней мы требовали постоянного контроля с земли и с воздуха за тщательной маскировкой всего, что делалось в войсках фронта. Немцы могли увидеть только то, что мы хотели им показать. Части сосредоточивались и перегруппировывались ночью, а днем от фронта в тыл шли железнодорожные эшелоны с макетами танков и орудий. Во многих местах наводили ложные переправы, прокладывали для видимости дороги. На второстепенных рубежах сосредоточивалось много орудий, они производили несколько огневых налетов, а затем их увозили в тыл, оставляя на ложных огневых позициях макеты».

Разведка велась, как правило, на всем фронте, рекогносцировка проводилась небольшими группами (2–3 человека); танкистам и частично офицерам других родов войск запрещалось появляться на переднем крае в своей форме.

Однако следовало не только скрытно сосредоточить войска и технику на направлениях главных ударов, но также и не дать противнику перебросить оперативные резервы с других участков советско-германского фронта. Вспоминая об этих событиях, генерал армии С. М. Штеменко писал, что уже 3 мая командующему 3-м Украинским фронтом было отдано следующее распоряжение: «В целях дезинформации противника на вас возлагается проведение мероприятий по оперативной маскировке. Необходимо показать за правым флангом фронта сосредоточение восьми-девяти стрелковых дивизий, усиленных танками и артиллерией... Ложный район сосредоточения следует оживить, показав движение и расположение отдельных групп людей, машин, танков, орудий и оборудование района; в местах размещения макетов танков и артиллерии выставить орудия ЗА, обозначив одновременно ПВО всего района установкой средств ЗА и патрулированием истребителей...».

Аналогичная директива пошла и на 3-й Прибалтийский фронт. Маскировочные работы он должен был осуществлять восточнее реки Череха.

Противник сразу клюнул на эти две приманки...

Своего рода дезинформацией являлось также оставление на юго-западном направлении танковых армий. Разведка противника следила за нами в оба и, поскольку эти армии не трогались с места, делала вывод, что, вероятнее всего, мы предпримем наступление именно здесь...

Приняты были меры и к обеспечению тайны наших намерений. К непосредственной разработке плана летней кампании в целом и Белорусской операции в частности привлекался очень узкий круг лиц. В полном объеме эти планы знали лишь пять человек: заместитель Верховного Главнокомандующего, начальник Генштаба и его первый заместитель, начальник Оперативного управления и один из его заместителей. Всякая переписка на сей счет, а равно и переговоры по телефону или телеграфу категорически запрещались, и за этим осуществлялся строжайший контроль... В войсках развернулись работы по совершенствованию обороны. Фронтовые, армейские и дивизионные газеты публиковали материалы только по оборонительной тематике. Вся устная агитация была нацелена на прочное удержание занимаемых позиций...

Весь этот комплекс мер оперативной маскировки в конечном счете оправдал себя. История свидетельствует, что противник был введен в глубокое заблуждение относительно истинных наших намерений. К. Типпельскирх, в то время командовавший 4-й немецкой армией, писал впоследствии, что генерал Модель, возглавлявший фронт в Галиции, не допускал возможности наступления русских нигде, кроме как на его участке. И высшее гитлеровское командование вполне с ним соглашалось...

В августе 1944 года в Ясско-Кишиневской наступательной операции войск 2-го и 3-го Украинских фронтов (схема 15) также широко применялась военная хитрость, проводились мероприятия по введению противника в заблуждение.

Планом 2-го Украинского фронта (командующий генерал армии Р. Я. Малиновский) предусматривалось скрыть подготовку наступления в центре (в полосах 27-й и 52-й армий) и имитировать сосредоточение ударной группировки в составе танковой армии на правом крыле фронта (в полосах 7-й гвардейской и 40-й армий).

Для скрытия перегруппировки и районов сосредоточения войск на направлении главного удара фронтовые саперы в течение пяти дней установили 125 км вертикальных и 250 000 кв. м горизонтальных масок и камуфлировали местность на площади 90 000 кв. м. Одновременно в десяти районах имитировалось сосредоточение группировки войск. В ложных районах 14-я инженерно-саперная бригада и 25-я маскировочная рота установили 350 макетов танков, до 1000 макетов орудий и минометов.

Об эффективности проведенных мероприятий свидетельствует тот факт, что за период подготовки операции вражеская авиация ни разу не бомбила части и соединения 2-го Украинского фронта на направлении главного удара. Противнику удалось установить это направление фактически лишь за день до начала операции, когда уже невозможно было предпринять контрмеры.

Замыслом командующего 3-м Украинским фронтом генерала армии Ф. И. Толбухина также предусматривалось скрыть сосредоточение ударной группировки в центре полосы фронта и показать ложную группировку в составе стрелкового и механизированного корпусов и артиллерийской дивизии на правом крыле фронта (на кишиневском направлении).

О том, как показывалось сосредоточение войск в ложных районах, пишет Маршал Советского Союза С. С. Бирюзов, в то время начальник штаба 3-го Украинского фронта:

«Мы имитировали и демонстрировали сосредоточение механизированного корпуса в районе Римаровки, стрелкового корпуса — в Карманово, артиллерийской дивизии — в районе Григориополь — Ташлык.

Все было сделано очень тонко. Интенсивно функционировали железнодорожные станции, на которых якобы проводилась разгрузка войск. Из района реального сосредоточения наших войск по дорогам шли машины, танки, передвигалась пехота. Делалось это преимущественно перед наступлением вечерних сумерек, чтобы создать видимость сосредоточения войск в темное время. А фактически ночью войска возвращались обратно. На месте ложного сосредоточения по-прежнему оставались только один запасный полк, инженерная бригада и два инженерно-строительных батальона. Они усиленно имитировали и демонстрировали расположение вновь прибывших соединений: дымили походными кухнями, на просматриваемых участках устанавливались макеты танков. И оттуда же специально выделенные радиостанции будто бы невзначай, в нарушение правил посылали в эфир ничего не значащие сигналы.

В довершение ко всему ложный район сосредоточения войск был надежно прикрыт зенитной артиллерией и авиацией. При появлении вражеских воздушных разведчиков по ним открывался поистине бешеный огонь с земли, их немедленно атаковывали наши истребители.

Тем самым преследовалась двоякая цель: создать видимость усиленного прикрытия фактически не существующей крупной группировки войск и не допустить, чтобы вражеская разведка раскрыла действительное положение в этом районе, а значит, и наш действительный замысел.

В дальнейшем мы имели возможность убедиться, что все эти меры военной хитрости полностью себя оправдали. Противник не только в момент прорыва его обороны, но даже на второй день нашего наступления продолжал ожидать главного удара на кишиневском направлении. Действия с Кицканского плацдарма он считал отвлекающими. Только к концу второго дня ожесточенных боев враг понял весь трагизм своего положения.

Целой серией обманных маневров нам удалось полностью скрыть от неприятеля действительную перегруппировку войск».

Таким образом, военная хитрость сыграла решающую роль в Ясско-Кишиневской операции. Два фронта успешно осуществили демонстрацию и имитацию сосредоточения войск и подготовки к прорыву крупных сил в направлении на Кишинев. Тем самым они сковали на этом ложном направлении главные силы немецкой группы армий «Южная Украина», которые слишком поздно обнаружили угрозу с флангов, не успели организованно отойти и оказались в кольце окружения. Немецкое командование поверило, что советские войска нанесут удар именно в районе Кишинева, а не в каком-либо другом месте.

В 1944–1945 годах гитлеровское командование надеялось на неизбежный раскол антигитлеровской коалиции и с этой целью стремилось упорной обороной задержать дальнейшее продвижение советских войск и выиграть время. Используя выгодные условия местности, гитлеровцы на всех направлениях создали сильно укрепленную, глубоко эшелонированную оборону с развитой системой траншей, ходов сообщения, противотанковых и противопехотных заграждений.

Прорыв такой обороны требовал создания мощных ударных группировок, решающего превосходства в силах и средствах. Наибольших же результатов при наименьших потерях можно было добиться, только достигнув внезапности ударов. Наличие в руках Верховного Главнокомандования стратегической инициативы и крупных стратегических резервов обеспечивало свободу выбора времени, места нанесения ударов и определение тех группировок противника, которые подлежали уничтожению.

Предпринятая в 1944–1945 годах скрытная подготовка крупных стратегических операций, которые следовали одна за другой на различных направлениях, разделенных огромными пространствами, и осуществлялись несколькими фронтами, явилась неожиданностью для гитлеровского командования. Вводимое в заблуждение в стратегическом масштабе и не зная, где ожидать очередных ударов, оно вынуждено было производить крупные стратегические перегруппировки, бросая свои резервы с одного участка фронта на другой. Но это не спасало положения. В спешке перебрасываемые к угрожающему участку фронта резервы были плохо скрыты и обычно опаздывали. Удары Красной Армии оказывались внезапными по времени и месту.

Большой интерес в этом отношении представляет подготовка Висло-Одерской операции командованием 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов в конце 1944 — начале 1945 года. Предстояло подготовить и осуществить прорывы вражеской обороны с ограниченных по площади плацдармов, на которых необходимо было сосредоточить и укрыть большое количество техники, вооружения и войск.

По замыслу командующего 1-м Украинским фронтом И. С. Конева предстояло скрытно сосредоточить ударную группировку фронта на Сандомирском плацдарме с одновременной демонстрацией подготовки наступления на краковском направлении.

В целях сохранения тайны к разработке операции привлекался строго ограниченный круг должностных лиц, которым ставились задачи только в части, их касающейся. Документы отрабатывались в одном экземпляре. Запрещены были разговоры о подготовке к операции. Фронтовая печать публиковала статьи оборонительного характера. В войска рассылались памятки, содержащие указания по строительству оборонительных сооружений.

Скрытность подготовки к наступлению на направлении главного удара достигалась в том числе тщательной маскировкой и соблюдением прибывшими войсками дисциплины скрытности как при выдвижении, так и в районе сосредоточения. Командованию частей, выдвигающихся на плацдарм, схемы маршрутов вручались лишь за пять суток до начала движения. Сосредоточение войск на плацдарме осуществлялось ночью при строжайшем соблюдении мер свето — и звукомаскировки. Действовали пункты наземного и воздушного контроля за соблюдением маскировки и дисциплины марша.

Одновременно проводились мероприятия по введению противника в заблуждение. В полосе 60-й армии (командующий генерал-полковник П. А. Курочкин) демонстрировалось и имитировалось создание ложной группировки в составе танковой армии и танкового корпуса. Для выполнения этих мероприятий были специально выделены 3 стрелковых и 4 инженерных батальона, танковая рота, 2 установки PC, 3 артиллерийских дивизиона, 22-я отдельная маскировочная рота, 3 зенитные батареи.

В целях демонстрации 4-й гвардейский танковый корпус (командир генерал-лейтенант П. П. Полубояров) дневным маршем вышел в район ложного сосредоточения. Движение танков было зафиксировано гитлеровской авиаразведкой. Через сутки в ночное время корпус убыл на плацдарм. Сразу после ухода танков в ложном районе были расставлены макеты. К началу наступления было выставлено 400 разборных макетов танков Т-34, более 1000 макетов орудий и минометов, около 500 макетов автомобилей.

Проводились также мероприятия по оживлению ложных районов: звукоустановки транслировали шум танковых двигателей, ремонт техники; специально выделенные группы работой своих радиостанций демонстрировали связь с вышестоящим штабом.

Было предусмотрено проведение ложных атак пехоты и танков, имеющих целью отвлечь внимание противника от направления главного удара, а также вскрыть систему огня вражеской обороны.

Умело проводились мероприятия по введению противника в заблуждение и на 1-м Белорусском фронте под командованием Г. К. Жукова. Согласно разработанному плану командиры 9-го и 12-го гвардейского танковых корпусов направили командующему 2-й гвардейской танковой армией генералу С. И. Богданову радиограмму: «Задачу на Данциг получил, горючего хватит». Эта дезинформация достигла цели. Противник, поверив ей, снял свои части из района Чарнкув, оставив его почти неприкрытым, и направил их на усиление данцигского направления.

Для сохранения в тайне подготовки наступления задачи ставились войскам непосредственно перед наступлением: корпусу — за пять суток, дивизии первого эшелона и полкам (устно) — за трое суток, дивизии второго эшелона, батальонам и ротам первого эшелона — за двое суток до начала наступления.

Не допускался подвоз боеприпасов непосредственно к переднему краю. Так, командующий 5-й ударной армией генерал-полковник Н. Э. Берзарин требовал, чтобы боеприпасы не подвозились ближе 5–6 км. Для скрытия выдвижения войск на лобовую часть и борта танков ставились щиты из досок, которые значительно приглушали шум.

И все же даже при проведении всех этих мероприятий полностью скрыть подготовку к наступлению не удалось. Немецко-фашистское командование узнало о готовящемся наступлении за три-четыре дня до его начала, однако одного знания было еще недостаточно — у него не было данных о силе удара советских войск; кроме того, за оставшееся время уже невозможно было предпринять значительных контрмер.

Поскольку противник, зная по предшествующему опыту действия нашей артиллерии, мог заблаговременно отвести свои войска на вторую позицию, командование фронта решило перехитрить его и провести артиллерийскую подготовку атаки не в светлое время, к чему привык противник, а в предрассветные сумерки — 25-минутным огневым налетом всей артиллерии фронта, после которого передовым батальонам перейти в атаку. Мощный огневой налет застал противника врасплох, не дав ему отвести личный состав в укрытия, и нанес огромный урон. Последовавшая затем атака имела успех.

Заслуживает внимания в ходе Висло-Одерской операции своеобразность решения маршала И. С. Конева по освобождению Силезского промышленного района — Сандомирско-Силезская операция (схема 16). В конце января обстановка была такова, что войска 1-го Украинского фронта имели реальную возможность полностью окружить силезскую группировку. Но командующий фронтом принял решение, окружая противника, оставить проход между 3-й гвардейской танковой и 59-й армиями шириной 4–6 км и решительными ударами остальных сил 59-й и 3-й гвардейской танковой армий с флангов и 21-й армии с фронта вынудить гитлеровцев уйти из промышленного района. Этот план был блестяще осуществлен. Хитрость удалась. Решительное наступление наших войск с востока, севера и запада заставило противника поспешно оставить главные города Силезии и отойти в юго-западном направлении.

Впоследствии, объясняя причины такого решения, И. С. Конев говорил, что Силезский промышленный район представляет собой сплошной огромный массив промышленных предприятий. Бои на окружение и уничтожение фашистских войск внутри района привели бы к большим разрушениям ценнейших заводов, рудников и шахт.

«Бывают на войне положения, — считал И. С. Конев, — когда представляются возможности эффективного завершения, с точки зрения фронта, той или иной операции, но это может не соответствовать общим интересам... И они в данном случае продиктовали соответствующее решение операции».