Персеполь

Персеполь

Армия переправилась через Копрат и Паситигр, и уксийцы, которые жили в низине и были подданными персов, быстро сдались ей. Горцы-коссеи, которыми правил Медат, отказались пропустить ее, если не будут соблюдены условия персидского царя, который платил им хорошие деньги всякий раз, когда он проезжал из Суз в Персию. Александр счел такую плату недостойным шантажом. Ведомый сузцами, он прошел по тайной тропе, разграбил коссейские деревни и перебил многих их жителей; затем он захватил перевал, ведущий в Персеполь. Его спасшиеся бегством противники вернулись и пообещали платить ежегодную дань в размере ста лошадей, пятисот вьючных животных и тридцати тысяч овец — ожидая, без сомнения, что Александр никогда не вернется, чтобы забрать их.

Парменион отправился по главной дороге на восток, а Александр — по горам в Персеполь. Сатрап Ариобарзан перегородил Персидские Ворота стеной, но, проведенный по опасной тропе ликийцем, который знал греческий и персидский языки, Александр обошел его с фланга, в то время как основные силы атаковали стену и прорвались через нее. Вслед за этим гарнизон Персеполя не впустил отступающего Ариобарзана, а его командующий Тиридат послал к Александру гонца с просьбой поторопиться, иначе город будет разрушен. Был поспешно закончен мост через Араке, и македонцы ринулись в Персеполь, пока гарнизон не успел разграбить его для себя. Армия добралась до столицы к 1 февраля 330 г. до н. э.

Казалось, завоеватель давно уже позабыл о священном походе. Он везде выдавал себя за законного преемника династии Ахеменидов. Персидские сатрапы — Мазей в Вавилоне и Абулет в Сузах — за прошедшие несколько месяцев были оставлены на своих постах. Поэтому, когда Тиридат поторопил Александра занять город и тем самым спасти сокровища, он имел основания ожидать, что он тоже будет вознагражден: подобно Багофану в Вавилоне — должностью смотрителя сокровищницы или подобно Мазару в Сузах — разрешением остаться на посту командующего гарнизоном.

Его обоснованные ожидания не оправдались. В Сузах Александр забыл о священном походе, даже когда ему показали роскошный дворец, в котором Артаксеркс II диктовал условия своего знаменитого «царского мира» и в который так часто приезжали греческие послы, чтобы узнать царскую волю и принять денежную помощь. С другой стороны, Персеполь на протяжении последнего века оставался почти необжитым. Его название не ассоциировалось с какими-то событиями греческой истории, которые самый рьяный участник военной кампании мог бы счесть позорными. На самом деле его название, видимо, было неизвестно в западной части империи. И все же именно в Персеполе Александр официально закончил свой поход.

Можно было ожидать, что Александр конфискует огромное количество золота и серебра стоимостью 120 тысяч серебряных талантов, так как такой прецедент уже был. Согласно традициям того времени правильным было опустошить «царскую подушку» — большую комнату, в которой хранилось 5 тысяч талантов золота в головах кровати, и «царскую скамеечку для ног» — помещение меньших размеров, в котором хранилось 3 тысячи талантов в ногах кровати. Надлежало также забрать золотую виноградную лозу с гроздьями из драгоценных камней, которая простиралась над царским ложем. Но то, что все поселение (за исключением территории дворца), которое выросло у подножия террасы, было отдано солдатам на разграбление, требует объяснения.

Их добыча была огромна. Персеполь, как говорилось в последующих сообщениях, был богатейшим городом на свете; даже частные дома были полны всевозможных дорогих предметов, собранных за многие годы его существования. Мужчины были все безжалостно перебиты: оправданием этому были толпы страшно изувеченных греческих пленников, которых освободили солдаты. Женщины, конечно, попали в рабство, а македонцы дрались друг с другом за награбленное добро. Если бы Персеполь был взят на разграбление, а не был сдан командующим своим гарнизоном, с ним не могли бы обойтись хуже. Александр даже хвастался в письмах тем, что приказал перебить персидских пленных, что далеко не украсило его репутацию.

Во время пребывания в городе Александр совершил экскурсию в Парсагарду, где он снова, словно бы по праву, экспроприировал сокровища, собранные его великим предшественником, Киром Старшим, и назначил Кобата сатрапом этого древнейшего персидского поселения.

За варварством в Персеполе последовал акт чистого вандализма — сожжение великолепных дворцов, расположенных на террасе. Когда Александр обнародовал свое намерение уничтожить могучие постройки Ксеркса в Персеполе в отместку за разрушение им Афин и сожжение греческих храмов, Парменион стал убеждать молодого завоевателя пощадить их. Он утверждал, что будет неправильно, если Александр разрушит свою собственность; азиаты не захотят присоединиться к нему (Парменион это дал ясно понять, будучи зрелым и умным человеком), если о нем сложится впечатление, что он просто путешествует и не хочет сохранить суверенитет Азии. Это было настолько похоже на жестокую правду, что Александр отказался даже слушать.

Позднее историки попытались найти оправдание этому преступлению. Одни заявили, что сожжение было действительно преднамеренным, но Александр вскоре раскаялся и приказал погасить огонь, но тщетно. Более распространенная версия переносит вину на женщину по имени Тайс, любовницу полководца Птолемея, которая, как говорили, воспользовалась нетрезвым состоянием Александра на пиру и убедила его бросить роковой факел.

В самом Персеполе руины продолжают историю. Сожженные балки крыши по-прежнему хранят свои отпечатки на лестницах и скульптурах. Кучи пепла — это все, что осталось от кедровой обшивки стен. Стены из глиняных кирпичей, лишенные своего покрытия от горящих крыш, осели под действием дождей на таких же просевших дворах. Тройная линия стен, также сложенных из глиняных кирпичей, разрушилась, оставив только фундаменты из камня. Бронзовые ворота, поставленные с четырех сторон дворца, исчезли.

Поиски добычи были такими настойчивыми, что только горсть монет досталась тем, кто проводил раскопки. Еще несколько кусочков тонкого листового золота — это все, чем были вознаграждены труды по его поиску. Сотни сосудов, вырезанных из самых разнообразных и прекрасных камней, были вынесены во дворы дворца и умышленно разбиты. Прекрасная статуя сидящей женщины, изваянная из мрамора раньше, чем скульптуры Парфенона, была вывезена из Фокеи или какого-нибудь города неподалеку от Персеполя во время беспорядков, характерных для спартанских походов, которые, как утверждалось, совершались с целью освобождения Азии. Поставленная в музейный зал сокровищницы Персеполя, она оставалась в безопасности, пока не пришел Александр. Тогда македонские солдаты отбили у статуи голову и бросили торс в коридор, оставив только покалеченную руку статуи указывать на помещение, в котором она изначально стояла. Александр не мог нагляднее показать, насколько тонок на нем налет греческой культуры.

Сожжение Персеполя было для мира символом того, что великий военный поход достиг своего предначертанного конца. К сожалению, и символ, и военный поход в равной степени отстали от жизни. Свои первые завоеванные территории Александр обустраивал по образу и подобию персидских сатрапий. В Египте он узнал, что он сын бога и поэтому и сам Бог-царь. Он все больше подпадал под влияние восточных верований, и вскоре он уже перенял персидскую помпезность. В конце он уже мечтал объединить персидский и греческий народы и культуры. Восток одержал победу над своим жестоким завоевателем.

Превозносимая «удача Александра» обернулась против ее фаворита даже еще до его преждевременной смерти. Своими нескончаемыми войнами его преемники разрушили империю, которую он получил практически целой от последнего Дария, и даже римляне оказались неспособными восстановить ее. Его мечта о слиянии культур осталась мечтой для далекого будущего.

В то время как историки все больше и больше ставили акцент на значении сразу же наступившей Эллинской эпохи, правление Александра отступало все дальше назад перед ее истинным статусом прелюдии. В настоящее время нас меньше интересует характер Александра как личности, нежели он как предвосхищение новой эры. Но Александр смотрел не только вперед, но и назад: его правление было одновременно и вступлением, и эпилогом. Вместе с сожжением Персеполя старая эпоха независимых восточных империй закончилась.

В Персеполь больше никогда не вернулись жители, но он был отомщен: Македония Александра исчезла почти без следа. Ее старая столица Эги — место, где свирепствует малярия, и ничто больше. Когда упоминается ее другое название Эдесса, мы сразу же представляем себе огромную столицу Месопотамии. Могилы македонских правителей, где, как предполагал Александр, он соединится со своими предками, так и не были найдены. Его собственная столица Пелла представляет собой груду бесформенных развалин. Город Филиппы, основанный его отцом, достиг своего наивысшего расцвета под властью римлян, но немногие его развалины — позднего периода. Ничто не сохранилось от изначальной Александрии; город его преемников Птолемеев следует воспринимать через его современного преемника, пополненного немногими отдельно стоящими памятниками и погребенными развалинами, отмеченными только на плане.

Но Персеполь стоит и поныне, сохраненный для потомков самим фактом своего сожжения. Дворцы Дария и Ксеркса по-прежнему возвышаются над равниной — чудо для проезжающего мимо путника. Их залы почти завершены настолько, что на закате нетрудно вызвать духов прошлого. Намеренное сожжение города Александром не уничтожило, а сохранило для нас практически без единой царапины великолепные барельефы, красота которых может соперничать с греческими. Разбитые вазы с подписанным на них именем Ксеркса были собраны по кусочкам терпеливым археологом, который также собрал множество осколков, иллюстрирующих повседневную жизнь персов. Если огонь, зажженный Александром, и уничтожил много бесценных пергаментов, то большинство из них в любом случае пропали бы просто с течением времени. Он невольно оказал нам бесценную услугу, подвергнув обжигу глинянные таблички, которые до того времени хранились только в сыром виде, а ведь сырая глина так легко распадается. Письмена на каменных плитах, обнаруженных археологом, были расшифрованы филологом, и оказалось, что это царские документы. Дарий и его последователи рассказывают теперь свою историю на своем языке.

Изучая весь период существования империи, археолог и филолог прибегли к помощи историка. Как и в Персеполе, были проведены раскопки в Сузах, и стала известна литература, написанная на эламитском языке, хотя курган в Экбатане еще ждет своей очереди. Курганы над вавилонскими городами дали археологам тысячи деловых документов, датированных временем правления персидских монархов, которые впервые дали возможность в общих чертах составить представление об экономической жизни в империи. Египетские храмы, возведенные персидскими царями, или более многочисленные святилища, построенные местными правителями, поднявшими успешные восстания против них, может посетить самый обычный турист. Иероглифические надписи и папирусы, написанные демотическим письмом или на арамейском языке, были расшифрованы и пополнили наши знания. Мы уже больше не зависим от греческих «классиков» при изучении истории Персии и даже ее отношений с Западом. Новые раскопки на территории Греции вознаградили нас ценными надписями и показали, как процветала Азия на закате правления Ахеменидов. Что касается библейской истории евреев, то она во многом стала новой, если ее рассматривать на фоне событий того времени. Почти двадцать три века прошло с той поры, когда Александр сжег Персеполь. Теперь, наконец, благодаря объединенным усилиям археолога, филолога и историка Персия Ахеменидов поднялась из мертвых.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.