Корабельное

Прежде чем отправиться в дальнейший путь, совершим небольшой экскурс в историю.

В 1594 году участники экспедиции Баренца собирались на острове Кильдин перед походом в Арктику. Торопился на остров и некто Ян Гугейн. Несмотря на это, проходя мимо Рыбачьего, он все же заметил, что берег полуострова, будто город большой, до такой степени заселен. А теперь на берегу пусто. Мы находимся на "проспекте" вымершего "города". В путь...

От Баргоутного, через обширную долину, дорога выходит к губе Типунова. Бухта небольшая, с двумя впадающими в нее ручейками - Типунова и Пузырева. Смирнов проверил ручьи на предмет рыбы, и не без успеха.

Известно, что в XVII веке в бухте существовало селение, состоящее из 21 избы. Сейчас о нем напоминают лишь более буйная трава на местах домов и огородов да каменные кладки непонятного назначения.

Нанизав на подвернувшийся кусок проволоки пойманную рыбу, мы форсировали ручей и вышли к губе Корабельной. Некогда это было одно из самых густонаселенных мест на Рыбачьем. В "Путеводителе по Северу России" (С.-Пб., 1898. С. 78) читаем: "На восточномъ берегу Рыбачьего полуострова рядомъ с Ципъ Наволокомъ находится губа Корабельная, вь теченiе долгаго времени оживлявшаяся деятельностью факторiи, основанной здесь С.-Петербургскимъ купцомь Паллизеномъ, перешедшей затемъ к купцу Зебеку и от него къ обществу "Рыбакъ". Корабельная факторiя оставила въ нашихъ мурманскихъ и беломорскихъ промыслахъ заметный следъ своей деятельности примененiемъ къ лову сельдей и мойвы американскаго невода-кошелька и введенiемъ въ употребленiе морозниковъ для сохранения наживки".

Это было, а в период нашего путешествия население Корабельного представляли два человека - Николай Вербанович и его жена Аннушка. Добрейшие люди! Не успели мы до порога добраться, как в руках у Аннушки уже появилась литровая банка парного молока, надоенного от личной коровы. И мы пили молоко, сидя на пороге, радуясь солнцу, окончанию похода и гостеприимству незнакомых людей.

В гостях у последних жителей губы Корабельной Анны и Николая Вербановичей

На второй день в Корабельное прибыл на машине еще один краевед и любитель походов - Сергей Карпенко. Машина, на которой он приехал, возвращалась в Мурманск. Владимир Смирнов воспользовался этой оказией и вернулся домой. Уезжал он с сожалением. И тому была причина. Николай Вербанович пообещал нам показать нечто интересное, находящееся на берегу Корабельной губы.

Утром Николай уехал по делам в дивизион ПВО. Поджидая его, мы слушали рассказ Анны Ивановны:

- Мы-то сами из Белоруссии. Сюда судьба забросила в 1966 году. Ох и красиво же кругом, привольно, тихо, никто тебе на мозоль не давит. Эти дома построили военные. Мы для них работаем. Поначалу тут две семьи было. Стали мы, значит, обживаться. Корову купили, овец, огород завели. Вот что я скажу: жить здесь можно, на всем своем.

Аннушка вдруг умолкла, прислушалась.

- Кажись, Николай Яковлевич едет.

Как мы с Сергеем ни напрягали слух, ничего, кроме шума моря, не услышали. А хозяйка продолжала:

- По молодости я столько грибов да морошки заготавливала, что всем хватало. Счас что-то ноги стали подводить.

- А в город не собираетесь перебираться? - поинтересовался Сергей.

- Ой, да что вы! Шумно и душно там. Правда, ходит слух, что сократят нас скоро. Что ж, попросимся на маяк, будем там работать.

Подъехал Вербанович. С ним замполит зенитно-ракетного дивизиона майор Сергей Горощенко. Вместе отправились на мыс, стоящий слева от бухты.

По южному склону мыса хорошо видны остатки домов и даже что-то отдаленно напоминающее дорогу. Вербанович, не обращая на это внимания, ведет нас по берегу.

- Вот смотрите, - он показывает на большой каменный гурий с грубо сколоченным крестом возле него. - А это самое интересное.

Мы видим сланцевую плиту, вросшую в землю у подножия гурия. На плите - еле заметные надписи. Нас охватывает азарт. Мы с Сергеем забываем про все и начинаем ползать вокруг плиты, радуясь каждой прочитанной букве. Постепенно время отступает, и мы читаем: "карабль волга купцофь савиныхь 1831 шки: ни: тюлефь и м прикащiкь василiй гуляева города осташкова м д засолщики василей покиди".

Присевший рядом Вербанович рассказывает:

- Эту надпись мне показали еще лет десять назад. Тогда говорили, что тут затонуло судно купца и он таким образом увековечил память о нем.

Тщательно обследуем гурий, территорию вокруг него. Надписей больше нет, но рядом с гурием - круглой формы возвышенность, чуть поодаль - фундамент от какой-то постройки. Сергей выдвигает интересную версию:

- Послушайте, а не Аники ли могила перед нами? Смотрите, вот круг, где с ним дрался монах.

- Похоже, но круг-то уж очень маленький, как в нем драться? - сомневается Горощенко.

О том, кто такой Аника и какое отношение к нему имеет каменный круг, будет рассказано позже. А пока Вербанович забрался на самую верхнюю точку мыса. Зовет нас:

- Поднимайтесь. Тут для вас еще одна загадка есть. Не пошутил Николай. Задал загадку, над которой мы бились долго. А находилось на сопке вот что. В трех местах в гранит были вмурованы кованые металлические шкворни, а в них вставлены кованые же кольца. Сильная ржавчина наводила на мысль о том, что изделия старинные. По выработке в отдельных местах было видно, что раньше кольца использовались, вот только для чего?

- Наверное, суда швартовались, - предположил Вербанович.

- Нет, - возразил Карпенко. - Зачем швартоваться у скалы, когда рядом удобная бухта? Может быть, шкворни остались от особой экспедиции статского советника Собещанского, который в 1877 году проектировал здесь устройство порта?

- Все равно нет смысла, - покачал головой Горощенко.

Смысл обнаружился только в 1995 году, во время международной экспедиции, в которой участвовали норвежцы, голландец и автор этих строк. Экспедиция нашла на мысу около 40 могил людей каменного века. То, что мы принимали за могилу Аники, не являлось таковой на самом деле.

Каменный гурий на мысе Сергеев. 1995 г.

А для чего предназначались таинственные кольца в скале, стало понятно лишь после того, как мы спустились на северную сторону мыса. Природой там создан поднимающийся вверх каменный желоб. А в нем руками человека - остатки вешал для сушки рыбы, выложенные камнем столешницы и когда-то заготовленные впрок торфяные стога. Какую же роль во всем этом играли кольца?

Оказалось, мы видим цех по обработке китов. При помощи колец убитых животных помещали на каменный желоб. А там разделывали, вытапливали жир.

Расцвет китового промысла на Кольском полуострове приходится на восьмидесятые годы XIX века. В то время в Ара-Губе и Ура-Губе работали заводы по обработке китов. Следовательно, устройство отдельного цеха в губе Корабельной было вряд ли необходимо, ведь отсюда до Ура-губы не такое уж большое расстояние. Тогда почему же цех здесь? Чей он?

В записных книжках мне удалось найти запись рассказа финна Акселя Кельмисалми: "Помню, в губе Эйне жил финн Пипало. Крепкий был мужик. В Цып-Наволоке припоминается мой товарищ Хокун. Его отец Оен Лакман имел недалеко от поселка китобойку. Раз я там был. Обратил внимание, что работают на промысле и забое в основном дети Лакмана: Артур, Рейтар, Лейфе, Хокун и их сестра".

Вот кто пользовался загадочными кольцами на скале. Вот кому принадлежал цех.

Кстати, мыс, о котором мы говорим, называется Сергеев. И название это с глубокими историческими корнями. Известно, что в бухточке, расположенной рядом с мысом, в 1608-1611 годах было становище Сергеево, а в нем изба Власка Гаврилова да Семейки Сорохи, колян.

Таинственные кольца