Мысли и суждения

Мысли и суждения

Военная хитрость всегда была объектом внимания военной теории и практики. Полководческий опыт, накопленный в битвах и сражениях всех времен и народов, пристально изучался и обобщался. На основе достижений в области военной науки, развития вооружения и техники зарождались и получали распространение новые формы, способы и приемы военной хитрости.

Проблема военной хитрости издревле занимала умы полководцев, мыслителей, ученых, исследователей.

Древний мыслитель Джаммапада (V век до н. э.) так оценивал хитрость в войне: «Что бы ни сделал враг врагу или же ненавистник ненавистнику, ложно направленная мысль может сделать еще худшее».

Греческий историк Фукидид (460–400 годы до н.э.) считал, что самым лучшим военачальником является тот, кто имеет способность к военной хитрости.

Римский адвокат и ритор Полиэн (II век) в труде «Военные хитрости» описал до 900 так называемых стратегем, т. е. примеров военной хитрости. Римлянин Фронтин в своем четырехтомном труде разбирал 563 стратегемы. Одним из выразителей взглядов Древнего Рима на военное искусство был теоретик и историк, автор трактата о военном деле Вегеций (V век). В числе высказанных им мыслей встречаются такие: «...не лучше ли одолеть неприятеля хитростью... Неожиданность, внезапность вызывает у противника страх и панику».

Среди разнообразной литературы Древнего Китая особое место занимают труды по военному искусству и прежде всего «Семикнижье», представляющее собой избранные военные трактаты, главные из которых «Сунь-цзы» и «У-цзы», озаглавленные так по имени древних полководцев. Отечественные комментаторы, в частности Н. И. Конрад, назвали эти сочинения «трактатами о военном искусстве». Под их влиянием создана вся последующая военно-теоретическая литература Древнего Китая. Изучение упомянутых трактатов в Китае и Японии до последнего времени являлось обязательным для получения высшего военного образования.

Трактат «Сунь-цзы» представляет особую ценность, поскольку взгляды автора на военную хитрость дошли до нас в виде более или менее целостной системы. В популярном изложении русских комментаторов суть взглядов китайского полководца выглядит следующим образом.

Сунь-цзы считает осторожность и хитрость высшими принципами военного дела и подтверждает свои заключения ссылками на примеры предков, которые, «прежде чем предпринять кампанию, рассчитывали, будет ли это выгодно, и, если обстоятельства складывались неблагоприятно, выжидали другого случая, сознавая, что поражения являются следствием собственных ошибок, а победы — результатом ошибок неприятеля... Не ищите смирить вашего противника ценою битв и побед, — поясняет Сунь-цзы, — помните, что лучшее — враг хорошего и бывают случаи, когда высший успех приближает вас к позору и поражению. Старайтесь победить, не давая сражения. Великие полководцы достигают успеха, раскрывая тайную игру противника, разрушая его планы, поселяя разлад в его войске, постоянно держа его в возбужденном состоянии, отнимая возможность предпринять что-либо выгодное и получать подкрепления... Искусство генерала должно заключаться в том, чтобы держать противника в полном неведении относительно места сражения и чтобы скрыть от него обеспечиваемые пункты. Если он в том успеет и сумеет скрыть мельчайшие мероприятия, то он окажется не только искусным генералом, но и необыкновенным человеком...».

Если необходимо принимать во внимание географические условия, считает Сунь-цзы, то столь же важно уметь извлекать выгоду и из обстоятельств времени и обстановки: «Некоторые незначительные обстоятельства часто обеспечивают победу. Уметь уловить время, момент, воспользоваться выгодами обстановки для начала, ведения и окончания боя — это значит дать бой своевременно. Когда солнце светит в глаза противнику, когда сильный ветер дует ему в лицо, если соединение различных отрядов его армии не состоялось, если ожидаемые им подкрепления не прибыли, когда противник нуждается в отдыхе, когда им не принято мер обеспечения, когда он страдает от жажды и голода, когда кто-нибудь из его старших генералов, отличающийся выдающимися доблестями, отсутствует или заболел, атакуйте без колебаний».

Вторую часть первой главы своего трактата Сунь-цзы начинает с утверждения: «Война — это путь обмана». Многочисленные комментаторы трактата подробно разъясняют, как понимали положения Сунь-цзы о военной хитрости его последователи. Их высказывания небезынтересны. Вот некоторые из них.

Цао Гун: «В войне нет постоянной формы; искусство войны состоит в обмане».

Мэй Яо-чэнь: «Без обмана невозможно применить тактический маневр, а без тактического маневра невозможно справиться с противником».

Ван Чжэ: «Обман — это средство добиться победы над противником».

Чжан Юй: «В основу войны полагают гуманность и справедливость, но для того, чтобы одержать победу, непременно нужен обман».

Все эти комментарии являются следствием предлагаемых Сунь-цзы следующих приемов и правил обмана противника.

«Если ты и можешь что-нибудь, делай вид, что не можешь». Другими словами, сохраняй в тайне все свои военные приготовления, состояние вооружения и т. п., т. е. проявляй признаки своей мнимой слабости для того, чтобы полнее и быстрее разгромить противника.

«Если ты и пользуешься чем-нибудь, показывай ему [противнику] , будто ты этим не пользуешься». Этот прием предполагает умение скрывать свои действия или, прибегнув к какому-нибудь средству, чтобы ввести противника в заблуждение, в дальнейшем представить свой поступок в другом свете.

«Хотя бы ты и был близко, показывай, будто ты далеко; хотя бы ты и был далеко, показывай, будто ты близко». Один из комментаторов — Ду My — раскрывает эту мысль так: «Если хочешь напасть на противника в близком месте, покажи ему, будто ты отходишь далеко; если хочешь напасть на противника в далеком месте, покажи, будто ты подходишь близко к нему». Другой комментарий — Сорайя: «Если ты хочешь напасть на близкое к тебе государство, сделай вид, что нападаешь на далекое от тебя государство; если хочешь действовать в далеком государстве, сделай вид, что действуешь в близком государстве».

«Заманивай его выгодой». Это значит заманить противника какой-нибудь незначительной стратегической или тактической уступкой и тем самым добиться больших выгод для себя.

«Приведи его в расстройство и бери его». Прием может обеспечиваться целым рядом мероприятий по дезорганизации лагеря противника, например, вызвать недовольство, волнение в его стане или внести панику в ряды противника во время самого боя.

«Если у него все полно, будь наготове». По-видимому, мысль Сунь-цзы сводится к следующему: если ты видишь, что у противника и армия многочисленная, и вооружение превосходное, и выучка солдат наилучшая, нельзя нападать на него прямо и показывать ему своих намерений. Наоборот, нужно сделать вид, что сознаешь всю бесполезность нападения на него, и притворно занять оборонительное положение. Этим можно усыпить бдительность противника, рассеять его подозрения. Тем временем под прикрытием пассивности надлежит делать все для неожиданного нападения.

«Если он силен, уклоняйся от него». Если противник сильнее тебя, избегай решительного столкновения с ним или, если позиция противника сильно укреплена, не нападай прямо, обходи его.

«Вызвав в нем гнев, приведи его в состояние расстройства». В более широком смысле правило можно выразить так: приведи противника в ярость, выведи его из себя, заставь потерять хладнокровие и решиться на необдуманные и рискованные поступки и этим сломи его, т. е. заставь пойти на ненужные жертвы, подорви его силы, сломи его дух, его энергию, его боеспособность.

«Приняв смиренный вид, вызови в нем самомнение». Это означает: смиренными словами и поступками добейся того, чтобы противник проникся уверенностью в твоем миролюбии и одновременно чрезмерной уверенностью в собственных силах, чтобы стал беспечным, и, этим воспользовавшись, нападай на него.

«Если его силы свежи, утоми его». Это правило может означать: если у противника свежие силы, измотай его различными маневрами и, когда он обессилит, уничтожь его.

«Если у него дружины, разъедини», т. е. постарайся посеять раздор в самом лагере противника, оторвать от него союзников, перессорить его военачальников и т. п.

«Нападай на него, когда он не готов». Имеется в виду материальная неподготовленность противника.

«Выступай, когда он не ожидает». Комментарии к этому положению не требуются.

Нетрудно видеть, что, описывая эти приемы, Сунь-цзы стремился охватить все стороны борьбы с неприятелем. С этой точки зрения Н. И. Конрад разделил их на пять групп:

«1. Приемы маскировки:

а) Маскировка кажущейся своею слабостью.

б) Маскировка ложными действиями.

в) Маскировка расстоянием.

г) Маскировка ложной обороной.

2 Приемы предосторожности:

а) Уклонение от превосходящего противника.

б) Обессиливание превосходящего противника.

3. Использование недостатков или ошибок противника:

а) Использование его общей неподготовленности.

б) Использование ослабления у него бдительности.

в) Использование его неосторожности.

4. Воздействие на противника изнутри:

а) Внесение расстройства в его ряды.

б) Внесение расстройства в его лагерь.

5. Воздействие на психологию противника:

а) Наталкивание его на необдуманные и гибельные для него поступки.

б) Усыпление его бдительности».

Таковы «предварительные расчеты» полководца. Исключительное значение для понимания его взглядов имеет фраза, идущая сейчас же вслед за перечислением указанных выше тринадцати приемов. Сунь-цзы говорит: «Все это обеспечивает воителю победу; однако наперед преподать ничего нельзя». За этой фразой скрывается мысль, что указываемыми им приемами полководец может добиться победы, но заранее сказать ему, какой прием, когда и как применить, невозможно. Один из комментаторов по этому поводу писал: «Все решается в зависимости от противника, соответственно изменениям, путем овладения должным. Как же можно наперед что-нибудь говорить?».

Искусство полководца как раз и заключается в умении действовать, сообразуясь с обстановкой, находить все новые средства и способы борьбы применительно к условиям времени, места и ситуации в целом.

«На войне нет неизменной обстановки, как у воды нет неизменной формы», — говорит Цао Гун. Пользуясь популярным в Китае и Японии выражением, можно так сформулировать центральную идею всей доктрины Сунь-цзы: «Война — это тысяча изменений и десять тысяч превращений».

Несколько по-другому подошел к рассмотрению военной хитрости У-цзы. Рассуждения о ней мы обнаруживаем во многих главах его трактата. Так, в главе «Об оценке противника» даются такие рекомендации:

«1. Князь У-хоу спросил: Когда обязательно надлежит нападать на противника?

У-цзы на это ответил: Ведя войну, необходимо точно знать, в чем сильные и слабые стороны противника, и направиться туда, где у него опасное место.

2. Надлежит нападать тогда, когда противник только что прибыл издалека и его ряды еще не пришли в порядок.

3. Надлежит нападать тогда, когда противник занят едой и не принял еще мер предосторожности.

4. Надлежит нападать, когда он торопится и спешит.

5. Надлежит нападать, когда противник излишне усердствует.

6. Надлежит нападать, когда он еще не успел воспользоваться выгодами местности.

7. Надлежит нападать, когда он, ошибшись во времени, не сообразуется с ним.

14. Надлежит нападать, когда полководец оторван от своих командиров и солдат.

15. Надлежит нападать, когда он преисполнен страха...»

В части IV главы «О полководце» мы находим:

«1. У-дзы сказал: Самое важное в войне — это обязательно прежде всего разгадать полководца противника и выяснить его способности. Если применять против него тактику в зависимости от его состояния, можно иметь успех без особой траты сил.

2. Если он глуп и верит людям, надлежит завлечь его обманом.

3. Если он корыстолюбив и не бережет своей репутации, надлежит подкупить его сокровищами.

4. Если он легок на всякие перемены и не имеет твердого плана, надлежит, утомив его, довести до изнеможения.

5. Если высшие у него богаты и высокомерны, а низшие бедны и ропщут, надлежит разъединить их.

6. Если его поступки преисполнены колебаний, если его войско не знает, на что опереться, надлежит нагнать на него страх и обратить в бегство.

7. Если его воины относятся к своему полководцу пренебрежительно и стремятся домой, надлежит закрыть им ровную дорогу и открыть гористую, встретить их и взять... и т.д.».

Древние греки (Ксенофонт, Сократ, Геродот, Фукидид и др.) и римляне (Полибий, Цезарь, Тацит, Вегеций, Арриан и др.) в исторических трудах, учебниках, мемуарах, философских трактатах оставили потомкам замечательные мысли не только о формальной стороне военного дела, но и о вечных вопросах военной психологии.

Оценивая стороны применения военной хитрости средневековых военачальников, Ф. Энгельс заметил, что предводители войск феодального периода зачастую воевали «без всяких военных хитростей и ухищрений...». Зачастую, но не всегда. Большое значение военной хитрости придавал известный философ и политик эпохи Возрождения Никколо Макиавелли (рубеж XV-XVI веков). В своей книге «О военном искусстве» он с присущим ему умением определяет пути его будущего развития, поднимая при этом вопрос о роли военной хитрости в вооруженной борьбе.

«Если вы хотите во время боя привести неприятельские войска в замешательство, то надо придумать что-нибудь, способное устрашить противника, например, распространить весть о прибывших подкреплениях или обмануть его видимостью их...

(...) Очень важно иной раз распустить во время боя слух о гибели неприятельского полководца или о бегстве части его войска; хитрость эта часто приводила к успеху.

(...) Легче всего удается то, что враг считает для тебя невозможным, и удар большей частью обрушивается на людей в ту минуту, когда они всего меньше о нем думают.

(...) Если ты хочешь... выделить незаметно для врага часть своего войска для помощи союзнику, не сокращай размеров лагеря, оставь на месте все знамена и прежние ряды палаток, не уменьшай числа огней и часовых; точно так же, если ты получишь подкрепление и захочешь это скрыть, не расширяй лагерь, ибо самое полезное — это всегда таить свои дела и мысли.

(...) Бывает очень полезно озадачить неприятеля каким-нибудь непредвиденным движением. Здесь возможно одно из двух: или бросить в атаку часть своих войск, оттянув на нее неприятельские силы, и этим высвободить остальные, или изобрести что-нибудь совсем неожиданное, дабы удивить врага невиданным зрелищем, напугать его и принудить к бездействию».

Не будучи военным, Макиавелли в своем трактате дал анализ развития военного искусства, особо выделив приемы обмана противника. Лучший замысел, писал он, это тот, который скрыт от неприятеля. «Если во время боя произойдет событие, которое может испугать людей, то очень важно суметь его скрыть и даже извлечь из него пользу... (...) Если ты чувствуешь, что в войске у тебя есть изменник, сообщающий о твоих планах неприятелю, то надо постараться извлечь пользу из его вероломства, сообщив ему о вымышленном замысле и скрывая этим действительный, или сказать о несуществующих опасениях, умолчав о том, чего ты боишься по-настоящему».

Военная хитрость, по мнению Макиавелли, во многом зависит от личных качеств полководца. Без дара изобретательности, считал он, ни в одной области еще не было великих людей; изобретательность, конечно, почетна во всяком деле, но в военном она приносит великую славу.

«...Война — это бесконечная цепь случайностей, каждая из которых может погубить войско, если полководец не умеет или не привык говорить с солдатами, ибо слово рассеивает страх, зажигает души, укрепляет стойкость, раскрывает обман...

(...) Если же ты разбит, то полководец, прежде всего, должен сообразить, нельзя ли извлечь из поражения какую-нибудь выгоду, особенно в тех случаях, когда хотя бы часть его войска сохранила боевую силу.

(...) Многие полководцы любят обманывать противника, заманивая его в засады, когда этому способствует местность.

(...) Некоторые полководцы, защищаясь против сильнейшего противника, стягивали все свои силы на небольшом пространстве и позволяли окружить себя, а потом, заметив слабейшее место неприятельской линии, направляли на него главный удар...

(...) Чтобы разгадать тайны неприятеля, некоторые полководцы снаряжали к нему послов, отправляя с ними под видом служителей опытнейших воинов, которые высматривали устройство неприятельского войска, узнавали, в чем его сила и слабость, и сообщениями своими облегчали победу. Другие нарочно отдаляли от себя кого-нибудь из приближенных, который притворно передавался неприятелю, а потом открывал своим замыслы противника».

Небольшое количество собственно теоретических работ по военной хитрости в определенной мере компенсировалось трудами историческими, этнографическими, географическими и т.д. Примером может служить книга Плано Карпини «История Моголов».

Взгляды на военную хитрость в истории отечественной военной мысли начинают оформляться в стройную систему начиная с XVIII века. Петр I применил многие новые способы и приемы вооруженной борьбы, он мастерски использует местность и погодные условия, активно применяет засады, налеты, демонстрации. Незаурядная военная хитрость Петра I являлась одной из причин его многих побед.

Характерно высказывание Петра I, касающееся способов военных действий в Северной войне: «...искание генерального боя суть опасно — в единый час все ниспровержено; того для лучше здоровое отступление, нежели безмерный газард». Военная хитрость в этом случае состояла в том, чтобы ослабить шведов, заманить их вглубь страны и тем временем организовать собственные силы.

Военная хитрость в боевых делах полководцев русской армии связана прежде всего с именем А. В. Суворова. Одна из сторон военной хитрости в его знаменитой «Науке побеждать» выражена следующим образом: «Неприятель нас не чает, считает нас за сто верст, а коли издалека, то в двух и трехстах и больше. Вдруг мы на него как снег на голову. Закружится у него голова. Атакуй, с чем пришел...».

Вместе с тем А. В. Суворов выступал против «пустых демонстраций», которые являются негодными в боевой практике и более свойственны «бедным академикам». Военную хитрость полководец Суворов видел в решительном воздействии на врага внезапностью нападения при неподготовленности его к организованному отпору и, конечно же, в победе с малой затратой сил и незначительными потерями. Об этом красноречиво свидетельствуют его наставления генералу М. А. Милорадовичу: «Штыки, быстрота, внезапность!.. Неприятель думает, что ты за сто, за двести верст, а ты удвой шаг богатырский, нагрянь быстро, внезапно. Неприятель поет, гуляет, ждет тебя с чистого поля, а ты из-за гор крутых, из-за лесов дремучих налети на него, как снег на голову; рази, тесни, бей, гони, не давай опомниться; кто испуган, тот побежден вполовину; у страха глаза большие, один за десятерых покажется. Будь прозорлив, осторожен, имей цель определенную».

Большое значение полководец придавал скрытности, ночным действиям. Суворовская тактика всякий раз изменялась в соответствии с конкретной обстановкой, при этом использовались новые, оригинальные способы и приемы, которые вводили противника в заблуждение, поскольку были противоположны его способам и приемам и противоречили общепринятым теоретическим положениям, применявшимся по привычке.

Интересен в этой связи эпизод, описанный в книге С. Н. Сергеева-Ценского «Севастопольская страда»: «Когда венский гофкригсрат спросил Суворова, каков его план действий против войск французов, тот, как известно, выложил на стол совершенно чистый лист бумаги, сказав при этом: «Вот мой план!.. Того, что задумано в моей голове, не должна знать даже моя шляпа». А Кутузов однажды заявил: «Если бы мои планы знала моя подушка, я бы на ней не спал».

В боевой практике фельдмаршала М. И. Кутузова суворовская «Наука побеждать» получила свое дальнейшее развитие.

О взглядах М. И. Кутузова на военную хитрость свидетельствуют боевые документы, отражающие его полководческую деятельность. Так, в знаменитом сражении под Рущуком, делая вид, что преследует бегущих турок, Кутузов оставил свои войска на месте: «Если пойдем за турками, то, вероятно, достигнем Шумлы, но потом что станем делать? Надобно будет возвратиться, как в прошлом году, и визирь объявил бы себя победителем. Гораздо лучше ободрить моего друга Ахмет-бея, и он опять придет к нам».

В донесении о так называемом слободзейском деле М. И. Кутузов докладывал: «Тем, что неприятель атакован был врасплох, разрешается загадка, что с нашей стороны убитых и раненых только 49 человек».

Тема военной хитрости осмысливалась многими другими военачальниками русской армии. Боевая деятельность прославленных генералов свидетельствует о большом значении, которое они придавали военной хитрости на поле брани. Попытки теоретического осмысления роли, места и значения военной хитрости в военном искусстве предпринимались в России и в XIX веке. Об этом свидетельствуют публикации в теоретических изданиях и энциклопедиях того времени.

Русский военный писатель А. И. Астафьев в 1856 году в работе «О современном военном искусстве» заметил: «... искусство появилось с первым человеком, потому что оно, как следствие хитрости, сродни только уму... Он мог употреблять свою хитрость от нападения зверей, для поражения которых нужны иногда бывают внезапность, удар с тыла, быстрота, укрытие себя от нападений, засада и т.п.». Астафьев считал, что «первоначальная стратегическая мысль» является проявлением «ума и хитрости». Г. А. Леер, генерал, профессор и начальник Военной академии, военный писатель и теоретик, в труде «Методы военных наук» на конкретном историческом примере показал, что никакое оружие не может поспорить в своей действенности с паникой, которая может возникнуть даже от микроскопической опасности. «Это ли не бич, и какое оружие может дать такой результат? Отсюда: 1) важность выработки в себе способности к спокойной встрече неожиданностей и 2) бить противника неожиданностями и оградить себя от них. Средством для первого служат: скрытность и быстрота, вообще — искусное пользование временем, ближе всего приводящее к внезапности, а для второго — искусное употребление резерва...».

В конце XIX века отечественные военные специалисты дали достаточно четкое определение военной хитрости. Так, в «Энциклопедии военных и морских наук» 1885 года говорится: «Военная хитрость — действие, посредством которого хотим ввести в заблуждение неприятеля относительно истинных наших действий... Военные хитрости могут быть бесконечно разнообразны, что зависит от изобретательности борющихся сторон».

В «Энциклопедическом словаре» Брокгауза и Ефрона читаем: «Военная хитрость применяется в тех случаях, когда желают ввести в заблуждение неприятеля тем или другим путем, скрывая от него истинные намерения, положения и действия».

В «Большой энциклопедии», рекомендованной военно-учебным заведениям России, сказано: «Военная хитрость — средство ввести неприятеля в обман относительно истинных намерений, действий и состояния войск».

В «Военной энциклопедии» 1911 года военная хитрость определяется как «введение тем или иным способом противника в обман с целью воспользоваться этим для достижения собственного успеха. Хитрость вообще дополняет, ослабляет или даже парализует силу и, следовательно, составляет элемент всякой борьбы, а вооруженной тем более. Военное искусство всегда признавало военную хитрость как один из основных своих элементов...».

Русская военная периодическая печать прошлого века, особенно журналы «Военный сборник», «Артиллерийский журнал», систематически публиковала статьи и сообщения о важности воспитания у солдат и офицеров таких качеств, как смекалка, находчивость, приводила многочисленные примеры применения военной хитрости в войнах. Большой интерес представляют также учебники по тактике того времени, прежде всего таких авторов, как Драгомиров, Рюстов. Почти все учебники, вышедшие в свет в 90-х годах прошлого столетия, говорят о роли и значении военной хитрости в достижении внезапности. Следует заметить, что, несмотря на определенную противоречивость в суждениях, военачальники и военные теоретики были едины в оценке важности и значимости военной хитрости в военном искусстве.

Не обошли вниманием военную хитрость и классики марксизма-ленинизма. Так, Ф. Энгельс в работе «Революция и контрреволюция в Германии» писал: «Надо захватить противника врасплох, пока его войска еще разрознены...». В. И. Ленин, оценивая значение военной хитрости, считал, что «надо стараться захватить врасплох неприятеля, уловить момент, пока его войска разбросаны», «уметь пользоваться неповоротливостью... неприятеля и нападать на него там и тогда, где всего менее ожидают нападения». И еще: «Не бывает войн без военных хитростей».

Таким образом, на протяжении многовековой истории человечества политические деятели, полководцы, философы, военные ученые и писатели не только выяснили суть военной хитрости, но и определили ее формы и способы, роль и место в достижении победы над противником.